Брандвахта

Фрагмент 15

29

Совершенно неожиданным и для меня, и для брата, не говоря уже об остальных «участников экспедиции», стало требование «бойциц моего бабьего батальона» определиться с новым руководством ТОО «Башинтерком». Речи мои, высказанные Юльке по поводу собственников фирмы, они, как я и рассчитывал, все слышали. Вот и потребовали, чтобы наследники Барисыча «сделали всё по закону». К полнейшей растерянности Наташи и Василия.

— Я считаю, что новым директором должен стать Андрей, — на «общем собрании», состоявшемся вечером на «развлекательном» куске палубы брандвахты, объявила Наталья.

Васька через секунду кивнул. Один вопрос решили.

— А что касается собственности на товары, то мы-то тут причём? Все их добывали. Вот и пусть общей собственностью будут. Нехорошо как-то получается: все работали, а достанутся они только нам. Да, Вась?

— Но собственников-то компании двое, — возразила Икрамова.

— Вот именно. Я считаю, что все имеют право на наши запасы. Пока здесь, с нами вместе живут, значит, это всё и их тоже. Решат уйти — пусть уходят, но всё остаётся тем, кто остался. Если не решили иначе.

— А кто решать будет?

— Не знаю. Может, нам какое-нибудь правление выбрать? Ну, директор и главный бухгалтер, конечно, обязательно.

— Вы с братом, как собственники, тоже, — предложила Лиля. — Нет возражений?

Возразила Богданова.

— Он же ещё несовершеннолетний. Вот стукнет ему восемнадцать, тогда и введём в правление. Если нужно будет. А пока и я смогу нашу общую точку зрения высказать.

Немного поспорили, но согласились.

— Садык, — затянувшись дымом сигареты, внёс кандидатуру Данилыч.

И политически, и организационно — совершенно верное предложение. Во-первых, этот «живчик» прекрасно показал себя умелым переговорщиком там, в Прибельском, а во-вторых, именно он является «заводилой» в «салаватской» компании.

— Иван Романович, — пробормотал я, едва шевеля опухшими губами. — У него и житейского опыта больше, чем у каждого из нас, и все его уважают.

— А я Володю Мохнашова предлагаю, — вдруг открыла рот обычно робкая Нафикова. — Если бы не он…

Честно говоря, удивила, учитывая то, как она относится к Деду.

— Тогда, может, обоих? — поскребя макушку, высказался Григорий.

— А не много ли будет — шесть человек? — возразил брат. Кроме того, как будем выходить из ситуации, если трое будут за, а трое против?

— Очень просто, — решила проблему Надя Бивалькевич. — Решающее слово за директором. Но только Андрей прав: больше людей в правление не надо.

Устроило всех. А больше всего — меня, поскольку на кандидатуре Кречетова я решил настаивать изо всех сил. Даже в ущерб собственным амбициям.

Деду о его избрании в состав «правления» сообщили уже на следующее утро. К его неудовольствию, но все возражения Ивана Романовича отмели аргументом: так люди решили.

От него, кстати, и узнали, что за стрельбу мы с Наташей слышали две ночи назад. Какая-то «бригада» из Старой Уфы, как называют здесь историческую часть столицы Башкирии, пыталась «бомбануть на баб» немногочисленных обитателей многоквартирных домов на Софьи Перовской. Но у тех оказалась пара ружей, и они сумели дать отпор «захватчикам», не ожидавшим такого «горячего» приёма. Тем не менее, «упёртые» жители многоэтажек, не желавшие до того покидать квартиры, выводы сделали, придя в частный сектор Колонии Матросова. И теперь активно агитировали наших соседей организовать что-то вроде отряда самообороны.

— Ждите, скоро и к вам придут договариваться об этом, — объявил Кречетов.

— Вот тебе, Максимыч, с ними и разговаривать, — распорядился братец.

— Может, лучше Алексею или хотя бы Женьке? У них всё же опыта в этих делах побольше, чем у меня.

Брат, привычно пережёвывая фильтр «Ту-134», только помотал головой.

— Колющенко, хоть и служил в десанте, но единственный его боевой опыт — это когда его подстрелили у аэропорта. Сам понимаешь, не самый удачный боевой опыт. Лёша… Ну, да. Воевал. Но в местной обстановке пока не разобрался. В Архангельском такого беспредела, как здесь, нет. Там всё намного проще. Вот если договоришься, тогда и его можно будет подключить.

