Царство Сибирское

Глава 3

Глава третья.

Омск. Путевой дворец князей Строгановых.

Судя по всему, нападавшим был не чужд технический прогресс — свинцовым дождем двор и дворец Строгановых поливали какие-то пулеметы или митральезы, ничто другое не могла создать такую плотность огня. Я был пока жив… Я оглянулся назад — госпожа Бахмутова, прижимая девочек к земле, ловко ползла в сторону, выложенной из кирпича, клумбы, за которой могли спрятаться пару десятков человек. Значит, мы все пока живы и только благодаря тому, что умерли другие люди. Меня пока не достали вражеские пули, потому, что между мной и нападавшими лежали убитые лошадки, извозчики и их возки, которых безжалостно расстреляли первыми. Вот такая жизнь — мужики умерли с улыбками на губах, думая, что неплохо заработали, перевозя семейство барина…

Вражеский огонь внезапно прекратился, со стороны улицы раздался хруст снега, звон оружия, чьи-то команды. Значит, это не просто покушение, это нападение на дом. Сейчас противник под прикрытием пулеметов ворвется во двор, затем зачистит дом и начнет вывозить ценности…

Я осмотрелся, после чего, немыслимым образом развернувшись, запустил перетянутое ремнем одеяло с девочкой в сторону широченного кирпичного столба ворот. Легкий кулек скользнул по ледяной поверхности и закатился за кирпичную кладку, где девочка будет в относительной безопасности, а я потянулся к кобуре. Не хотел пугать сестер, на вокзал взял с собой лишь один револьвер, хотя вряд ли я успею расстрелять весь барабан… Скоро над перевернутыми возками появятся головы первых нападавших, и я открою огонь, забрав с собой, кого успею… Жаль конечно, что все так кончается… Неожиданно, из чердачного окна под крышей дома Строгановых застучали выстрелы, и я облегченно выдохнул. Кажется, еще немножко поживем. Многоствольные пулеметы есть не только у душегубов, что напали на мой дом… Фасад дома взорвался фонтанчиками выбитой пулями кирпичной крошки, по нему стреляли не менее трех митральез, градом посыпались стекла из оконных проемов, на мой пулемет, играя в явном меньшинстве, по- прежнему поливал огнем что-то, невидимое для меня. Вот только вражеские попадания никак не могли взобраться выше второго этажа. Видимо, противник расположил свои «молотилки смерти» где-то в подвале, напротив нашего дома, откуда они не могли задрать стволы выше определенного уровня. Но долго так продолжаться не может — на месте вражеского командира, я бы снял одну из митральез с позиции и переместил ее на другую точку, откуда можно подавить мой пулемет и тогда нам конец — в доме всего два десятка человек мужчин, и я не уверен во всех, что они способны взяться за оружие…

Где-то на улице вспыхнула яростная стрельба, раздался многоголосый крик «Ура!», а потом кто-то стал кричать, что они сдаются.

— Ваше светлость…- во внезапно наступившей тишине, кто-то заорал, высунув голову с чердака дома Строгановых: — Можете вставать, мы победили!

Я осторожно приподнял голову, разглядел солдат в форме княжества, после чего рывком поднялся, подхватил кулек с плачущим ребенком и двинулся в глубь двора, в поисках ее матери — поигрался и будет, у меня тут городская война. Вера с девочками сидела на корточках за клумбой, лица бледные, но никто не истерит и не рыдает, и то хлеб.

— У вас тут так каждый день так? — спросила бонна, принимая от меня ребенка.

— Нет. У меня здесь скопились ценности на много тысяч рублей, не успел вывезти… — я виновато отвел глаза: — Извини…те, потом договорим…

Не знаю, что твориться в доме, возможно, что кто-то неосторожно высунулся в окно и словил пулю, но во дворе лежат четыре тела — двое моих солдат, что донесли вещи до крыльца, и двое слуг из дворца, что вышли нас встречать… Наверное, их убило самой первой очередью. А еще у крыльца лежит невезучая барышня Анна Семеновна Агополкова, которой пуля попала куда-то в бок. Она лежит совсем бледная и по-видимому, собралась умирать… Но я не могу допустить смерти этой несчастной девушки у меня в гостях, поэтому реву медведем –шатуном, чтобы мне сейчас-же представили целителя или, на худой конец, военного лекаря

Перед воротами прибавилось еще трупов — пара десятков вооруженных мужиков, больше похожих на городское отребье, лежали в самом неприглядном виде на забрызганной кровью мостовой. А у стены соседнего здания столпились их более удачливые коллеги. Во всяком случае, они пока живы.

