Бремя власти IV

Глава 12

Свобода — это когда забываешь отчество у тирана…

Бродский Иосиф Александрович

Холодное осеннее солнце висело над выжженной землей. Воздух пах гарью и сибирской хвоей.

Я стоял на холме за стенами цитадели. Вокруг бушевал апокалипсис, рожденный нашим поединком. Гигантские кедры, вековые стражи тайги, лежали, вывороченные с корнем, их стволы были разбиты в щепки. Земля была исполосована глубокими бороздами и усеяна кратерами, будто по ней прошелся отряд разъяренных титанов. Некоторые воронки дымились, на их дне поблескивала спекшаяся от жара магии порода.

В центре этого хаоса, прислонившись спиной к расколотому пню, сидел Коловрат. Его исполинская грудь тяжело вздымалась, из разбитой губы текла струйка крови, смешиваясь с потом и грязью. Его волчья телогрейка была изодрана в клочья, а в глазах, помимо боли, плясали искры дикого, неукротимого уважения.

Я был не намного лучше. Каждая мышца горела огнем, кости ныли от нечеловеческого напряжения. Но я стоял на ногах. Победа была моей.

Вот он, реванш. Сладкий, как спелая ягода, и горький, как полынь. Победа над тем, кто стал почти что другом. Разве не в этом парадокс силы? Мы стремимся сокрушить равного, чтобы доказать что-то себе, а потом осознаем, что лишились достойного противника, обретя лишь тяжесть новой ответственности.

Я не зря перенес наш бой за стены. От цитадели сейчас остались бы одни головешки. Моя мощь, высвобожденная без остатка, была подобна урагану.

На стенах, у бойниц, столпились охотники. Они смотрели на меня с тем смешанным чувством страха, благоговения и дикого восторга, которое простые смертные испытывают перед стихией.

— Видал? Это ж… почти что бог, — донесся восхищенный шепот.

— Монстр… Настоящий монстр силы, — вторил ему другой голос, полный суеверного ужаса.

— И это наш Император… Мать честная…

Среди них стояла и Валерия. Ее платиновые волосы развевались на ветру, а в сапфировых глазах читалось не облегчение, а тревога и сдержанный гнев. Ее взгляд говорил яснее слов: «Опять. Опять ты рисковал всем. Ради чего? Ради своего упрямого эго?»

Я встретился с ее взглядом и чуть заметно покачал головой. Позже все объясню.

Коловрат хрипло закашлялся, выплевывая на землю сгусток крови.

— Ладно… — просипел он, его голос был похож на скрежет камней. — Ты сильнее. Признаю. Сильнее, чем я думал. Но… — он поднял на меня свой пронзительный взгляд, — хватит ли этой силы на то, что сидит под Скалой? Тамошнее… не сломаешь кулаками.

Я подошел к нему, протянул руку. Как соратник — соратнику.

— Проверим, — просто сказал я.

Олег на мгновение задумался, затем его могучая, исцарапанная ладонь сжала мою. Я почувствовал, как по нашей связи побежала искра. Я влил в него поток чистой, целительной энергии, запечатывая раны, возвращая силы.

Он с облегчением вздохнул, его плечи расправились.

— Чтобы победить Спящего, — медленно проговорил Коловрат, поднимаясь на ноги, — одной грубой силы будет мало. Нужна воля. Стальная, как клинок, и гибкая, как лоза. Воля, которая не сломается, когда безумие будет шептать тебе сладкие обещания. Такая, как у тебя, Император.

Между нами родилось новое понимание. Мы были разными — древний дух в теле принца и последний страж сибирской глуши. Но мы горели одним огнем. Огнем воинов, готовых отдать все за свой долг.

— Так ты проведешь меня к Скале? — спросил я.

Коловрат мрачно кивнул, глядя в сторону мрачного силуэта на горизонте.

— Проведу. А там и решим, чего стоит твое императорское кредо.

Вернувшись в цитадель, мы обнаружили, что наши парни уже вернулись из вылазки. Они приволокли с собой кучу разряженных магических кристаллов и покореженные детали дирижабля. Это были крупные и тяжеленные штуковины. И как только дотащили?

Игорь с горящими глазами заявил:

— Починим это, и наш соколик снова поднимется в небо!

Я хлопнул его по плечу и посмотрел на остальных.

