Бокс-офис

Глава 3

В павильоне Джеф и Сон-Хи сидели у терминала, недоумённо хмурясь.

— И в чём проблема? — спросил я.

— Не получается развить действие, — сказала Сон-Хи. — Хотя первый эпизод из сценария, по идее, как раз подходит. Там эти парусные катамараны плывут вдоль берега, причём именно на закате. Вроде бы точное соответствие, но…

На большом экране никаких парусов и вправду не наблюдалось — возникла только смутная рябь над морем. Я озадачился:

— Может, надо было точнее описать судно?

— Мы так и сделали. В сценарии есть параметры, там всё очень конкретно. Размеры судна, тип паруса и так далее. Я всё это ввела — вот, сам убедись.

Она ткнула в монитор пальцем, и я прочёл соответствующий абзац. Да, всё было расписано подробнейшим образом. Обычно машине хватало гораздо меньшего, чтобы выдать требуемую картинку.

— Я даже пробовала, — сказала Сон-Хи, — указать конкретную марку катамарана, она у автора тоже есть. Но результат — тот же самый. Ничего не нарисовалось.

— Да, странно, — признал я. — Маяк выглядит обычно, катамараны ему никак не противоречат, по-моему. Это же не древнеримские галеры какие-нибудь. А кроме маяка тут технических ориентиров нет. Ни дирижаблей, как в прошлый раз, ни варп-звездолётов. Затрудняюсь прокомментировать.

— Жаль, — вздохнула Сон-Хи. — Мне бы хотелось выпустить такой фильм, он был бы простой, но яркий. Может, всё-таки догадаемся, в чём загвоздка…

— Давайте глянем остальные сценарии, — предложила Розанна. — Вдруг там запрятано что-нибудь ещё лучше?

Мы так и сделали. Просмотрели в офисе все оставшиеся заявки, но жемчужин не обнаружили. Попадались либо графоманские опусы, либо (изредка) тексты, пригодные-таки для экранизации на какой-нибудь студии, но не интересные нам.

Розанна спросила:

— А может, объявить кастинг? Ну, или как это правильно называется, когда ищут не актёров, а сценарии? Конкурс, в общем.

— Это запасной вариант, — сказала Сон-Хи, — но я бы хотела обойтись без него. Иначе мой папа может обидеться. Он ведь нам предлагал сценарии из своих запасов.

— А ты, — сказала Розанна, — присмотрись аккуратненько, что он тебе пытается сплавить. Вдруг там и правда что-нибудь классное?

— Да, видимо, придётся…

День прошёл незаметно, подступил вечер. Сумерки загустели, на улице зажглись фонари — и мы неожиданно осознали, что скоро начнётся кинопоказ на саммите, где нас ждали. Сон-Хи сказала:

— Нас отвезёт мой брат на большой машине. Доказывал мне всё утро, что это будет солиднее. Мне надоело спорить, и я махнула рукой.

— Всё правильно он доказывал, — заявила Розанна. — Мы теперь важные кинозвёзды, пусть нам завидуют.

Чон-Нам приехал заблаговременно, чтобы не оставить нам шансов на опоздание к принцам. Джеф, Джессика и Мей-Лин пожелали нам удачи, после чего Сон-Хи, Розанна и я сели в «кадиллак».

На перекрёстках уже образовывались вечерние пробки, но времени у нас было в избытке. Мы неторопливо заехали в центр города, расцвеченный иллюминацией, и затормозили у фешенебельного отеля, где разместились наследники.

Когда мы вылезли из машины и оказались перед огромным крыльцом, решительный настрой Розанны исчез бесследно. Она даже сделала шаг назад, распахнув глазищи, в которых мелькнула паника. Я сказал:

— Всё нормально, Рози. Бери пример со своей подружки. Она даже от мисс Коллинз не убежала, от скорпионихи из газеты, а тут какие-то принцы, тьфу.

Розанна в ответ лишь вздохнула жалобно. Сон-Хи пристроилась ко мне с другой стороны, и мы подошли к стеклянным дверям отеля.

Швейцар окинул нас скептическим взглядом, но «кадиллак» за нашими спинами его убедил-таки. Мы вошли в сияющий вестибюль.

Там навстречу нам сразу шагнул подтянутый тип в неброском костюме. Присмотрелся, как будто просветил нас рентгеном, и негромко сказал:

— Мисс Квон, мисс Бьянчи, мистер Свиридов? Здравствуйте. Ваши пригласительные билеты, будьте добры.

