Билл, герой Галактики, на планете роботов-рабов

Глава 5

Билл неохотно пришел в себя и обнаружил, что плавает в тепленькой питательной жидкости. Плотность жидкости была отрегулирована таким образом, что голова Билла постоянно оставалась на поверхности, и ему не приходилось прилагать к тому ни малейших усилий. Чудесно. Над головой сверкали разноцветные лампы. Билл моргнул. Их сверкание напомнило Герою Галактики фестиваль дефлорации, организованный фундаменталистами-зороастрийцами в день зимнего солнцеворота дома, на Фигеринадоне. Неверующие называют этот праздник Рождеством. На глаза Билла навернулись слезы, сбежали по носу и упали в питательную жидкость.

Тут же прозвучал сигнал тревоги или нечто вроде того: этакое пронзительное электронное бурчание в животе. В помещении появилось диковинное создание. Определить точнее было затруднительно. То ли существо, то ли робот, то ли что-то среднее. Большая сфера около трех футов в диаметре, из-под которой торчат четыре тонкие черные ножки. Сверху - сфера поменьше, а на той - еще одна, совсем маленькая. Интересно, из чего они сделаны? Билл деликатно икнул и сообразил, что ему вообще-то плевать. В ванне было приятно и удобно. Внезапно он слегка забеспокоился. Оказался на чужой планете, плавает в питательном растворе; может, не стоит плевать? Он вновь поглядел на существо. Сферы как будто состояли из смеси и розовой плоти. На верхней сфере, которая приблизительно соответствовала человеческой голове, было нарисовано улыбающееся лицо.

- Пожалуйста, не делайте так больше, - проговорило существо, поскрежетав шестеренками.

- Как так?

- Не плачьте в питательный раствор. Вы изменяете уровень кислотности. Это может повредить вашей коже.

- А что случилось с моей кожей? - спросил Билл. - Я что, обгорел?

- Ни в коем случае, что вы! Мы просто хотим, чтобы ваша кожа была здоровой и мягкой.

- А зачем?

- Об этом мы поговорим позднее. Между прочим, если вам интересно, а я уверена, что интересно, меня зовут Иллирия. Я ваша медсестра.

В ванне Билла продержали несколько часов. Когда он наконец выбрался из нее, его кожа стала здоровой и чистой. Цурихиане вернули ему одежду, которую выстирали и высушили каким-то своим, инопланетным, но эффективным способом. Биллу позволили прогуляться по коридору или по крайней мере по тому, что выглядело как коридор. Однако среди вещей оружия не оказалось, а ничего подходящего поблизости не обнаружилось. Впрочем, даже если бы у него и было оружие, разве можно в одиночку справиться с населением целой планеты?

Когда за ним пришла Иллирия, Билл принялся забрасывать ее вопросами. Он спрашивал, она отвечала. Герой Галактики выяснил, что Иллирия - типичная цурихианка, двадцати лет от роду, довольно образованная для девушки, которая еще всего лишь год назад жила и работала на родительской ферме. Она окончила колледж с отличными оценками, что позволило ей устроиться в клинику инопланетных форм жизни в Грейптнутце, столице Цуриса.

Каждый день Билла навещали цурихиане мужского пола. Они были значительно старше Иллирии, о чем свидетельствовала седоватая щетина на средних сферах, которые, как установил Билл, служили вместилищем батарей, обеспечивающих жизнедеятельность цурихиан.

Ему быстро стало ясно, что цурихиане не находят ничего жестокого или неестественного в том, как они планировали с ним поступить.

- Мы, цурихиане, всегда возрождаемся в чужих телах, - сообщил Биллу врач. - Или не возрождаемся вообще.

- Замечательно, но как быть со мной? - проскулил потрясенный Билл. - Со мной-то что будет?

- Сгоришь как лампочка. - Цурихианин состроил гримасу; впрочем, выражение нарисованного лица если и изменилось, то совсем чуть-чуть. - Неужели в тебе нет ни крупицы духовности? Неужели ты, в глубине своей душонки, не хочешь послужить на благо всех разумных существ?

- Пожалуй, нет, - ответил Билл.

- Жаль, - сказал врач. - Тебе было бы гораздо легче, если бы ты научился воспринимать все правильно.

- Слушай, приятель, - проговорил Билл, - если от меня останется один мозг, значит, я исчезну, то бишь помру. Чему тут радоваться?

- Считай себя избранным.

- Чего?! - Билл сорвался на визг.

- Каждого из нас для чего-то избирают.

- Да ну? Тогда пускай тот тип переселится в тебя, а не в меня, и избранным станешь ты.

- О, - воскликнул врач, - я об этом как-то не подумал.

Даже Иллирия приходила теперь гораздо реже.

- Кажется, меня в чем-то подозревают, - сказала она, забежав на пять минут. - Поглядывают искоса, по-нашему. Ты понимаешь, о чем я?

- Нет. - В голосе Билла прозвучало отчаяние, которое пронизывало все его естество.

- Я все забываю, что ты родился на другой планете. Смотреть по-нашему значит то же самое, как если бы ты сказал: «Я знаю, что тут не все чисто, но буду молчать, потому что сам по уши в грязи».

- Там, откуда я родом, так не говорят.

- Да? Очень интересно. В общем, мне какое-то время придется держаться от тебя в стороне. Но не волнуйся, я помогу тебе.

