Бездарь из столицы

Глава 10. Клеймо бездаря

Две недели пролетели в монотонном ритме каторжного труда и целенаправленного саморазвития. До внесения оплаты за следующий год лечения сестры осталось 3 месяца. Марк старался не думать об этом вопросе, он следовал своему составленному плану как бездушный механизм. Иногда парень задумывался не является ли это влиянием вживленного артефакта? Мог ли он как-то влиять на его гормональный фон? Но если честно, ему было все равно, он полюбил свое новое «я», и не собирался ничего менять. Парень превратил свою жизнь в идеальный ежедневный алгоритм.

Подъем затемно, скудный завтрак, дорога на склад. Двенадцать часов работы с ящиками, которые с каждым днем казались ему все легче. Затем дорога домой, плотный ужин, часовая практика по методике древних и несколько часов сна, и самое главное — тренировки. Он не просто таскал грузы. Он делал это с прицелом на эффективность, изучая биомеханику каждого движения, дозируя усилия, превращая рутину в непрерывную силовую практику. По вечерам, перед сном, он погружался в медитацию, ощущая, как артефакт в его груди жадно впитывает рассеянную городскую энергию, перенаправляет ее в эфирный и внутренние резервы, и медленно, но верно перестраивает его тело и дух. Результаты не заставили себя ждать. Его ежедневник стабильно пополнялся новыми записями:

День 28.

Терранский путь: Ранг 1 («Крепкий»). Этап 2.

Внутренний резерв: ~195 %.

Сила: ~195 %.

Выносливость: ~200 %.

Ловкость: 190 %

Скорость реакции: 200 %

Эфирный путь: Ранг 1 («Искра»). Этап 2.

Объем энергии: 200 %

Чувствительность: высокая. Удержание фокуса — до 2,5 минут.

Контроль: 0.

Прогресс ускорился на 15 % благодаря постоянной физической нагрузке.

Если бы кто-то узнал, что Марк, не принимая элексиров и стимуляторов всего за месяц перескочил с первого этапа на второй, пусть и на начальном ранге… Во-первых, в это бы никто не поверил, а во-вторых, после проверки и подтверждения данного факта, его бы разобрали по винтику, чтобы выяснить секрет такого роста. И не важно были бы это кланы, имперская служба или кто-то еще — они все действовали бы одинаково жестоко. В мире, где правят ранг, и сила такой прогресс был просто невероятен. Хотя сам парень считал его очень медленным, ведь время утекало как песок сквозь пальцы.

Он стал крепче, выносливее. Мускулы обозначились под кожей, осанка выпрямилась. Но главное — изменился его взгляд. Потухшая безысходность сменилась холодной, сосредоточенной целеустремленностью. Он ловил на себе удивленные взгляды других грузчиков-бездарей, которые уже через неделю работы выглядели как выжатые лимоны, в то время как он лишь покрывался легкой испариной.

Но эта перемена не ускользнула и от другого внимания — внимания тех, для кого этот склад был не каторгой, а временной подработкой. Двое террантов, те самые, что работали спустя рукава, начали коситься в его сторону. Сначала это были просто насмешливые взгляды и презрительные усмешки за спиной. Потом — «случайные» подножки, когда он проходил с грузом, толчки в спину. Марк молча игнорировал их, следуя своему плану — избегать конфликта. Он притворялся, что не замечает, делал вид, что поскальзывается, ловко уворачивался, не давая им прямого повода. Однажды один из них, более крупный, по имени Гриша, перегородил ему путь в узком проходе между штабелями ящиков.

— Ну что, кореш, не устаешь? — он осклабился, обнажив кривые желтые зубы. — Видок у тебя получше стал. Может, витаминчики какие подъедаешь? Поделился бы с товарищами.

Марк остановился, не выпуская ящика из рук. Его лицо не выразило ничего.

— Нет витаминов. Просто работаю.

— Да ну? — Гриша фальшиво удивился. — А я слышал, бездари дохнут как мухи на такой работе. Ты что, не бездарь? Может, перстенек свой потерял? Братан, может проверим скромника?

Его напарник, Сашка, хихикнул, подойдя поближе.

— Брось, такой отброс как он носил бы перстень прямо на лбу, чтобы все видели. Он уставился на Марка своим наглым взглядом. — Дружок, может ты реально подвязался подмахивать аристократам, получая подачки с их стола?

Они оба чувствовали свое превосходство, как хищники, почуявшие слабость жертвы. Теперь им хотелось увидеть привычную реакцию на их действия — страх.

— Оставьте меня в покое, — тихо, но четко сказал Марк. В его голосе не было ни страха, ни злости. Было лишь усталое раздражение, как от назойливой мухи.

