Бездарь из столицы

Глава 13. Личина Терранта

Утро Марка началось с того, что он подошел к тихо гудящему лазеру и достал из держателя получившееся «совершенство». В его руках лежал второй Великий артефакт — еще одно подтверждение того, что воля и упорство парня не имеют границ. Тщательно осмотрев рубин, Марк выдохнул. Как он и думал, все получилось идеально — теоретическая формула полностью легла на основу без каких-либо сбоев и накладок. Конечно, он не мог рассмотреть глазами микроскопические нанесенные руны, но он чувствовал — камень стал «живым» и его сердце едва ощутимо пульсировало в руке парня. Марк только сейчас понял, что испытывал невероятное напряжение, хоть и убеждал себя в том, что все получится идеально. Очередной шаг его плана был выполнен!

Дальше он заставил себя приступить к суровому и привычному ритуалу, отточенному за последние недели до автоматизма. Комплекс движений, почерпнутый из наследия Кайрона, разгонял кровь и настраивал тело на предстоящий день. Каждое движение — плавное, выверенное — было не просто разминкой, а медитацией, сплавом воли и плоти.

Затем следовала интенсивная работа с коротким клинком — отцовским ножом, который теперь ощущался в его руке не как сувенир, а как естественное продолжение конечности. К этому он еще добавил новое упражнение — отработку стоек и манёвров для эфирных плетений. Он не мог позволить себе настоящие заклинания в четырёх стенах — для этого требовалась защищённая площадка, но его тело и разум уже должны были понимать, как двигаться, когда в руках вместе со сталью будет и сгусток чистой энергии.

Позавтракав с аппетитом, который поразил парня и заставил задуматься о новом пополнении запасов, Марк с решительным видом подошёл к рабочему столу. Сегодняшний день он целиком посвятит творению. На этот раз его взгляд уверенно скользнул мимо молчавшего лазерного гравера. Парень твёрдо решил — он начнёт постижение науки Древних с самых основ, с того, что Кайрон считал краеугольным камнем. В его памяти всплыли обрывки мыслей великого артефактора, полные презрения к коллегам, что прятались за машинами и инструментами:

«Великий артефактор сам есть первый и главный инструмент. Только воля, сплавленная со знанием, способна вдохнуть истинную жизнь в бездушную материю в любом месте и времени».

Марк был с ним полностью согласен. Он не привык искать лёгких путей. Парень вспомнил свой прошлый опыт обучения программированию. Тогда он сразу решил изучать самый сложный, но максимально универсальный язык. Было невероятно трудно разобраться, но он верил, что только так можно было стать настоящим мастером.

Взяв в руки небольшой слиток технического серебра высшей пробы, он закрыл глаза, стараясь унять лёгкую дрожь в пальцах. Задача была не в том, чтобы вырезать или отлить форму. Ему предстояло нечто большее — вылепить её силой воли, направив чистую энергию в самую сердцевину материала, заставив атомы перестраиваться по его желанию, придавая ему нужную форму. Это был фундамент древней артефакторики, азбука, с которой Кайрон заставлял начинать своих учеников.

Первый день обернулся для него унизительным провалом. Энергия вырывалась из-под контроля коварными, непослушными сгустками. Серебро то плавилось в уродливые, бесформенные капли, то оставалось холодным и инертным, будто насмехаясь над его усилиями. К вечеру голова раскалывалась от мигрени, а на пальцах красовались свежие ожоги. На второй день он добился прогресса — металл изменился, стал мягким и податливым, как густая глина. Но он не слушался. Попытки придать ему чёткую форму заканчивались созданием бесформенных лепёшек и корявых спиралей. Ну а на третий день, к обеду, Марк наконец поймал то самое, неуловимое до сих пор ощущение. Ключ был не в принуждении, а в резонансе. Нужно было не заставлять материал, а почувствовать его кристаллическую решётку, слиться с ней и мягко, но неотвратимо направить её изменение, договорившись с ним. Слиток в его ладонях поплыл, но на этот раз не растекался. Он тянулся, сжимался, обретая форму с почти живой пластичностью, подчиняясь воле парня.