Зачем ему пригласительные, если он и так нас узнал, я решил не спрашивать, а то мало ли. Он жестом указал нам на гардероб.

Мы сдали верхнюю одежду, и я полюбовался своими спутницами. Они добросовестно выполнили инструкции устроителей — оделись, как на обычный поход в киношку. Сон-Хи была в тёмно-красном шерстяном мини-платье, Розанна — в бежевом свитерке и короткой юбке. Сам я, не мудрствуя, надел свитер и джинсы.

— А можно, я здесь посижу тихонечко? — пролепетала Розанна, пристукивая зубами. — На обратном пути меня подберёте…

— Если будешь капризничать, сдам тебя тому дяде с добрым и приветливым взглядом. Он очень любит нарушителей протокола, сразу заметно.

Покосившись на господина, который нас опекал, Розанна помотала головой отрицательно и больше не препиралась. Он вновь шагнул к нам:

— Прошу за мной.

Он повёл нас к лифту. Вестибюль был не так велик, зато всё блестело — и гладкий мрамор, и позолота, и хрустальные люстры. Навстречу нам прошла парочка — джентльмен в безупречном костюме-тройке и дама в элегантном коктейльном платье. Они покосились на нас с некоторым недоумением.

— Понимаю их чувства, — заметил я. — Да, мне тоже стыдно идти с двумя замухрышками, но искусство зовёт.

— Ха-ха, — сказала Розанна вяло.

Сон-Хи вообще не отреагировала — она, как стало заметно, тоже нервничала всё больше с каждой минутой.

В лифте я притянул их к себе и поочерёдно чмокнул в макушки:

— Прекращайте трястись, девчонки. Вы талантливые киношницы и две самые красивые барышни в этом здании.

— Почему только в этом? — улыбнулась-таки Сон-Хи.

— А чтобы не зазнавались.

Наш провожатый не повёл даже бровью. Мы доехали до четвёртого этажа, вышли в коридор. Ковровая дорожка вела к широким дверям в торце. Возле неё стояли двое здоровяков в костюмах.

Сон-Хи с Розанной вцепились в меня с обеих сторон, и мы двинулись к охранникам. Те обменялись взглядом с нашим сопровождающим и распахнули двери.

Переступив порог, мы оказались в гостиничном кинозале, тонущем в полумраке. Я заморгал, привыкая к новому освещению.

Зал был миниатюрный — пять или шесть рядов пологими ярусами, полдюжины кресел в каждом. Экран шириной в три-четыре метра.

Да, но какие люди сидели в зале!

Каждого из них я неоднократно видел и в телехрониках, и на фотографиях в прессе. Дети монархов, будущие правители территорий, раскинувшихся от северной Атлантики до тихоокеанских тропиков.

Им что-то рассказывал, стоя перед экраном, председатель оргкомитета, толстенький живчик с обширной лысиной — тот самый мистер Джонсон, чьи выступления мы с таким вниманием слушали в эти дни. Он воскликнул, завидев нас:

— Вот и наши гости! Восходящие звёзды кинематографической индустрии! Те, кто снимал кино, которое мы сегодня увидим! Позвольте представить, леди и джентльмены…

Пока он называл наши имена, я оглядел собравшихся. Здесь были не только непосредственные наследники, но и ещё несколько человек из августейших семей. Среди них я узнал великую княжну Юлию и несколько удивился — она, в отличие от Натальи, своей сестры, сторонилась публичных мероприятий. И сейчас она тоже сидела чуть на отшибе, с левого края в верхнем ряду. Её старший брат, российский цесаревич Андрей, устроился в середине зала.

Организаторы не соврали — все здесь были одеты с подчёркнутой простотой, в неформальном стиле. Большинство — в свитерах, британская наследница Изабелла — в джинсовой курточке, а кронпринц Манфред из Австро-Венгрии — в клетчатой фланелевой рубахе а-ля американский фермер.

— Мы не стали рассказывать вам заранее, о чём фильм, — продолжал тем временем Джонсон. — Пусть сюжет станет для вас сюрпризом. В этой киноистории есть острые углы и непричёсанные моменты, которые могут показаться вам спорными или даже в какой-то степени провокационными. Но авторы фильма готовы к критике и ответят после сеанса на все вопросы, в том числе неудобные. Я ведь прав?

— Разумеется, мистер Джонсон, — сказал я. — Все неудобные вопросы можно задавать мне, поскольку я сценарист.