Одаренные нахмурились. Они ожидали испуга, заискивания, попытки дать взятку. Но не это холодное безразличие.

— Ты это кому сказал, мусор? — он шагнул вперед, нависая над Марком. — Я с тобой по-хорошему разговариваю. А ты хамишь. Не нравишься ты нам тут — вали отсюда. Место освободи!

Он протянул руку, чтобы толкнуть Марка в плечо. Но парень, не меняя выражения лица, просто сделал шаг в сторону, и тяжелая лапища терранта прошла по воздуху.

— Я сказал, отстань, — повторил Марк, и в его глазах мелькнула искра того, что Гриша не мог распознать — не страха, а предупреждения. — У нас работа. И начальство не любит, когда бездельничают.

Он произнес это ровным, почти машинным тоном, глядя куда-то поверх плеча Гриши. Это сработало. Упоминание надсмотрщика охладило пыл задир. Одаренный буркнул что-то невнятное, плюнул ему под ноги и, толкнув плечом товарища, поплелся прочь.

Марк продолжил свой путь, сердце его билось ровно. Он не испугался. Он просчитал угрозу как низкоуровневую. Но он понимал — инцидент не был исчерпан. Он лишь отложен до поры до времени. Напряжение витало в воздухе.

До конца рабочего дня они не давали ему прохода. Терранты стали более изощренными в своих попытках: «случайно» роняли ящик рядом с ним, чтобы осколки летели в его сторону, подставляли ногу в самый неподходящий момент. Марк парировал все это с ловкостью, которой сам от себя не ожидал. Его тело, перестраиваемое артефактом, реагировало быстрее, чем сознание. Парень не раз вспоминал формулировку, что артефакт помогает адаптироваться к сложной ситуации. Он подключил все свое аналитическое мышление для расчета траектории своего пути. Марк старался всегда быть на виду у других рабочих, чтобы в случае неприятностей у него были свидетели.

Через три дня, вечером, после особенно изматывающей смены, когда все уже собирались домой, Гриша и Сашка подкараулили его в глухом углу склада, за горой пустой тары. В этом месте была «мертвая зона», которую не контролировали камеры.

— Ну что, умник, — Гриша вышел вперед, его лицо было перекошено злобой. — Думал, спрячешься? Думал, мы про тебя забыли?

Марк остановился, медленно поставил коробку на землю. Он понимал, что драки не избежать. Его холодный аналитический ум мгновенно оценил обстановку: два противника, оба сильнее, оба опытнее в драках. У него нет шансов в прямом столкновении.

— Чего вы хотите? — спросил он, стараясь выиграть время.

— Мы хотим, чтобы ты понял, где твое место, мразь, — прошипел Сашка. — Ты тут крутишься как будто ты такой же как мы! Ты — никто! Ты — дерьмо! И мы сейчас тебе это докажем!

Они набросились на него одновременно, без предупреждения. Марк успел уклониться от первого удара Гриши, но мощный кулак его подельника пришелся ему в бок. Боль, острая и жгучая, пронзила все тело. Он рухнул на колено, пытаясь отползти. Но они были быстрее. Посыпались удары ногами, кулаками. Он пытался прикрыть голову, свернуться калачом, но град сильных ударов пробивал его защиту.

— На, тварь, получай! Сдохни уже, выскочка! — они рычали, изливая на него всю свою ярость и злобу.

Марк не кричал. Он молча принимал побои, его сознание, отрешенное от боли, работало на пределе, фиксируя каждую деталь:

«Удар в ребра. Вероятно, ушиб. Удар по почкам. Опасно. Удар в голову. Сотрясение минимальное…поднять руки выше защищая уязвимое место».

Через несколько минут, которые показались ему вечностью, одаренные остановились, тяжело дыша.

— Запомни, мусор, — Гриша пнул его уже без сил. — Если завтра увидим тебя здесь — убьем. Понял?

Постояв над поверженным парнем несколько минут, они ушли, громко смеясь и обсуждая, как пойдут отмечать в бар отличную тренировку на «живой груше».

Марк же лежал на холодном бетонном полу, ощущая вкус крови во рту и звон в ушах. Боль была всеобъемлющей. Но сильнее боли было другое чувство — унижение. Холодное, леденящее, всепоглощающее унижение. Он позволил этому случиться. Он пытался избежать конфликта, и это привело к тому, что его избили как последнюю собаку. Парень не знал, сколько пролежал так. Но когда поднялся, опираясь на стену, его глаза были сухими, а во взгляде не было и тени прежней покорности. Там была только стальная решимость.

Он кое-как добрался до дома. Прохожие бросали на него различные взгляды — безразличные, заинтересованные, злорадные. Марк не видел только одного — сочувствия.