Сначала Марк создал простой серебряный медальон — основу для артефакта иллюзии. Затем — гладкое кольцо-ободок для подавителя звука. Артефакты первого уровня не требовали каких-то дополнительных материалов. А вот для лечебного амулета ему уже потребовался искусственный изумруд, который он вставил в изящную серебряную оправу.

И, наконец, затаив дыхание, он приступил к главному — созданию символа своего нового «Я». Очередной слиток серебра в его руках плавился, превращаясь в массивный, но лаконичный перстень с аккуратной выемкой для камня — точную копию знака «Закалённого» терранта. Парень вставил в него гранёный обсидиан и замер, разглядывая творение. Идеальная работа. Ни один ювелир не нашёл бы изъяна и не выявил кустарное производство.

Марк опустил перстень на стол, тяжело дыша. Усталость была не физической, а моральной. Как будто изготовление перстня сломало внутренний барьер в голове парня. И теперь перед ним лежали не просто украшения. Это были доказательства его силы. Доказательства того, что он может управлять своей жизнью.

Следующий этап оказался сложнее. Теперь ему предстояло вплести рунические схемы в саму структуру артефактов. Марк решил начать с малого — с основ для иллюзии и звука. Взяв медальон, он сосредоточился, вызвав в сознании идеальную схему для его задачи и уровня. И теперь он обратился к «Ручью» внутри себя и тому самому «внешнему» контролю эфира, ведь ему нужно было не выжигать руны, а впечатать их энергией в металл.

Это был настоящий ад. Каждая микроскопическая черта требовала титанической концентрации и ювелирного вложения силы. Его сознание разрывалось между необходимостью держать сложнейший мысленный образ и точечным контролем над исходящей энергией. Через час его трясло как при лихорадке, а на поверхности серебра красовались лишь несколько кривых, прерывистых линий, больше похожих на царапины, сделанные ребёнком, чем на сакральные символы Древних. Стиснув зубы, он снова размягчил металл, возвращая его в исходное состояние. Он понял, что будет гораздо сложнее, чем изначально виделось ему. Но первая неудача отнюдь не сломила его — она лишь разожгла азарт и упорство, присущее парню.

Несколько часов спустя, уже ближе к вечеру, он лежал на полу, совершенно вымотанный, но с широкой, почти безумной улыбкой на лице. Перед ним на столе лежали два готовых к активации артефакта — медальон иллюзии и кольцо подавления звука. Они были далеки от идеала, но они были закончены. Он понимал, что на сегодня его лимит тонкого контроля исчерпан — следующая попытка может буквально разорвать его разум.

Пришлось пойти на очередной компромисс. Для артефакта лечения и, что важнее, для перстня-маскировщика он без угрызений совести воспользовался гравером. Он ясно понимал, что его текущих навыков абсолютно недостаточно для нанесения нужных рунных схем, а времени на обучение уже нет. Машина за считанные минуты нанесла на внутреннюю поверхность кольца и на грань изумруда безупречно точные, микроскопические схемы. Марк смотрел на это, чувствуя горечь поражения и зависть. Но он тут же заглушил их жёстким рационализмом. «Сейчас — выжить. Потом — совершенствоваться», — пообещал он себе, зная, что каждая свободная минута будет отдана тренировкам. И данные тренировки уже приносили плоды. Ощупывая свои энергетические каналы, он с удивлением и гордостью констатировал рост:

Эфирный путь: Ранг 2 («Ручей»). Этап 1.

Объем энергии: 515 %

Контроль: 16 %

Это открытие стало для него лучшим лекарством от усталости. Сам процесс творения, эта адская работа воли и концентрации, был мощнейшим катализатором роста. Он понял, что нашёл свой уникальный путь прокачки — и не собирался с него сворачивать.

