Царство Сибирское

Глава 22

Глава двадцать два.

Полевой аэродром. Окрестности Воронежа.

Смотрели «Белое солнце пустыни»? Ну, ту сценку, когда появляется гарем Черного Абдулы, в черных никабах, или как оно там называется, полностью закрывающее все тело и лицо, покрывало. Вот и я испытал культурологический шок, когда из приземлившегося аэроплана с ВИП-салоном повалили плотно завернутые в голубую ткань, женские фигуры.

Показалось, что на аэродроме наступила тишина, множество недоуменных лиц военных повернулись в нашу сторону.

У нас, в Великом Княжестве Семиречье, конечно, своя восточная специфика и существенное влияние южных народов, но ничего подобного ранее я не наблюдал. Дамочки, а я надеюсь, что это в самом деле, дамочки, вполне обыденно поклонились мне, как это принято у личных служанок Гюлер, после чего окружили меня, одна из фигур пристроилась сбоку, чуть позади меня, после чего меня стали легонько подталкивать в сторону шатров лагеря.

Но только я встал как истукан, потому, как чувствовал, что рядом со мной не Гюлер, так как женщина у моего плеча была существенно выше моей жены. Не успел я возмутиться, как в спину мне зашептал знакомый голос:

— Май дарлинг, веди нас скорее в шатер, я потом все объясню.

Ну, слава богам, жена рядом, только опять что-то заковыристое придумала. Я любезно улыбнулся фигуре, замершей рядом, предложил ей опереться на мою руку и повел весь этот цветник или курятник в сторону большого шатра, приготовленного, как раз, к визиту моей жены. Пока солдаты перетаскивали багаж, а у пяти дам его набралось довольно много, пока служанки распаковывали чемоданы, одна из служанок, прихватив еще одну товарку, видимо для конспирации, поманила меня пальчиком и повела к моей палатке.

Посадив свою подругу у входа, активная служанка провела меня в самый темный угол моего жилища, где скинула платок с головы.

— Привет. — я вкусно поцеловал жену в губы: — Молодец, конечно, что прилетела так быстро, но что это за спектакль?

— Мне Макоша сказала, что здесь что-то нехорошее затевается, и мне лучше не ехать к тебе. Но, я не могла тебя ослушаться, и поэтому попросила Ирку на приеме изображать твою жену, ну, а на случай, если кто-то знает меня в лицо, велела всем покрыть головы и спрятать лица.

— Ирка? Ты что, взяла кого-то из наших в свое ближнее окружение, из славян?

— Почему из ваших? Это наше имя, означает Лучшая или Любимица.

— И твоя Ирка согласилась подставить свою голову вместо тебя.

Гюлер гордо вскинула голову:

— Она с радостью согласилась выполнить просьбу старшей в роду.

— Кроме того…- Гюлер хихикнула и зашептала мне в самое ухо: — Кроме того, я пообещала Ирке выдать ее замуж, а то девочка слишком высокая, наши женихи от нее шарахаются.

Императорская ставка.

В императорскую ставку прибыли мы большой и представительной делегацией. Кроме пяти дам я взял с собой десяток пилотов, в том числе и «водителя» моего летающего «лимузина», отличившихся в воздушных боях над Тулой, Тобольском и Воронежем. У всех офицеров на груди поблескивали серебром ордена в виде сокола с перекрещенными мечами. Для такой делегации пришлось нанимать десяток пролеток в Воронеже и в окрестных поместьях, да еще десяток солдат их аэродромной охраны изображали конный конвой, а на замыкающей пролетке, под чехлом, прятался шестиствольный пулемет с запасом патронов.

Небо над нами в этот день берегла четверка аэропланов, нарезавших бесконечные петли высоко, у самых облаков, так что невозможно было с земли рассмотреть особенности самолетов.

В этот день нашу кавалькаду пропустили на территорию императорской ставки без всякой проволочки, даже подобие почетного караула было выстроено у пропускного пункта.

Возле императорских теремов сегодня развернули большой арочный шатер, способный вместить под свой покров, как минимум, пару сотен гостей. Вот в этот шатер нас, с поклонами, и проводили местные «сусанины». По знаку распорядителя я со своей свитой остановился на входе. Гости, в основном военные, украшенные золотыми эполетами, аксельбантами, поясами и орденами, разбавленные некоторым количеством дам, толпились у стенок шатра, освободив центральный проход, в котором были выстроены пара десятков кавалергардов, в шлемах с конскими хвостами и в позолоченных кирасах. В противоположной от входа стороне шатра возвышался на постаменте золоченное кресло с высокой спинкой, изображающее, как я понял, военно-полевой трон.

