Царство Сибирское

Глава 24

Глава двадцать четыре.

Бой в небе над Кокандом шел жестким и бескомпромиссным. Британские собаки всегда были умелыми и жесткими бойцами, что дрались стойко, воевали с выдумкой. Вот и сегодня, долбаные воздухоплаватели не поленились вытащить из гондол пулеметы и мелкие пушки, которыми и встретили наши пикирующие аэропланы, которые сердитыми шершнями кружили вокруг причальных мачт с пришвартованными тушами дирижаблей.

В довершении этого из-за туч выдвинулся третий дирижабль, видимо планировавший прижать огнем выходящие из атаки аэропланы. Мой личный пилот, чей аэроплан, ходил кругами над полем боя, вовремя заметил угрозу, вышел в лобовую атаку на курс перехвата и выпустил ракету на встречном курсе. Наверное, богиня удачи должна была рано или поздно повернуться к нам лицом. Ракета, очевидно совершенно случайно угодила в гондолу, которая мгновенно вспыхнула и воздушный корабль, потерявший управление, красивой свечей в ночном небе, поплыл куда-то вдаль, абсолютно безучастный к трагедии, разворачивающейся на земле. В общем, если считать по очкам, мы выиграли. Дирижабль с погибшим в сгоревшей гондоле экипажем, ушел к куда-то в сторону центра пустыни Кызылкумы. Мои пилоты взорвали склад бомб британского авиаотряда, детонация которых повредила оба, пришвартованных к мачтам дирижабля, одновременно погасив зенитный огонь с земли. В процессе атак мы потеряли два аэроплана. К сожалению, высота самолетов была небольшой, пилоты сбитых аппаратов не успели воспользоваться парашютами. Системы самоподрыва, вмонтированные в аэропланы еще на заводе, сработали штатно, и на просторах степи остались два чадящих факела. То, что противник соберет обломки, я уже не боялся. На западе уже начали лепить подобия аэропланов, но у меня в запасе была пара лет, пока британцы доберутся от подобия этажерок от братьев Райт до «кукурузника». То, что они, рано или поздно, пройдут этот путь, я не сомневался. Все упиралось только во время, которое у нас пока было. Техническое превосходство Европы над местной Россией у меня сомнений не вызывало. А там британцы пойдут либо по пути генерала Дуэ, и начнут строить огромные «стратеги», с кучей моторов, которые будут совершать многочасовые массовые налеты, в попытках стереть русские города, или примутся клепать дешевые аэропланы сотнями, снабжая ими всех мелких и злобных соседей России, что всегда обитали по ее рубежам.

Передо мной, на ближайшие пару лет стоит задача обустроить Сибирь, переселить сюда тысячи людей, построить заводы, работающие на местном сырье и выпускающие дешевую, но высокотехнологическую продукцию. И неважно, проиграет Россия текущую войну или продолжит вялотекущие боевые действия, как сейчас. Я уверен, что не пущу войну дальше Уральских гор, и сумею создать здесь, на огромных просторах, надежный тыл, загнав его на, густо смазанные пушечным салом, военные рельсы. Я вспомнил визит Сталина в мой родной город из прошлой жизни, когда, еще задолго до Великой войны, вдоль стальной магистрали Транссиба начали строить гигантские заводы, которые наряду с сеялками клепали миллионы снарядов.

Омск.

Бывший дворец князей Строгановых.

Имущество Ванды Гамаюновны, бывшей княгини Ухтомской, было конфисковано в пользу казны Сибирского царства, а ее дворец уже отремонтирован и объявлен моей официальной резиденцией. Вот, в приемную дворца принесли, с ежедневной почтой, и принесли свежие газеты, из которых я узнал, что Кокандское ханство объявило нам, Великому княжеству Семиречье, войну. Поводом стало нападение летательных аппаратов ВКС на аэропорт столицы ханства.

