Царство Сибирское

Глава 19

Глава девятнадцатая.

Омск. Дом князей Строгановых.

— Читала? — я положил просмотренную газету перед женой.

— Конечно, май дарлинг. Очень вдохновляющая статья и, особенно, фотографии героические.

На большом фото под заголовком «Небывалая победа», были изображены пять солдат во главе с молоденьким офицером, которые почтительно выстроились за кряжистой фигурой Тобольского губернатора, что небрежно опирался на артиллерийский банник, поставив ногу на закопчённый и помятый двигатель, с обломками деревянного винта на валу. За спиной героев виднелся ствол чего-то там пушечного, грозно задранного к зениту. Видимо, фотограф, мастерски запечатлевший ту композицию, черпал вдохновение с охотничьих фотографий Тобольского главы, на которых видимо и набил руку.

Организованная мной поисковая партия на месте катастрофы дирижабля следов, выживших не обнаружила, поэтому были собраны личные документы аэронавтов, судовой журнал воздушного корабля, самый сохранившийся двигатель и пулемет, которых, кстати, поисковики обнаружили восемь штук, в дополнение к двум малокалиберным орудиям. Воздушный корабль оказался весьма зубастым объектом, хорошо, что мы догадались атаковать его сверху, в мертвой зоне.

Мага –летуна нашли пришпиленного к сосне. Этот человек не смог погасить скорость своего полета, ударился об дерево, чьи ветки проткнули мага воздуха насквозь в трех местах. Наверное, если бы один из крепких сучьев не вошел волшебнику прямо в мозг через глазницу, этот господин сумел бы подлечиться и смыться до того, как мои поисковики нашли его, но мы имеем то, что имеем. Супостата похоронили тут-же, под деревом, в красивом и сухом месте, забрав только кожаный ранец, в котором были… шифровальная книга и журнал

— Тут написано, что Государь вызвал героев в Ставку, чтобы лично наградить за совершенный подвиг.

— Государь совершенно правильно поступает…- покивал головой я: — Страна должна знать своих героев, но этого явно недостаточно. Дорогая, наверное, на обеде у нас будет журналист «Русского века», может еще из кокой-то газетенки, короче, кого успею оповестить…

Журналистов в то время кормили ноги, и зачастую впроголодь. Когда я вошел в столовую в обеденное время, из-за стола, наряду с моими офицерами, встали трое человек самой гражданской наружности. Одного я знал, он пару раз прорывался ко мне за комментариями, еще двое оказались его знакомцами из столичных газет. Даже не знал, что в нашем захолустье обитает столько корреспондентов.

После того, как голод присутствующих был утолен, а прислуга подала чай, кофе и бисквиты, я выдал заготовленную речь, что по моему исключительно личному мнению, такой герой, как губернатор Тобольска с этим офицером, сумевшие в условиях глубокого тыла, не имея в своем распоряжении специальных артиллерийских систем, приспособить старое орудие для стрельбы в зенит, и поймать в смертельную ловушку неуязвимый доселе дирижабль, безусловно заслуживают, чтобы им поручили организовать систему противовоздушной обороны всей страны, или, хотя бы, Ставки Императора, где безусловно, возможностей для реализации у героев будет, не в пример, больше.

Журналисты почему-то ухватились за эту, казалось бы, лежащую на поверхности, идею, пообещав сегодня же отправить заметки в столицу, каждый в свою газету, ну а мне оставалось только ждать и заниматься своими многочисленными делами.

Ночью, как только я провалился в сон, богиня предъявила мне претензию, сути которой я не понял, но, вину, очевидно, должен был почувствовать. Для этого, принимала меня моя покровительница в подъезде, на пороге моей собственной(!) квартиры.