Минут пять нам пришлось постоять на входе в шатер, под сотнями глаз императорских приближенных, и, в основном, взгляды эти не были дружескими…

За стенами шатра затрубили трубы, что-то вроде «Слушайте все!» моего старого мира, затем перед троном появился очередной распорядитель, гаркнул что-то доброе и неразборчивое, после чего генералы с дамами сравняли ряды, выказав при этом немалую сноровку. Все замерли и в тишине у подножья трона появилась знакомая фигура императора, который под громкий скрип, поднялся на постамент и уселся в золоченное кресло. Мгновенно на постамент взбежали и вольно расположились за императорским креслом несколько молодых людей, в том числе парочка ослепительных красавиц, надо полагать, состоящих в ближнем круге молодого правителя. Императрицы в шатре не было, по слухам она, пребывая в тягости, оставалась в одном из имений близ столицы.

— Булатов Олег Александрович, подойдите. — ясно и громко прозвучал голос императора и я, на негнущихся ногах (в прямом смысле этого слова) двинулся в сторону Российского владыки. При моем приближении раздалась чья-то команда и кавалергарды, дружно лязгнув, выхватили палаши, скрестив их над самым центром узкого прохода. По ледяным глазам императорских гвардейцев, бросаемых на меня из-под козырьков высоких касок, когда я проходил под скрещенными попарно тяжелыми клинками, я читал настойчивое желание с оттяжкой опустить смертоносное оружие на мою беззащитную шею.

Слава богам, император, смерив мои «ботфорты» испытывающим взглядом, не стал портить церемонию и ставить меня на колено, я, повинуясь знаку императорской ладони лишь склонил голову.

— Олег Булатов за многочисленные старания во благо земли Российской, а также великие свершения, как на поприще воинском, так и в гражданском служении, жалуется короной и титулом Царя Сибирского, с наделением его всей полнотой власти над всеми землями, входящими в оное царство и всеми людишками, его населяющими. Царь Олег, клянешься ли ты верно исправлять службу, определенную вассальными обязанностями передо мной, императором Российским, а также защищать пределы земли Сибирской, приумножать ее богатство и способствовать процветанию, как земли Сибирской, так и всей державы нашей?

— Клянусь.

На голову мне надели шапку красного бархата, шитого золотой канителью, и отороченную мехом соболя и украшенную небольшими зубцами, драгоценными камушками, составляющими узор, а навершие всей этой конструкции венчал белый сокол.

— Встаньте, ваше величество.

Я разогнулся и мне принялись вручать оставшиеся царские регалии. Не знаю, где они их взяли, новоделом «ювелирка» не выглядела, но, вместо прямого европейского меча, мне передали изогнутую саблю, явно восточную, с просто перекладиной, правда богато украшенную, их настоящего булата. Державу не дали, зато дали скипетр в виде булавы с конским хвостом. Слава богам, все это я имел возможность через несколько минут сложить в большой ларец, который передали моей охране. Ну а дальше коронация перешла к неформальной части. Император любезно попросил представить его моей жене, и из стайки женщин выдвинулась высокая фигура в золоченом никабе, судя по росту, не Гюлер. Император сказал несколько комплементов, к которым присоединились его свита, из числа ближних, на что моя «супруга» что-то тихо шептала, смиренно склонив голову. После представления «моей половины», император обратил милостивый взор на моих офицеров, поинтересовавшись знаками отличия, украшавшими их мундиры, на что я сообщил, что имел смелость включить в свою свиту героев-пилотов, принявших самое активное участие в уничтожении дирижаблей, а мундиры их украшают ордена летной доблести. После этого император пришел в сильное волнение, дал команду кому-то из свитских, после чего, через несколько минут, к нашей группе поднесли небольшой сундучок, после чего герольд прокричал на весь шатер, что за известные Императорской Короне воинские подвиги, прибывшие со мной офицеры жалуются орденом Медведя, после чего, под шум собравшейся вокруг толпы, император принялся одевать мои пилотам шейные знаки в виде оскаленной медвежьей морды, на черной ленте. Вставший сбоку от меня герольд шепотом сообщил, что этот орден является одним из самых почетных в императорской армии и вручается исключительно за личное мужество офицера в бою, а жалованные грамоты будут переданы моей охране примерно через час.