Звучало, как сообщения прессы двадцать первого века, но нота от Его Сиятельства Кокандского хана была озвучена именно в этих выражениях. Вражеские войска концентрировались на южном берегу озера Балхаш, встав там гигантским лагерем, в ожидании подхода войск Бухары и Хивы, участие которых в походе на Север оплатили вездесущие британцы.

К этому моменту в районе Покровска в объединенной летной школе заканчивали обучение около трех сотен пилотов, не считая шести десятков из числа ранее закончивших школу выпускников, что охраняли небо на Европейском театре военных действий.

Встреча с войсками захватчиков будет для молодых военных летчиков выпускным экзаменом. Восток понимает только жестокость, и эта встреча гостей с Юга будет максимально жестокой.

Тысячи кокандцев несколько дней беззаботно загаживали берега прекрасного озера, пока очередное утро не принесло тревогу в лагерь «сотрясателей вселенной». Напротив воинского лагеря за ночь вырос наблюдательный пост северян. Два метра стены, выложенной из, заполненных песком, мешков, и высоченная ажурная вышка с площадкой, с которой поблёскивали линзами биноклей наблюдатели. Чтобы ни у кого не возникало сомнений в государственной принадлежности наблюдательного пункта, над вышкой реял огромный флаг Великого княжества Семиречье. А через пару часов у берега напротив наблюдательного поста пришвартовалась баржа, над черными бортами которой возвышались какие-то ящики. К полудню кокандцы наконец заглотили жирную приманку, которую я усиленно готовил. От лагеря кокандцев выдвинулись две батареи легких пушек конной артиллерии и неторопливо начал занимать позицию напротив поста ВКС, а пара десятков рыбачьих лодок, набитых вооруженными людьми, гребя всем, чем можно, направились к беспечно вставшей на якорь, барже.

Азиатские артиллеристы неторопливо расставили орудия, отогнали упряжки с передками и, следуя команд офицеров с европейскими лицами, произвели пристрелочный выстрел. Из лагеря лениво выползло несколько сот пехотинцев с новенькими винтовками, которые привольно расположились в поле, на безопасном расстоянии от лагеря, дожидаясь, когда пушки расстреляют северных наблюдателей.

Наблюдатели, меж тем, как будто, так и надо, попрыгали с каких-то веревок вниз, укрывшись за песчаными стенами.

Пехота сидела в трехстах саженях от наблюдательного поста, сотня всадников, неторопливо зашла в тыл наблюдательному посту, чтобы не один «урус» не ушел, лодки уже подплывали к высокобортной барже, полной товаров, когда на борту заскрипели какие-то механизмы и рады ящиков начали приподниматься над бортом. Боковые крышки ящиков откинулись под воздействием каких-то механизмов, борт баржи окутался клубами серого дыма, а через пару мгновений сотни изрыгающих огненные хвосты ракет по пологой параболе устремились к лагерю кокандцев. Пара ракет, сбившись с курса, не набрали высоту и понеслись к берегу параллельно поверхности воды, опрокидывая попавшиеся на пути лодки.

На лагерь обрушились сотни смертоносных снарядов, половина которых разлетались десятками стальных шариков, а остальные расплескивались пылающей жидкостью, от которой вспыхивали ткань палаток, повозки с боеприпасами и воинским имуществом и разбегающиеся в панике люди. Возможно, мои ракеты летели недалеко и неточно, но, когда на огромную по площади цель падают с неба сотни ракет, точность наведения становится уже не важной.

Когда к пожарам прибавились взрывы боеприпасов, у людей кончились силы бороться с огнем, из лагеря начался исход. Люди, целые и раненые, мулы, верблюды и лошади бросились прочь от остатков лагеря, стремясь быстрее покинуть опасное для жизни место.

Толпы людей собрались окружающих территорию бывшего лагеря холмах, куда не долетали разлетающиеся в разные стороны пули, снаряды и осколки.

Тем временем ракетная баржа, опустошившая свой огневой запас, спокойно ушла на север, а ее сменила точно-такая же. Новая баржа, пользуясь плоским дном, подошла к самому берегу, откинула аппарель и на берег, неторопливо, начала высаживаться пехота Великого княжества.