Это точно. Никто в этом большом селе не устраивал разборок по принципу «все против всех». Наоборот, как-то даже сплотились. И организовали похороны умерших. Прямо возле домов, где те жили. Практически, как и мы делали: экскаватором на базе «Белоруса» по-быстрому ямку вырыли, без гроба человека или людей уложили, кусочек доски с написанными именем-фамилией на холмик, и всё. Кто хоронил, тот и «унаследовал» имущество. В основном — запасы продуктов и вещей, а также посаженное в огороде: народ практичный, сразу понял, что никакого подвоза продовольствия и промтоваров в магазины не будет, и кормиться придётся только выращенным на участке, а одеваться в то, что имеется в посёлке.

По закону больших чисел, выжило несколько коров, овцы, свиньи, пара лошадей, куры-гуси. Ну, и всяческие кошки-собаки.

— Через три-четыре года не только себя мясом и молоком будут обеспечивать, но и что-то на продажу появится. А курами — и того раньше: люди быстро сообразили, что лучше посидеть до осени без яиц, зато цыплят, которых куры высидят, на следующий год на всю деревню хватит. И новых ещё выведут.

Ещё одной причиной, по которой на грядущие переговоры выделили именно меня, была моя нетрудоспособность: прочие мужики пахали, превращая ещё одну баржу, «добытую» Григорием и Серёгой, в «плавучий холодный склад». Сначала варили из нашедшихся металлических уголков и листа что-то вроде ангара у неё на палубе, а потом перетаскивали на неё то, что не боится сырости. Сооружение склада на берегу у нас ещё впереди. Для сахара, круп и муки, ещё одну баржу с которыми притащили от пристани Комбината хлебопродуктов, расположенного всего-то в двух с половиной километрах от Кузнецовского затона вниз по Белой. Пусть и на противоположном берегу. Тупо «угнали» уже загруженную и пришвартованную, разгружать которую не хотели те, кто грабил Комбинат до нас.

Впрочем, в отличие от Молочно-консервного комбината, крупы и муку пока «по-настоящему» никто не мародёрил. Их запасов, хранившихся в магазинах и на оптовых базах, людям хватает. А Мельзавод комбината производил больше 200 тонн муки в сутки, так что на складах этой муки — «как грязи». И вагон только фасованной гречки.

Почему не «склад» делали не на той же самой барже, с которой ходили в Прибельский? Да чтобы не переделывать конструкцию опускания-подъёма грузового трапа, неплохо проявившего себя. Я же говорю: в постапокалиптических временах есть своя прелесть, когда дело касается чего-то транспортного. Да и не только транспортного, а вообще технического. У Толкунова, вон, новая идея появилась: разжиться станками и организовать настоящую механическую мастерскую. Чтобы и отрезать металл можно было, и деталь какую-нибудь изготовить. Не говоря уже о ремонте. А что? Специалисты в лице того же Гришки, Садыка и деда Ивана имеются.

Вообще, конечно, эта поездка в Прибельский многих вдохновила. Как я это сформулировал, народ почувствовал, что у него «обеспечены тылы». Осталось только «с фронта» нас прикрыть. Но и это решаемо, учитывая желание «соседей» заняться самообороной.

Мы на эту тему потолковали с Алексеем Минхажевым, таким же, как и я, непригодным к строительно-грузчицким работам.

— Это хорошо, что вы почти все проезды в район перекрыли. Только надо не просто канавки, которые достаточно быстро снова закидать или вообще на серьёзном грузовике, вроде «Урала», переехать, а хотя бы метровые рвы прокопать. И отвалы грунта из этих канав сделать на внутренней стороне, чтобы его в канаву не столкнули. А на той единственной оставшейся дороге поставить серьёзный шлагбаум и выставить круглосуточный пост.

— А дежурить кто там будет?

— Хотят в безопасности жить? Вот пусть и дежурят по графику. И проезд сделать такой, чтобы с разгону нельзя было прорваться, а только аккуратно проехать «змейкой».

Он нарисовал на листочке примерный вид такого «блок-поста».

Что сказать? Толково! И обидно, что сам до подобного не додумался, хотя и видел, когда служил. И на дорогах в районе постов ГАИ не единожды видел. Даже возле того же самого аэропорта.

— Вообще, конечно, лучше было бы посмотреть всё на местности. Но, сам понимаешь, пока люди заняты, я пост не оставлю. Да и на костыле мне ковылять далековато.

Ну, с костылём — проблема решаемая. Хоть Барисычева «Волжанка», хоть ГАЗ-31029 «фиксатого», хоть «мой» «Москвичёнок». Но служба — прежде всего, и брандвахту, действительно, без охраны оставлять не годится.

30

За того неприметного мужичка, которого нам «подогнал» Иван Романович, старому надо памятник поставить! Привёл к брандвахте, вызвал Данилыча, а тот, выслушав «посетителя», позвал нас с Алексеем и Женей Колющенко. «Боевиков», в общем.