Последний орден вручили мне, причем он был на красной ленте, в отличии от других. Ну а дальше началось великосветское гуляние, сопровождаемое поеданием и выпиванием угощений на столах, танцами в одной из зал императорского терема, играми в карты в нескольких кабинетах и обжиманиями кавалеров и дам в темных углах, на лестницах и за многочисленными драпировками. Офицеров моих растащили по разным углам, расспрашивая о воинских подвигах и службе под моим началом… Надеюсь, многочасовой инструктаж офицера контрразведки о принципе «Не болтай» хоть чуть-чуть остался в их головах. Барышни мои, как стайка маленьких утят, робко жались ко мне, не вступая разговоры с многочисленными придворными и бравыми военными. На все вопросы я отвечал, что восточное воспитание не позволяет им…в, общем, не позволяет и точка. Я бродил с бокалом шампанского среди шумной толпы, отвечая на поклоны и приветствия незнакомых мне людей, ожидая, когда Император, утомившись, покинет это празднество, после чего и мне можно будет отправляться восвояси. В один из моментов в просторном танцевальном зале, где в танцах был сделан перерыв, раздался хохот молодежи, радостный девичий визг, после чего в помещении дунул сильный ветер и многочисленные свечи, разом вспыхнув, потухли.

В наступившей темноте раздался молодой смущенный голос:

— Прошу прощения, господа, неудачный фокус! Сей минут, все исправлю.

— Барон Глюдвинг! — где-то недалеко от меня прозвучал зычный глас, судя по всему, герольда: — В императорской резиденции, даже полевой, категорически запрещено всяческое несогласованное колдовство. Извольте немедленно исправить ваши безобразия и покинуть территорию Ставки, его императорское величество выражает вам свое неудовольствие.

— Айн момент, Семен Гаврилович… — отвечал все тот же мужской голос, в котором не слышалось и тени смущения: — Пять секунд и все исправлю, после чего покину сие место, подчиняясь воле Его Императорского Величества. В зале по-прежнему взвизгивали дамы и девицы, видимо кто-то из кавалеров клал руки не на те места, после чего по залу прошелестел новый порыв ветра, уже более легкий и одновременно вспыхнули сотни свечей. Гости радостно выдохнули и вернулись к развлечениям.

— Все нормально? — я обернулся к своим дамам и чертыхнулся: — Не понял! А где?

Одной из девиц, как раз той, что изображала мою благоверную, я не увидел.

— Где…Где Гюлер? — свистящим шепотом произнес я.

— Так она же с тобой под руку стояла. И в какой момент…- дерзко ответила одна, из замотанных в ткань фигур, но, вовремя опомнившись, замолчала, склонив голову.

Да, в какой-то момент, я не заметил, в какой, я девушку «прокакал». Надо что-то делать, пробежаться по залам терема, выскочить на улицу, направить моих парней, что крутятся поблизости от хорошеньких дам, на поиски…

— О! — удивлено воскликнула «бойкая девица», после чего вскинула голову и ухватила меня за руку: — Пойдемте повелитель, нам надо где-то переждать несколько минут…

— Да что случилось? — попытался прояснить ситуацию я, но Гюлер, прикрываемая, с тыла, тремя оставшимися в строю служанками и парой летчиков, что обратили внимание на нездоровую суету в нашей делегации, подхватив меня под руку, повела в небольшой закуток, закрытый от основной залы толстым опорным столбом.

— Что мы делаем? Надо же…- я не понимал, зачем мы прячемся, вместо того, чтобы бежать и спасать.

— Никуда бежать не надо. — Гюлер скинула с головы глухую накидку, улыбнулась и запечатала мой рот тонким пальчиком: — Давай, не будем портить девушке момент. Поверь, я знаю, что делаю. Надо просто немного подождать.

Ждали мы около двадцати минут. Мимо нас сновали десятки людей, но никто не обращал внимание на нашу группу, таких людей, ищущих уединения бля бесед или иных важных дел, во дворце было множество.

Внезапно из-за колоны шагнул мужчина в форме дворцовой прислуги и чуть-чуть, чтобы это не выглядело совсем оскорбительно, склонил голову.

— Ваше величество, Император требует вас к себе.

— Ведите. — я почувствовал одобрительное касание жены, и двинулся за удаляющимся лакеем, сквозь толпу, что смотрела на нас с удивленными лицами. Я оглянулся и сам был озадачен. Девушки и Гюлер скинули свои глухие накидки, двигаясь за мной с открытыми лицами, причем у жены было отрешенное лицо, как будто она к чему-то старательно прислушивалась. Императора в сопровождении его «ближников» мы нашли в одном из многочисленных коридоров терема.

— Идемте, ваше величество…- хмуро бросил мне сюзерен и уверенно двинулся вперед: — Мне сказали, там что-то случилось.

В конце длинного коридора, у одной из дверей стоял кавалергард с обнаженным палашом в руке. При приближении императора, кавалерист отсалютовал ему оружием и шагнул в сторону, успев мазнуть по мне злорадным взглядом.

Император рывком распахнул дверь, шагнул в комнату и тут-же отошел в сторону, освобождая мне дорогу.

Посреди небольшой комнаты располагалась широкая кровать с балдахином, на которой вольно развалился обнаженный командующий гвардейским корпусом генерал князь Белоногов Александр Александрович, при появлении императора чуть прикрывший свой уд простыней. На краю кровати лежало, завернувшись в одеяла, чье-то тело, судя по обводам, женское.