Император требовал, чтобы я подготовил ему две бригады ударной пехоты, и я выполнил высочайший приказ, решив обкатать в этой войне и свою новую пехоту.

Кокандцы были слишком деморализованы, поэтому, когда на горизонте показались еще две баржи, толпа людей, еще недавно бывшая, обученным европейскими инструкторами, войском, потянулась в обратный путь.

Многотысячная толпа, в панике бегущая на юг, в сторону крепости Пишпек, постоянно подвергалась ударам аэропланов, заходящих на цель со всех направлений, постепенно таяла. Люди предпочитали бежать под покровом ночи, в одиночку или мелкими группами, чем ожидать очередного налета механических птиц, каждый из которых оканчивался десятками убитых и раненых. С санитарной службой в войсках ханства изначально было… никак было, а после того, как войска превратились в паникующую толпу.

Два батальона ударной бригады, рассыпавшись цепью, находили таких недобитков, которых либо штопали и отправляли в тыл, благо, что большинство из них в недавнем прошлом были простыми дехканами, с корявыми от непосильной работы руками, а на моих стройках, рудниках и шахтах рабочих рук всегда не хватало.

Крепость Пишпек.

Возня с трофеями и ранеными бойцами противника задержало движение моей пехоты, поэтому к старой крепости, сложенной из саманного кирпича, мы подступили двумя сутками позже, чем в нее попали первые беглецы из рядов разбитой армии Коканда.

Кстати, мои силы за время войны уменьшились и значительно, а всему виной проклятая логистика. Как я не старался уменьшить плечо переброски военного и прочего имущества, самым выгодным и удобным оставалась загрузка моего внепространственного кармана припасами с барж, что прибывали на южный берег озера Балхаш, к месту разрушенного вражеского лагеря, где до сих пор работали мои команды трофейщиков. Чтобы не тратиться на грузчиков, мое величество, прямо как царь-плотник из истории моего прошлого мира, проходил на пришвартовавшуюся баржу, загружался всевозможными припасами, после чего, поднимался на берег и садился в личный самолет, который сразу же взлетал курсом на юг, где я разгружался и вновь летел за новыми припасами, которые войска поглощали, как не в себя. Через несколько дней я понял, что снабжение авиационной группировки из трехсот машин я банально «не вывожу», да и не оставалось тут целей, достойных такого ударного кулака. Исходя из этого, я большую половину самолетов перенаправил в район реки Эмба, где двадцать тысяч верховых «родственников» моей жены пытались сдержать удар на север лучшей конницы Средней Азии — туркмен из числа вассалов Хивинского хана. И над песками между Аральским и Каспийскими морями металась по небу в своем личном самолете мой второй гуру снабжения — подполковник интернатской службы Вера Игоревна Бухматова.

Кстати, об интернатской службе. В этом мире, одним из тяжких воинских преступлений считается мародерство. Я же, понимая, что бороться с этим явлением я не могу, решил его возглавить и поставить на «промышленную» основу.

Теперь, в полосе наступления каждого боевого взвода, вслед за цепью стрелков, двигается команда нестроевых, обычно из трех-четырех человек, которые и собирают оставшиеся после боя трофеи, обшаривая карманы убитых нукеров, заодно отгоняя диких мародеров, что, как рыбы –прилипалы, сотнями следовали за моим войском.

Вечером, после боевого дня, взвод решал судьбу трофеев, сдавая все излишки в присутствующие в лагере фургоны моей новой службы, которую я, не мудрствуя лукаво, назвал «Военторгом». Да, там принимали трофеи за двадцать процентов от реальной стоимости, но, без обмана, по всем известным тарифам. В обмен бойцы могли приобрести себе множество товаров, начиная от военного снаряжения, до банок с ледяным пивом, что в этой знойной пустыне являлось истинным чудом для ценителей. Ну а что? Если взвод не заступает в караул, то покупка ведра горьковатой хмельной жидкости на взвод только укрепляла воинскую дисциплину и способствовала бодрому настрою войск. Секретом было только то, что скупленные трофеи мое величество обратными рейсами личного самолета доставлял все к тем же баржам, чтобы не гонять внепространственный карман вхолостую. Вроде бы, что в этом плохого, сплошная экономия и отсутствие необходимости гонять по опасной степи бесконечные обозы. Вроде бы ничего такого, сплошная экономическая выгода для государства и меня лично, но открыто об этом было не принято.

