Царство Сибирское

Глава 10

Глава десятая.

Омск. Дом генерала Соснова.

Балконная дверь распахнулась с противным дребезжанием стекла.

— Кто такие? — всадник, размахивая нагайкой, поднял коня на дыбы:

— Разошлись, быдло! Всех на каторге сгною!

Моими солдатами командовал прапорщик Аникеев, отличный офицер, вот только слишком изящным телосложением, ну а про его рост совсем молчу. Я представил, как он будет дискутировать с высоким всадником на огромном скакуне и понял, что это будет натуральное умаление чести…

— Эй, военный на кобыле…- я перегнулся через перила балкона генеральского дома: — Чему шумим и безобразие нарушаем?

Усиленный магией вопрос перекрыл многоголосый шум внизу, обрушившись на столпившихся внизу людей, как глас небесный.

Офицер, горячивший, зло хрипящую, лошадь, не мог игнорировать вопрос человека, доминирующего над толпой.

— Я капитан фон Шварц, член Чрезвычайной продовольственной комиссии генерала Милованова! — чтобы разговаривать со мной, всаднику приходилось высоко задирать голову и надрывать связки. Сразу видно, что капитан он не боевой — строевые офицеры, попав в войска, первым делом овладевали заклинанием усиления голоса, что чрезвычайно помогало доносить свою волю подчиненным во время боя.

— И что вам надо здесь, возле моего дома и что за сброд вы привели с собой⁈

Офицер замялся — назвать толпу оборванцев, пришедших с ним, кроме как сбродом, он не мог, поэтому решил обойти этот вопрос стороной.

— По имеющимся у комиссии данным, на этих кораблях в город были доставлены значительные запасы продовольствия, которые, согласно Указа Его Императорского Величества вы обязаны добровольно передать на казенные склады, в противном случае мы заставим вас сделать это силой оружия! — чтобы выглядеть значительней, фон Шварц привстал на стременах, но у человека, стоящего на балконе третьего этажа это вызвало лишь усмешку.

— Скажите любезный, а что я должен кушать? И вообще, это продовольствие является моей собственностью, а право собственности еще много веков назад освящено волей богов.

— Согласно Указа Императора вам выдадут расписку на изъятые продукты, которую вы можете предъявить военному интендантству по окончанию войны. Также каждый житель города имеет право на получение продовольственной карточки, с нормами продуктов согласно своей категории. Лица дворянского достоинства получают набор продуктов первой категории, лица купеческого звания — по второй категории снабжения…

— То есть я, великий князь, владетель Семиречья, Булатова, Монголии и прочая, прочая должен у тебя талоны на мою же еду выпрашивать? — мне даже не пришлось изображать искреннее возмущение: — Сударь, вы, как я вижу, просто сумасшедший, сбежавший из бедлама и укравший офицерскую форму. Советую вам убираться отсюда со всем своим сбродом, пока я не дал команду своим людям атаковать вас. Время даю две минуты и время уже пошло.

Фон Шварц смерил взглядом ровную шеренгу моих солдат, оглянулся на свою банду, после чего крикнув «Уходим», зло стеганул коня нагайкой и поскакал прочь, а вслед за ним потянулись его оборванцы, не имеющие никакого желания сражаться с регулярными войсками. Ведь они вступили в «продовольственные отряды» не для того. чтобы умирать.

Через два часа баржи, освобожденные от груза продовольствия и заполненные семьями переселенцев, отвалили от временного причала на улице Таврической и малым ходом двинулись к мосту.

Правительственный буксир, чей капитан не ожидал, что мои суда мгновенно могут начать движение, принялся отдавать приказы, команда, бросив ремонт изувеченной о пролет моста, трубы, заметалась по кораблю, поднимая якоря и пытаясь развести пар в котлах, но безнадежно опаздывали. Баржи дали ход, изящно обошли буксир и дав ход, через десять скрылись из виду, быстро удаляясь против течения, держа курс на юг.

