Брандвахта

Фрагмент 20

39

— Что же ты до сих пор у нас, а не ушла куда-нибудь, где мужиков больше, чем женщин?

— Я хочу спать только с теми, кого хочу. А не раздвигать ноги перед любым, даже не нравящимся мне.

— … и родить, неизвестно от кого?

— По этому поводу не переживай, — усмехнулась Ольга, приподнимаясь, чтобы «оседлать» меня. — Не забеременею я от тебя: последствия первого аборта. После школьного выпускного…

В общем-то это многое объясняет. Врождённая сексуальность наложилась на отсутствие «тормоза» опасности нежелательной беременности, сдерживающих многих женщин.

Баулами мы были нагружены основательно. Чтобы не тащиться на семнадцатый этаж снова. Она забрала не только носильные вещи и кухонную утварь, но и постельное бельё («люблю спать на красивых вещах»). Даже перепачканное нами («машинка отстирает»).

Возвращаясь, «запаха любви» я не опасался: от нас, скорее, будет разить мертвечиной. Так что у супруги не вызвал никаких подозрений и поход в душ по возвращении. Но с бл*дством всё равно надо завязывать! Если Бородиной так хочется, то пусть с Серёгой трахается, с Алексеем, с Данилычем (Гришка ей, как половой партнёр, категорически не нравится, а Васёк слишком молод для неё). Задержались на полтора часа против времени, которое необходимо было для того, чтобы всё сделать? Так Ольга же не говорил, где находится её «тайная» квартира. Если бы она была тоже где-нибудь в Черниковке, то вполне подходит по длительности поездки.

С осенними дождями я не ошибся. Даже без Васи-«метеоролога». К заходу солнца, действительно, небо затянуло тучами, а к ночи похолодало и пошёл мелкий, нудный, дождик. Но нам почти пофигу: мы урожай фактически собрали, осталась лишь капуста, которую надо будет срезАть перед самыми заморозками. А вот тем, кто начал возвращаться в город после бегства, всё это стояние раком на огородах ещё впереди.

Ага! Кое-кто действительно вернулся. У кого-то мозги на место встали, кому-то не по нраву оказался приём, оказанный местными, а кого-то жаба задушила: не застали в Уфе двухголовых и четырёхруких монстров с выпадающими от радиации зубами и волосами, и рискнули остаться, чтобы не терять заготовленных впрок запасов еды.

Те, кто улепётывал на юг, по Оренбургскому тракту, привезли любопытные вести. Все эти «точки сбора дани» на шоссе ликвидировала та самая колонна военных, о которой упоминали сторожа Мелькомбината. Причём, ликвидировала очень жёстко, вместе с самими новоявленными «таможенниками», взорвав все эти шлагбаумы, блоки и прочие препоны, которыми те останавливали машины. Причём, сделала это не только по пути на север по тракту, но и проконтролировала, как выполняется указание, на обратном пути. И, если кто-то не понял, что «тут вам не здесь», бронетранспортёры побывали в ближайшей деревне и предупредила: в при повторном «непонимании» поставят к стенке каждого десятого. Желающих проверять, насколько серьёзна угроза, почему-то не нашлось. Так что путь до самого Оренбурга теперь, вроде бы, свободен.

Этот рейд, в общем-то, подтвердил версию о том, что склад с зенитными ракетами взлетел на воздух не из-за чьих-то шаловливых ручонок, а был спланированной акцией «вояк».

На шоссе в сторону Янаула и на «Пекинке» на восток эти «укрепления» и дежуривших на них «сборщиков мыта» снесли толпой беженцы. Буквально порвав на части тех, кто пытался помешать им «спасаться от радиации». С жертвами со стороны драпающих, не говоря уже про оборонявшихся. Теперь путь туда тоже, вроде бы, свободен, но, как пел Владимир Семёнович, нам туда не надо. В отличие от Салавата, о поездке в который опять заговорила Наталья.