Я обратил внимание, что перед подвальными окошками этого здания, снег покрыт сажей — видимо, из этих окошек и били по моему двору вражеские пулеметчики. А вот и пулеметы… Из-за угла появилась небольшая процессия моих солдат, что тащили четыре митральезы на станках и ящики с патронами.

— Ваша светлость…- шагнул ко мне офицер.

— Откуда четвертый пулемет притащили?

— Как и вы и предсказали, ваша светлость, напротив ворот казармы была засада. Но мы, прежде, чем открывать ворота, послали одно отделение в обход… Противник был частично перебит, частично рассеян.

— Хорошо, благодарю за службу. Пулеметчики живые есть?

— Увы, ваше светлость…- офицер фарисейски возвел глаза к серому небу: — Все оказали отчаянное сопротивление и пали в бою.

— Очень жаль, господин прапорщик, очень жаль. — если оборванцы, которых убили или захватили солдаты, могли быть наняты на базаре или в дешевых распивочных за пару часов, то пулеметчики — народ штучный, подготовленный и ценный. Информация о том, кто их собрал в одном месте могла быть очень и очень ценной.

— Господин прапорщик. Трупы пулеметчиков, со всем содержимым карманов или сумок и мешков представить контрразведчикам для опознания и выяснения обстоятельств, откуда они к нам попали…

А вот, пусть организует перенос тел, а в следующий раз подумает, может быть лучше парочку вражеских стрелков для допроса оставить?

— Задержанных и трофеи в казармы. — отдаю я распоряжение собравшимся вокруг меня командирам роты, пришедшей на помощь: — Трупы пулеметчиков…

— Князь! — такое ощущение, что сзади взвыла циркулярная пила. Все с удивлением обернулись на источник шума. Кто бы сомневался. На высоком крыльце стояла и потрясала кулаком, обряженная в соболиную шубу княгиня Ванда Гамаюновна, за которой, с постным видом стоял толпа теток из числа прислуги, большинство в меховых шубах, держа сверток с наследником рода — наверное вытащила ребенка на мороз для придания своим словам большего авторитета.

— Олег Александрович, что вы здесь устроили⁈ В гостиной стекла разбили, вазы китайские вдребезги! Не можете жить, как положено цивилизованному человеку — прошу вас подыскать себе другое место проживания! Кто будет ремонт делать и за чей счет, я вас спрашиваю?

— Господа! — я повернулся к офицерам: — Концепция меняется…

— И не смейте меня игнорировать! — перешла на частоту ультразвука хозяйка дома: — Вы хам и невежда, уже сто раз пожалела, что с вами связалась!

— Повторяю, господа! — я щелкнул пальцами, и офицеры отвели взгляды от беснующейся фурии в мехах: — Сейчас к вам подойдет мой старший камердинер, Зайцев Лука Иосифович… Вы должны его знать, мощный такой старик. Под его руководством организуйте силами двух взводов перевоз принадлежащего мне имущества и личных вещей в казарму. Там выделить помещение для этого багажа и для моих сестер и их воспитателя. Короче, через два часа все мое имущество должно быть вывезено из этого дома. Один взвод пусть отконвоирует задержанных в казарму, под замок, трофейное оружие в «оружейку», проверить и обслужить после стрельбы. Как с задержанными определитесь, один взвод, при оружии, с большим крытым возом, сюда, будем половину меха вывозить. Тоже в казарму. На этом все. И найдите мне кто-нибудь свежую газету, чтобы раздел объявлений был. Надо квартиру семье подыскивать.

