Царство Сибирское

Глава 17

Глава семнадцатая.

Резиденция князей Строгановых. Спальня Великого князя.

Встреча с «ярославскими» произошла очень рано, по местным понятиям. Видимо, обе стороны жаждали скорее разрешить зависший вопрос поставок, столь необходимых Российской Империи. Генерал и его сопровождающий сунули мне в руки проект договора, и замерли на своих стульях, не спуская с меня тревожных взглядов. Выглядел я не лучше, чем вчера, а запах лекарств в комнате, казалось, стал гуще.

Я неторопливо перечитал все условия, после чего взял пишущую палочку и дописал на свободные строки договора особые условия, расписался и вернул бумаги генералу. Тот перевернул листы, пробежался по тексту, после чего посмотрел на меня, как на конченного идиота.

— Вы уверены, ваша светлость?

— Генерал, если я что-то написал, я в этом совершенно уверен.

— Хорошо, я думаю, уже сегодня государь подпишет все необходимые документы, после чего указ будет опубликован в газетах Империи…

— Прекрасно, ваше высокопревосходительство, я буду ждать. — я устало откинулся на подушку.

— Князь, а мы можем надеяться?

— Генерал, наша я сторона начнет выполнять условия договора в части поставок, как только, как только эти три условия будут выполнены. — я ткнул пальцем в соответствующие строки.

— Выздоравливайте, князь. –генерал лицемерно улыбнулся и вышел из спальни.

А на следующее утро, я, как говорится, проснулся знаменитым. Отодвинув даже в сторону тему неудачной войны, население империи горячо обсуждало, как меня обозвал его Императорское Величество, и как весело смеялась государыня. Безусловно, о том, что Император назвал меня дураком, для которого не жалко не существовавшего ранее титула, сообщили исключительно, бульварные газетенки, которые при написании любой статьи, заранее страхуют свою гражданскую ответственность в случае судебной тяжбы на весьма кругленькие суммы.

— Дорогой, что это? — в мой кабинет вошла Гюлер, воинственно держа наперевес пачку свежих газет.

— Что такое, любимая?

— Вот это. Объясни пожалуйста! — тонкий, изящный пальчик ткнул в передовицу скандальной газетёнка «Грош», которую, по франшизе, издавал в Омске какой-то богатый наследник из купцов, считающий сам себя художником.

Большие жирные буквы просто взывали — «На сибирский трон посажен дурак»!

— Олег! — когда моя супруга произносила мое имя таким тоном, я четко понимал, что дело очень серьезное: — Объясни, что происходит? Я что, тоже дура на сибирской престоле?

— Дорогая, давай посмотрим первоисточники. — я выудил из кипы бумаг телеграфную ленту, посредством которой в наш медвежий угол доставлялись самые важные новости, и самые важные законы и назначения. Надо ли говорить, что мы с губернатором получали одновременно идентичные телеграфные ленты.

— Вот, смотри, указ короткий, поэтому текст пришел полностью. Читаем — «Жалую Булатова Олега Александровича воцарением над народами и населением, живущими в пределах Западной и Восточной Сибири, от Уральских земель, до побережья Тихого океана, от Студеных морей до севера, до южных пределов, которые он способен удержать самостоятельно, и с сего дня именоваться ему Олегом, царем Сибирским, первым своего имени». Ну и чем, дорогая, ты недовольна?

— Олег…- чуть смягчила накал бушующих в ней страстей, Гюлер: — Но ведь там, в Ярославле, не дураки сидят, так они прямо так и пишут — Булатов дурак, готов за игрушку отдать все, что наработали и наработают его фабрики за годы войны… Я чувствую себя дурой, Олег. Скажи, тебе может быть что-то дали, что ты эти бумаги подписал? Давай, напишем в газету, что ты был не в себе и отзываешь…

— Гюлер, посиди пять минут молча, я все тебе растолкую. И да, при отношениях с Императором ничего не отзывают, чревато последствиями.