То, что мой двоюродный брат начинает зубами грызть фильтр сигареты, когда нервничает, она тоже знает, поэтому разговор о поездке сопроводила обещанием:

— Андрей, мы же не насовсем уезжаем, как Лилька с Садыком. Туда и обратно, в тот же день вернёмся.

— Тебе всё неймётся? — фыркнул в ответ Данилыч. — Тебя не научили рассказы про то, какая теперь идёт охота за женщинами? На своей шкуре хочется испытать, как это — быть «колхозной» женой пары десятков мужиков? Ты в курсе, что ко мне уже подваливали эта пьянь, которая обитает здесь, на Колонии Матросова? Типа, жирно вам каждому по собственной бабе, делитесь ими и с соседями. Думаешь, что по дороге или в самом Салавате из-за тебя не найдётся желающих Вовку грохнуть, чтобы тебя «в пользование» получить?

Наташка тут же поникла. Слышала она рассказы вернувшихся «радиофобов». Жуткие рассказы, сводящиеся к одному: у кого «пушка» больше, чья толпа лучше вооружена, кто стреляет без предупреждения, тот и прав в споре за женщину. Во, дожили до времён, бляха!

— Ваську-то хоть отпустишь?

— Я и тебя отпущу, если мозгов нет. Хоть и жалко Максимыча, который за тобой увяжется…

Не знаю, что она объясняла Василию, а мне долго перечисляла, что именно забрать из их квартиры. А потом махнула рукой:

— Всё равно же не запомнишь!

Конечно, не запомню! Я и квартиру её родителей в глаза не видел, потому понятия не имею, где находится такой-то шкаф, из которого надо взять то-то и то-то, а то-то можно не трогать.

— Ты лучше напиши.

Попробовала, пока мы с её братом под дождём занимались проверкой состояния «железного коня», на котором нам отправляться в путь. Но очень быстро сообразила, что этот «список на восемь листов» вполне может оказаться совершенно бесполезной бумажкой.

Особое внимание я, кроме состояния двигателя и подвески, обратил на фары. Был у меня, знаете ли, опыт, когда ночью в дождь на трассе в свете фар вдруг возник бок переходящей дорогу коровы. Как успел увернуться (и даже с дороги не улететь), сам не знаю. А возвращаться нам, вполне возможно, придётся уже по темноте: всё-таки забот предстоит немало. Да и дорога есть дорога, на ней всякое случается, можем и задержаться.

Как я и ожидал, дождь не прекратился и на следующий день. Хоть и начало сентября, а этакий мерзкий, занудный, абсолютно осенний дождь. Так что выбирались из нашего «медвежьего угла» по лужам. И почти на выезде из частного сектора я обратил внимание на то, что местная алкашня «гуляет» уже с утра, собравшись около одного пары домов, где они поселились по соседству друг с другом. В общем, совершенно по старому стишку:

Нам лужица мерещится,

Как радостный пейзаж,

Когда в желудке плещется

Цэ два аш пять о аш.

Ну, да и хрен с ней, с той алкашнёй!

К повороту на аэропорт подъезжал с душевным трепетом: больно уж памятны события, произошедшие тут каких-то два месяца назад. И остовы обеих сожжённых мной машин — вон они. Дополнительные напоминания о случившемся. Но ни шлагбаума, ни бетонных блоков, когда-то перегораживавших дорогу, на месте нет. Блоки присутствуют, но на обочине и разделительной полосе со встречной частью дороги. Там же, где сожжённые «соловьями-разбойниками» авто тех, кто оказал им сопротивление в первые дни существования «таможни».

В общем, беспрепятственно едем дальше, огибая по широкой дуге лётное поле аэродрома. На котором видны не только навсегда прикованные к земле авиалайнеры, но и обгоревшие обломки того, который потерпел аварию при заходе на посадку в ночь катаклизма.

Деревня Булгаково. За ней — перекрёсток, на котором начинается дорога через горы до Белорецка и Магнитогорска. Тут тоже брали мзду с проезжих, но теперь пусто и тут.