— Говори быстрее…- Макоша даже дверь за своей спиной прикрыла, держа на отлете руки, измазанные в муке: — Некогда мне, муж скоро придет, а у меня пирожки не готовы…

— Скажи, достославная…- ругаться с благодетельницей я не собирался: — Как так получается, что европейский офицер разведки, летая над нашей территорией на дирижабле, получает в полете шпионские донесения? Причем дирижабль находится все время в воздухе. Может ли маг получать сведения не спускаясь на землю, например, как я получаю информацию от твоих прекрасных изображений, что я разместил почти в каждом доме на подвластной мне территории, или этому магу надо с нашими изменниками на земле встречаться, так сказать, с глазу на глаз?

— Ну, не такие мои фигурки и прекрасные…- богиня вскинула носик и недовольно фыркнула: — Можно и лучше делать, гардероб обновить, к примеру, а насчет твоего вопроса — может и не спускаться. Если их боги к магу этому благоволят, то можно и на расстоянии сведения получать.

— Скажи, о прекраснейшая, а что чужие тотемы или идолы делают на твоей территории? — я почувствовал, что начал закипать: — И почему вдруг такая толерантность? Я значит, в степи, твои и мужа твоего идолы устанавливаю, а чужие, соответственно, изничтожаю, а тут, на исконно нашей территории, какие-то пришлые чужаки помогают своим шпионам, и я об этом совершенно случайно узнаю?

— Ну что-ты закипятился…- Макоша погладила меня по плечу: — Ты хороший мальчик, стараешься, а с богами из Европы у нас соглашение. Мы им не пакостим, а они нам, все-таки у нас с ними один культурный код…

— Могу я узнать, где стоят эти чужие идолы на нашей территории?

— Ну конечно можешь! — Макоша шлепнула меня по плечу: — Закрывай глазки, сейчас увидишь…

Я во сне зажмурил глаза и ахнул — более двух сотен огоньков мерцало неровным светом на стилизованной карте России.

— О! А нельзя ли мне полные адреса этих чудесных мест получить? — я молитвенно сложил ладошки на груди.

— Нельзя. Ты же своими грязными сапожищами…- Макоша погрозила мне пальцем: — А мне перед заграницей неудобно будет…

— Обещаю! — я вытянулся во весь рост и отдал пионерский салют: — И торжественно клянусь, что ни одна фигурка иноземных богов не пострадает. И, кстати, вопрос сразу в тему — а много ли ваших пресветлых образов в заграничных землях находится, велика ли ваша паства за кордонами нашей Родины?

Богиня смутилась, пожевала губами, ища достойный ответ:

— Ладно, будь по-твоему, но только помни, что ты обещал! И чтобы ни-ни, а теперь иди, а то мой скоро домой заявится!

— Погодите, у меня еще…- меня выбросило из сна, и я очнулся за столом в своем кабинете, к тому же, с дичайшей головной болью.

Ну боль мне сняла Гюлер, прибежавшая на шум, который я производил, пытаясь найти в ящиках стола порошок «от головы», зато, когда боль ушла, и я осознал, какой бонус я получил от богини. В моей бывшей стране, которой уже нет, целые областные управления КГБ десятилетиями не могли поймать настоящего иностранного шпиона, а тут у меня, в голове, их больше сотни! Благодарно поцеловав встревоженную жену в плечо, я блаженно вытянулся на кровати, куда меня уложили, и, впервые за много ночей, заснул, с улыбкой на лице.

Прошел ровно месяц.

Война в европейской части страны по- прежнему носила позиционный характер, с постоянным преимуществом за противником. Враг действовал шаблонно, но, от этого, не менее успешно. В один, не прекрасный день, над российским укрепрайоном или крепостью возникала черная точка вражеского дирижабля, после чего начиналась артиллерийская подготовка — вражеская крупнокалиберная артиллерия крушила русские укрепления, корректируемая наблюдателями с неба. Попытки контрбатарейной борьбы или атаки вражеских воздушных гигантов нашими малыми дирижаблями успехов не приносили — наши дирижабли не выдерживали стены огня, которыми окутывались вражеские воздушные суда, а русская артиллерия немедленно выбивалась. Через три-четыре дня укрепление превращалось в груду битого кирпича и переломанного бетона, и туда заходила вражеская пехота, добивая остатки небоеспособного гарнизона, в прорыв устремлялась европейская кавалерия, и вопрос оставался, в скольких верстах от линии фронта противника удастся остановить, создав в чисто поле сеть укреплений и фортов.