— Отлично! Что ж, в таком случае не будем тянуть. Разговоры — позже! Сейчас давайте смотреть кино.

Он жестом пригласил нас садиться, но тут возникла заминка. Свободные места были, но располагались они не рядом друг с другом, а на разных рядах, вразброс, между принцами и принцессами. Оценив ситуацию, Розанна испуганно вцепилась в мою ладонь.

По рядам пронеслись смешки, и острослов Манфред, любимец светской публики в Вене, провозгласил:

— Не чурайтесь нас, прекрасная фройляйн! Наш буйный нрав — это лишь досужая выдумка репортёров. Прошу, побудьте моей соседкой. Для меня это будет истинным удовольствием.

Он поднялся и указал на кресло рядом с собой. Розанна замялась. Тогда он вышел вперёд и спросил учтиво, с лёгким поклоном, как на балу:

— Вы ведь не откажетесь?

— Н-нет… — пискнула Розанна. — Я тоже… Ну, в смысле, рада…

— Теперь я счастлив.

Сон-Хи пригласил к себе корейский наследник трона, а я вдруг поймал взгляд Юлии. Та смотрела на меня с неожиданным любопытством. Я заинтриговался и, подойдя к ней, спросил по-русски:

— Вы не возражаете?

— Нет, напротив. Прошу вас.

Она привстала, пропуская меня, и я сел с ней рядом, в верхнем ряду. Кресло справа от меня пустовало, а дальше сидели китаец, которого я не знал.

Юлия смотрела на меня искоса. Внешность она имела самую заурядную, если начистоту. Сейчас, вблизи и без ретуши, это было особенно очевидно. Светло-русые волосы до лопаток, худые щёки, тонкие губы, вздёрнутый нос, серые глаза. Ей было слегка за двадцать.

Я поинтересовался вполголоса:

— Вы хотели что-то спросить, ваше императорское высочество?

— Пожалуйста, не надо так протокольно. Вы себе представить не можете, как мне это надоедает. Давайте обращаться друг к другу просто по именам. И вы правы — мне было бы любопытно узнать…

В кинозале начали гаснуть лампы, и без того светившие вполнакала. Стало совсем темно, и Юлия шепнула:

— Отложим это. Хочу увидеть ваш фильм.

Я был с ней согласен. Картину я, разумеется, видел ещё на студии, но теперь всё воспринималось совсем иначе. Там у нас был рабочий процесс, отсмотр материала, а здесь, под взглядами зрителей, начиналось кино в настоящем смысле.

Смесь волнения и восторга — вот что я чувствовал в этот миг. И это ощущение было невероятным, незабываемым.

Луч кинопроектора коснулся экрана.

На чёрном фоне в полной тишине проявился титр — чуть приплюснутые белые буквы, лаконично-строгие. Я жадно вчитался, будто не знал, что именно так будет написано.

«Сильвер Форест» представляет.

Второй титр снова прошёл без звука.

Производство «Дейт Лайн Филмз».

Зазвучали аккорды электрогитары — пока негромкие, сдержанные, но наполненные предчувствием приключений.

Розанна Бьянчи.

Пак Мин-Хёк.

Анастасия Клуманцева.

По мере того, как имена актёров сменяли на экране друг друга, аккорды становились мощнее, к ним добавлялся металлический лязг.

После трёх фамилий повисла двухсекундная пауза, а затем черноту экрана вспороли с той стороны лучи кинжального света. Смотрелось так, будто лист металла взрезали лазером в нескольких местах сразу, используя трафарет в форме букв. И все эти прорези с раскалёнными кромками сложились в название кинофильма.

Магия шита сталью.

В эту секунду гитары грянули во всю мощь. Затем, когда вновь пошли обычные титры, мелодия выровнялась, наполнившись чётким ритмом, но громкость больше не убавлялась. Гитарный драйв завораживал, звал куда-то, ведя заглавную тему.

Ещё несколько актёрских имён.

По-прежнему — просто белые буквы на чёрном фоне, под звук электрогитар.

Визуальные эффекты — от студии «Дейт Лайн Филмз».

Джеф так и не согласился на упоминание его имени в титрах…

Оператор-постановщик — Йенс Ларсен.

Композитор — Родриго Санчес.

Продюсер — Квон Сон-Хи.

Сценарист и режиссёр-постановщик — Дмитрий Свиридов.