Я не тороплюсь по мокрому асфальту. Да и щётки дворников «москвичёнка» старенькие, с потёртыми резинками, оставляют на стекле мокрые полосы. Так что до следующей крупной деревни на Оренбургском тракте, села Толбазы, ехали от Уфы почти час. Это — примерно полдороги до Салавата.

«Признаки жизни» наблюдались и в Булгаково, а возле Толбазов нам попалась даже пара машин. Не на самом шоссе. Одна колыхалась по улочке, просматриваемой с шоссе, а вторая перед нами проехала перекрёсток и покатила куда-то на восток, в сторону Красноусольска.

Больше всего меня нервировал бывший (сейчас бывший, а до катаклизма — очень даже работавший) пост ГАИ в том месте, где от заканчивающегося отличного четырёхполосного шоссе ответвляется объезд Стерлитамака. Очень уж удобное место для дорожного разбоя! И город рядышком, и не объехать это место. Вот только здание поста зияет обгорелыми проёмами, а стенки испещрены дырами от пуль явно крупнокалиберного пулемёта. КПВТ калибром 14,5 мм на такое очень даже способен. Значит, не врут, что военная колонна очень жёстко давила дорожных разбойников!

С возвышенности, по которой идёт объезд города, слева в дождевой дымке замелькала характерная одинокая гора, очень напоминающая африканскую вершину Килиманджаро в миниатюре. Шихан Торатау. Как говорят геологи, остаток кораллового рифа каких-то шибко уж древних эпох. А там уже и первый поворот на Салават недалеко. Только, как объяснил Васька, нам поворачивать не на нём, чтобы не тащиться через город.

— Я покажу, где отходит дорога через сады, она прямо к заводу «Салаватстекло» выходит. А от него и до нашего 52-го квартала совсем близко.

— Ну, тогда давай просто остановимся, чтобы «в кустики сходить».

Встали прямо напротив бензозаправки, расположенной в какой-то сотне метров от перекрёстка, и Васёк действительно ломанулся с дороги.

— Да куда ты? Что, у машины не можешь попИсать? Движения-то по дороге вообще нет.

— А, ну, да, — извиняюще улыбнулся парень.

Сделали своё дело и собрались ехать дальше. Вот только стартёр отозвался на поворот ключа лишь металлическим щелчком. И в первый раз, и во второй, и в третий…

40

Всё ясно. Аккумулятор не виноват, его напряжения, скорее всего, вполне хватит, чтобы крутнуть стартёр, а тот даже не шевелится. Значит, проблема во втягивающем реле. Машина ведь очень неновая, видимо, со временем «выгорели» плоскости медных «болтов», которые при повороте ключа зажигания замыкаются медной же пластиной, и ток идёт на стартёр. Лечится элементарно: «болты» вынимаются, переставляются в квадратном гнезде на 90 или 180 градусов, и всё начинает работать, как новенькое. Но и этого можно обойти, просто замкнув клеммы какой-нибудь отвёрткой, имитировать эту самую «замыкающую» пластину.

Вот только хрен вам! Щелчок есть, искры при замыкании-размыкании есть, а само реле ничего не втягивает, соединяя вал стартёра с шестерней двигателя при помощи обгонной муфты, прозванной то ли по названию когда-то выпускавшей её фирмы, то ли по фамилии изобретателя, «бендикс». Значит, придётся чуток «пожить половой жизнью», чтобы снять это чёртово реле, разобраться, в чём дело, а потом поставить его на место. Под дождичком, то ненадолго прекращающемся, то снова начинающим сыпать, неприятно работать, но деваться некуда, придётся вставать раком и ковыряться. Ну, а реле буду разбирать уже в салоне.

Ваське скучно, он норовит помочь. Да только вдвоём делать нечего. Поэтому шикнул на него, чтобы не мок зазря, загнал в машину.

