Царство Сибирское

Глава 15

Глава пятнадцатая.

Омск. Дом генерала Соснова.

Следующие пять минут боя показали, что либо Ванда очень преувеличивала свои силы и их обученность, либо с нами играют в поддавки, проводя импровизированную разведку боем. Вслед за неопытным магом, отдавшим без остатка все силы на борьбу с усиленными магией дверями, чей труп так и лежал на пороге, в здание шагнули парочка магов, один из которых принялся бодро кидаться в моих добровольцев огненными шарами, второй же держал перед коллегой магический защитный щит, достаточно мощный, чтобы обеспечить защиту от заклинаний моих слабых магов.

Наверное, когда-нибудь, меня назовут Олегом Подлым. Пока два молодых человека, гордо замерев на пороге моего дома, стояли в ореоле фиолетовых вспышек, означавших, что ледяные иглы моего мага воды здесь не котируются, я ударил низко, подло, исподтишка… На самом деле я стрелял из митральезы, с фланга, из входа в подвал, но скажут — низко, подло из-за угла. В общем, тяжелые пули моего пулемета не оставили парням ни шанса. Упав на своего товарища, маг огня, умирая, успел разродиться целым сполохом огненных шаров, но увы, его прицел был рассчитан на стоящего в полный рост человека, я же, низко и подло, стрелял из подвала, еле возвышаясь над уровнем пола. И вот теперь, за моей спиной пылала стена, так жарко, что, под форменной каской, трещали волосы на моей голове, я судорожно вставлял в пулемет следующий магазин

Какое-то время нас никто не атаковал, видимо, добыча оказалась зубастая, потом в узкий дверной проем влетело множество боевых заклинаний, на несколько мгновений ослепив меня, после чего что-то холодное охватило все мое тело. После жара от горящей за спиной стены это было даже приятно, всего пару мгновений, а потом пришла боль. Казалось, что по моим ногам проехался асфальтовый каток, мгновенно размозжив все мои несчастные косточки до единой.

Признаюсь, честно, орал я как недорезанная свинья, орал, пока были силы, орал, пока мой вестовой подпрапорщик Полянкин волок меня по извилистым коридорам подвала. К тому времени я уже успел проморгаться, протер глаза и чуть снова не заорал мои ноги ниже колен светились мертвенным сиреневым светом. Боль немного ослабла, или я просто к ней привык, но я просто их не чувствовал, во всяком случае, ниже колена.

— Крас! Что это было⁈

— Ваша све…

— Крас!

— Я не понял ничего, господин. Когда все взорвалось, через двери что-то влетело, темное, лохматое и, мне показалось, что на метле оно сидело…

— Баба Яга, что ли? — я поморщился, пальцами впиваясь в ноги и пытаясь понять, где у меня начинается чувствительность.

— Ну какая Баба Яга, господин? — изумился вестовой: — Всем известно, что Баба Яга в ступе летает, а это чучело на метле летало и какой-то дрянью в наших сверху кидало. Тут вам господин в ногу и попало, и вы дергаться стали и хрипеть. Я пытался эту дрянь из пулемета подстрелить, но она летала под потолком быстрее, чем я стволом ворочал. Я понял, что там оставаться нельзя, скинул пулемет в подвал, а потом и тебя туда потащил. Смотри господин, эта дрянь выше ползет!

Крас ткнул пальцем в мою ногу, и я горестно охнул — сало того что я ног не чувствовал, так сиреневое свечение уже перебралось на колени.

Ничего лучше, кроме как перетянуть ноги имевшимися у меня ремнями придумать я не смог, а тут еще в темноте подвального коридора раздались чьи-то голоса, которые неумолимо приближались.

Крас приложил палец к губам, после чего потащил меня в боковой проход, а я до крови прокусил губы — нечувствительные, казалось бы, ноги как будто вспыхнули огнем, и эта боль дошла до самого сердца…

Омск. Подвал дома генерала Соснова.