Меня на несколько секунд захлестнуло ощущение ирреальности. В голове промелькнуло — как это вообще получилось? Всего-то месяц назад я летел сюда из Владивостока экономическим классом, чтобы заселиться в дом для приезжих, смотрел на Тихий океан и гадал, прочтёт ли хоть кто-нибудь мой сценарий. А теперь наследные принцы смотрят историю, которую я записывал в клеёнчатую тетрадь…

На экране тем временем уже разворачивался сюжет.

И да, с полноценным звуком всё это впечатляло гораздо больше, пусть даже изображение сейчас было плоским, а не трёхмерным, как у нас в павильоне.

Актриса, переозвучившая Розанну, справилась хорошо — голос был похож, интонации звучали естественно. Хотя временами всё-таки пропадала та наивная звонкость, к которой мы успели привыкнуть.

Драка в особняке теперь тоже смотрелась лихо. Трещала мебель, лязгал металл, за кадром повизгивали гитары, а барабан скреплял всё ударным ритмом.

Когда в кадре появился принц Эллиот, нахамивший советнику, я услышал, как княжна Юлия тихо хмыкнула. А цесаревич Андрей, сидевший наискосок от нас, недовольно пошевелился.

Дефиле сексапильной мачехи на пустынном перроне публика оценила сполна. Особенно проникся, по-моему, Эрих, сорокапятилетний сын германского кайзера. Краем глаза я видел, как он буквально впился взглядом в экран.

Заметное оживление в зале вызвал эпизод, где принц Эллиот с приятелем Майлзом садятся на дирижабль в компании грудастых девиц.

Впечатляли кадры на дворцовой стоянке, когда магическая хреновина крошила автомобили. Там очень добросовестно отработал звукооператор — скрежет металла пробирал до костей.

С особым вниманием наши зрители прислушивались к диалогу советника и барона Реджинальда, ругающего магнатов, а заодно и монарха.

Столь же внимательно смотрели эпизод возле Скважины, когда свои планы обсуждали промышленники, недовольные королевской политикой.

Каждую панораму, каждую сцену мы наблюдали с самых выгодных ракурсов. Планы сменялись чётко, но ненавязчиво, камера перемещалась то крадучись, то стремительно и с размахом — заслуга Йенса.

Финальные диалоги Мелиссы с принцем и Циркачом я почти не слушал — отслеживал реакцию в зале. Кажется, произносимые реплики находили отклик у зрителей. Хотя, например, британка Изабелла осталась разочарована тем, что главная героиня так и не сделала окончательный выбор — уезжать из столицы или остаться.

Камера поднялась над городом.

Конец фильма.

Вновь засветились лампы, разогнав темноту.

Тишина висели ещё какое-то время, а затем Изабелла зааплодировала. Она была ровесницей главной героини и реагировала наиболее непосредственно. Её поддержали несколько человек — кто-то вполне искренне, а кто-то из вежливости. Цесаревич Андрей не хлопал. Полуобернувшись через плечо, он смерил меня взглядом, и я подумал, что дискуссия по итогам не будет простой формальностью.

— Как вам фильм? — поинтересовался я тихо у княжны Юлии.

— Он очень необычный, — шепнула она в ответ. — Местами неровный, где-то излишне прямолинейный, но в целом — яркий и увлекательный. Очень рада, что я его посмотрела. И мне теперь вдвойне интересно, как вы его снимали. Вы мне расскажете?

— Да, конечно. Спасибо за такой отзыв.

— Тогда давайте встретимся в гостиничном холле, когда здесь закончится обсуждение. Там у них есть кофейня, очень уютная.

Джонсон, сидевший с краю на переднем ряду, тем временем встал и провозгласил:

— Итак, сеанс состоялся! Благодарю уважаемых кинематографистов за эти новые впечатления. И рискну предположить, леди и джентльмены, что у вас есть вопросы к съёмочной группе. Что ж, предлагаю обсудить всё подробно!

Пока он всё это говорил, два паренька из обслуги внесли в зал лёгкий и длинный фанерный столик, поставили его перед экраном. Притащили три стула.

— Мистер Свиридов, мисс Квон, — окликнул нас Джонсон, — прошу сюда. И мисс Бьянчи тоже, само собой разумеется!

Мы сели за стол — я в центре, Сон-Хи с Розанной слева и справа.

Теперь мы оказались лицом к лицу с наследниками империй.

— Да, — заговорил неспешно цесаревич Андрей, сверля меня взглядом, — вопросы есть. Особенно к сценаристу.