«Вскрытие» показало: хрен нам, а не заводка машины при помощи стартёра! Пластины, на которые я сразу же погрешил, конечно же, тоже подгоревшие. И хозяин «Москвича» уже поворачивал их на 90 градусов. Но дело не в них, а в одном из «спаренных» проводов, подающих ток на соленоид, собственно, и притягивающий тот самый бендикс. Один цел, а второй перегорел, поэтому тока хватает, чтобы соленоид щёлкнул, а вот чтобы он полноценно сработал — нет. Только замена всего реле! А где ж его, заразу, взять посреди пустынной дороги? Толкнуть машину? Да только «четыреста двенадцатый», тачка тяжёлая, боюсь, нам с Василием не растолкать её до такой скорости, чтобы двигатель «схватил». Но всё равно попробовали. Безрезультатно!

Наша возня и потуги с попыткой завести авто «с толкача» привлекли внимание кого-то из обитателей деревни Новая Васильевка, расположенной всего-то в паре сотен метров от места, где мы встали.

— Сломались, что ли? — нарисовался возле машины потрёпанного вида мужичок.

— Есть немного, — поморщился я от досадного недоразумения в дороге.

— Из Уфы, что ли? — глянув на номера, продолжил допытываться визитёр.

И тут под дождик уже вылез Васёк.

— Я — салаватский, а Володя и вовсе из-за Урала. Оба застряли в Уфе, а теперь, когда дороги стали проезжие, едем, чтобы моих родителей похоронить.

— Нужное дело, — кивнул товарищ. — А родители у тебя где работали?

— На «Салватстекле», — тоже поняв, что нас проверяют, сообщил брат жены и поведал и фамилию, и то, кем те работали, и где жили.

— Были бы неместными, не помог бы, — честно признался деревенский. — А раз ты здешний… Чем только помочь?

По поводу втягивающего реле он только пожал плечами, мол, я в этом не пЕтрю. Но подсказал, что на самом въезде в город со стороны «Нефтеоргсинтеза» есть парочка магазинов запчастей, «уже вскрытых», и там может быть, найдётся то, что мне нужно. И не отказался помочь толкнуть нашу «лайбу». Завелась!

Отблагодарил Марата пачкой сахара, пяток которых в качестве «денег» прихватил в дорогу. В результате расстались лепшими корешами с приглашением, «если что случится, заезжайте, помогу!».

Магазины мы нашли сразу. Да что их искать? Вот они, прямо рядом с дорогой, в самом начале улицы Первомайской. Только внутри — полный разгром, и среди массы разнокалиберных коробок и коробочек что-то отыскать практически невозможно. Так, порылся чуток для проформы и махнул рукой.

— Не нашёл? — поинтересовался Вася, остававшийся сидеть в машине, у которой я не стал глушить двигатель.

— Нашёл, — показал я на «Москвич», припаркованный на обочине метрах в двухстах впереди.

И снова «половая жизнь» с гайками в позе «раком». Только уже без опаски замкнуть «плюсовой» провод на массу: аккумулятор-то у машинёшки уже сел.

— Другое дело! — проворчал я в ответ на звук работающего стартёра.

В Салавате, как и в Уфе, из многоэтажек сбежали уже практически все. Благо, и в самом городе есть пара районов частного сектора, и, со слов Богданова, профкомы двух промышленных гигантов не скупились выделять садовые участки работникам. Так что ехали по совершенно пустому городу. Прямо и прямо, если не считать двух площадей с круговым движением, одной с гостиницей на углу, а второй — со стелой посредине.

Там, на второй, я и заметил знакомый грузовичок, прижавшийся к обочине сразу за ней. Двери пустого фургона распахнуты, в отрытой водительской двери пара пулевых пробоин, а рядом — тело… Эх, Садык, Садык! Ну, зачем ты послушался свою подругу⁈ И у неё где-то сейчас далеко не лучшие времена настали, и сам голову сложил.

— На обратном пути и его похоронить надо, — помрачнел я.

— А Лилю искать не будем?