В экономике все тоже было безрадостно. Британия, считавшаяся нашим союзником, руками пары кредитных агентств из «большой тройки», снизило кредитный рейтинг Российской империи до «ниже среднего» и на этом основании потребовало немедленного погашения имеющейся задолженности.

Честно говоря, я не знаю, какие будут экономические последствия такого недружественного шага нашего главного кредитора, но цены на товары первой необходимости в стране за три дня подскочили кратно. Меня это конечно, коснулось мало, так как, пережив несколько финансовых кризисов и дефолт в прошлой жизни, я старался получать оплату за свои товары и услуги исключительно в звонкой монете, ссылаясь на «диких степняков», которые составляли значительную часть моих подданных, а вот для остальной части России. Нельзя сказать, чтобы экономическая жизнь замерла, тем более, что часть экономики работала по мобилизационному плану, но война самоубийств по стране прокатилась. Самое смешное, с момента объявления финансового ультиматума Британии, мои стальные монеты приобрели невиданную популярность, во всяком случае, по сравнению с ассигнациями империи.

Имперское правительство пребывало в полнейшем недоумении, не имея рецепта дальнейших действий. До срока, установленного Британией оставалась неделя, а достаточного количества денег в казне не было. Имперские комиссары, ссылаясь на договоренность с Императором, пытались «выбить» из меня дополнительные поставки, предлагая мне дополнительно право собирать налоги на территории Сибири еще на два года, но я твердо отказался, так как я не заглядывал в будущее настолько далеко. Кроме того, любезный император, как только почувствует, что я ему не настолько нужен, может одним росчерком пера лишить мою семью любой, или всех разом, привилегий. В последние дни поставки в казну практически сошли на нет. По договору Гюлер поставляла товары своими силами в город Омск, на условиях предоплаты, но предоплаты не было. Продолжались поставки только орудийных стволов для полевой и осадной артиллерии. О суперпушках речь уже не шла, в Артиллерийский арсенал Казани передавались стволы к стоящим на вооружении орудиям. Зачем я это делал, зная, что скорее всего не получу за переданные армии стволы ни копейки. Все очень просто, мой завод отрабатывал технологию перехода на массовые и дешевые стволы военного времени…

Ладно, это вопросы экономики, в которых я был, традиционно для нашей семьи, не силен. У меня возникли новые хлопоты — мы с женой готовились к визиту в Императорскую ставку. Причем приглашения у меня не было, но я был твердо уверен, что императору есть что сказать мне, а мне есть, что почтительно ответить Его Величеству.

Ставка ЕИВ.

Окрестности Воронежа.

В Ставку меня никто не приглашал, меня вообще никто никуда не приглашал, но я все равно везде припираюсь. Свой полевой экспедиционный аэродром мы разместили в тридцати верстах от Ставки, дабы нас не обвинили в демаскировке или еще, боги знают в чем. Последнее время осадков в здешних местах не было, трава на, облюбованном мной лугу, была сжата и собрана в стога, поэтому местный помещик с удовольствием сдал мне этот луг в аренду, с благодарностью приняв в качестве платы мешочек монет ВКС. За пару дней мы окружили поле спиралью Бруно, а самолеты загнали в капониры, сложенные из стогов сена, на чем посчитали маскировку аэродрома законченными, после чего в мой личный самолет погрузили веломобиль и я, в сопровождении своего адъютанта и двух бойцов поздоровее, вылетели непосредственно в Ставку.

Честно говоря, увиденное меня разочаровало. Я ожидал, как минимум, «Волчьего логова», кое на другой планете построили для одного художника, но не того, что открылось перед моим взором.