— Государь…- развязно прогнусавил князь и потянулся к лежащей на столике рядом курительной трубке: — Поздравь меня, я наконец-то встретил женщину своей мечты. К сожалению. В итоге, она оказалась супругой их величества, царя Сибирского, но женщина, все равно, великолепная, всем рекомендую. Мои поздравления, Олег Александрович…

— Саша, ты оху…- Император оглянулся в мою сторону ошалевшими глазами.

— Прошу прощения…- меня, да и Императора заодно, отодвинула в сторону Гюлер, которая решительно прошла к изголовью и встала над князем. Глядя на него с добрейшей улыбкой кобры: — К сожалению, князюшка, ты как всегда опростоволосился. Как говорится, вел войска на Босфор, а вывел к Тамбову, что неудивительно…

— Да ты кто такая и почему так ко мне обращаешься? — вскипел любимец императора, попытался схватить Гюлер за руку, но не преуспел — дочь степей качнулась в сторону, и рука князя ударилась об столик, так что трубка слетела на пол.

— Я жена Сибирского царя Олега, а зовут меня Гюлер Бакровна, но ты можешь называть меня тетей…

— Почему тетей? — поразился молодой повеса.

— Потому, что девушка, которую ты обесчестил, является мне любимой племянницей, и я надеюсь, что мы находимся в приличном доме…

При этих словах император предостерегающе крякнул, но Гюлер лишь смерила его холодным взглядом и продолжила:

— Я надеюсь, что мы находимся в приличном доме, и совершивший ошибку молодости этот юноша, поведет себя как человек честный и завтра утром пришлем сватов в наш лагерь…

— А если нет, то что? — князю Белоногову постепенно стала возвращаться его обычная наглость.

— То завтра в императорской гвардии откроется завидная вакансия. — руках моей жены материализовался револьвер с коротким толстым стволом, который мгновенно прижался к черепу князя, который мгновенно потерял весь свой апломб и замер, лишь осторожно бросив

— Сударыня…- холодно проговорил император: — Тайно пронеся огнестрельное оружие в мои покои вы совершили тяжкое преступление.

— Какой ужас, ваше императорское величество! — раскосые глаза моей жены мгновенно сделались очень круглыми, как в анимэ: — Но я не знаю, какая судьба хуже для беззащитной женщины или невинной женщины — быть обесчещенной в императорском дворце или попасть под суд пресвященного правителя?

— Да какая невинная⁈ — взвыл князь: — Она…

— Заткнись! — взвизгнула Гюлер и ткнула князя в нос стволом, после чего, не обращая внимания на кровь, хлынувшую по лицу молодца, сделала несколько шагов, обошла кровать, отбросила в сторону кусок покрывала и упершись, сорвала с кровати простынь с расплывшимся красным пятном, после чего, с исказившимся от злости лицом, принялась тыкать князя в лицо этой самой простыней.

От неожиданности молодой человек не сразу стал защищаться и его кровь смешивалась… я даже не хочу думать, с чем смешивалась «благородная» княжья кровь.

Потыкав Белоногова как шкодливого щенка в морду ссаной тряпкой, Гюлер отступила в сторону, сунула мне в руку револьвер, после чего, приняла смиренный вид, склонив голову и сложив руки на животе.

— Ваше императорское величество, я, как приглашенная в вашу резиденцию гостья, требую справедливости.

— Так. Олег Александрович, сударыня. — император оглядел на мою жену хищным взглядом: — Прошу вас прибыть ко мне в кабинет, вместе с этой девицей. Немедленно.

Сюзерен круто развернулся на каблуках, гневно зыркнул на своих телохранителей, которые так и не сообразили пробиться через, закупоривших проход, трех барышень из свиты Гюлер, и, как и «ближники» императора, остались стоять в коридоре, глупо хлопая глазами.

— Князюшка, пошел вон отсюда, не мешай своей невесте одеться. — почти ласково промурлыкала Гюлер: — И не смей бежать, из-под земли достану.

Белоногов потянул на себя покрывало, но Ирка, как в кокон с головой закутавшись в него, держалась за концы ткани крепко, и князю ничего не осталось, как подхватив штаны и мундир, завернуться в простыню с красными пятнами и, стараясь выглядеть браво, покинуть спальню вслед за своим господином.

— А вам что! — рявкнула моя жена и любопытные придворные отшатнулись, а дверь в спальню захлопнулась.

— Дорогой, тебе тоже придется отвернуться, пока я помогу бедной девочке. — голосок соей жены можно было употреблять с крепким чаем вместо меда, и я послушно отвернулся, пряча револьвер за раструб моих «ботфортов».