— Где? И кто нам её отдаст, если мы заявимся к тем, у кого она сейчас? Скорее, самих нас на месте положат, чтобы не лезли, куда не следует.

То, что осталось от матери Василия и Натальи, выносили во двор на каком-то покрывале. Мягкие ткани совершенно разложились, оставив на постельном белье только до сих пор смердящие клочки. На Ваську смотреть было страшно. Но что делать? Никому другому такое не поручишь, а мне одному не справиться. Слёзы из глаз текут, но только губы плотно-плотно сжал и молчит.

Да что там Вася? Меня и самого колотит, как в те дни, когда я возглавлял «похоронную команду» на Колонии Матросова.

Посидели на лавочке рядом с неглубокой могилкой, вырытой рядом с коротким рядком таких же могильных холмиков на газоне возле подъезда. Набрались сил и двинулись забирать то, о чем просила васина сестра.

Судя по количеству чемоданов, баулов и узлов, «москвичёнок» будет забит до отказа. Не только багажник, но и салон. Но, когда сделали первую ходку, парня кто-то окликнул.

— Вася, неужели ты?

— Дядя Саша? Вы тоже живы?

— Как видишь, — засмеялся мужчина лет тридцати «с хвостиком». — Пусть и перебрался на чью-то дачу, когда здесь совсем невозможно дышать стало, да только чуть ли не каждый день прихожу, чтобы посидеть у могилки моей Светки. Хоть и гулял я от неё безбожно, но лучше неё на свете никого не было.

Поговорили с соседом Богдановых с пятого этажа, врача скорой помощи, «хорошо принявшего на грудь» после тяжёлой смены в ту самую ночь. Рассказали о нашем житье-бытье, и в результате Александр вдруг спросил:

— Вы туда сейчас? А заберёте меня с собой? Я ведь, если не уеду, изведу себя, тоскуя по моей голубке.

— А машину водить умеете? — подумав, задал я встречный вопрос. — Дело в том, что нашу мы сейчас битком набьём битком, а вам ведь тоже надо будет какие-нибудь вещи с собой взять. И даже машина есть, бывшая наша машина, куда влезет ещё десять раз по столько. Проблема только в том, что у неё кабина двухместная.

В общем, оставили Ваську караулить узлы, а сами рванули к «Ниссану». Чтобы ещё и Садыка похоронить.

— Вы все подряд брошенные трупы хороните? — с лёгкой иронией в голосе поинтересовался Александр.

— Я неплохо знал этого парня, хоть он из Салавата. После случившегося он жил возле Уфы с нами. Их целая группа была, туристы-байдарочники. И если бы его подругу не прокосила шиза из-за истерики со взрывом в зенитной воинской части неподалёку от города — городские идиоты решили, что это «ядрён-батон» прилетел, и теперь все от радиации помрут — то так бы и жил.

— Да, слышал я что-то такое про атомный взрыв под Уфой… А это точно не он был?

— Точно, — отрезал я. — И никакого заражения, которого они испугались, не было и нет. Сам дозиметром фон мерял. Вот на машинке, на которой они уехали, мы и перевезём вещи Богдановых и ваши.

— Да брось ты «выкать», — поморщился доктор.

Я не против…

Хоть «дядя Саша» и не имел водительских прав, и, по его словам, управлял автомобилем лишь время от времени, когда старший брат, хирург-кардиолог, «давал порулить», но на «москвичёнке» доехал до 52-го квартала нормально. И принялся помогать нам таскать в фургончик шмотки со второго этажа. А потом мы помогли ему спустить кое-что из квартиры, поскольку зима скоро, а из-под Уфы за недостающим в неё не набегаешься. Дорогу-то, как мне кажется, от снега теперь точно никто чистить не будет.

А ещё ведь нам с дачи что-то забрать придётся. Нет, точно до вечера не управимся, придётся по темноте домой возвращаться. Домой… Вот уже и подсознательно считаю брандвахту своим домом…