А утром следующего дня мне на стол положили телеграмму 'Обстреляны при прохождении паровой мельницы. Трое убитых, четверо раненых переселенцев. Среди команды потерь нет. Продолжаем движение курсом на Верный."

Паровые мельницы располагались на южной окраине Омска и с первого для появления в городе «продуктовой комиссии», находились под охраной отрядов генерала Милованова. Никак иначе, как объявление войны этот акт я воспринять не мог.

Омск. Дом генерала Соснова. Гостиная.

— Итак, господа офицеры… и дамы. — я обвел взглядом присутствующих:

— Прапорщик Аникеев довел до нас разработанный план захвата города Омска. Согласно росписи сил, для осуществления этого плана необходимо перебросить в город три роты пехоты и два эскадрона кавалерии. Время на переброску указанных сил — не меньше недели. Какие есть вопросы, предложения, замечания?

— Ваша светлость…- поднялся один из офицеров: — Я думаю, что выражу общее мнение, что всех интересует наша конечная цель этой операции. Ведь мы выступим против императорской власти, тем более, что сейчас военное время. Я не хотел бы, чтобы нас объявили мятежниками и агентами врага…

— Резонный вопрос господа…- покладисто согласился я: — Предлагаю заслушать доклад начальника контрразведки.

— Кхм… — начальник контрразведки поручик Бородаев Аскольд Трифонович откашлялся вставая: — Господа, по нашим данным в городе силами комиссии было изъято примерно сорок тысяч пудов различного продовольствия. За это же время в европейскую часть России было направлено два вагона продуктов, то есть две тысячи пудов, примерно, двадцатая часть от общего числа, захваченного отрядами комиссии, продовольствия, хотя поезда со станции Ярославка в сторону Урала уходят по расписанию, ежедневно, свободные вагоны на станции имеются, но, других отправок продовольствия больше не было. Одновременно, в городе процветает черный рынок продовольствия, причем, кроме лавок купца Прохорова Зната Колыча и его подручных, торгуют также неизвестные личности в паре магазинов, вновь открытых в районе Черного Городка.

Цены на продукты там установлены в три раза выше, чем были до появления в городе комиссии. Наружное наблюдение позволило установить, что продовольствие доставляется возами с паровых мельниц, расположенных на другом берегу, то есть, со складов, занятых силами так называемой Чрезвычайной комиссии. У меня все, Ваша светлость.

— У кого-то имеются вопросы к начальнику контрразведывательной службы. Мне, к примеру, все ясно.

Господа и дамы покивали головами, мол, им все тоже ясно.

— Теперь, господа, предлагаю заслушать моего секретаря, он тоже готов сообщить нам весьма интересные вещи. — я махнул рукой, приглашая выступить своего помещика — студента местного университета, Ежова Степана Олеговича.

— Господа…- студент заметно волновался: — Объектом моего исследования стал объем полномочий представителя так называемой Чрезвычайной продовольственной комиссии генерала Милованова. Хотелось бы обратить внимание аудитории…

Студент сбился и покраснев, вцепился в стоящий перед ним стакан с чаем, который и выпил одним глотком.

— Извините, господа, я волнуюсь…- молодой человек принялся торопливо перелистывать, лежащую перед ним, толстую стопку исписанной бумаги, после чего, очевидно, нашел нужный лист, торопливо пробежался по нему глазами, после чего, внезапно успокоившись, продолжил свое сообщение:

— Итак господа, согласно моим исследованиям господин генерал Милованов Андрей Павлович три месяца назад оставил действительную военную службу, подав прошение об отставке. Несмотря на то что увольнению господина Милованова, а предшествовал скандал, связанный с хищением казенных денежных сумм, вина за случившееся была возложена исключительно на подчиненных генерала, сам же он был уволен со службы «с почетом», с правом ношения формы одежды и получением пенсии. Просмотрев подшивки газет «Русские вести» и «Государево слово», я обнаружил заметку, что господин Милованов был избран товарищем председателя Нижегородского губернского отделения Союза городов. Других упоминаний о иных назначениях объекта исследования…