Двор вяло кипел — охотники в больших котлах варили мясную похлебку, чинили ворота, проверяли магические артефакты. Воздух дрожал от напряженной работы.

Через какое-то время я собрал всех своих командиров.

— Слушаем, Ваше Величество, — коротко бросил Песец, набивая трубку табаком.

— Коловрат проведет меня к Черной Скале, — заявил я без предисловий. Хмурый трепет пролетел по рядам. — Это может занять несколько дней. Валерия Орловская остается здесь за главного. Ее приказы — мои приказы. Держать оборону, не лезть на рожон. Если что-то пойдет не так — бегите. Вы мне нужны живыми.

Я повернулся к Валерии. В ее взгляде мерцала буря.

— Это безумие, Николай. Идти туда одному… — начала она, но я резко прервал ее.

— Я буду не один. А с Коловратом. И это не обсуждается. Здесь, без меня, нужен сильный лидер. А ты — единственная, кому я доверяю больше, чем самому себе.

Она сжала губы, ее пальцы бессознательно сомкнулись на рукояти револьвера. Я видел борьбу в ее глазах — долг солдата против страха женщины, боящейся потерять любимого.

— Ты обещаешь быть осторожным? — тихо спросила она, и в ее голосе прозвучала мольба, которую никто, кроме меня, не услышал.

Вместо ответа я шагнул к ней. Присутствие людей вдруг перестало иметь значение. Я нежно прикоснулся к ее щеке.

— Я всегда осторожен, — прошептал я. — Когда речь идет о том, чтобы вернуться к тебе.

И я поцеловал ее. В этом поцелуе скрывалась горечь возможной разлуки и сладость обещания вернуться.

Когда мы разомкнулись, в цитадели стояла абсолютная тишина. Даже Коловрат смотрел куда-то в сторону, делая вид, что разглядывает облака.

— Командуй, — сказал я ей. — И защищай наших.

Она кивнула и больше не возражала. Ее глаза блестели, но она не выронила ни одной слезинки.

— Возвращайся, — бросила она мне вдогонку. — Или я сама приду за тобой в преисподнюю.

Я усмехнулся, ибо знал, что это не пустое обещание.

Именно в тот момент, когда мы с Коловратом, закутавшись в плащи, готовились покинуть цитадель через потайную калитку, у главных ворот раздался громкий оклик и лязг поднятой решетки.

Мы замерли в тени арки. Из серой пелены утреннего тумана на дороге возник отряд всадников. Черные плащи с алыми нашивками в виде пылающего сердца, пронзенного мечом. Инквизиция.

Во главе отряда, на вороном коне, сидела Анна Меньшикова. Ее лицо, когда-то мягкое и кокетливое, стало жестким, как кремень. Глаза, подведенные усталостью и суровой дисциплиной, выхватывали каждую деталь. Она увидела нас — две скрытые фигуры у стены — и ее взгляд на мгновение задержался, полный подозрения. Но мы уже скользнули в проем, и ворота захлопнулись за нами. У меня не было времени выяснять, зачем она здесь…

Анна спешилась, ее движения были отточенными и резкими. Ее встретила Валерия. Две женщины замерли друг напротив друга — лед и пламя.

— Сестра Анна, — холодно произнесла Валерия. — Инквизиция заблудилась? Штаб-квартира Ордена в Петербурге.

— Капитан Орловская, — парировала Анна с вежливой, но столь же ледяной улыбкой. Эта бестия ее раздражала, хотя она не знала, почему… — Мы там, где требуется очистить скверну. По нашим сведениям, здесь, у некоего отшельника Коловрата, приютилась ересь, граничащая с симбиозом с силами Бездны. Мы здесь для проведения дознания. Где он?

Валерия и глазом не моргнула.

— Коловрат отсутствует. Выполняет свою миссию по сдерживанию угрозы. Цитадель недавно отразила крупную атаку. Вы можете видеть последствия. Здесь пахнет многим, сестра, но не ересью. Здесь пахнет кровью и порохом — знакомыми запалами для охотников.

Анна окинула взглядом двор. Ее взгляд скользнул по закопченным стенам, ящикам с патронами, уставшим, но бдительным лицам охотников. Она чувствовала поверженную энергию скверны, витавшую в воздухе. Такой же запах совсем недавно стоял в Санкт-Петербурге. Видела следы недавнего яростного боя.

— Сдерживание… — задумчиво повторила она. — Или провокация? Питаться плотью тварей… это ли не сделка с тьмой?

