Чертов менталист 2

Глава 22

— О, гляди-ка кто приперся! Первачок! — услышал я противный голос Ильи Головкина.

— Первачок мой дед гонит, а я Валерьян Птолемеев. Для тебя — Валерьян Николаевич, — вяло парировал я, сидя на скамейке крытого полигона, где должно было пройти практическое занятие по магии у студентов второго курса, к которым ради экономии приписали меня.

После вчерашних приключений спал я плохо, просыпаясь каждый час и пытаясь сообразить, всё ли в порядке, или мне опять срочно нужно бежать кого-то спасать. Не добавляло радости и то, что Давыдов хоть меня с неохотой и отпустил, но дал понять, что сегодня я от общения с особистами не отверчусь от слова никак. Будто я им что-то новое смогу рассказать. Записи разговоров с похитителями я Карпу Матвеевичу и параллельно деду еще вчера переслал. Все остальное — Давыдов либо наблюдал сам, либо видел по горячим следам результаты.

— Друзья, а вам не кажется, что наше право на образование ущемляется? — раздался донельзя мерзкий голос Добросвета.

Вообще-то это была моя реплика. И это мое право на образование пытаются помножить на ноль. Как же ловко он всё переиначил, гаденыш.

— Представляете, сколько времени потребуется нулевику, чтобы он справился хотя бы с академическим минимумом? — продолжал меж тем Добросвет. — И всё то время, что ему будут объяснять, с какого бока подходить к воздушной стихии, будет отнято у нас!

Я не стал ничего отвечать, просто дистанционно засветил ему под дых воздушным кулаком. Кулак у меня еще слабенький, так что бьет не больно, а лишь обозначает удар.

— Э, что такое? Кто это сделал? — начал возмущаться Добросвет, в гневе озираясь на однокурсников.

Редкостный дятел. На меня даже не подумал. Ну а раз такое дело, не буду признаваться. Либо не поверит все равно, либо начнет кляузы писать. То есть понятно: напишет он их в любом случае, но одно дело голословные домыслы рядового студента, пусть и с непростыми родителями в анамнезе, и совершенно другое жалобы с конкретикой: ударил, оскорбил, вся группа в свидетелях… В общем, отвел я душу, и хватит. А дальше надо его игнорировать. Тем более у меня, если так посмотреть, дедуля тоже не хрен моржовый, так что желающих помериться предками — милости просим! Удивительные открытия в процессе гарантированы.

Вилюкина опаздывала уже минуты на три. Странно. Мне она показалась весьма пунктуальной женщиной. Ректор задержал? Или какая комиссия по ее голову внезапно явилась?

Я бы послал Филина да и выяснил всё по месту, но не мог этого сделать. Мой конструкт сейчас безвылазно торчал на лекции Максима Харитонова и старательно запоминал слово в слово всё, что тот считал нужным сказать относительно истории развития магии.

Кстати, засранец оказался злопамятным. Первым делом собрал у всех дальфоны, положил их в ящик на своем столе, сообщив, что он категорически против аудио и видеозаписей своих лекций, поскольку это нарушает его эксклюзивные права, ведь он творчески переосмыслил имеющиеся учебники и создал на их основе авторский курс. И сдавать предмет придется не по учебникам, а по его лекциям исключительно. Послушать лекции можно только во время занятий.

Вторым делом он осведомился, явился ли я на занятия, а затем с удовлетворением постановил, что человек, поделившийся со мной конспектом, получит незачет. Он, дескать, не поленится лично всё перепроверить. То есть загнал меня в полноценную западню, как он считает. Ну-ну.

Рыженькая на занятия пришла, сидела неподалеку от Васильковой. Выглядела как ни в чем не бывало, будто вчера её и не похищали, и потом расспросами под протокол не мучили. Ну что, здоровые нервы у барышни, можно только позавидовать их крепости. Хоть здесь все замечательно и без проблем, уже проще.

Видимо, мой отстраненный вид вызывал кое у кого самое натуральное бешенство, потому что Кутайсов не выдержал, подошел и навис надо мной. Я ничего говорить не стал. Настроение было совершенно не боевое. Вон, дурачка Добросвета ткнул разок, с тем весь мой запал на нет и сошел.

