Билл, герой Галактики, на планете роботов-рабов

Глава 30

- Привет, - сказал Билл. Это прозвучало достаточно банально, но стоит ли упрекать человека, который столько за последнее время пережил, в отсутствии воображения? - Как дела?

Куки ответил на своем родном примитивном языке, состоящем сплошь из рычания и пронзительного воя. Транслятор Билла, слегка пострадавший в переделках, однако худо-бедно продолжавший работать, перевел его ответ как: «Елки-палки, босс, куки дела дерьмово. Ты есть не видеть мой хозяин, зовут Хэм Дуо?»

- Вообще-то, - отозвался Билл, - я прилетел на его корабле.

Куки сел прямо. Даже сидя, он был выше Билла на целую голову.

- Ну и ну! А где он?

- Я и сам хотел бы узнать. Мы спешили тебе на выручку, и тут нас подстрелили свингли.

- Драконье дерьмо! - сердито прорычал куки. - Сколько раз моя говорить Хэм: пользуйся камуфляж. Звездолет выглядеть здоровый метеорит. Шикарная штучка! А он твердит свое, не слушать дикарь-куки с мозгом, как у мусородробилка. И где он теперь?

- Мне известно не больше твоего. Когда корабль врезался в землю, я отрубился, - проговорил Билл. - Понятия не имею, где твой Хэм. Иллирию ты, наверно, не видел?

- Ты о чем? - справился Жвачка. Так его звали, хотите - верьте, хотите - нет. У куки весьма странные имена. Жвачка, Жрачка, Ждачка и тому подобное.

- О ком-то. То бишь о чем-то. Тьфу, запутался! О чинджере, который похож на зеленую ящерицу длиной семь дюймов с четырьмя лапами. Его нельзя не заметить. Так вот, у него, мягко выражаясь, не все в порядке с головой. Слишком много поменял тел.

- А! Может, цурихианин?

- Ты встречался с цурихианами?

- Было дело. Дерутся что надо. Давно, в другой раз.

- Что с нами будет? - спросил Билл.

- Кажется, помирать как пить дать, - мрачно откликнулся Жвачка. - Тут пиратов не любить-мучить-убивать. Они все еще злиться на моя и Хэм. Мы грабить их город, клингиан, стащить сокровища. Моя попасться - хо-хо, твоя тоже!

- Спасибо за сочувствие. Если не секрет, как они поймали такого гиганта мысли?

- Сетка, смазанная мед, - застенчиво объяснил Жвачка. - Мы, куки, есть глуповатый. Ловиться на старый трюк.

- А ты знаешь, что они с тобой сделают?

- Моя сильно страшно, - пробормотал куки. - На Псу-под-хвост, они знаменитые ковроделы. Всегда искать новый материал.

Билл оценивающе поглядел на роскошную густую шерсть Жвачки и, хоть ему и было жалко инопланетную зверюгу, не мог не подумать: «Какой замечательный получится коврик!»

- Не позавидуешь, - сказал он, изображая сострадание.

Куки сощурил красные глазки и сердито моргнул, уловив в тоне Билла фальшивую нотку.

- Кожа человека вода не проникать, - проворчал он.

- Может быть, - согласился Билл.

- Выйти отличный коврик для ванна.

Тут в замке заскрежетал ключ, и дверь камеры распахнулась.

Вошли четверо стражников. Очень высокие и худые, словно их нарочно морили голодом; головы напоминали формой зерна фасоли. Чтобы войти внутрь, им пришлось согнуться чуть ли не вдвое, а распрямиться было негде. Билл впервые видел свингли, что называется, во плоти, хотя, разумеется, видел картинки в «Пособии по опознанию врагов-инопланетян»; изучить эту книгу и знать всех многочисленных врагов человечества требовалось от каждого солдата Империи. Итак, в камере сейчас находилось двое узников и четверо охранников; стольких она явно вмещала с трудом и, казалось, грозила вот-вот взорваться.