Настал час истины — активация. Откладывать было бессмысленно. Нервное возбуждение перебивало всякую усталость и сон. Он чувствовал себя легендарным алхимиком, стоящим на пороге великого превращения.

Первыми он решил активировать самые простые артефакты — медальон иллюзии, лечебный артефакт и кольцо подавления звука. Взяв в руки прохладный серебряный медальон, он сосредоточился. Марк не стал выжимать из себя силу — вместо этого он направил в руны ровный, контролируемый поток, словно вливая воду в сложный, но понятный механизм. Энергия побежала по каналам, заполняя каждую черточку, каждый завиток. Он чувствовал, как артефакт «оживает» — холодный металл стал чуть теплее, а вокруг него возникло едва заметное, дрожащее марево, искажавшее свет. Сердце Марка учащённо забилось от восторга. Получилось! Он сделал это — создал свой первый артефакт!

Следом, с тем же сосредоточенным усилием, он активировал лечебную подвеску и кольцо. Тишина в комнате стала вдруг абсолютной, гулкая, давящая — будто кто-то выключил звук во всём мире. Подав короткий импульс, он прервал работу артефактов и сразу почувствовал, как они потянули в себя энергию Вселенной. Марк не смог сдержать своего ликования, ведь это был головокружительный успех! Он вскочил и начал скакать по комнате, издавая радостные вопли. Ему было все равно, услышит ли его кто-то на улице — он стал творцом и не собирался отказывать себе в минутах радости.

Отпраздновав свой успех, парень дал себе передышку, чтобы успокоить ликующий разум и дождаться заполнения внутреннего резерва. Самое страшное было впереди. Марк взял в руки перстень. Холод обсидиана и металла казался теперь зловещим. Он глубоко вздохнул, собирая волю в кулак. Его «Ручей» был полон, контроль на пике. Собравшись с духом, он начал активацию.

Энергия хлынула в сложнейшую схему… Но почти сразу парень ощутил сопротивление. Руны не просто поглощали силу — они требовали её в определённом ритме, с изменяющейся интенсивностью, словно сложнейший пароль. Его «контроля» катастрофически не хватало, но он держался… А еще схема жадно высасывала энергию, но не загоралась, оставаясь мёртвой. Паника, острая и липкая, скользнула по краю сознания. Он чувствовал, как его резервы тают на глазах. Вот прошло несколько минут, и он почувствовал, что его резерв пуст. И тогда, стиснув зубы, он сделал то, на что не решился бы ни один здравомыслящий эфирик — он пошёл ва-банк. Вспомнив опыт с имплантом, он переступил через инстинкт самосохранения. Он отдал артефакту не только остатки магической энергии, но и кусок своей жизненной силы, своей воли к жизни.

Это было невыносимо… Ощущение было сродни тому, как будто из него выдёргивают жилы, одну за другой и делают это с садистской медлительностью. Через его тело прокатилась судорога, в висках застучали молоты, а в глазах поплыли тёмные пятна. Воздух в лёгких стал густым, как смола. Казалось, сама комната сжимается, вытягивая из него душу. Он слышал, как его собственное сердце бьётся с бешеной частотой, предсмертным набатом. Но он не останавливался. Он впивался ногтями в ладони, до крови кусая губу, заставляя себя отдавать последнее, что у него было — жизнь. В этой агонии была лишь одна ясная мысль, один маяк: «Должен… Я должен…»

И в тот миг, когда ему показалось, что следующего вздоха уже не будет, — раздался щелчок. Тихий, почти призрачный, он прозвучал не в ушах, а где-то в самой глубине его существа. Руны на внутренней стороне перстня вспыхнули короткой, ослепительной вспышкой серебряного света и так же мгновенно погасли, растворившись в металле. Артефакт был активирован!

Марк не заметил, когда он упал со стула. Сейчас он стоял на коленях, судорожно хватая ртом воздух. Перед ним на столе лежало его творение. Простой серебряный перстень с чёрным камнем. Ключ к новой жизни. Пропуск в мир, который всегда его так манил и в то же время отвергал.