В общем, император меня обманул, после того, как я его обманул. Я обманул императора, вернее, обманул его эмиссаров, что умираю и дни мои сочтены, иначе бы владыка не дал бы мне корону и Сибирское царство, а так решили дать, сошедшему с ума аристократишке поносить перед смертью на голове золотой обруч с зубчиками. Если бы император знал правду, ни за что на такую шутку он не согласился, надеюсь, а так Малый двор в Полевой ставке возле Воронежа второй день смеется, поминая дурочка из далекой Сибири. А обманул меня Император в том, что Сибирское царство оказалось ненаследуемым доменом. Случись со мной что, Искандеру Сибирское царство не перейдет, оно вернется… А к кому оно вернется? Я не зря столько времени штудировал тома документов и сводов законов. Сибирское царство существовало сотни лет, пока сюда не пришла Империя, и пало под ударами русских полков. Но, не было в этом мире Ермака, и кто-то при пересчете трофеев Сибирское царство тогдашнему Государю не преподнес, и такое ггосударственное образование на сотню лет исчезло из мировой и Российской жизни. А теперь Император наделил меня титулом царя… А если я внезапно помру, к примеру, от апоплексического удара табакеркой в висок, то царство… Тут было множество вариантов, начиная от вероятной гражданской войны, до войны с Империей. Значит, мне надо тщательно следить за своим здоровьем, тщательно чистить зубы и хорошо питаться, и тогда, вероятно, я протяну еще несколько десятков лет.

— Так, жена, прекращай грустить, нет повода для паники и печали…

— Ну как-же? В газете же написали, что ты всю продукцию завода, выпущенную за год и всю будущую продукцию до окончанию войны обменял на дешёвую корону…

— Дураки это пишут. Я не стал связываться с бумажками империи, которые они мне предлагали, а взял откуп…

— Что такое откуп?

— Я выбрал право собирать налоги со всех территорий к востоку от Уральских гор сроком на пять лет. И император мне такое право даровал. А во-вторых, ты женщина, вообще должна радоваться и восхвалять своего мужа…

— Я итак радуюсь… — устало улыбнулась Гюлер.

— Нет, по-настоящему радоваться. Я за последние три дня организовал три туземные транспортные компании, которые принадлежат лично тебе, а, по договору с Империей, всю продукцию завода, и сельхозпродукцию из ВКС до Омска доставляют исключительно эти транспортные компании, согласно согласованного прейскуранта, по полной предоплате и расчет исключительно серебряными или золотыми монетами. Радуйся, женщина, ты скоро станешь одной из самых богатых дам Империи.

— Но тут не очень много получается. Тонкий пальчик уперся в таблицу тарифов, являющуюся приложением к основному Договору с Империей. Это сумма за перемещение одного пуда груза на сто верст, а это — стоимость перевалки того же пуда, а теперь вспомни сколько тысяч верст от Верного до Омска? Или от Покровска до Омска?

Пока Гюлер, смешно шевеля губами, пыталась подсчитать свои будущие доходы, я углубился в чтение газет, смакую перлы журналистов относительно моей персоны и моих умственных способностей. Никому и ничего я доказывать не собираюсь, только удвою охрану, а жизнь — она все расставит по своим местам.

Резиденция князей Строгановых. Спальня Великого князя.

Торжественный обед, с участием господ офицеров запасного батальона Омского полка пришелся на следующий день после получения известия о возрождении на территории Империи нового, вассального государства, поэтому моей жене, как хозяйке званого мероприятия пришлось всерьез отдуваться.

За обстановкой в обеденном зале я наблюдал глазами многочисленных фигурок богини, которые, как видеокамеры моего мира, все больше и больше заполняли контролируемые мной территории. Жаль только, штрафы они не могли выписывать. Ладно, я отвлекся.

Господа офицеры прибыли на обед в сильном подпитии, что уже граничило с оскорблением дома. За столом молодые люди, считая, что за ними не наблюдают, вели себя весьма развязно, к тому же донимали мою жену скабрезными, но, как им казалось, остроумными вопросами. Моя жена вежливо улыбалась, стараясь не реагировать на оскорбительные действия офицеров, находящихся на моем содержании. Когда трое молодых людей, пошатываясь, вышли из зала, многие присутствующие проводили их многозначительными ухмылками.

Ребята поднимались на третий этаж, где располагались мои покои, минут десять, потом долго и громко шептались под дверями моей опочивальни, что я устал их ждать, прежде чем дверь не скрипнула и три фигуры показались на пороге. От осознания преступности своего поступка, офицеры немного протрезвели, но, от своего замысла не отказались. Три темные фигуры склонились над телом, лежащим в постели, после чего, одна из них ловко выдернула из-под головы лежащего подушку, и принялась душить болезного, а двое его сообщников навалились на лежащего человека, не давая ему сопротивляться.

Мгновенно в комнате вспыхнул свет, а через несколько секунд раздвинулись тяжелые шторы на окнах, и комната оказалась полна народу.