Свингли командовал офицер, на полголовы выше остальных. Как позднее выяснил Билл, он принадлежал к касте офицеров, гордившихся своим необыкновенным ростом. Увидев на офицере черную шапку из медвежьего меха, Жвачка весь съежился и жалобно вскрикнул.

Пленников вытолкали из камеры и повели по коридору, подгоняя короткими копьями, предназначенными специально для таких случаев. Стены коридора были сложены из грубо отесанных камней, а потолок образовывали пальмовые ветви. Ярдов через тридцать коридор раздвоился. Охранники разделились на пары: первая погнала куки направо, а вторая, состоявшая из простого стражника и офицера, отправилась вместе с Биллом налево. Билл не знал, радоваться ему или огорчаться. Конвоиры не проронили ни слова, хотя Герой Галактики и попытался завязать разговор: сначала на шмендрике, основном торговом наречии свингли, потом на неадаптированном эсперанто и наконец на чинга-франка, широко используемом языке чинджеров, о котором люди узнали совсем недавно, обнаружив на борту подбитого чинджерского звездолета лингвистическую машину. Транслятор Билла переводил без запинки, однако свингли ничем не показали, что слышат, а уж тем более - понимают. Так что какое-то время спустя Билл замолчал и принялся озираться по сторонам.

Они спустились сначала по одной лестнице, затем по другой. В стенных нишах горели факелы, кое-где попадались архаичные лампы накаливания - ровно в таком количестве, чтобы сделать царивший вокруг стигийский полумрак истинным мраком. В коридор выходили двери камер, из-за которых доносились истошные вопли, словно те, кто находился внутри, отбивались от нетопырей. Впоследствии Биллу удалось узнать, что эти звуки издавали специальные машины, предназначенные для нервирования пленников. Да, свингли недаром считались одной из утонченнейших галактических рас! Конечно, немаловажную роль здесь играл их облик. Существа, которые выглядят столь нелепо - свингли носили всклокоченные оранжевые парики, ходили, ссутулив широкие плечи, с видом маниакального безразличия, - вряд ли способны обходиться без чувства юмора, причем последнему должен сопутствовать интеллект, иначе над вами будут потешаться все, кому не лень. Правда, свингли, считая в эпохах, продвинулись сравнительно недалеко, а потому над ними пока еще подсмеивались.

Они стеснялись того, что их не включили в «Полный словарь инопланетных рас» Моррисона, не упомянули даже в приложении «Высокие инопланетяне». Впрочем, не так давно о них сняли несколько документальных фильмов, в том числе потрясающий «Худой», режиссером которого был Слоан Бастер и который представил свингли в слишком уж благоприятном свете. Торговцы-свингли изредка появлялись в пределах Империи, но большинство избегало каких-либо контактов, опасаясь людских насмешек. Однако на своей собственной планете они все организовали под себя и объявили во всеуслышание: «На Свингли над нами не посмеешься».

Стремясь к тому, чтобы их повсюду принимали всерьез, свингли прилагали громадные усилия, дабы произвести впечатление. Билла втолкнули в просторное помещение; ему сразу бросился в глаза большой стол, приподнятый таким образом, что трое сидевших за ним судей в черных одеяниях и пудреных завитых париках могли глядеть на подсудимых сквозь круглые очки сверху вниз.

