Чертов менталист 2

Глава 28

— С какой целью вы лично поддержали план захвата власти семь лет назад?

— Вам не понять, — усмехнулся лощеный мужик лет эдак пятидесяти пяти.

Разумеется, Иной. Конечно, не из высших заговорщиков, но и не из рядовых точно. Самонадеянно полагает, что максимум еще через сутки — двое его освободят и даже извинятся за доставленные неудобства. Как наивно… И ведь даже не считает нужным всё отрицать, как сделал бы другой на его месте. Чувствует себя защищенным на все двести процентов. И мне очень хочется знать имя того, кто эту уверенность ему подарил.

Я сижу в дальнем углу кабинета. Скромный секретарь, склонившийся за ноутбуком. Быстро набираю текст, благо еще со школы научился беглой десятипальцевой печати. В прошлой жизни тоже умел, но здесь пришлось переучиваться под другую раскладку. Ничего страшного, дело привычки. Иной думает, что я штатный стенографист. Вот пусть и дальше так считает.

Текст, который я сейчас набираю, видят одновременно Игорь Семенович и Давыдов. Они сидят в соседней комнате, допрос ведет кто-то из их подчиненных, наверняка из числа доверенных и многократно проверенных. По крайней мере, когда человека предупредили, что я буду присутствовать при даче показаний, он и бровью не повел.

Моя задача проста. Я в предельно лайтовом режиме, чтобы не спугнуть певчую пташку, сканирую поверхностный ментальный слой. Иной не чувствует моего вмешательства. Зато… я имею возможность вживую сравнить то, что он говорит, и то, что он на самом деле думает. И тут же передать эту информацию своим.

Карп Матвеевич пока еще не научился расшифровывать мыслепотоки Иных с такой скоростью, как это делаю я. В противном случае меня бы держали подальше отсюда. Но у моих особистов другого выхода нет.

— Что вы думаете о нашем Императоре?

— Нормальный мужик. Я лично к нему никаких претензий не имею, — пожал плечами Иной.

И ведь совершенно прав, зараза. Я это вижу. Император насолил им лишь тем, что занимает свое место и управляет страной так, как считает нужным. Он считает. Не они. Вот и весь повод для его смещения.

— Чем в случае удачи мятежа вы бы занимались при новом правительстве?

— Тем же, что и сейчас, — невозмутимо пожал плечами Лаврентий Шокальский, высокопоставленный клерк в Министерстве экономики, начальник отдела бюджетного планирования.

Стоп. А вот и начались нестыковочки. У этого гада была намечена вполне определенная роль.

Дальше всё прошло по цепочке буквально в течении полминуты. Я дал знать о том, что выяснил, старшие прочитали и решили тут же подкрепить позицию своего дознавателя, у которого за правым ухом висел полупрозрачный наушник. Со стороны незаметный, я его сам случайно увидел. А так — приклеивается чуть сзади уха, прячется под волосами. И передает реплики прямо через кость. Непривычно, как по мне, но вполне рабочий вариант.

— Странно, — выслушав новые вводные и чуть склонив голову, дознаватель посмотрел на Лаврентия, как на диковинную зверюшку. — У нас другие данные. Вы же практически политрук! Должны были взять на себя подготовку ваших товарищей, которые за праздной жизнью забыли о том, что им грозит опасность. Встряхнуть их и привести в строй. А с кем, кстати, воевать-то собрались? Ведь Императора на тот момент уже не было бы вашими стараниями, во внешние разборки с соседями ввязываться — себя не уважать. Просветите меня на этот счет.

Ох, как он дернулся! Подсекли рыбку, теперь давай ее водить, чтоб с крючка не сорвалась!

Но тут я резко отвлекся от собственных размышлений, потому что пошла плотная информация, только успевай записывать.

«Откуда им известно про готовящееся вторжение… Да нет, быть такого не может. Если бы сюда прибыли сторонники Мемраха, мы бы узнали об этом первыми. И вообще, еще не факт, что оно состоится. Или… Зарткевич, зараза! Ты же должен был всех оповестить. Неужели пропустил?»