Первым делом он прошел в ванную и посмотрел в зеркало. Лицо было разбито, под глазом красовалась гематома, губа лопнула и распухла. Но самое главное — когда он разделся, он увидел, что некоторые ссадины и гематомы уже побледнели, а боль в ребрах была терпимой. Его регенерация работала и работала гораздо лучше, чем полагалось на его уровне.

И тогда парень задумался. Если он появится на работе завтра в таком виде — это вызовет вопросы. А если к утру последствия уменьшатся еще сильнее, то его уже будет ждать серьезный допрос. Если же он не придет — они решат, что победили, что заставили его сдаться и отказаться от этой работы.

Марк подошел к своему ежедневнику и на чистой странице вывел: «План "Возмездие"». Он возьмет паузу. На две недели. На деньги, что он скопил, можно было прожить это время, не экономя на еде. Этого перерыва будет достаточно чтобы не вызвать подозрений своим внешним видом, когда он вернется на склад. А еще за эти две недели он должен был сделать две вещи. Во-первых — доработать теоретическую базу для артефакта Лизы, используя новые данные о своем организме. Во-вторых — научиться драться. Не просто уворачиваться, а бить. Убивать…

Он сел на пол, скрестив ноги, закрыл глаза и погрузился вглубь себя, в хранилище памяти Кайрона. Парень искал не формулы плетений, не могучие артефакты. Он искал что-то другое. Искал то, что могло дать ему силу здесь и сейчас. И он нашел… Обрывки воспоминаний, окрашенные скукой и легким презрением. Молодой, но уже знаменитый Кайрон, достигший первого большого признания в артефакторике и пресытившийся легкими победами над коллегами. Ему стало скучно. И в поисках нового вызова он обратился к примитивному, как он считал, искусству — искусству боя. Но его привычка получать от жизни все лучшее не дала ему подойти к данному вопросу с пренебрежением. Кайрон решил — если развлекаться и спускаться до уровня других Аэтирийцев, то делать это так, чтобы в их глазах появилась привычная для него зависть.

«…Он нашел последнего хранителя гибнущей Великой школы боя. Данное искусство безоговорочно проигрывало битву стремительно развивающемуся прогрессу, ведь в основу оно брало владение холодным оружием, дополняя его боевыми плетениями. Кайрон потратил на оплату своего обучения три сложнейших артефакта, что даже для него было огромной ценой. По-другому этот древний сноб просто отказывался брать его в ученики. Он учил его три цикла (36 лет по летоисчислению людей). Система была… любопытной. Они не разделяли бой на магический и бой с оружием. Они делили его на "поток" и "прерывание". Суть в том, чтобы чувствовать поток движения, энергии противника — его намерение, его скорость, его силу — и прерывать его минимальным усилием в ключевой точке. Они использовали собственное тело как проводник силы, а оружие и магию — лишь как его инструмент…»

Воспоминания были отрывочными, лишенными эмоциональной окраски. Кайрон изучал это как ученый изучает поведение насекомых — из чистого любопытства, не считая это знание сколько-нибудь ценным. Для него, творца, способного сокрушать города одним мановением руки, это было просто экзотическим хобби. Но для Марка это было сокровищем. Он не спал всю ночь, выписывая в блокнот обрывки принципов, стоек, движений. Это была не просто техника рукопашного боя. Это была целая философия, основанная на тончайшем ощущении энергии и анатомии. Идеально для него, с его обостренным восприятием и аналитическим складом ума.

Наутро парень написал сообщение надсмотрщику, симулируя острый приступ ревматизма — обычное дело для бездарных рабочих склада. Тот, бурча, дал ему время на восстановление. Парню показалось что он прекрасно знает причину его плохого самочувствия.

Трех дней Марку хватило, чтобы полностью избавиться от последствий стычки. Синяки сошли, ссадины затянулись. Такая скорость восстановления очень удивила и порадовала его, он понял, что мыслил категорией рангов людей, но в нем жил своей жизнью древний артефакт. Марк осознал, что может усилить интенсивность тренировок, без вреда для своего организма.

Парень вышел из дома и отправился не на склад, а на городскую свалку металлолома. Там он нашел то, что искал: несколько обрезков прочных полимерных труб разной длины и толщины — идеальные имитаторы меча, посоха, ножа. Он притащил их домой и за следующие десять дней превратил свою комнату в додзё. Он не просто заучивал движения. Он анализировал их. Каждый удар, каждый блок, каждый шаг он разбирал на составляющие: какая группа мышц задействована, под каким углом, как переносить вес тела, как дышать. Он отрабатывал стойки перед зеркалом, добиваясь идеального баланса. Он представлял себе Гришу и Сашку, их грубые, мощные, но неуклюжие атаки, и придумывал, как парировать их с минимальными затратами силы. Парень изводил себя тренировками до изнеможения, а вечером начинал страдать от нагрузок его мозг — он переписывал Высшую формулу под свою сестру. Там все оказалось проще чем Марк ожидал, видимо систематизация и усвоение знаний Кайрона облегчили процесс адаптации.