— Это ли не крайняя необходимость, когда ты один против орд? — резко возразила Валерия. — Мы все здесь идем по краю. Кто-то — с молитвой на устах, кто-то — с клинком в зубах. Главное — результат. А результат налицо. Демоны не прошли. Деревни живы. Благодаря Коловрату.

Между ними повисло напряженное молчание. Две философии столкнулись лоб в лоб: безжалостный догмат инквизиции, требующей чистоты любой ценой, и прагматичная жестокость охотников, ставящих выживание выше формальностей.

— Ясно… — наконец сказала Анна, и в ее голосе прозвучала неуверенность, первая трещина в фасаде. — В таком случае, мы подождем его возвращения. Закон дает нам право разместиться здесь для проведения расследования.

Валерия смерила ее взглядом. Отказать — значило вступить в открытый конфликт с Церковью.

— Размещайтесь, — сквозь зубы произнесла она. — Но предупреждаю: мои люди на взводе. Любая провокация против них или против хозяина этой цитадели будет воспринята как враждебный акт. У нас здесь свои правила.

— А у нас свои, — парировала Анна, и ее глаза блеснули. — Посмотрим, чьи окажутся крепче.

Именно в этот миг Меньшикова поняла, почему ее раздражает Орловская. Она невольно заняла ее место. Место подле императора. Вроде бы все было кончено, но злость сама прорывалась наружу. Охотница была сильнее и талантливее. Она была красивой. Она была отважной. И кольцо на ее руке не уступало по красоте ее собственному, с рубеллитами…

Далеко на юге, на пыльных холмах Нахичеванского ханства, палило беспощадное солнце. Воздух дрожал от зноя, смешивая запах полыни и горячего камня.

Советник Султана, Реджеп, стоял на вершине холма, словно идол, отлитый из бронзы. Его боевое облачение сияло золотом и самоцветами — магическая ливрея, способная выдержать удар лучшего клинка. У пояса висел изящный, но смертоносный кольт, а в руке он сжимал рукоять кривой сабли, излучавшей легкое свечение.

Перед ним, внизу, у подножия, раскинулось мирное селение. Белые домики, крики детей, дымок очагов — картина идиллии, которую вот-вот должны были разорвать в клочья.

Рядом с Реджепом, на нервных конях, выстроились русские дворяне. Бывшие сторонники Луначарского, гонимые новым режимом Николая. Их лица были искажены злобой и страхом. Руководил ими князь Власов, когда-то влиятельный вельможа, а теперь — перебежчик с петлей на шее у себя на родине.

— Вы точно выполните наши условия? — голос Власова дрожал от напряжения. — Земли в Солнечной Порте? Покровительство Султана? Вы даете слово, что все это будет нашим?

Реджеп повернул к нему свое невозмутимое лицо. Его губы тронула слабая, почти незаметная улыбка.

— Безусловно, мой дорогой князь. Я никогда не разбрасываюсь словами. Они у меня — крепче стали. — Его голос был медовым и убедительным. — А что вас ждет в России? Либеральный рай не получился. Дела на вас уже сшиты. У вас нет выбора. Просто сделайте то, о чем мы договорились. А Султан отблагодарит вас со всеми подобающими почестями.

Власов с жадной надеждой в глазах кивнул. Он обернулся к своим дружинам — жалким остаткам былой роскоши, оборванным, но злым от отчаяния.

— В атаку! За новую жизнь! — прохрипел он, выхватывая саблю.

Кавалерия с диким кличем ринулась вниз с холма. Подкованные копыта поднимали тучи пыли. Они неслись к беззащитному селению, неся смерть и огонь. Им нужно было устроить резню — показать «зверства русских», чтобы дать Османской империи повод для войны.

Реджеп наблюдал за этим с холодным, отстраненным любопытством. Когда последний всадник скрылся в облаке пыли, он достал из складок одежды небольшой переговорный амулет — темный кристалл, мерцающий изнутри.

— Русские атаковали мирное население, — произнес он ровным голосом. — Я думаю, это более чем ясный повод для войны. Исполняйте.

Едва он закончил, как на соседнем холме, в пяти километрах отсюда, воздух задрожал и поплыл. Из ничего материализовался турецкий легион. Стройные ряды янычар в синих мундирах, могучие паровые големы, испускающие клубы пара, маги в развевающихся робах, с посохами, увенчанными полумесяцами.