Он попытался подняться, чтобы прикоснуться к нему, но мир стремительно поплыл, окрашиваясь в чёрный цвет. Сознание ускользало, как вода сквозь пальцы. Последней чёткой мыслью, пронесшейся в темнеющем разуме, была не радость и не триумф, а трезвая, обескураживающая ясность: «Чёрт… Это… это будет гораздо сложнее, чем я думал…», — и тьма, наконец, накрыла его с головой, отбрасывая в бездну беспамятства…

Сознание возвращалось к нему медленно, будто всплывая со дна глубокого, тёмного омута. Марк открыл глаза. Утро било ярким светом в окно. Он лежал на полу, всем телом ощущая прохладу деревянных досок. Физически он чувствовал себя… прекрасно. Даже лучше, чем обычно. Мышцы были наполнены силой, тело — лёгкостью и упругостью. Казалось, он мог бы свернуть горы.

А вот его магическая основа…Он обратился к эфиру внутри себя — и тут же пожалел об этом. Малейшая, инстинктивная попытка коснуться внутреннего «Ручья» обернулась вонзающейся в самое нутро агонией. Это не была головная боль или мышечный спазм. Это было ощущение, будто невидимая рука схватила его душу, его саму сущность, и сжала в окровавленный комок. Резкая, жгучая боль пронзила каждый энергетический канал. Он с трудом сдержал стон, схватившись за грудь. Воздух в лёгких застыл.

«Кровоточит… Душа кровоточит», — пронеслась мысль в пронзённом болью сознании. Он прыгнул выше головы, и теперь приходилось расплачиваться. Цена силы оказалась куда выше, чем он изначально предполагал.

Весь этот день Марк провёл в вынужденном спокойствии. Он занимался только физическими упражнениями, доводя своё закалённое тело до изнеможения, ел и с тоской наблюдал за лежащими на столе артефактами — такими близкими и такими недоступными. Любая мысль о магии отзывалась глухой, предупреждающей болью.

На следующее утро стало немного легче. Боль сменилась тупым, ноющим гулом. Он смог, стиснув зубы, послать крошечный, точечный импульс энергии — достаточно, чтобы заставить дрогнуть пылинку на столе. Но о каком-либо контроле речи не шло. Его магическая система была покорёжена его же усилиями и восстанавливалась мучительно медленно. Скука…Именно это чувство подтолкнуло его к безрассудному решению. Сидеть в четырёх стенах, дожидаясь полного восстановления, было невыносимо. Ему нужен был тест. Выход в свет.

С замиранием сердца он взял со стола перстень. Холод металла успокаивал. Он глубоко вздохнул, надел кольцо на палец и послал короткий, чёткий мысленный приказ: «Активировать маскировку внешности». Ожидаемая краткая вспышка боли новой волной прокатилась по его телу. А дальше… В его сознании вспыхнула странная, объёмная картинка — интерфейс, просящий мысленный образ желаемого облика. Кайрон, очевидно, не был поклонником ненужных страданий и потери времени, поэтому позаботился об удобстве.

Марк сосредоточился. Ему нужен был неприметный, ничем не запоминающийся образ человека. Он представил мужчину лет тридцати, с обычными чертами лица, которые тут же забываешь, едва отвернёшься. Тёмные волосы, карие глаза, коротко стрижен. И тут же его лицо… поплыло. Ощущение было сюрреалистичным и пугающим. Кожа и мышцы под ней двигались, как жидкий пластилин, подчиняясь неведомой силе. Он видел это в зеркале: его собственные, знакомые до боли черты расплывались и складывались заново, образуя совершенно чужое лицо. Зрелище было одновременно отталкивающим и завораживающим. Процесс занял не больше десяти секунд. И был абсолютно безболезненным!

Теперь на него из зеркала смотрел незнакомец. Лицо было грубоватым, с усталыми глазами и твёрдым подбородком. Ничто в нём не напоминало Марка Светлова. Лишь в глубине глаз, если приглядеться, горел тот же стальной огонёк. Перстень на его пальце слабо пульсировал тёплым ритмом — он поддерживал иллюзию в пассивном режиме.