Я отправил очередной блок инфы в соседнюю комнату, как Лаврентий внезапно выдал вообще роскошный панический пик и несколько мыслей ему вдогонку:

«Мы все пропали! Нас уничтожат. Мемрах поклялся, что найдет нас и наших детей, где бы мы ни находились. Раз местные уже осведомлены о происходящем, значит, вторжение началось. А мы пропустили его начало. И не успеем отразить атаку. Нужно срочно бежать. Затаиться в глуши. Надо передать Анечке, чтоб брала детей и уезжала. Но как я это сделаю? У меня отобрали дальфон… Звонок! У меня есть право на один звонок! Я ведь никому не звонил, когда меня задержали».

Я записывал его мысли, даже не пытаясь их анализировать. Но выглядело всё… очень, очень неоднозначно. А Лаврентий меж тем, потеряв весь свой лоск, обратился к дознавателю:

— Мне нужно позвонить. Я имею на это полное право. Я не человек с улицы, я уважаемый сотрудник Министерства экономики! Немедленно предоставьте мне доступ к средствам связи!

Разумеется, мужик жестоко обломался. Дальше ему зримо приплохело, пришлось вызывать врача. Там реально сердечко засбоило на фоне гипертонии. Причем, Лаврентий сам раскачал себя до такого состояния. Сам неведомо чего испугался, сам в эту страшилку поверил и нарисовал страшное будущее, в котором нет места ему и его семье.

Пока задержанного откачивали и определяли его в местный лазарет, меня дернули в ту самую соседнюю комнату.

— Ошибки быть не может? — спросил Игорь Семенович.

— Мемрах. Но… может, и Мемарх. Такие тонкости я пока не улавливаю. И с Зарткевичем может оказаться Заркевич. Но мне показалось, там явственно была буква «т» посередине.

— Я не про это! — вспылил дед, но тут же сообразил, что выплескивать свой гнев на меня — предельно глупая идея. — Вторжение это непонятное, что сам о нем думаешь?

— А я еще не успел ничего осмыслить, — пожимаю плечами. — Был сосредоточен на том, чтобы поймать его мысли и не засветиться.

— А что еще увидел? Внешность этот Мемраха? Говори!

— Дед, ты опять пытаешься по тем же граблям плясать, — я в упор посмотрел на Семеныча. — В прошлый раз ты откупился моим вечным депозитом в «Пижонах», на этот раз я даже представить не могу, чем ты будешь пытаться снивелировать свой наезд на меня. Повторяю по буквам: я написал вам всё, что успел срисовать с его ментальной сферы. Никакими данными сверх того не располагаю. Анализ тоже не проводил. Не нравится, как я работаю, так я пошел. Вызову такси и рвану в общагу. Хоть высплюсь перед новой учебной неделей.

— Не горячитесь, мужики, — примирительно попросил нас Карп Матвеевич. — Похоже, действительно важную тему нащупали. Теперь надо понять, как её дальше разыграть с тем, чтобы больше данных получить. Пока в сухом остатке два имени. Одно — некий неизвестный Мемрах, который готовится к вторжению в нашу страну, в то время как Иные по какой-то причине опасаются его преследования. Второе — Зарткевич. Человек, которого мы заведомо можем найти, если исходить из слов Лаврентия. Поэтому с него и предлагаю начать. Кто в архив пойдет?

— Давайте я, — поднялся дедуля. — Попрошу всё, что есть на Зарайских, а заодно загляну по поводу Зарткевичей. По-любому где-то рядом их дела должны храниться.

— Прямо сейчас отправишься? На дворе уже поздний субботний вечер.

— А что зря время терять? Архив круглосуточно работает.

— Что нам с Валерьяном делать? Подождать твоего возвращения? — осведомился Давыдов. — Или еще кого-нибудь попробуем опросить с учетом новых данных?

Игорь Семенович задумался, после чего решительно тряхнул головой.

— Нет. Спешка нужна при охоте на блох. Тех, кого мы взяли, никуда не денутся. А вот пытаться их с кондачка вскрыть — только материал портить. Поэтому сначала проверим то, что имеем на данный момент, оттуда и будем плясать. Карпуша, распорядишься насчет машины до студенческого городка?

— Разумеется, — кивнул Карп Матвеевич, после чего тихонько потянул меня за рукав.