Раздался оглушительный боевой клич. И турецкая армия, как один человек, ринулась вниз. Но их целью было не селение. Их целью были русские предатели.

Реджеп наблюдал, как два потока сшибаются в кровавой каше у домов деревни. Как янычары рубят обезумевших от ужаса дворян, как големы крушат коней и всадников. Он видел, как Власов, понявший всю глубину своего предательства, пытался крикнуть что-то, прежде чем турецкий ятаган отсек ему голову.

На губах Реджепа расползлась мрачная, удовлетворенная ухмылка.

— Вот и награда, мой дорогой друг, — прошептал он в пустоту. — Все предатели могут рассчитывать лишь на такую награду. Никто не любит Иуду. Даже те, кому он продал Иисуса.

Он развернулся и пошел прочь, не оглядываясь на бойню. Его работа здесь была закончена.

Мы шли молча. Тайга за стенами цитадели казалась иной… аномальной. Деревья росли под неестественными углами, воздух мерцал маревом, искажающим пространство, а под ногами хрустели ветки и чьи-то кости. Здесь правил балом хаос, и лишь воля Коловрата выстраивала хрупкий коридор стабильности.

— Давно это было, — внезапно нарушил молчание Олег. Его голос теперь звучал приглушенно и устало. — Очень давно. Мой род… мы не всегда были дворянами. Мы были Стражами. Заключили договор с духами этой земли, когда мир был моложе, а магия — гуще.

Я слушал, не перебивая.

— «Спящий»… — он кивнул в сторону черневшей на горизонте Скалы. — Это не просто архидемон, вылезший из Бездны вчера поутру. Это древнее божество. Вернее, то, во что оно превратилось. Божество хаоса. Оно было здесь всегда. Сражалось с другими богами в незапамятные времена. Проиграло. И уснуло. Но сон его… не мирный. Скверна, что разливается по миру, — это его дыхание. Оно будит его. И ритуал моих предков… — он горько усмехнулся, — он не уничтожал его. Духи земли были не настолько сильны. Они лишь заперли тварь и поставили печати. А моя миссия… миссия моего рода… подкладывать дров в эту печь. Сдерживать. Оттягивать неизбежное.

Я глянул на его мощную спину, на редкую седину в его волосах, и понимал, какая ноша легла на его плечи. Столетия одинокой войны.

— Чтобы победить его теперь, — продолжал Коловрат, — недостаточно просто разрушить печати и вломиться туда с мечом наголо. Его нельзя убить в привычном смысле. Хаос не умирает. Его можно только… перенаправить. Поглотить. Взять под контроль.

Он остановился и обернулся ко мне. Его глаза горели в полумраке тайги.

— Ты понял, на что идешь, царь? Ты рискуешь не жизнью. Ты рискуешь собой. Своей сутью. Впустишь его в себя — и кто знает, что останется от Николая? Может, лишь еще одно воплощение хаоса, еще более могущественное и страшное.

— Порядок, рожденный из хаоса силой воли, — вот единственный путь жизни, — сказал я. — Я не собираюсь становиться им. Я собираюсь его оседлать.

Коловрат долго смотрел на меня, а потом кивнул.

— Ладно. Значит, ты правда готов. Тогда слушай дальше…

И он пошел, рассказывая о древних ритуалах, о природе Спящего, о том, какую ловушку приготовили его предки. Я слушал, впитывая каждое слово. Это был путь в один конец. И назад мог вернуться уже не я.

Черная Скала была еще страшнее вблизи. Она возвышалась над тайгой, как неестественный, отполированный до зеркального блеска обелиск. От нее не исходило ни звука, ни запаха — лишь давящее, физически ощутимое чувство древности и безумия. Воздух вокруг вибрировал, искажая свет.

Мы разбили лагерь — если можно так назвать пару плащей, разложенных на голом камне у самого ее подножия.

— Теперь — последнее, что я могу для тебя сделать, — мрачно сказал Коловрат. — Укрепить твой разум и провести проверку. То, что будет там… это не битва магий. Это битва идей. Твоих самых темных страхов против твоей же воли.

Он заставил меня сесть в позу лотоса прямо на холодный, пронизанный скверной камень.

— Смотри внутрь. Не сопротивляйся образам. Прими их. Проживи. И пройди сквозь.