Судебная процедура свингли была отработана до мелочей. Каждая раса обладает врожденными установками, правилами поведения, зафиксированными в генах и распространяющимися по спирали ДНК; эти правила объясняют разумным существам, кто они такие и к чему должны стремиться. Вдобавок фундаментальный генетический код содержит знания о том, что смешно, а что нет, и стремление во все времена и при любых обстоятельствах выглядеть надлежащим образом. Потому-то, побуждаемые расовым императивом, свингли, когда впервые столкнулись с инопланетной цивилизацией, приняли все меры, чтобы отыскать наиболее подходящую для себя форму правосудия. До того у них попросту не было ничего, что заслуживало бы подобного назначения. Разозлившись на приятеля, свингли тюкал его по макушке короткой дубинкой со свинцовым наконечником; на языке свингли такие дубинки именовались уколен, то есть «прекратители дружбы». Если кому-то не хотелось браться за дубинку, он бил обидчика рукой и, соответственно, мог схлопотать удар в ответ. В то время прекращение дружбы являлось на планете Свингли единственной причиной смерти, поскольку заботливая природа, любительница всяческих экспериментов, наделила свингли бессмертием: они погибали лишь от деревянных дубинок, залитых изнутри свинцом.

Итак, система правосудия должна была внушать уважение, иначе она ни на что не годилась. В ту пору свингли отчаянно нуждались в новом способе разрешения конфликтов, ибо с так называемых Отвратительных войн 90-х годов численность населения планеты неуклонно уменьшалась. Их правосудие в своей нынешней форме представляло собой комбинацию различных приемов. У англичан они позаимствовали высокие столы, за которыми сидят судьи, пудреные парики и, что важнее всего, внушающее благоговение достоинство, с каким вершат суд в Британии. Свингли раскопали в древних банках данных, которые единственные уцелели после гибели Земли, многочисленные документальные фильмы по судопроизводству студии «Пайнвуд». В самом деле, подумалось им, кто и рискнет посмеяться над одним судьей, то уж над тремя наверняка не осмелится.

Однако Билл, увидев троих судей в пудреных париках и больших очках, что постоянно сползали с переносицы, не смог удержаться от смеха; сильнее всего Героя Галактики развеселили попытки судейских сохранить брюзгливо-напыщенный вид. Офицер в медвежьей шапке невероятно острым локтем пихнул его под ребра, и он мгновенно посерьезнел.

- Подсудимый, подойдите к барьеру, - загробным голосом произнес судья в центре.

Билл собирался вести себя чинно и изображать раскаяние, но торжественность обстановки и пересохшее горло заставили его спросить:

- Может, я сперва прогуляюсь в бар? Выпить бы, а потом можно и к барьеру.

Судьи переглянулись. Публика - за ходом процесса наблюдали около трехсот свингли - уставилась на судей. Охранники воззрились друг на друга. Билл выглядел озадаченным.

- Вы поняли, что он сказал? - поинтересовался судья в центре у своего коллеги слева.

- А то, - прибавил судья справа.

- Вы хотите сказать, - уточнил судья в центре, - что подсудимый шутит?

- Невероятно, но так и есть, - ответил судья слева.

- Но в чем смысл его шутки? - осведомился судья в центре.

- Должно быть, он лежит не на поверхности, ибо я его не уловил, - признался судья слева. - Наверно, игра слов. Странное начало, вы не находите?

- Да уж. - Судья в центре посмотрел на Билла. - Подсудимый, вы что, и впрямь пошутили в нашем присутствии?

- Пожалуй. Я не имел в виду ничего такого. - Билл снова захихикал.

- По какому поводу смех? - спросил судья в центре.

- Прошу прощения, - извинился Билл.

- Почему он смеется? - поинтересовался судья в центре у судьи справа.

- Не знаю, - откликнулся тот, - но опасаюсь худшего. Наверно, если сочтете необходимым, можно спросить у него.

- Подсудимый, почему вы смеетесь?

- Мне щекотно. У меня под мышкой сидит чинджер.

- Вы слышали? - обратился судья в центре к судье справа.

- Немыслимо! Какое бесстыдство!

- Он вряд ли говорит правду. Как по-вашему?

- Скорее всего. Земляне и чинджеры - заклятые враги.

- Предлагаю обыскать подсудимого, - сказал офицер в медвежьей шапке.

- Нет, - возразил судья в центре. - Не стоит усугублять положение. Откровенно говоря, я и не хочу знать.

- Послушайте, - проговорил Билл, - за что меня вообще судят? Что я такого сделал? Ведь ниче!