Мы вышли из комнаты, спустились по лестнице и дошли до первого этажа, где Давыдов быстро договорился о том, что через десять минут меня отвезут туда же, откуда взяли. И только потом Карп Матвеевич тихо сказал:

— Вот ради чего мы столько месяцев носом землю пахали. Чувствую прямо. На деда не обижайся, сам знаешь, он у тебя взрывной и недоверчивый. Но то, что нахрапом идти не стоит, тут он прав. Готовься, ты нам еще ой как пригодишься. Я лично сферу Лаврентия считывал через пень-колоду. Не успеваю я просто расшифровывать всё в таком темпе, как ты. Но общие эмоции один в один твоему тексту соответствовали. Да и отдельные образы, что удалось поймать, туда же ложились. И ведь Лаврентий так до упора и не сообразил, что его видят насквозь, и он сам себя сдает.

— Я, кстати, боялся, что он поймет, в чем прикол. Знаешь, когда?

— Ну?

— Он молчит, а я продолжаю текст набирать, потому что он в это время активно думает. И вот вопрос: чего я такое пишу, если он мне стенографировать нечего?

— На будущее подумаем, — кивнул особист. — Хорошо, что ты это подметил. С Лаврентием прокатило, а другой Иной может посообразительнее оказаться. Ладно, в любом случае спасибо за помощь, завтра можешь отсыпаться. А на неделе прикинем, когда тебя лучше сдернуть к нам.

— Но я человек подневольный, сам знаешь. Поэтому свободен только во второй половине дня, и то кроме понедельника и четверга.

— Слушай, твой учебный график я знаю, пожалуй, даже лучше тебя, — хмыкнул Давыдов. — Разберемся уж как-нибудь.

— Просто мне на следующей неделе еще экстерном экзамены по некромантии сдавать придется за весь учебный курс. Точное время не назначено пока. Но я сброшу в чат, как сам узнаю.

Карп Матвеевич аж поперхнулся и закашлялся, услышав это.

— Вот видишь, не настолько хорошо ты осведомлен о том, что у меня происходит, — с легкой ехидцей попенял я ему.

— Делать мне больше нечего! — в сердцах припечатал он. — Вот каждое утро просыпаюсь и думаю: чего там у Валерьяна новенького, не пропустил я чего случаем?

На сем наша пикировка завершилась, поскольку с поста охраны сообщили, что машина уже подана и ожидает меня.

— Спасибо, — с чувством произнес Давыдов, провожая меня до дверцы. — Ты даже не представляешь, насколько ты нам сегодня помог. Да и в целом…

Договаривать он не стал, да и я не счел нужным развивать тему. Похвалы, конечно, приятны, но тут был иной случай. Во всех смыслах. Я просто делал то, что должен был, и не более того.

Иные влекли меня к себе своими загадками. И я бы мог, не торопясь, продолжать свои исследования. Не ради какой-то высокой цели, а просто потому, что мне это нравится. Археолог и детектив, ведомый силой духа, что может быть безумнее такого сочетания? Я не рвался знакомить кого-либо со своими выкладками. Это была моя и только моя история.

Но, как выяснилось, Иные пытались играть собственную партию в политике, что едва не повлекло для всех нас смену власти и смутные времена. Они сделали всё, чтобы никто не имел возможности изучить их способности. Не учли лишь один фактор. То, что в этом мире появится профессор Валерий Старостин, декан кафедры прикладного ментала. Но тут уж, ребятки, се ля ви. Раз уж я здесь, то всецело нахожусь на стороне своих родных и близких. А вот вы после покушения сначала на деда, а потом на меня и Антонину на снисхождение можете не рассчитывать. Я вам ничего плохого не делал. И подставлять вторую щеку кому бы то ни было не намерен.

День оказался слишком богатым на события, так что я отправился спать в надежде, что хотя бы воскресенье принесет мне долгожданный отдых и релаксацию.

Проснулся в половине восьмого. Решил пойти на тренировку, а потом задумался: зачем? Радоваться очередному самопреодолению? Ну так себе радость, если честно. Тело мое после вчерашнего факультатива чувствует себя изрядно натруженным: известная побочка от плотной работы с источником. Нет. Останусь здесь, и да начнется День тюленя! Иногда не просто можно, а очень даже нужно дать себе вволю полениться.