Ой, извините, господина Милованова, в государственных изданиях я не нашел…- секретарь пролистал несколько листов: — Дальше я самым внимательным образом просмотрел текст Указа Его Императорского Величества об введении на территории Сибири и прилегающих территорий чрезвычайной продовольственной ситуации, вследствие чего выяснил, что в Указе говориться об организации сбора продовольствия от населения и промышленности, а также организации транспортировки собранного продовольствия в действующую армию. Союз городов, этим же указом уполномочен действовать в рамках этого указа, при полном одобрении и помощи всех государственных структур.

В других указах Его Императорского Величества, которые я тоже проштудировал, говориться о праве командиров воинских частей конфисковать любое имущество любых лиц, но, только в областях, в которых объявлено военное положение, и только в случаях угрозы, что оное имущество попадет врагу.

— И еще один Указ… — студент вновь зашуршал бумагой, разыскивая нужный документ: — А, вот оно! Согласно Имперского уложения, в статью тридцать о государственном обустройстве внесено изменение, расширяющее список лиц, имеющих право организовывать вооруженные дружины. Кроме удельных князей, право созывать и командовать вооруженными отрядами имеют право иные лица из числа выборных лиц патриотических и иных организаций, в местностях, в которых объявлено военное положения, с целью защиты родной земли от врага.

— Степан Олегович…- заметив, что студент прервался, решил уточнить я: — Из представленных вами исследований вытекает, что представитель общественности, генерал в отставке Милованов, пользуясь своим былым положением, организовал незаконное вооруженное формирование из криминализированных жителей города, после чего начал изъятие продуктов у населения, включая семенные запасы для посева, под угрозой оружия…

— Ваша Светлость, хотел бы уточнить — губернатору поступило больше двух десятков жалоб от населения о применении силы… шесть человек убиты, сопротивлялись изъятиям. Жалобы рассматриваться не будут, велено положить под стекло…

— Спасибо, Степан Олегович. — я вновь оглядел собравшихся: — Надеюсь, ни у кого нет теперь сомнений в том, что с деятельностью так называемой комиссией в городе Омске и окрестностях города надо заканчивать? Если возражений нет, то сегодня мы приступаем к реализации операции.

Город Омск.

Территория «Кирпичного завода общества Прохорова и К».

Не зря говорят, что правила и уставы пишутся кровью. К Уставу караульной службы это правило относится вдвойне. Охрана складов с продовольствием купца Прохорова, спрятанных на огромной территории кирпичного завода была поставлена из рук вон плохо. В сторожке у ворот набилось с десяток вооруженных мужиков, которые раз в два часа, веселой толпой по пять человек, с шутками и прибаутками, попыхивая папиросками, обходили территорию склада. Иной охраны, часовых или наблюдателей, на территории завода мои наблюдатели не обнаружили.

В два часа десять минут, после того, как очередная компания, завершив обход, заперлась в караулке, в противоположной части завода. Через забор перемахнули три темные тени.

— Я, ваша светлость, пошел… — подпоручик Гуляковский Некрас Светозарович, заместитель начальника контрразведки и дипломированный маг воды, махнул рукой и крадучись двинулся в сторону ворот, а мы с моим неизменным вестовым, подпрапорщиком Полянкиным Красом Людиновичем пошли к длинному зданию склада. Огромный амбарный замок, удерживающий здоровенную полоску засова, недолго сопротивлялся натиску ломика, изготовленного из лучшей булатовской стали и через минуту повис на погнутой дужке. Ворота с жутким скрипом распахнулись, и я шагнул в огромное, темное помещение…

Через сорок минут мы с вестовым подошли к воротам, которые уже были открыты. У распахнутых створок подпрыгивал, зябко похлопывая себя по плечам подпоручик Гуляковский. Ночью температура воздуха стояла около нуля градусов по шкале Цельсия, стены сторожки были покрыты толстым слоем льда, намертво затянувшим мутной коркой маленькие окошки и входную дверь, по которой кто-то изнутри отчаянно молотил чем-то тяжелым.