— Ты здесь на чужой территории, понял?

— Понял. Твои предки накануне купили здание центрального филиала Государственной магической Академии, — послушно кивнул я. — Одно лишь хочу узнать: все счета обнулили, или тебе на бутерброды еще хватает?

— Ты чо гонишь?

— Всего лишь логически развернул твою мысль, — пожал я плечами, но тут, на мое счастье, наконец-то появилась Агнесса Игнатьевна, и занятие началось.

Судя по ее короткому вступительному слову, второкурсникам предстояло изучать примерно всё то же самое, что они успели узнать на первом курсе, только на более продвинутом уровне. Сегодня был день поднятия тяжестей. Грузы разного веса уже были заготовлены и лежали в центре полигона. Чисто в теории после освоения подъема самого тяжелого груза должно было начаться освоение левитации, подъема в воздух самого себя.

Вилюкина предложила освежить в памяти методику подъема. Ну, кому освежить, а я вот в первый раз её прослушаю. Так, сконцентрироваться на источнике. Уплотнить исходящую из него энергию. Подвести ее к выбранному предмету и разделить. Верхняя часть должна создать над предметом разряженную атмосферу, вторая часть должна была снизу подталкивать предмет.

Ну, в целом понятно. Сверху условный пылесос, снизу поддержка. Надвое я энергию еще ни разу не делил, вот и поэкспериментирую как раз.

В качестве предмета для подъема выбрал книгу, что лежала на скамейке, когда я пришел. Поскольку никто на нее не претендовал, я сделал вывод, что книга ничейная, можно ею пользоваться спокойно как наглядным пособием.

Пришлось повозиться. Оказывается, делить энергию следовало не четко пополам, а в долях. В первый раз я поднял книгу исключительно за счет верхней энергии и едва не оторвал ей обложку, так яростно она завертелась в моем микро-смерче. Нет-нет, никакого вращения. Предмет должен подниматься ровно и неторопливо. Поэтому сверху оставляем только небольшой подсос, а основной упор делаем на нижний поток.

Во второй раз я вновь накосячил. Нижний поток оказался слишком неустойчивым и резким, так что книжка взлетела вверх и в сторону, выйдя тем самым из зоны разрежения. Еле успел ее поймать руками, чтоб не упала.

Пока я мучил ни в чем не повинный справочник, второкурсники разобрали себе по комплекту грузов и принялись заниматься примерно тем же самым, что и я. Вилюкина обходила их по очереди, кого приободряла, кому-то что-то разъясняла. И я почувствовал легкий укол студенческой ревности, назовем это так. То есть мне она никакого задания давать не собиралась, получается? И если бы я сам сейчас не принялся осваивать методику подъема, пользуясь тем, что Ярослав дал мне основы работы с источником, то сидел бы балду пинал, впустую тратя драгоценное время?

С третьего раза книга поднялась ровно так, как я и планировал. Ровно взмыла вверх, после чего я по собственной инициативе принялся осваивать методику возвращения груза на грешную землю. Число взлетов должно равняться числу посадок, так что погнали.

В итоге и сам не заметил, как втянулся в практику. Мягко опустить предмет оказалось чуть ли не в разы сложнее, чем плавно поднять, пока я не сообразил включить что-то вроде обратной откачки поданной энергии. Была мощность на десятку, а вот уже девять, восемь, семь — и так до единицы, когда предмет под собственной тяжестью уже практически лежит в заданной точке, зависнув буквально в нескольких сантиметрах над нею.

— Осторожно! — вдруг раздался откуда-то издали испуганный окрик Агнессы Игнатьевны, и я сообразил, что прямо надо мной болтается изрядный такой бетонный кубик, самый большой из учебного набора, размерами где-то полметра на полметра на полметра.

Быстрый взгляд в сторону. Так и есть, Шафиров скалится, а по лицу пот течет рекой, из последних сил держит такую тяжесть. Ничему его жизнь не учит. Не понимаю, чего он хочет. Напугать меня? Ну, так себе аттракцион. Уронить эту хрень на меня? Так я могу и не пережить подобного, там вес под триста килограмм, не меньше.