Через час мы были еще живы. Нас четыре раза атаковали, но к нашему счастью, у наших противников не было ни удушающих газов, отравленных мух или иной хитроумной гадости, за нашими жизнями пришли прямые как как штык огненные маги, которые за угол метать свои огненные заклинания были не способны. Попытка поджарить нас успехом не увенчалась — не получалось у ребятишек одновременно и держать магический экран под огнем пулемета и кидать в наш отнорок сгустки огня и раскаленной лавы. Потеряв несколько самых молодых и горячих магов, остальные стали осторожнее и на рожон не лезли, стараясь не высовываться из-за защиты кирпичных стен, но это нам было натурально в жилу — патронов оставалось всего один магазин. А потом пол у выхода в коридор взметнулся до самого потолка, как монтажная пена, заполняя все пространство, оставляя нам с Красом небольшой закуток примерно два на три метра, а в довершении всего, пользуясь своей неуязвимостью, вражеские маги принялись метать в этот земляной барьер всякую огненную гадость, выжигая остатки кислорода в подвале и превращая грунт в твердую, как камень, субстанцию.

— Ну что Крас, замуровали нас, демоны? — я попытался подползти к стене, но только взвыл от боли в парализованных ногах. Подпрапорщик достал нож принялся скрести преграду, но получалось у моего соратника крайне плохо.

Незаметно я отключился, а когда пришел в себя, то почувствовал, что просто задыхаюсь. Полянкин, зло матерясь, пытался долбить свод потолка ножом, но усиленные магией стены, которые совсем недавно стойко защищали нас от ударов вражеских магов, стойко сопротивлялись и попыткам Краса пробить хотя бы маленькую дырочку, чтобы получить несколько глотков воздуха.

— Крас, остановись! — с первого раза мой верный спутник не услышал, продолжая остервенело долбить кирпичи, пришлось повысить голос: — Ляг и постарайся расслабится. Мы самостоятельно ничего не сделаем, надо не шевелиться, реже дышать и стараться дождаться помощи.

Что я мог сделать в этой ситуации? Ничего. Ничего, кроме как, пошарив по карманам, достать маленькую фигурку богини и поднести ее к глазам.

Омск. Развалины дома генерала Соснова.

Я вынырнул из омута беспамятства, судорожно дыша, пытаясь надышаться впрок, и лишь через несколько секунд понял, что я больше не нахожусь в тесноте подвала, и воздуха здесь сколько хочешь, хоть задышись. Надо мной больше не нависал низкий сводчатый потолок подвала, а колыхался полог большой армейской палатки. Правда кровать была совсем не походная, а вполне себе двуспальная, кабы не та, на которой я спал в своей резиденции до магического нападения. В воздухе сильно пахло гарью, а в отдалении раздавались редкие выстрелы. В надежде, что если уж получать от жизни подарки, то полной горстью, я попытался сесть, но не смог, потом изогнулся, как червяк и ухватил себя за ноги, ниже колен. Нет, чуда не произошло — было ощущение, что я схватил руками за неживые деревяшки, чувствуя себя каким-то Буратиной. Но хоть омертвение не поднялось на колени, надеюсь, что мои самодельные жгуты мне помогли, чтобы не стать деревянным по пояс.

Видимо, услышав мои стенания, кто-то откинул в сторону полог, и слава богам, заглянул солдат в форме моей армии, а за матерчатой стенкой усилился шум, после чего в палатку шагнула Гюлер. Её глаза вспыхнули неподдельной радостью, она что-то кинула кому-то, оставшемуся за порогом, и бросилась ко мне, пока чьи-то руки, торопливо, застегивали вход в палатку.

Подскочив к кровати, Гюлер, прыжком, вскочила на нее и устроилась у меня в ногах, не отрывая от меня счастливого взгляда.

— Ты очнулся, май дарлинг!

— Привет, любимая…- я попытался улыбнуться, но получалось плохо, губы пересохли, в горле как будто песку насыпали, но просить пить я не стал, не хотелось портить очарование момента.

— Что нового? Я много пропустил?

Из торопливого рассказа жены выходило то, что в ночь боя, когда она стояла на противоположном берегу Иртыша, пытаясь по звукам понять, что происходит в нашей резиденции, в ее голове возник мой голос, который звал ее.

Как только засерел рассвет, две роты моей армии, усиленные легкими пушками и митральезами двинулись через мост, после чего, пройдя через половину города, не встречая сопротивления у самой резиденции столкнулись с группой магов-дворян, которые чего-то ждали у закопченного особняка.