На момент моего прибытия к крепости, за ее двойными стенами собрались остатки воинства Кокандского ханства и многочисленные подкрепления, направленные на войну союзной Бухарой. По данным разведки из Бухары на север вышло около тридцати тысяч кавалерии, пехоты и артиллерии, что составляло ровно половину войск Бухарского эмира. В Пишпек пришло около двадцати тысяч человек, без обозов и артиллерии, потому что уже неделю, как дорога Чимкент-Пишпек превратилась в «дорогу смерти». Пять десятков, специально выделенных самолетов целыми днями висели над ней, целенаправленно выбивая пушки, обозы, кавалерию и лиц «европейской национальности», если такая физиономия попадется в бинокль авианаводчика, который в обязательном порядке сопровождал каждую авиагруппу, располагаясь в комфортабельном самолеты-салоне, наблюдая в оптику за обстановкой на земле и в воздухе. Хотя последнее, наверное, было излишним. После разгрома авиабазы британцев под Кокандом, вражеских летательных аппаратов в воздухе и на земле никто не видел, разрушенные причальные мачты для дирижаблей никто не восстанавливал.

Кстати, если вы думаете, что авианаводчики в одиночку занимали комфортабельные салоны воздушных лимузинов, то вы ошибаетесь. С недавних пор на эти самолеты ставились искровые приемо-передатчики, так как проблема связи, с началом боевых действий, встала в полный рост. Кроме того, в каждом салоне сидело три-четыре воина из спешно созданной службы спасения и эвакуации, один из которых обязательно имел подготовку на уровне современного медбрата. Я хотел, чтобы сбитый пилот не прятался по степи от многочисленных конных и пеших врагов, которые, в девяноста случаях из ста, просто отрезали бы ему голову, а был немедленно вытащен из опасного места специально подготовленными и обученными людьми.

Вот как раз, один из командиров подобной группы стоял передо мной в сопровождении нескольких воинских начальников постарше, докладывая об очередном летном происшествии.

— То есть, резюмируя ваш доклад, господин вахмистр, после взлета ваш аэроплан контролировал вылет авиагруппы из шести боевых самолетов. Во время взлета третьего боевого аэроплана, он загорелся, а ваш авианаводчик доложил о том, что заметил дымок, похожий на дым от выстрела, недалеко от взлетной полосы. В противовес требованиям устава и указаниям руководителя полетов, вы бросили авиагруппу на боевом маршруте без сопровождения, вместо этого дали команду своему пилоту произвести посадку в районе, отмеченном авианаводчиком, где вами был взят под охрану потерпевший катастрофу аэроплан, оказана помощь пострадавшему при аварийной посадке пилоту, хотя этого не требовалось, так как руководитель полетов сообщил вам, что все это будет сделано наземными службами ввиду близости аэродрома, а также поймали в степи безоружного крестьянина, которого и доставили на аэродром. Я ничего не упустил?

Собравшиеся нестройным хором подтвердили, что мое величество все понял исключительно верно.

— Тогда, господа, а озвучу первую часть моего решения. Господин вахмистр, за неисполнение приказа руководителя полетов вы будете разжалованы в рядовые. Вторую часть своего решения я озвучу после того, как посмотрю на этого крестьянина. Надеюсь, что он в контрразведке?

По растерянным лицам авиационных офицеров я понял, что крестьянину просто дали пинок под зад и выгнали за пределы аэродрома.

Мой гнев не успел вспыхнуть, так как бывший вахмистр, чуть слышно буркнул, что и этот приказ он не исполнил, дав команду своему медбрату перехватить отпущенного дехканина и отволочь его в «подвалы ВЧК».