- Поторопись, пока меня не выкинули из моей головы.

С тех пор как Иллирия навестила его последний раз, прошло несколько дней. Сколько точно, Билл не знал. Цурис двигался вокруг своего солнца по диковинной волнообразной орбите, в результате чего длина суток оказывалась все время разной. Одни дни назывались Тигровыми (или Частокольными? - перевести точно не представлялось возможным). В эти дни солнце вставало и заходило каждый час, раскрашивая планету то в желтый, то в черный цвет. Билл решил отмечать каждый световой период царапиной на стене. Правда, понятия не имел, каким образом, но разве не так поступали те парни, которых сажали в тюрьму и про которых рассказывалось в книжках, прочитанных в детстве на Фигеринадоне, на скирде, что стояла за кучей навоза во дворе родительской фермы? Короче, он попытался, но обнаружил, что его царапина - рядом с другой, которая была на стене раньше. Или же он сам - просто не отложилось в памяти - отметил два световых периода. Или один, но дважды. Чем глубже Билл размышлял, тем сильнее убеждался, что царапанию на тюремных стенах следует обучать в школе, а уж потом проверять навыки в полевых условиях. Поэтому большую часть времени он сидел сиднем. В палате не было ни книг, ни газет, ни телевизора. По счастью, на корпусе транслятора имелся рычажок, позволявший переключать прибор с «Перевода» на «Разговор». Берясь за рычажок, Билл почувствовал себя глупцом, но больше поговорить было не с кем.

- Привет, - сказал он.

- Здорово, - ответил транслятор. - Чаво тута творисся?

- Что за идиотский акцент? - удивился Билл.

- Я же транслятор, приятель, - раздраженно пробурчал прибор. - Если в моей речи не будет жаргона, позаимствованного из многих известных мне языков, я упаду в собственных глазах. Усек?

- Не слишком важная причина.

- Кому как, ты, вшивый органический недоносок! - горячо возразил транслятор.

- Зачем же оскорблять-то? - пробормотал Билл. Ответом ему было механическое фырканье. Наступила пауза. После долгого молчания Билл поинтересовался: - В киношку давно ходил?

- Куда?

- В киношку.

- Ты что, сдурел? Я же крохотный приборчик на транзисторах, помещаюсь у тебя под правой мышкой или в ухе. Повис, и все. Как я могу ходить в кино?

- Я пошутил.

- Тоже мне, шутник нашелся, - огрызнулся транслятор. - Хватит с тебя?

- Чего?

- Разговора.

- Конечно, нет! Мы же только начали.

- К твоему сведению, я почти израсходовал разговорную емкость. Как транслятор буду, разумеется, работать по-прежнему, а разговоры, к моему глубокому сожалению, пора заканчивать. Отбой. Конец связи.

- Транслятор, - позвал Билл какое-то время спустя.

Тишина.

- У тебя вообще никаких слов не осталось?

- Эти два, - ответил транслятор и замолк окончательно.

Вскоре Билл услышал новый голос - вечером, после того как поужинал осоложенной мякотью малины и съел тарелку чего-то, напоминавшего по вкусу жареную куриную печень, а по виду смахивавшего на апельсиновые леденцы. Поев, он принялся читать этикетки на рубашке при свете лампы, которую называли «Слепой обыватель» - из-за того, что она одинаково освещала все подносимые к ней предметы. Билл потянулся и собирался было зевнуть, когда голос за спиной произнес:

- Слушай.

Билл вздрогнул и ошалело завертел головой. В комнате, кроме него, никого не было.

- Нет, - продолжал голос, словно подтверждая сей факт, - я не в комнате.

- А где?

- Боюсь, объяснить будет трудновато.

- Попытайся.

- Не сегодня.

- Что тебе нужно?

- Я хочу помочь тебе, Билл.

Подобное Билл уже слыхал. Впрочем, всегда приятно, когда тебе хотят помочь. Герой Галактики сел на краешек ванны и вновь оглядел комнату. Никого.

- Помощь мне не помешает. Сможешь вытащить меня отсюда?

- Смогу, - ответил голос. - Если ты в точности исполнишь мои указания.

- Смотря что ты мне прикажешь.

- Возможно, ты решишь, что я спятил. Но для успеха крайне необходимо, чтобы ты верил мне и исполнил все в точности.

- Что же мне делать?

- Тебе, наверное, не понравится…

- Говори или заткнись! - взвизгнул Билл. - Пожалей мои нервы! Плевать, понравится или нет, главное - выбраться отсюда! Давай выкладывай!

- Ты можешь одновременно похлопать рукой себя по голове, а другой - потереть живот?

- Не думаю, - отозвался Билл. Он попробовал, но не преуспел. - Видишь? Я же говорил.

- Но если потренируешься, у тебя получится, верно?

- Зачем?

- Затем, что у тебя есть возможность бежать из тюрьмы. Твоя дальнейшая жизнь - останешься ты в собственном теле или нет - зависит от того, насколько точно ты будешь исполнять мои указания.

- Понятно. - На самом деле Билл ничего не понял, но делать все равно было нечего. - Может, представишься?

- Не теперь.

- Ясно. Почему?

- Объясню в другой раз. Тренируйся, Билл. Тренируйся. Я вернусь. - Голос умолк.