— Не дури, — предупредил я его, Григорий фыркнул и… сам того не ожидая, потерял контроль над грузом.

У меня вся жизнь пронеслась перед глазами, буквально. Всё, что я успел сделать, нижним потоком задержать куб в воздухе еще на две секунды, за которые буквально рыбкой выпрыгнул из зоны поражения.

Приземлились мы с кубом одновременно. По крайней мере, мне так показалось. Интересный эффект получился. Я прилетел на четвереньки, и в это время почувствовал, как содрогнулась рядом земля. Бодрит!

Источник заныл, предупреждая о перегрузке. Ну да, в куб я шибанул со всей дури всем, чем только мог. Очень уж умирать не хотелось, да еще из-за чужой глупости.

— Валерьян, ты как? — Вилюкина подбежала ко мне и подала руку, чтобы помочь встать на ноги.

— Агнесса Игнатьевна, всё в порядке, — ответил я, как вдруг почувствовал головокружение и плюхнулся обратно на пол.

— Что чувствуешь? — встревоженно спросила она.

— Источник… будто горит. Перенапрягся, когда груз задержал в воздухе.

— А еще что?

— Голова… мутит меня. Аж до тошноты.

— Очень сильное перенапряжение, — скорее для себя, чем для меня заметила Вилюкина. — Жанночка! — позвала она одну из студенток. — Сбегай, пожалуйста, за медиком. Скажи, воздушнику помощь нужна, всё как обычно.

— Как обычно? — удивился я, продолжая бороться с неожиданно приключившейся укачайкой.

— Да, — кивнула она. — Ничего страшного. Редкая практика без этого обходится. Просто неожиданно, что первым пострадавшим стал именно ты. Я-то думала, ты будешь за ребятами наблюдать. А ты, оказывается, сам успел тем временем отработать методику. Вот пострел, я и не успела углядеть за тобой.

— Мне… тоже нехорошо, — признался Шафиров и опустился рядом.

Хотел я было сказать ему пару ласковых, да присмотрелся к парню и решил промолчать. Григорию пришлось куда хуже, чем мне. Из носа и ушей текла кровь, упасть в обморок при всех ему, похоже, не позволяло только чувство гордости.

— Чем ты думал, когда взял груз не по силам? — набросилась на него Вилюкина. — Я технику безопасности кому и для чего объясняла? Работаем только с тем весом, который можем контролировать. Ты же подхватил самый тяжелый блок, с которым обычно только старшекурсники экспериментируют. И вот результат! И сам надорвался, и младшего товарища едва не покалечил.

— Я… думал… справлюсь. На долю… секунды… поплыл… и вот.

— Потому что перегрузил источник! Ох, как же с вами, мальчики, тяжело! Вот девчонки пустым позерством никогда не занимаются в отличие от вас!

Краем глаза я заметил, как одна из девчонок, собравшая и удерживающая в воздухе пирамидку из четырех кубиков при этих словах предпочла аккуратно вернуть эту конструкцию на место. А так да, никакого пустого позерства.

Как я ни порывался пропустить Шафирова вперед под предлогом того, что он пострадал тяжелее, мне этого сделать не дали. Видимо, Вилюкина решила таким образом наказать Григория. Медик же осмотрел меня, провел короткие тесты, после чего положил мне ладонь на солнечное сплетение, предупредив, что ощущения будут довольно странными.

Так оно и вышло. Минута, в течение которой источник сначала резко притих, а затем забурил снова, но… контролируемо, если так можно сказать. Боли и дискомфорта я уже не чувствовал.

— Вечером прогони стандартный комплекс разминки, — велел медик. — И завтрашнее утро с того же самого начни, в противном случае боль на какое-то время может вернуться.

— Благодарю, — кивнул я, но медик уже переключил свое внимание на Шафирова.

Тоже короткий опрос, тест, и вот ладонь уже лежит на солнечном сплетении Григория. Человек на глазах из мертвенно бледного становится умеренно розовым и у него перестает течь кровь откуда не надо. Эффектно!

— Умойся. Рекомендации те же. Источник должен испытывать контролируемую нагрузку, так он быстрее придет в норму.