— Покажи им, — скомандовал брат, и мужичок вытащил из непрозрачного белого пакета чёрную пластмассовую коробочку с надписью Motorola GP-300.

— Ментовские. Только-только в уфимскую милицию поступили. Знаете же, как наш Мурзик ментов любил: первое место по России по количеству милиционеров на душу населения!

Мурзик — это не кот. Это, как я уже знал, данная населением кличка председателя Верховного Совета Башкирской АССР Муртазы… э-э-э… Губайдуловича Рахимова.

— Шикарный аппарат! Полкило веса, восемь каналов. Менты визжали от восторга, когда их опробовали.

— А дальность какая, частота работы?

— А хрен его знает, какая частота. Ментовская. По дальности сосед говорил, что в городе километра на четыре бьёт.

— Понятно. Значит реально — не больше трёх. Сколько, говоришь, их у тебя? Если только та, что у твоего соседа была, то нахрена бы она нам сдалась, — скорчил я недовольную рожу.

— Сколько надо, столько и будет. Пятьдесят комплектов хватит для ваших нужд?

Понятно. Мужик явно «отмародёрил» какой-то милицейский склад.

— Ну, за мешок муки можно половину взять, — снова изобразил я снисхождение (попробовали бы вы изобразить заинтересованность при торге с восточным человеком!).

Ясное дело, тот возмутился, объявив, что каждый комплект стоит… стоил по штуке баксов.

— Не, ну если хочешь, мы можем и баксами заплатить…

В общем, сторговались ни трёх мешках муки и паре коробок сгущёнки. За весь запас: их же и перепродать можно будет. Так что скоро у нас со связью будет не только каждый обитатель брандвахты, но и Кречетов, а также та самая «сторожка», которую мы планируем поставить на въезде «на район». Только вот что-то не торопятся местные к нам приходить.

— Молодой ты ещё, Вовка, не понимаешь разницы: если ты к ним идёшь, значит, ты просишь, а они могут кочевряжиться. А если они к тебе, то просители они. Сиди и жди: им это больше надо, чем вам.

Что тут сказать? Дед прав. И моё нетерпение относительно того, что соседи так долго «телятся» с инициативой организации обороны района, надо просто… перетерпеть. Придут! Просто из-за того, что жаба задушит: они же не дурные, понимают, что, охраняя себя, они и нас охраняют. Другой дороги к брандвахте больше просто нет: Латыев при помощи экскаватора полностью перекопал «перешеек» между тупиковой частью затона и улицей Пугачёва.

— Ладно, иди. Вон, кажется, последние из бани вышли.

Ага. Сегодня топили баню в одном из почти построенных коттеджей, и наши барышни, накопавшиеся в земле, смывали трудовой пот и огородную грязь. А я их караулил и во время «полевых работ», и пока они мылись. Заодно и с Иваном Романовичем потолковал о «неторопливых» обитателей района Колонии Матросова, так пока и не добравшихся до нас с предложением об организации этой самой «самообороны».

В числе «огородниц» и Надежда Бивалькевич, «молодожёнка». После возвращения «сладкой экспедиции» просто пришедшая в каюту Данилыча и объявившая, что довольно ему убиваться по умершей жене и холостяковать. А ей — маяться, дожидаясь, когда нравящийся мужик обратит внимание на неё или кого-то ещё. «Кто-то ещё» — это Фая, единственная, кроме «Айболита», оставшаяся без мужчины. Ну, не считать же в числе таковых малолетнюю Риту? Братец мой отнюдь не педофил. Тем более — у Ритули с Васьком наблюдается интерес друг к другу. По крайней мере, частенько по вечерам на «дальнем» краю палубы «мурлычут».

Эх, мне бы самому чуток обмыться, но Надя пока запрещает мочить повязки на руке.

Нет, посмотрев на мою жалостливую (насколько это возможно с гадской опухолью и остатками синяка) физиомордию, сжалилась.

— Только аккуратнее. Просто оботрись влажной тряпкой.

С рациями ещё возится Данилыч, заряжая и настраивая их, поэтому просто попросил девчат передать, что я задержусь.

Снова пришлось зажигать потушенные свечки, а потом одной рукой извращаться, пытаясь достать до спины. Ну, и правую руку выкручивать так, чтобы раненой левой можно было её протереть.

В общем, порнография какая-то получилась, а не мытьё. Но что-то там помыл. Типа: «У меня только яичный шампунь». «Жаль, а я весь хотел помыться».

А на выходе с «банного этажа» коттеджа я нос с носом столкнулся с Олей Бородиной.

— Ты уже закончил, что ли? Жаль, а я хотела тебе помочь.

Хороша, зараза! В объёмах груди до Наташи, конечно, немного не дотягивает, да и бёдра поуже, но ведь слышал же я как-то: если у мужика стоит выбор между женщинами с большой грудью и с маленькой грудью, то он выберет ту, которая даст раньше.