Выйти на улицу в новом облике было странно. Воздух пах по-другому. Или это ему так казалось? Он направился на рынок, чтобы вновь закупить провизию.

Разница в отношении ощущалась сразу. Раньше на него, оборванного и затравленного, смотрели с презрением или не видели вовсе. Теперь же продавцы встречали его кивками, а в их голосах звучало небольшое, но уважение.

— Что-то подсказать, господин? — спросил мясник, вытирая руки о фартук. У него самого на пальце красовался перстень «Крепкого» и было ему лет за сорок. Его взгляд скользнул по перстню на пальце Марка, и в глазах мелькнуло что-то вроде зависти и уважения.

— Килограмм говядины, — бодро ответил Марк, стараясь, чтобы голос звучал глубже и увереннее.

— Сейчас сделаю, господин! Самый свежий отруб! — продавец тут же засуетился.

Этот простой диалог вызвал в Марке бурю противоречивых чувств. Горькое удовлетворение от того, что его наконец-то видят, и ядовитое презрение к системе, где кусок металла на пальце значил больше, чем человек внутри.

Его размышления прервал разговор двух молодых парней у ларька с холодным оружием. Марк бросил на них взгляд. Эфирники, оба носили перстни «Ручья».

— …ну я говорю, давай рискнём! Пять тысяч даже за проигрыш и пятьдесят за победу — это же огромные деньги! — горячился один.

— Ага, а потом месяц с переломанными рёбрами отлёживаться? Там же терранты и эфирники до 4 ранга бывают! — скептически возражал второй.

— Турнир-то официальный, делятся все по группам, согласно своему рангу. Да, этапы могут быть разные. Но шанс есть!

Слово «турнир» заставило Марка замедлить шаг. Воспоминания накрыли парня: вот ему лет десять, отец, сияя от гордости, ведёт его на такой же районный турнир. Шум толпы, вспышки заклинаний, лязг стали… Он тогда смотрел на бойцов с открытым ртом, мечтая оказаться на их месте. Данные турниры проводились на постоянной основе, несколько раз в месяц. Лучшие бойцы затем отправлялись на городской чемпионат, а дальше уже было все имперское состязание. Событие, случающееся раз в год и притягивающее огромное количество туристов в город.

Идея оформилась в голове мгновенно, ярко и неотразимо. Она показалась ему идеальной! Пока его магическая система восстанавливается, он может выпустить пар, дать выход той яростной энергии, что клокотала в его теле «Закалённого». Также это хороший способ проверить свою силу в честном бою. И, что немаловажно, — подзаработать. Пять тысяч за проигрыш? Пятьдесят — за победу в группе? Это были очень хорошие деньги!

Он не стал медлить. Сердце бешено колотилось от адреналина и предвкушения. Через пятнадцать минут он уже стоял у стойки регистрации в небольшом, но шумном спортивном комплексе. За столом сидел уставшего вида мужчина с планшетом.

— Ранг? — буркнул он, не глядя на Марка.

— «Закалённый», — чётко ответил Марк.

— Необходимо подтвердить.

Марк на мгновение замер. Это был момент истины. Он послал в перстень короткий импульс и мысленную команду: «Скрыть эфирный дар. Оставить только терранский». По телу пробежала лёгкая дрожь, но боли не было — лишь странное ощущение сжатия, будто невидимый плащ окутал часть его сущности.

Он положил руку на сканер. Аппарат гудел несколько томительных секунд. На экране высветились данные: «Ранг 2. Закалённый. Этап 1. Стадия: общее физическое усиление».

Регистратор поднял на него взгляд, впервые проявив интерес.

— Уверены, что готовы? На первом этапе? Группа будет до третьего этапа включительно. Туда и эфирики записываются. Будете намного слабее, могут и покалечить. Бои без серьёзных ограничений.