После чего медик встал, оглядел толпу и весело предложил:

— Ну, кто следующий, пока я всё равно здесь?

Все тут же сделали вид, будто не пялятся на нас, а тихо-мирно тренируются поднимать мелкие и средние веса. И никаких больших тяжестей, что вы!

— Ладно, схожу, пожалуй, на полигон к огневикам, проведаю, — доверительно сообщил он Вилюкиной. — А то они до последнего тянут, а мне потом ожоги третьей степени убирай.

Агнесса Игнатьевна улыбнулась медику, и я с удивлением отметил, если на ее лице нет вечной гримасы озабоченности и зашуганности, она становится весьма милой.

— Ай! — вдруг раздался вопль Добросвета. — Как больно-то!

Не успевший отойти далеко медик профессионально определил среди толпы очередного пациента и прямой наводкой двинул к нему.

— Что случилось? — спросил он у причитающего Добросвета.

— Уронил! Прямо на ногу! Наверное, это перелом?

— Это не магическое повреждение, тут тебе травмпункт нужен. Прыгай дотуда, там сделаем рентген, посмотрим, что ты с собой сотворил.

— Я не дойду, — расхныкался Добросвет. — Мне нужны носилки или инвалидное кресло.

Если бы своими глазами сейчас это не видел, усомнился бы в том, что на свете бывают такие люди. Ан нет, еще как бывают. Ноет как детсадовец! А ведь мог бы попросить двух однокурсников о помощи, схватился бы за их плечи, так бы и доковылял помаленьку. Но нет же: надо устроить представление, чтобы все вокруг бегали и суетились вокруг его ничтожной персоны.

— У меня есть предложение получше, — усмехнулся медик. — Агнесса Игнатьевна, под мою ответственность!

— Да, Захар Петрович, — кивнула она, пряча улыбку.

Так, кажется, сейчас будет весело.

— Ложись, — предложил Добросвету медик.

— Куда? — не понял тот. — Носилок же нет!

— А ты прямо на пол ложись, — невозмутимо уточнил Захар Петрович.

Добросвет явно ожидал какой-то каверзы, но поскольку не знал, в чем она будет заключаться, не слишком охотно исполнил просимое.

— А сейчас, ребятушки, делаем всё ровно то, чем вы сейчас занимались, но в отношении вашего пострадавшего товарища. Ну-ка дружно собрались — раз! Источник подготовили — два! В воздух подняли — три. А теперь идем за мной и транспортируем раненого!

Если вы думаете, что Добросвет лежал ровно где-то примерно на уровне моего пояса, то нет. Уж не знаю, что было тому причиной: неопытность его однокурсников или же их тихое желание поиздеваться над проблемным кадром, но он то взмывал повыше, то проваливался почти на уровень колен; то его ноги задирались над головой, то его выгибало в пояснице. В общем, ребятки развлекались как могли, а уж медик и подавно.

Тут заиграла мелодия, оповещающая о конце занятия, я подхватил свои вещи и пошел на вторую пару. Математика. Высшая математика и Марьяна Варфоломеевна. То, что она успела проверить мою экзаменационную работу — это непреложный факт. То, что я не сделал там ни единой ошибки — еще один факт в ту же копилку. Так как она поступит? Исполнит свое обещание и зачтет мне хотя бы первую сессию, или предпочтет спустить всё на тормозах?

Перед началом пары ко мне подошла серьезная Василькова и рассказала о том, что Максим Ильич явно имеет на меня зуб, но она готова рискнуть и дать мне свой конспект. Я как мог успокоил девушку, сообщив, что я уже нашел, как решить эту проблему.

Вслед за ней ко мне подошла рыженькая. Как же ее зовут? Тоня? Да, Антонина Вележева.

— Спасибо за то, что спас меня. И… прости за всё, если сможешь!

Произнеся это, она резко развернулась и шустро умотала подальше от меня. Ничего не понимаю. Ладно, разберусь чуть позже.

Секунда в секунду в помещении появилась Марьяна. Дождалась, пока наступит тишина, после чего остановилась на мне взглядом.

— Валерьян Изю… Птолемеев, прошу покинуть аудиторию!

Меня что, выгоняют с занятий? Вот дела…