Гюлер не хотела наносить дополнительного повреждения дому генерала, который я обещал вернуть владельцу в первозданном виде, поэтому артиллерия молчала, а коварные маги, закидывая моих стрелков всякой магической дрянью, ловко использовали стены дома в качестве укрытия. Гюлер, дав команду бойцам не приближаться и перейти к обороне, послала курьера в укрепленный лагерь. Перелом в вялой, огнестрельно-магической перестрелке положил подпоручик Лиходеев Антон Велемирович, неслышно долетевший на большой высоте, после чего положивший, с пикирования, две авиабомбы в самую середину группы магов, сгрудившихся у парадного входа в дом генерала Соснова. Никто из могучих магов к такому был не готов, когда с неба обрушилась смерть и группу, уверенных в себе, молодых людей, что со вчерашнего вечера чувствовавших себя хозяевами города, разверзся ад, и хозяева жизни разлетелись в разные стороны изломанными, разорванными куклами.

Когда поручик Лиходеев вывалился из облака во второй раз, направив свою машину круто к земле, оставшиеся в живых маги порскнули в разные стороны, как испуганные тараканы из-под тапка.

Потом солдаты, сменяя друг друга на ломах и лопатах, долбили завалы в подвале, пытаясь нас отыскать, и извлекли нас с Красом из мышеловки уже бездыханных, но еще теплых. Не знаю, какой артефакт использовала моя жена, чтобы вернуть нас к жизни, обсуждать этот вопрос, а тем более, говорить о цене реликвии.

На настоящий момент штурмовые взвода моих войск, подтягивая пушки и пулеметы, сжимают кольцо вокруг дома Ванды, которой Гюлер, очень буднично, между докладом о потерях и фразой, как она меня любит, пообещала отрезать голову, причем тупым ножом.

— Погоди…- я попытался отговорить Гюлер: — Нам нужна Ванда, живая и здоровая…

— Не нужна. — Беззаботно улыбнулась жена и протянула мне яблоко: — Нам нужен ее ребенок, наследник богатств Строгановых, а твоя Ванда нам не нужна.

— Увидишь Джавдета, не трогай, он мой. — пробормотал я.

— Что? — не поняла меня супруга: — Кого я еще не должна трогать?

— Никого, не обращая внимание. — отмахнулся я: — Скажи, а что с моими ногами?

— А вот с ногами у тебя плохо. — Гюлер, как истинная дочь суровых степей, не моргнув глазом, резала правду матку: — Лекари, что я собрала по всему городу, ни о чем подобном не слышали и не читалиев своих умных книжках. Шаманы и наши колдуны из кочевий, тоже ничем помочь не смогли. Я, пока ты без сознания был, с Лиходеевым по кочевьям летала, самых лучших к тебе привезла, но они только руками развели.

И я верил, что так и было. Не знаю, что сделала Гюлер, чтобы лучшие целители тайги и степей забрались в крылатую машину и согласились прилететь сюда, но я уверен, что она их доставила к моей бесчувственной тушке с «деревянными» ногами, и, если потребуется, то сделает все возможное или невозможное, чтобы поставить меня на ноги.

— Любимая…- я, старательно подбирая слова, пересказал жене все, о чем поведал мне Крас о странном существе, обезножившим меня, и осторожно предположил, что это Гюлер, как организатор нападения на наш дом, имеет сведенья о этом существе, летающим на метле.

— Хорошо, я тебя услышала. — Гюлер легко соскочила с кровати, погладила меня по щеке, шагнула к выходу из палатки и негромко кашлянула.

Кто-то торопливо расстегнул застежки, и Великая княгиня, бросив на меня прощальный взгляд, вышла на улицу. Да, под командованием моей жены дисциплина в войсках как-бы не выше, чем при мне.

Дворец князей Строгановых.