— Я уверен, — твёрдо сказал Марк.

Регистратор только молча пожал плечами. За время своей работы он видел огромное количество таких же самоуверенных одаренных.

— Как в списках значиться будете? Имя, псевдоним?

Ответ родился сам собой, он вырвался из самого сердца, из той тёмной ярости, что он так долго подавлял:

— Мститель.

Регистратор поднял бровь.

— Серьёзный псевдоним для новичка. Надеюсь, он не окажется губительным… для вас. — Он протянул Марку квитанцию. — Завтра, к десяти утра. Опоздаете — дисквалификация. Удачи, мистер «Мститель».

Марк вышел на улицу, сжимая в руке бумажку. Солнце казалось ярче, воздух — свежее. В его груди бешено колотилось сердце! Завтра! Завтра он выйдет на арену. Не как жертва, не как изгой, а как боец. Он выложится на все сто. Ради денег. Ради проверки сил. Ради того, чтобы впервые в жизни почувствовать вкус настоящей, честной борьбы, без оглядки на возможные неприятности. Он шёл домой, и каждый его шаг отдавался в груди уверенным, мощным стуком. Завтра…завтра начнется его настоящая проверка.

Воздух в баре «Подкова Джо» был густым от дешёвого табака и ещё более дешёвого самогона. Заведение специально выглядело так, чтобы любой случайный прохожий захотел покинуть его в тот же миг. В углу, за столиком, заляпанным пятнами от пивных кружек, сидели двое. Их лица были скрыты в тени капюшонов и по их напряженным позам и быстрым, точным движениям было ясно — они не из тех, кто любит свет и огласку.

— Итак, вот список на завтрашний районный турнир, — просипел один, тыкая грязным пальцем в листок на столе. — Ни одного громкого имени. Никаких восходящих звёзд из великих кланов. Одни безродные выскочки да пафосные щенки из обедневших семей.

Его напарник, более коренастый, хрипло рассмеялся.

— Идеально. Значит, у нашего Серого есть все шансы. Парень ловок как кот, и голоден не по-детски. Поставим на него всё, что собрали. Выигрыш будет сладким.

— Только бы не подвёл, — мрачно буркнул первый. — Иначе нам с тобой несдобровать, ведь это общаковые деньги.

— Не подведёт, — уверенно сказал коренастый, залпом допивая свою кружку. — Он знает, какая цена проигрыша. И для него, и для нас.

Кабинет в особняке клана Барсуковых был обставлен с претензией на роскошь, но опытный глаз сразу заметил бы потёртую бархатную обивку стульев и чуть выцветший гобелен на стене. За массивным письменным столом сидел Геннадий Барсуков, глава клана. Его лицо выражало привычную смесь высокомерия и вечной обиды на весь мир.

Перед ним, почтительно склонив голову, стоял старый слуга.

— Ну что, Семен, всё улажено? — барски спросил Барсуков, не глядя на слугу.

— Так точно. Молодой господин Глеб зарегистрирован на завтрашний турнир. Под псевдонимом, как вы и велели.

— Отлично! — Барсуков ударил кулаком по столу. — Завтра все увидят, на что способен отпрыск нашего рода! Не зря же я выложил сотни тысяч кредитов за эти артефакты и их подзарядку! Пусть эти выскочки и плебеи узнают, что значит сражаться с настоящим аристократом!

— Несомненно, господин, — кивнул слуга. — Молодой господин непременно победит.

— Победит? — Барсуков фыркнул. — Он должен раздавить их! Уничтожить! Чтобы даже мысли не возникло сравнивать себя с нами. А если… — тут его голос стал тише и ядовитее, — если он вдруг опозорит наше имя, проиграв какому-нибудь отребью, то, по крайней мере, под псевдонимом. И никто не узнает о позоре дома Барсуковых. Но такого, конечно же, не случится. Не правда ли, Семен?

— Так точно, господин, — слуга ещё ниже склонил голову, скрывая выражение своего лица. — Не случится.