— Они там не задохнутся? — шепотом спросил я, коснувшись пальцем влажную ледяную стенку.

— Растает все часа через два, выберутся…- пожал плечами контрразведчик:

— Ну что, двинули?

Три лошади осторожно двинулись по покрытой инеем дороге. Я сунул руку в свой надпространственный карман, нащупал мешок с зерном и принялся разбрасывать на землю зерна, совсем как Мальчик-с-пальчик, что метил крошками тропинку в лесу. Нам предстояло до утра проехать через весь город, с севера на юг, оставив следы по маршруту движения похитителей зерна.

У железнодорожного моста через Иртыш нас окликнули часовые, что охраняли этот, без лишней скромности, стратегический объект.

— Поехали обратно. Sapienti sat — умному достаточно. — я развернул коня и стукнул его каблуками по бокам.

Сразу за мостом серела паровая мельница и пристройки вокруг нее, место хранения продуктов, конфискованных отрядами продовольственной комиссии.

Город Омск.

Территория «Кирпичного завода общества Прохорова и К».

— Я вас всех удавлю, ублюдки…- топал ногами Прохоров Знат Колыч, стоя у распахнутых ворот опустевшего склада.

Незадачливые охранники выстроились неровной шеренгой тут-же, упершись глазами в землю, боясь встретится взглядом с разъяренным работодателем.

— Ваше степенство…- прошептал тихий голос за плечом купчины и тот недовольно оглянулся на старшего приказчика.

— Что тебе?

— Там сыщик из полиции что-то нашел.

— Зови его. — рявкнул купец, находившийся в крайней степени бешенства. Неизвестные злоумышленники, используя колдовство, каким-то образом заперли охрану в сторожке, после чего, сломав замок, вывезли со склада почти все содержимое, почти тысячу триста пудов жратвы, которые так удачно Знат Колыч спрятал на, неработающем зимой, заводе, за сутки до приезда продовольственной комиссии. И самое обидное, что жулики вывезли со склада самое ценное — мясо, жиры, сахар, чай, кофе и прочие шоколад, оставив Знату Колычу «на бедность», в основном, мешки с овсом и рожью, то есть все самое дешевое.

— Ну что, ваше благородие…- в разговоре с сыщиком из полицейской управы купец был достаточно вежлив: — Чем порадуешь меня, сироту горемычного?

— Вывезли все на телегах, ваше степенство…- сыщик выглядел довольным, видимо уже придумал, на что потратит премию, что обещал купец за информацию о ворах: — Остался следочек, видимо, один мешок с пшеничкой рваный попался, так зернышко и сыпалось на дорогу. Я помощника послал, по следу пройти, так что, через пару часов ждите вестей, куда злодеи уворованное увезли.

— Ну буду ждать добрых вестей, ваше благородие, буду ждать. — покладисто покивал головой купец.

Омск. Улица Почтовая.

Особняк купца Прохорова.

Вечером Знат Колыч, сидя в одиночку в просторной столовой своего новенького особняка, наливался водкой и лютой злобой. Час назад отсюда вышел сыщик, который сообщил, что у него нет сомнений — ворованное ночью продовольствие было вывезено в амбары при паровой мельнице, конфискованной Чрезвычайной комиссией еще в первый день появления в городе.

— Суки! — огромный кулачище с силой обрушился на столешницу, отчего с звоном подпрыгнула расставленная посуда, а бутылка водки опрокинулась, заливая прозрачной жидкостью накрахмаленную скатерть. Хозяин дома подхватил упавшую посудину и присосался к горлышку. В два глотка выхлебав остатки водки, после чего, разбив бутылку о стену, громогласно заорал:

— Прохор, сукин сын, собирай всех во дворе, и пусть ружья с собой берут!