Я закрыл глаза и погрузился в медитацию. И кошмары нахлынули немедленно.

Я видел, как терпит поражение моя армия под Москвой. Видел, как Анна, которую я когда-то любил, умирает у меня на руках, проклиная мое имя. Видел, как Валерия, моя стальная валькирия, отворачивается от меня с презрением, увидев монстра, в которого я превратился. Видел, как Империя, которую я собрал по крупицам, рушится в огне и хаосе, а народ восстает против меня как против тирана.

Это были не просто картинки. Это были ощущения. Запах смерти, вкус поражения, ледяное прикосновение отчаяния. Сущность сканировала мое сознание, вытаскивая наружу все, чего я боялся больше всего.

Но я не ломался. Я смотрел на эти кошмары, как на сцены из чужой пьесы. Да, это возможно. Но это — не единственный путь. Это — путь слабости. А я выбираю силу.

Я принимал боль, признавал страх, а затем отбрасывал их, как шелуху. Моя воля, закаленная в тысячах сражений и политических интриг, была крепче алмаза. Я был Царем Соломоном. Я повелевал духами, а не они мной.

Когда я открыл глаза, прошло несколько часов. Я был мокрый от холодного пота, но разум мой был ясен, как никогда.

Коловрат смотрел на меня с нескрываемым изумлением.

— Никто… никто не выдерживал так долго. Ты… либо величайший глупец, либо…

— Либо именно тот, кто нужен, — закончил я за него. Я достал из походной сумки клочок пергамента и обугленную палочку. Написал несколько строк. «Валерия. Если читаешь это, значит, я не вернулся. Не ищи виноватых. Продолжай дело. Защищай наших. Ты всегда была сильнее меня. Твой Н.»

Я протянул сверток Коловрату.

— На всякий случай.

Затем я мысленно вызвал Мак.

«Последние указания для Николая. Если связь прервется… пусть правит так, как считает нужным. Как настоящий Император. А не как моя тень.»

«Хозяин, ты меня пугаешь!» — пропищала она, но я почувствовал, как ее энергия сливается с моей, готовясь к последней битве.

— Я готов, — сказал я, поднимаясь.

Коловрат молча кивнул и подошел к гладкой поверхности Скалы. Он приложил к ней ладонь, и камень под его рукой дрогнул, потерял твердость, превратившись в подобие черной, мерцающей воды. Он прошел сквозь нее, и я последовал за ним.

Мы очутились в пещере. Стены вокруг сплетались из сгущенной тьмы, в которой пульсировали и переливались целые галактики. Здесь не работали законы физики — пространство изгибалось, время текло рывками.

И на пороге этого сумасшедшего мира нас ждал Страж.

Это было мое отражение. Точная копия. Но с глазами, полными бесконечной скорби и поражения. Оно было одето в лохмотья императорской мантии, а в руке держало сломанный меч.

— Смотри, Соломон, — прошептало оно моим же голосом, но с интонацией полной безнадежности. — Смотри, к чему ведут твои амбиции. Все, что ты построил — прах. Все, кого ты любил — мертвы. Твоя сила оказалась иллюзией. Ты проиграл.

Вокруг нас поплыли образы. Разрушенный Петербург. Плачущий Николай. Тело Валерии на баррикадах. Это был кошмар, который я только что прожил в медитации, но теперь он был в тысячу раз реальнее.

— Чтобы пройти, — сказал Коловрат, стоя позади меня, — ты должен должен принять эту возможность. Признать, что это — один из путей. И… отпустить его.

Я смотрел на свое побежденное отражение. И вдруг… я улыбнулся.

— Да, — сказал я. — Это возможно. Я могу проиграть. Я не всесилен. Но… — я шагнул к нему, — я выбираю бороться. До конца. Я не могу иначе. В этом моя суть. В борьбе.

Я протянул руку и коснулся плеча своего двойника. Тот вздрогнул, и в его глазах мелькнуло недоумение. Затем он медленно рассыпался в черный песок, который унесло невидимым ветром.

Первая преграда была пройдена.

— Идем, — сказал Коловрат, и в его голосе впервые прозвучало нечто, похожее на надежду. — Он ждет.

Через несколько минут мы оказались огромном зале, где пол и потолок терялись в бесконечности. В центре в невесомости парило Ядро. Сгусток чистейшего хаоса. Внутри него клубились и рождались миры, и тут же умирали. Это был хаос в его первозданной, абсолютной форме.