Под эти мысли я вновь заснул и открыл глаза уже где-то в районе полудня. Приготовил себе кофе, выпил его под пару бутербродов, после чего понял: меня ждет «Сморчок». Вернее, его бармен Александр. Он точно знает, чего мне сейчас хочется. И это безумно круто, потому что даже я сам не в курсе своих текущих предпочтений.

Я привычно плюхнулся возле стойки и, поймав взгляд бармена, дал ему понять, что пора приступать к священнодействию. Он кивнул и потянулся за нужными, на его взгляд, ингредиентами.

— Ты специально это сделал? — вдруг раздался рядом знакомый женский голос.

— Вы о чем, Марьяна Варфоломеевна? — я повернулся к математичке, одновременно отругав себя, что даже не озаботился осмотреться, прежде чем выбрать себе место возле нее.

— Выставил меня посмешищем перед своими однокурсниками?

Приплыли. Дамочка на меня обиделась. А что еще хуже, она успела накидаться коктейлями, и сейчас находилась в пограничном состоянии. Со стороны посмотреть — да всё в порядке. Сидит ровно, ведет себя адекватно. Но я-то знал вот эту гневную муть в глазах. Да и мысли её нынче для меня секретом не были.

На самом деле злилась Марьяна не на меня. На судьбу. На разлуку с мужем, с которым ей уже не суждено встретиться. На крах их общих надежд. Не несбывшиеся личные мечты. На свекров, которые успели попортить ей немало крови, прежде чем стороны сумели прийти к какому-то паритету. Но, к сожалению, из всех раздражающих факторов поблизости находился только я. И именно мне сейчас предстояло огрести за себя и за того парня.

Вот только я этого не хотел. Я не мазохист. И не мальчик для битья. У меня, черт дери, тоже есть из-за чего переживать. Поэтому я ответил так:

— Не придумывайте себе того, чего нет. У нас был уговор. Вы сообщили о нем всей аудитории. Вы честно выполнили свои условия, когда я добился результата. Наверняка еще и регулярно предлагаете всем повторить мой подвиг, вот только желающих пока не находится. Так с чего вы взяли, что я каким-либо образом опорочил вашу репутацию?

Марьяна махнула головой и знаком привлекла внимание бармена.

— Повтори!

Александр будто бы в поисках поддержки посмотрел на меня, и я громко произнес.

— Мне кажется, это уже будет лишним. Давайте просто поговорим. О чем угодно, не обязательно о математике. Вот скажите, вы любите каштаны?

— Терпеть их не могу, — приняла подачу математичка. — А дети обожают это лакомство. Как и их отец когда-то.

— Помнится, я в детстве очень сердился на вашего мужа, хоть ни разу его и не видел. Ведь именно из-за него вы уехали из Ипатьевска, и у нас в классе появился другой математик. Новенький вам, кстати, и в подметки не годился. Хорошо, что его быстро заменили.

— Детская ревность — страшная вещь, — заметила Марьяна.

Так, что-то у нас разговор не в ту степь свернул совершенно. Надо бы выправить, пока есть такая возможность.

— Зато она дает повод для смешных и забавных воспоминаний, — улыбнулся я математичке. — И даже если мы оставили позади что-то безмерно хорошее, это не значит, что больше в нашей жизни ничего подобного не случится.

— Да что ты можешь об этом знать! — вспылила Марьяна.

— Действительно, о чем это я? Мать умерла в родах. Отец и сестра сгорели в своем поместье незадолго до того, как я сюда поступил. Из живых остались лишь дедушка и мачеха с сыном. Но откуда мне знать про боль и страдания? Вообще не представляю, что это такое! Правда, опознавать два десятка трупов после того памятного пожара было довольно тяжко. Где родной человек, где слуга…

Я и не заметил, как завелся. Уже собирался встать и покинуть заведение, оставив Марьяну наедине со своими мыслями, как Александр пододвинул мне коктейль. Я потянулся к стакану и осушил его махом.

О-о, это было сильно! Так, а почему перед глазами всё резко поплыло?..