Через полчаса наследника княжества с крыльца унесли, осталась только Ванда, в половиной служанок. Так как солдаты выносили из дома мои личные вещи, Ванда очень быстро прекратила бросаться им наперерез, проверяя кладь, что они несли, теперь она просто стояла, торжествующе глядя на меня.

Вера и девочки уехали в казарму под надежным конвоем, поэтому не видели сцену, когда ко дворцу прибыл крытый воз со взводом охраны.

— Воз подгоняйте к тому слуховому окну — я мотнул головой, показывая направление: — Одно отделение формирует оцепление, никого к возу не подпускать, второе отделение поднимается на чердак, часовые там предупреждены. Ваша задача — закреплять на блоке связки шкур, и спускать вниз. Третье отделение — аккуратно укладываем меха в возке. Выполняйте.

Разгрузка чердака, где в холоде хранились драгоценные шкурки, шла весьма споро. К блоку, закрепленному на краю крыши, цепляли мешок, наполненный связками шкурок и груз споро опускался вниз, исчезая в крытом возке. Через пару минут операция повторялась. Ванда, очевидно, что-то почувствовав, бросилась к возку, чтобы воспрепятствовать вывозу ценностей, стоимость которых она прекрасно знала, но, перед местной владелицей и самой богатой женщиной края сомкнулись солдатские спины.

— Что вы делаете, да я вас! Да я прикажу…- несколько раз ударив кулачком по ткани зимних курток, женщина, подхватив длинный подол, бросилась ко мне.

— Вы бесчестный человек, Олег Александрович! Обворовать одинокую женщину! И солдатня ваша — исключительное быдло…

— Еще одно слово о моем бесчестье, и я дам команду вынести не половину, а весь мех. — я холодно смерил взглядом, злющую, как кобра, Ванду: — А пока пойдите и почитайте наш с вами договор, тот раздел, где говорится о расторжении соглашения досрочно, по воле одной из сторон.

Молодая женщина яростно заорала, вбивая каблучки новеньких ботиков в мощенный камнем двор, после чего, выкрикивая какие-то невразумительные звуки, бросилась во дворец, а за ней потянулась ее свита, одаривая меня на прощание неприязненными взглядами. Правда была парочка взглядов лукавых, и даже поощряющих. Я запомнил эти мордашки, не помню, как зовут, но девушки из ближнего круга, срочно создаваемого двора вдовствующей княгини.

— Ваша светлость. — командир роты, ответственный за все эти безобразия, приблизился и отдал честь: — Выгрузка закончена.

— Отлично, все молодцы, вечером всем по чарке водки. Часовых снимайте и убираемся отсюда…

— Всех часовых? — поразился ротный.

Омск этого мира — не тот город, в котором богатые люди могли позволить себе жить без охраны. Заиндевевшие тела, лежащие за воротами, не дадут мне соврать. И с первого дня нашего вселения этот дом не оставался без охраны минимум десятка бойцов.

— Да, прапорщик, часовых снимаете и все уходим отсюда. В доме, где их защитников называют бесчестными людьми и быдлом, нам делать нечего. Доехав до казармы и убедившись, что все люди размещены, а моим девочкам выделили отдельное помещение со всеми удобствами… Ну как «со всеми удобствами»? На мой непритязательный взгляд — удобства присутствуют, во всяком случае тепло, есть кровати с бельем и умывальник в коридоре. А разве еще что-то надо? Да ладно, я шучу, я все понимаю. Все люди, как люди, потребляют обед с солдатской кухни, а я голодный, поехал по объявлениям, размещенным в газете.

Казарма Омского полка. Омск.

Естественно, за оставшиеся, до наступления вечера, два часа, подходящего пристанища, куда можно было бы заселится, я не нашел. Поэтому вернулся вечером в казарму, злой, как собака, похлебал горячего кулеша и отправился спать в канцелярию одной из рот, благо там был диванчик. А среди ночи меня разбудили. В дверь канцелярии кто-то тихонько стучал и шептал «Князь! Да проснитесь вы…»

Выдернув револьвер из-под кровати я на цыпочках подкрался к двери и резко распахнул ее, чуть не задел притаившегося у косяка…

Ну а что делать? Нам, правителям, надо осторожно выходить из спальни, особенно ночью, император Павел Первый из моего мира не даст соврать!