Я подошел к самому краю невидимой пропасти. Коловрат остался у входа, его фигура казалась крошечной в этом исполинском пространстве.

— Ну что ж, — прошептал я. — Начнем.

Я не стал готовить заклинание или обнажать клинок. Я просто сел, скрестив ноги, и погрузился в глубочайшую медитацию, на какую был способен. Моя душа, моя сущность, отделилась от тела и шагнула в пустоту.

И я очутился в другом месте. На неком астральном плане, в пространстве чистого духа. Передо мной стоял Воин. Он был огромен, закован в доспехи из ночи и звездной пыли. В руках он сжимал меч такой величины, что им, казалось, можно было разрушать светила. Его лицо было скрыто шлемом, но из-под забрала струился мрак, и в нем горели две точки — как угасающие сверхновые звезды. Это была персонификация Спящего.

— Что ж, — раздался его голос. — Ты сделал свой выбор, смертный. Ты пришел ко мне прямо в логово. Зачем? Чтобы предложить сделку?

— Да. — ответил я. — Хочу предложить тебе… вакансию.

Сущность издала звук, похожий на грохот обрушивающейся горы. Это он так смеялся.

— Ты предлагаешь мне служить тебе? Жалкий червь, ползающий по пылинке в океане бесконечности?

— Я предлагаю тебе смысл, — парировал я. — Ты — хаос. Ты — разрушение. Но разрушение — лишь часть цикла. Без него нет обновления. Но бессмысленное разрушение — это тупик. Стань моим оружием. Для нового мира, который родится из пепла старого. Ты получишь цель.

— Цель? — яростно взревел Воин. — Моя цель — свобода! Возвращение всего сущего в первозданный хаос, из которого оно и вышло! Я предлагаю тебе то же самое! Сбрось оковы долга, ответственности, этой мучительной любви к жалким смертным! Стань силой природы! Стань подобен мне!

Он взмахнул своим гигантским мечом. Лезвие, способное рассечь реальность, обрушилось на меня.

Но я встретил удар… собственной волей.

— НЕТ! — мое слово прозвучало как удар колокола. — Я не стану тобой! Я использую тебя!

Началась битва двух фундаментальных принципов бытия. Мы сшибались, как две стихии, и от наших столкновений рождались и умирали миры.

Я чувствовал, как его безумие бьется о границы моего сознания, как сладкие обещания вседозволенности пытаются размыть мои принципы. Я видел, как мог бы править вечно, как мог бы стать богом.

Но я видел и другое — Валерию, Николая, своих охотников. Я видел Империю, которую обещал защитить. Это были не абстрактные понятия. Это были люди. И ради них я был готов принять в себя всю тьму этого мира.

— ДАВАЙ! — закричал я, распахивая свою душу навстречу натиску Воина. — ВХОДИ! И УБЕДИСЬ, ЧТО МОЯ ВОЛЯ СИЛЬНЕЕ!

Тьма хлынула в меня. Это была боль, по сравнению с которой страшные пытки — легкая щекотка. Это было растворение. Я чувствовал, как моя идентичность трещит по швам, как воспоминания стираются, замещаясь бесконечным вихрем хаоса.

Но в самом центре этого вихря, как алмаз, сияло одно — мое имя. Соломон. И моя клятва. Защищать людей.

Воин ревел от ярости и изумления. Он не мог сломать меня. Его сила питала мою волю.

— НЕВОЗМОЖНО! — гремел его голос, но в нем уже слышались отчаяние и страх.

— ВСЕ ВОЗМОЖНО! — ответил я. — ДЛЯ ТОГО, КТО НЕ БОИТСЯ ВЗЯТЬ ОТВЕТСТВЕННОСТЬ!

И в этот миг я начал ритуал поглощения. Я втягивал его в себя, не давая ему ничего разрушить, а заставляя подчиниться новой, высшей цели — цели созидания через разрушение старого и отжившего.

Либо я стану тем, кем должен стать — Императором, в чьих руках будет сосредоточена сила хаоса, подчиненная порядку. Либо я стану новой угрозой, по сравнению с которой прежний Спящий покажется детской игрушкой.

Тьма сомкнулась над моим сознанием. Последнее, что я услышал, был оглушительный рев и яростный шепот, сливающиеся воедино:

«СРАЗИМСЯ!»