Задним числом восстанавливая цепь событий, я ясно понял, что шансов добиться успеха в тот день у нас не было. Солдаты, постоянно сбивая заслоны магов Ванды, которые вполне успешно применяли тактику засад, нанося и имея потери, смогли сомкнуть кольцо вокруг дворца Строгановых только к вечеру, после чего благоразумно остановились, обустраивая позиции. Уже ничего не стесняясь, мои самолеты барражировали над городом, не давая повозкам или иному транспорту покинуть Омск, наводя пехоту на прячущихся магов, используя цветные вымпелы. Ночью попыток прорыва не было, мои бойцы стреляли из всего, чем располагали, на любой подозрительный звук. А двери осажденного дома распахнулись и оттуда повалила толпа перепуганных штатских, размахивающих оливковыми веточками и белыми платочками. Надо сказать, что на это бесплатное представление сбежалась половина города, поэтому злой до крайности Гюлер пришлось обойтись без массовых расстрелов и прочих экзекуций. С барышнями мои офицеры были любезны, с мужчинами сдержаны. Почему была сердита моя жена? Как оказалось, главный трофей, наследник рода князей Строгановых, из взятого дома исчез, как, впрочем, и его маменька. Опрос обитателей резиденции Строгановых ясности в этот вопрос не принес — поздно веером Ванда с ребенком прошли в свою спальню, пожелав всем спокойной ночи, а утром эти покои были пусты, а служанка, почивавшая на диванчике у дверей покоев госпожи, ночью и утром ничего подозрительного не слышала. Кроме сугубо штатской прислуги в плен были взяты два десятка магов, из числа членов литературного клуба, к сожалению, или к счастью, половина была ранена.

Я, к сожалению, в этом эпохальном событии не участвовал, укрываясь, в тоске и печали, все в той-же армейской палатке. Возможно, носил бы я славный титул короля шведского Карла Двенадцатого этого имени, я не стеснялся бы показывать свои деревянные ноги, благо ранения эти получены в неравном бою, но я, к сожалению, не король…

И я задумался над этим вопросом. Если все оставить как прежде, то рано или поздно, все вернется на круги своя. Из небытия вылезет господин губернатор и снова станет считать себя самым главным в этом медвежьем углу. Тогда спрашивается, за что боролись и зачем кровь проливали на колчаковских фронтах… Прошу прощения, это из другой оперы. Но если повысить свой статус, объявив себя королем Сибирским… Нет, как-то нелепо звучит, да и не было в Сибири королевств никогда, а без исторических параллелей и возвращения к корням все это будет детской игрой.

Мои государственные измышления были прерваны ворвавшимися в палатку соратниками, которые желали доложить шефу, то есть мне, о славной победе.

— Господа… — я, усаженный на стул, милостиво улыбался: — Необходимо прислугу Ванды после допроса отпустить по домам, не причиняя никакого насилия, а относительно магов… Пошлите полуроту с пулеметом в жандармский отдел и вежливо попросите в долг, с возвратом, антимагические кандалы по числу пленных чародеев. Если жандармы начнут упрямиться, рассказывая всякие глупости, типа такие специфические наручники отсутствуют, или хранятся в недостаточном количестве, подкатите пушку и дайте расписку, что вернете кандалы полностью, по счету. Наша резиденция перемещается в бывший дом Ванды… Отставить отпускать прислугу Ванды по домам. Пусть сначала приведут тот дом в порядок, прежде чем мы туда въедем, и не забудьте рассчитать прислугу по окончанию работ, все честь по чести. Когда с этим покончите, можете идти праздновать, а мне принесите мои сумки и учебник по праву государства российского. Нам, инвалидам войны, кроме как читать на сон, грядущий, ничего не остается.

Безусловно, меня не оставили грустить в этой армейской палатке. Как только бывшая прислуга Ванды привела ее бывшее жилище в относительный порядок, меня посадили на походный трон и с почетом перенесли в экипаж, а потом и в здание, в мои новые покои. Якобы переносили меня дюжие и проверенные ветераны не оттого, что ноги мои отнялись, а от великого почета к князю- победителю. Ну, а когда Гюлер покинула меня, чтобы представлять наш дом на званном ужине, посвященном отличившимся офицерам и солдатам, тут меня и накрыла черная тоска. Хотя жена и уверяла меня, что не все так страшно, что главное, что все, что выше колен прекрасно работает и ее все устраивает, в те моменты, когда она считала, что я на нее не смотрю, в отражении оконных стекол или полированных поверхностей, я видел ее глаза, переполненные отчаянием и болью.

Около часа я пытался рисовать приспособления, которые могут заменить мне ноги, от ходунков, до экзоскелетов, но все это было не то. С мыслью, что вариант прострелить себе башку — тоже неплохой вариант выхода из этой непростой ситуации, я уснул.

Во сне я оказался в своей бывшей квартире, из моего родного мира, сидящим за столом на кухне, напротив Макоши. Богиня не стала тянуть быка за рога, сразу заявив мне:

— Ну не знаю я в чем там дело, не наша эта магия, никогда я таким не сталкивалась…