- Ниче, - повторил судья в центре. - Что значит «ниче»?

- Полагаю, - произнес судья справа с постоянно подергивавшимся правым веком и кривой усмешкой на физиономии, - «ниче» означает «ничего».

- А при чем здесь «ничего»?

- Должно быть, шутка.

- А, снова шутка! Мне не нравится, как он ведет себя перед судом.

- Похоже, он расположен шутить, - заметил судья слева.

- Негодяй! - воскликнул судья справа.

- Он дорого заплатит за свои шутки.

Судьи вновь переглянулись и удовлетворенно улыбнулись друг другу, как люди, которых выручила из затруднительного положения удачная острота.

- Подсудимый обвиняется в том, что участвовал в недозволенной высадке с инопланетного корабля на площадку для общественных увеселений. Высадка осуществлялась без лицензии и помешала проведению фестиваля слизняков, а также доставила организатору фестиваля, Зеку Хорсли, беспокойство в угрожающей степени. Подсудимый, вы признаете себя виновным?

- Чего? - переспросил Билл.

- Вы признаете, что участвовали в недозволенной высадке на площадке для общественных увеселений?

- Слушайте, нас подбили. Мы летели по своим делам, тут откуда ни возьмись появились свингли, подстрелили наш звездолет, и нам пришлось садиться. И потом, я был всего-навсего пассажиром.

- Я не спрашивал, при каких обстоятельствах вы высадились, - заявил судья в центре. - Я спросил, верно ли, что высадка имела место?

- Пожалуй, - согласился Билл. - Но уточните, я рассуждаю теоретически.

- Занесите в протокол, - распорядился судья в центре, левое веко которого характерно подергивалось.

- Если мы и высадились на вашу площадку, то, во-первых, я тут ни при чем, во-вторых, никто не пострадал. Так что давайте забудем, и отпустите меня обратно на службу.

- Никто не пострадал? - фыркнул судья в центре. - А слизняки?

- Какие слизняки?

- Которые собрались на юридическое состязание, вот какие!

- И что?

- Ваш корабль раздавил помещение, в котором они спали.

- Значит, раздавил? - Билл не сдержался и захохотал. Такое случается с людьми, которые, попадая в пренеприятнейшую ситуацию, отпускают неудачную шутку. - Я возмещу ущерб. А может, не я, а Дуо. Сколько вы хотите за новую партию слизняков?

- Он пытается выкрутиться, - сообщил судья слева судье в центре, прикрывая рот рукой.

- Однако предложение дельное.

- А как насчет беспокойства Хорсли?

- И потом, разве слизняки взаимозаменяемые?

- Не в таких количествах.

- Разумеется. Но если он заплатит за большее, гораздо большее количество?

- Трудно сказать. Вам известно не хуже моего, как тяжело отыскать необходимое количество старых жирных слизняков, особенно теперь, когда приближается засуха.

- И не стоит забывать о нанесенном Хорсли оскорблении.

- Лично я симпатизировал Хорсли, - сказал судья справа, чье веко вдруг перестало дрожать, - если бы он не был мерзавцем, которого в былые дни давным-давно бы тюкнули по башке прекратителем дружбы.

- Верно, - признал судья в центре. - Хорсли - старый осел. Предлагаю вынести подсудимому выговор.

- Согласен, - отозвался судья слева, - хотя мне подобное наказание представляется излишне суровым.

- Он шутит, - сказал судья в центре.

- Ах да! Итак, выговор? - Оба судьи повернулись к третьему. - Ваше решение?

- А?

- Мы за выговор.

- Замечательно. Причем строгий. Подсудимый, у вас есть возражения?

- Никаких, - откликнулся Билл, подумав, что в жизни не встречал инопланетян приятнее. А правосудие у них даст сто очков вперед любому другому, даже человеческому.

- Отлично, - произнес судья в центре. - Пристав! Принесите выговор!