— У тебя же Виктор, а у меня Наташа…

— Ну и что? И ему достанется, и тебе. А зачем терпеть, если прямо сейчас хочется? Тем более, я же знаю, что твоей Наташеньке сегодня нельзя. Она меня с готовкой подменила, а я её подменю в другом деле, — хихикнула женщина.

Про нельзя она не врёт. А я, сука, настолько привык к ежедневному «этому», что прошлой ночью на стенку готов был лезть от желания. Да и сейчас, при виде того, что приоткрылось под халатиком при лёгком движении Ольги плечами, «предатель» зашевелился.

— И даже спинку мне не потрёшь? По-быстренькому. Я, когда мужчина сзади, тоже очень люблю… Да не ломайся ты: когда нам ещё раз случай представится? — потянула она меня за рукав назад, в баню.

— Нет, Оля. Не сегодня — точно.

— Ну, спасибо, что хоть маленькую надежду оставил, — недовольно хмыкнула она. — Тогда храни верность своей подружке и «гоняй в кулак», если живой бабой брезгуешь.

Сука, сука, сука! Сел на первую попавшуюся ступеньку крыльца и нервно закурил, глядя в распахнутую калитку домовладения. От этого разговора хочется так, что «челюсти сводит». Но… не готов я ещё к тому, чтобы «гулять» от Наташи. Просто в глаза ей не смогу смотреть, когда сегодня будем ложиться спать. Но и рассказывать ей про этот разговор не буду, чтобы избежать конфликта между двумя женщинами: вон, что она закатила Венерке, когда та попыталась претендовать всего лишь на её брата.

— Не доверяешь, значит?

«Супруга», ввалившаяся во двор, явно настроена решительно. Мдя… Похоже, недолго она сидела на кухне брандвахты, когда узнала, что Оля пошла в баню, где я моюсь…

В глазах растерянность. Видимо, пока моя «Отелло в юбке» бежала сюда, она успела нарисовать в воображении немало очень пикантных картинок, которые её тут ждут. Вот тебе, Оля, и «по-быстренькому потереть спинку»…

— Да я просто забеспокоилась, почему тебя так долго нет. Может, случилось что…

— Мне-то хоть не ври, — приобнял и поцеловал я милую, уткнувшуюся носом в моё плечо.

— Ничего ты не понимаешь, Мохнашов. Я на втором курсе собиралась замуж выходить. За очень хорошего, как мне казалось, парня. А один раз сбежала с пары. Прихожу в общагу, а он мою лучшую подругу в нашей с ней комнате трахает… Вы же, мужики, сначала головкой думаете, а уж потом, если получится, голову включаете.

Понятно. Отсюда, видимо, и упёртость в вопросе попыток выдать её замуж.

— А у этой, — кивнула она на вход в баню. — Просто на лице написано, что ляжет под любого, кто рядом окажется.

Есть такая буква. Оказывается, не только мы с Данилычем такое заметили. Хотя, конечно, надо быть слепым, чтобы это не заметить. Вон, Лёха Минхажев буквально на второй день жизни в нашей «общаге» интересовался, насколько у Бородиной серьёзные отношения с Виктором.

— Ладно, любимая. Иди на брандвахту. Видишь же: всё в порядке. Не нужны нам скандалы из ревности. Я бы с тобой пошёл, но ты же знаешь, что нельзя вас, женщин, «во внешнем мире» без охраны оставлять. Вот договоримся с местными о том, чтобы наш «полуостров» охранялся, тогда и можно будет вам здесь почти без опаски появляться.

Именно, что полуостров. Этакий почти треугольный, образованный излучиной Белой и рекой Уфа. С каждой из сторон, протяжённостью немногим более двух километров. И три четверти этого треугольника заросло довольно густым лиственным лесом. Мне он и понравился тем, что совсем рядом от «цивилизации», но просто так к нашему «логову» не подобраться. Даже небольшое озерко есть. С тёплой, стоячей водой, на которое в самые жаркие дни повадились кататься по лесной дорожке «туристы». Именно кататься, поскольку до него от брандвахты — те же два «с хвостиком» километра. А что? Тихо, безопасно, несмотря на имеющуюся протоку в Белую, поскольку облюбованный нами пляжик с реки не видно.

Ушла. А я остался караулить. Теперь, даже если Витьке стуканут, у меня свидетель есть, что я на его бабу не лазил. Причём, такой свидетель, которого ни за что не заподозришь в том, что он меня «прикрывает».

— Зря не передумал. Я надеялась…

— Ну, извини, что не оправдал надежд. Всё, Оля, тема закрыта.