Я не выдержал, и громко крикнув «Стоп, снято», вышел из-за шкафа, демонстративно хлопая в ладоши.

Трое государственных преступников ошеломленно уставились на распростертое на постели тело, обнаружив там, под одеялом, деревянного болвана. Один из изменников потянулся к сабле, висевшей на поясе, но через секунду он, и его товарищи оказались схваченными солдатами и офицерами Булатовского полка, коих я призвал в качестве видоков.

— Все всё видели, господа? — оглядел я собравшихся.

— Так точно, государь. — подтвердили мне собравшиеся.

— Тогда тащите эту дрянь в столовую, там еще много дерьма собралось.

Когда я вошел в столовую, там все уже было кончено. Обезоруженные офицеры стояли вдоль стены, а три государственных преступника валялись посреди залы. Гюлер, окруженная со всех сторон бойцами, при моем появлении, бросилась ко мне.

— Но как⁈ — кто-то из задержанных не выдержал и потрясенно ткнул в меня пальцем. Ну да, я пришел самостоятельно. Вчера с металлургического завода мне наконец прислали работающий экземпляр экзо-ног, больше всего напоминающий металлические ботфорты. Они были тяжелы, грохотали при каждом шаге, да и ноги мои сгибались лишь чуть-чуть, так что на коня я мог взобраться со специальной подпоры, но с этими приспособлениями я мог ходить. Недалеко, с грохотом и сильной болью, но ходить.

— Выводите эту дрянь во двор. — я круто развернулся и пошел прочь. Если вы думаете, что к лестнице, то ошибаетесь. Великий князь и Царь Сибирский двинулся к грузовому лифту, посредством которого в доме поднимали с кухни в столовую готовую еду и прочие предметы, нужные для хозяйственных нужд в большом доме. Спускаться с лестницы и подниматься по ней у меня пока получалось очень медленно и с большим напряжением сил.

Во дворе, пользуясь, что я, в своем новом статусе являлся высшей судебной властью, я заслушал видоков, поинтересовался у трех подсудимых, есть ли у них доводы, для смягчения приговора, после чего приговорил трех офицеров к расстрелу, что и было сделано у ближайшей стенки. Остальные господа, бывшие офицеры, за пассивное участие в заговоре, были приговорены к разжалованию и переводу в ударную штрафную роту, которая была вчера (вот совпадение, правда?) сформирована моим приказом. Хоть научаться ребята военному делу настоящим образом. После всех этих тяжких трудов, я отправился на обед со своей супругой и видоками, благо, за время процедуры во дворе, столовую привели в порядок, переменив приборы и скатерти на столе, после чего планировал заняться работой с документами, так как завтра я выезжал в Тобольск, сильно пострадавший при бомбардировке с дирижабля неизвестной государственной принадлежности.

Тобольск. Приемная губернатора.

— Ну что, как жить будем, ваше высокопревосходительство? –я откинулся на спинку стула, не сводя глаз с местного предводителя. Общение наше началось с грандиозного скандала.

Я, вылетев на рассвете из Омска, через три часа уже выбирался из салона пассажирского аэроплана на каком-то пастбище на окраине города. Самостоятельно управлять аэропланом я теперь не мог, не получалось давить на педали моими чудовищными ботфортами, поэтому настроение у меня было препаршивое. Моя охрана бросилась осматривать окрестности, дабы найти подходящий транспорт, но кроме обычной крестьянской телеги ничего поблизости не обнаружилось. Вот и пришлось мне въезжать в город, как какому-то селюку, несмотря на царское достоинство. Несмотря на ранее время, уверен, уже завтра бульварные газетенки будут смаковать мой въезд в столицу Тобольской губернии… Приемная губернатора была закрыта на замок, а ночной сторож отказался пустить меня с группой подозрительных вооруженных типов, и был, безусловно прав. От нечего делать я отправился на экскурсию по городу, который до сих пор не оправился от последствий варварской воздушной бомбардировки.