За раскрашенным в черно-белую полоску шлагбаумом виднелись ровные ряды армейских палаток, посыпанные песком дорожки и четыре зенитные батареи, расположенные красивым квадратом. Пушки были заглублены в землю, откуда торчали толстые, короткие стволы, но, для удобства вражеских наблюдателей, к каждому оружию вела желтая песчаная дорожка. В небольшой рощице, среди патриотичных берез, виднелись двухэтажные теремки, выполненные в старорусском стиле, с узорчатыми наличниками, крылечками, ставнями и коньками на крышах.

Долго любоваться этой красотой мне не дали. Часовые у шлагбаума, оторопевшие от моего веломобиля и меня, красивого, наставили на меня стволы винтовок и засвистели в свистки, от чего из караульной будки вывалился придремавший там унтер-офицер, который грубо гаркнул на часовых, после чего повернулся ко мне.

— Могу узнать цель вашего прибытия, ваше…

— Аудиенция у Его императорского Величества. — я сунул под нос унтеру свое удостоверение, отчего у того глаза сделались, как чайные блюдца.

— Состоит в должности царя⁈

— Царя Сибирского, на основании указа Его Императорского Величества.

Ну да, сам себе выписал служебное удостоверение, с фотографией, на гербовой бумаге — все, как положено. Кожаная обложка, позолоченные буквы, металлические уголки. Очевидно, что качественная и дорогая вещь, оттого унтер-офицер тот час пригласил меня присесть в кресло, что располагалось в теньке караульной будки и послал одного из бойцов за начальником караула. Не скажу, что допустили меня на территорию ставки сразу, да и красной ковровой дорожки не было, но, как говорится, Воронеж не Аляска, пришлось смирится.

Примерно, через сорок минут меня, в сопровождении Полянкина, который, с важным видом, нес в руке солидную кожаную папку с тисненой надписью «К Высочайшему Докладу», допустили на территорию, и даже придали сопровождающего, чтобы проводил нас в штаб. Относительно же моих бойцов с веломобилем, местные охранители стояли, как скала, тупо повторяя «Не положено. Не было распоряжений», поэтому я дал команду бойцам возвращаться на аэродром. Подозреваю, что местные чины, с удовольствием, не пустили бы и подпрапорщика Полянкина, но не решились. Все-таки, царь, пусть даже и Сибирский, который сам папку таскает — это нарушение миропорядка и сотрясение основ.

В приемной Государя лощеный адъютант с погонами полковника предложил мне обождать, так как ЕИВ был на конной прогулке.

Часа через три ожидания я понял, что конная прогулка Императора сменилась обедом, потом чем-то еще важным, о чем явно было известно всем в этом «пионерском лагере», кроме меня, так как за три часа в приемную императора не вошел ни один посетитель. Придя к выводу, что дальнейшее ожидание в приемной превращается в фарс, я встал и направился к выходу.

— Ваша светлость, куда же вы⁈ — мгновенно отреагировал на мой маневр императорский адъютант, но я продолжал двигаться к выходу.

— Ваша светлость, я к вам обращаюсь! — молодой, не по возрасту, полковник догнал меня и попытался преградить мне дорогу.

Я смерил его внимательным взглядом сверху вниз. Судя по слабому магическому свечению, щегольские сапоги тончайшего хрома, в которые был обут дерзкий офицер, были изготовлены в моих армейских мастерских и усилены моей магией, вследствие которых на них давалась десятилетняя гарантия целостности каждого элемента.

Ну, кто дал гарантию, тот может ее и забрать. В конце концов, я джентльмен своему слову или нет? Я щелкнул пальцем после чего изобразил испуг на лице.

— У вас шнурки развязались.

— Что

— Я говорю, ус у вас отклеился, сами посмотрите.

Пока полковник ошарашенно рассматривал отвалившуюся от сапога подошву, я аккуратно обошел его и вместе с Полянкиным покинул императорскую приемную

Мы почти ушли. Быстрым шагом, никем не остановленные, дошли до караульной будки, и Крас Полянкин успел запустить в небо зеленую сигнальную ракету, вызывающую мой веломобиль, когда за моей спиной раздался стук копыт и громовой голос гаркнул откуда-то сверху:

— Булатов, где мои пушки?