Так вот, у косяка притаился пилот, который в воспитательных целях был переведен в подразделение аэросаней, а как человек, вызывающий доверие — отправлен за моей кровиночкой, за блистательной Гюлер.

— Что случилось? Где моя жена? — я с трудом удержался, чтобы не схватить молодого пилота за меховые отвороты теплой куртки: — Что случилось?

— Все хорошо, ваша светлость! — корнет Лиходеев отскочил на всякий случай на пару шагов: — Госпожа в городе, все в полном порядке!

— Так где она? Ужинает?

— Никак нет. — пилот принял строевую стойку: — Мы не имели информации, что ваша светлость переехала из дома ее светлости и мне дали команду править к дому князей Строгановых. Ваша жена, ее светлость…

— Короче! — рыкнул я.

— Ваша жена в сопровождении двух служанок и вашего порученца Краса Людиновича спокойно проследовали во дворец…

Честно говоря, спокойней мне не стало, напротив — сердце тревожно заныло. Моя жена, на последнем месяце беременности оказалась в этом кубле гремучих змей…

Я уже хотел поднимать роту по тревоге, как корнет продолжил свой рассказ:

— Крас Людинович сказал, что ваша супруга устала и переночует во дворце, а завтра самостоятельно приедет к вам…

— И что, там тихо было?

— Ну почему? — ничуть не удивился вопросу корнет: — Я пока в прихожей дал дальнейших распоряжений, кое что слышал. Сначала немножко пошумели, потом, я слышал, как ваша жена крикнула «По насестам, курицы, и чтобы не звука!», а потом тишина. И Крас Людинович не стал отрицать, что ваша жена княгиню немножко побила…

Обалдеть, моя кроткая жена, с большим животом, побила «Неистовую Ванду»?

Кажется, я произнес последние слова вслух. Корнет пожал плечами:

— Ну я слышал, как ваша жена кричала «Сука неблагодарная» и «Землю жрать будешь», и звуки пощечин… А потом Крас Людинович спустился и меня отпустил….

— Как моя жена дорогу перенесла? Ребенок не беспокоил?

— На редкость у вас спокойный пацан, мамкину сись…- корнет побледнел и отступил еще на пару шагов: — А я что, не сказал, ваша светлость? Так с наследником вас! Здоровый и здоровый мальчик.

— Кто акушеркой был?

— Да какая акушерка, ваша светлость? — корнет на всякий случай, отступил еще: — В степи вашу супругу прихватило. Она нас с господином Полянкиным из аэросаней выгнала, и сама, при помощи служанок, родила. Вроде пуповину сама перерезала, а потом вышла из саней, набила полный бурдюк снега и всю дорогу с ледяным бурдюком на животе ехала, чтобы значит живот ушел назад…

— Спасибо, подпоручик. — я, с облегчением облапал, офицера: _ Спасибо за добрые вести. Если вы не против, я хотел бы вас угостить коньяком и там что-то от ужина осталось…

Уставший пилот аэросаней успел выпить один бокал, съесть бутерброд, похвалить коньяк, после чего уснул прямо за столом, с куском колбасы в руке, а я завалился опять на панцирную кровать, не в силах сомкнуть глаз. У меня родился наследник мужского пола. Это, по местным обычаям, считается одной из самых важных обязанностей жены любого правителя. Хотелось бежать во дворец Строгановых, но я удержал себя от необдуманного поступка. Думаю, что жена сейчас спит после всех волнений долгого и опасного путешествия, а верный Полянкин обеспечит ее безопасность. За благополучие обитателей дворца я не беспокоился. Хотя охрану я и снял, агенты контрразведки арендовали комнаты в близлежащих домах, наблюдая за подходами ко дворцу. В случае какой-то неурядицы, они имеют инструкции поднимать тревогу и прикрывать огнем подходы к дому Строгановых…

Так, за этими рассуждениями, я сам, незаметно, уснул, не успев даже додумать какую-то важную мысль.