Увиденное мне совершенно не понравилось. Было ощущение, что за прошедшее время власти озаботились только тем, что убрать трупы из развалин да смыть кровь с мостовой. Никакие следов восстановительных работ в городе я не наблюдал, город жил обычной жизнью, старательно отводя глаза от разрушенных и обгорелых зданий. Да что тут говорить, если никто не озаботился, дабы смыть следы копоти с белых стен Тобольского кремля? Полуразрушенные здания казарм никто даже не пытался ремонтировать, запасной батальон просто вывели из города, разместив в палатках летнего лагеря, а на месте взорванного склада военного снаряжения и боеприпасов не было даже часовых, только вездесущие мальчишки что-то искали в обгоревших развалинах. А, в качестве вишенки на торте, адъютант и прочая канцелярская сволочь, встали в приемной, как спартанцы под Фермопилами, отказавшись пускать меня губернатору — якобы у них есть твердые сведенья, что вчера ночью ВКС и Сибирский царь, то есть я, совершенно точно был в Омске.

В общем, попал я в кабинет губернатора в весьма дурном настроении, а тут этот…нехороший человек решил со мной пи…полномочиями померяться.

— Я не знаю, чем Его Императорское Величество, в великой мудрости своей, руководствовался, возводя вас в ваш титул…- губернатор старательно смотрел в окно, как будто, там было что-то интересное: — Но я никаких дополнительных распоряжений относительно каких-то взаимоотношений с вами… не получал, следовательно, для меня все остается по-прежнему. Буду продолжать исполнять распоряжения канцелярии ЕИВ, а также приказам господ министров. Вас… в этой системе нет, господин…

Этот надутый петух отказывался титуловать меня «величеством» согласно моего статуса, а в этой империи, и в это время это являлось тяжким оскорблением.

— Я, сударь советую вам руководствоваться положениями о царствах, кои были разработаны родителем Его Императорского величества, да будет сладок для него Ирей, благо, что они практически типовые. Было два царства, Казанское и Астраханское, а стало три, прибавилось мое, Сибирское, а там сказано, что на моей территории я, как царь, обладаю все полнотой власти. И тот, кто с этим положением не согласен, тот является врагом государства и подлежит немедленному наказанию, независимо от титула и звания. Вам понятен мой посыл?

Губернатор поежился, но продолжал гнуть свою дерзкую линию, благо, под окнами раздавался лязг оружия и отдаваемые зычными голосами воинские команды — кто-то надумал вызвать из летних лагерей несколько рот запасного Тобольского полка, и те, являя мне завидную для рекрутов выучку, уже явились и строились под окнами губернского присутствия. Видимо наличие воинского подразделения под окном придавала губернатору уверенности, вынуждая меня вести себя сдержано.

За стенами губернаторского кабинета раздался грохот торопливых шагов, двустворчатые двери распахнулись и в кабинет ворвались несколько офицеров, с саблями и усами, за спинами которых застыл десяток солдат с винтовками.

— Рад приветствовать вас господа. — губернатор, с заметным облегчением на лице, обернулся к двери: — Мой посетитель уже уходит, прошу вас, проявите любезность, проводите господина Булатова, а то у него с ногами проблемы, как бы с лестницы не покатился…

Офицеры сурово топорщили усы, а вот мелкий чиновничий люд, что выглядывал из-за плеч солдат, подобострастно захихикал.

— Господин губернатор, вы можете здесь сколько угодно пыжиться, но я вижу, что с момента налета дирижабля, которое было достаточно давно, у вас в городе не устранены никакие последствия данного налета…

— Мы ждем разрешения из министерства финансов на финансирование восстановительных работ. — буркнул губернатор: — Если бы вы имели опыт управления государственными землями, то знали бы, что за нецелевое использование денежных средств наказывают очень жестко.

— Еще жестче вас накажут, когда через неделю через вашу станцию пройдут два эшелона с изготовленными на моих заводах орудиями особой мощности и дальнобойности, которые должны изменить весь ход войны, так как посылают снаряды очень точно на семьдесят верст. Там специальные длинные платформы для стволов, для них нужен прямой ход, а у вас он до сих пор разрушен. Если орудия не попадут вовремя на фронт, как вы считаете, будет ли начет министерства финансов страшнее гнева Императора, которого, из-за такого?

— И это я тебе запомню, красавец…- думал я, вышагивая к двери, на своих негнущихся ботфортах. К чести или сообразительности, господ офицеров, ко мне никто не пытался прикоснуться.

Мой вестовой и еще один унтер, что ждали меня в приемной, подхватили меня под локти и помогли спустится по лестнице.

Под жадными взглядом десятков глаз я уселся на давешнюю крестьянскую телегу и, не обращая внимания на тыкающих в меня пальцами, обитателей губернаторского дворца, велел править в сторону выпаса, где, под маскировочными сетями стояли мои самолеты. Так бесславно закончилась моя первая попытка покорения Тобольска.