Все это он совмещал с медитацией, учась чувствовать не только энергию вокруг, но и внутри себя — течение силы по мышцам, импульсы по нервам. Его тело, уже укрепленное работой и артефактом, начинало запоминать новые паттерны движений. К концу второй недели он уже не просто повторял за тенью древнего мастера. Он понимал принципы. Принцип экономии движения и соответственно резерва энергий. Принцип использования силы противника против него самого. Принцип удара в наиболее уязвимые точки, независимо от того, был ли противник вооружен или нет. Его удары, направляемые волей и подкрепленные бесконечными повторениями, стали на порядок точнее и опаснее.

Это время самоистязания не прошло даром. Целенаправленные, изматывающие тренировки, подкрепленные постоянной медитацией, стали тем самым катализатором, которого не хватало артефакту для нового качественного скачка. Древнее устройство, вживленное в его грудь, работало как идеальный тренер и биоинженер, выравнивая и гармонизируя все параметры его тела, подгоняя их под требования новой, обретаемой им формы.

Парень получал то, о чем не могли мечтать остальные одаренные — все его параметры приводились к теоретическому максимуму перед переходом на следующий ранг. Такое себе если и мог кто-то позволить, то только высшие аристократы, употребляющие бесценные элексиры ведрами. Он выстаивал крепчайшую основу своего физического и эфирного развития.

Утром, перед выходом на склад, он внес в свой ежедневник итоговую запись за период ускоренного роста:

День 45.

Терранский путь: Ранг 1 («Крепкий»). Этап 3.

Внутренний резерв: 250 % предел.

Сила: 250 % предел.

Выносливость: 250 % предел.

Ловкость: 250 % предел.

Скорость реакции: 250 % предел.

Эфирный путь: Ранг 1 («Искра»). Этап 3.

Объем энергии: 250 % предел.

Чувствительность: высочайшая. Удержание фокуса — до 5 минут.

Контроль: 5 % (появилась возможность формирования простейшего эфирного импульса).

Примечание: минимальный контроль получен до достижения ранга «Ручей»!!!

Марк смотрел на эти цифры с холодным удовлетворением. Теперь он не просто «чуть крепче обычного». По своим физическим кондициям он превосходил любого нетренированного человека в два с половиной раза, и он точно догнал тех самых терранов первого ранга, которые его избили. Но его сила была иного качества — не грубой и взрывной, а выверенной, управляемой, сбалансированной. Артефакт Кайрона создавал не просто мускулы, он создавал идеальную боевую машину.

Что касается магического пути, прогресс был также очевидным, но менее значимым на данном этапе. Он все еще не мог творить заклинания, но теперь он чувствовал энергию не как хаотичный шум, а как упорядоченную реку. И самое главное — у него появился контроль! Парень оценил его всего пять процентов, но это позволяло ему не просто ощущать, а слегка «подталкивать» энергию внутри себя, направляя ее. Если бы у Марка были артефакты, он уже на первом ранге смог бы направить в них минимальный импульс, чтобы активировать их.

Парень стоял посреди своей комнаты, его дыхание было ровным, а взгляд — острым, как лезвие. Он больше не был жертвой. Он был учеником, готовым к экзамену. Марк надел свою рабочую одежду, посмотрел в зеркало на свое новое, подтянутое тело и холодное, решительное лицо, и вышел из дома. Настал день, когда воздаст по заслугам. Он шел на склад. Но на этот раз он шел не на работу. Он шел на войну. Войну, которая могла закончиться для него только одним итогом — победой.

Пока наш герой шагал по пыльным улицам промзоны, на другом конце города, к неприметному, полузаброшенному административному зданию бывшего цеха по ремонту и восстановлению мебели, тоже стекались люди.

Они были разными…Пожилая женщина с сумкой-тележкой, будто возвращавшаяся с рынка. Молодой парень в куртке с капюшоном, уткнувшийся в коммуникатор. Деловая дама в строгом костюме и с дорогим планшетом. Они приходили по одному, аккуратно озираясь по сторонам, проверяя, нет ли слежки, и быстро скрывались в темном проеме двери.

Но внутри, за тяжелой звукоизолирующей створкой, с них словно спадала личина. Плечи расправлялись, взгляды, еще секунду назад скучающие или озабоченные, становились острыми, горящими странным, лихорадочным блеском. Они кивали друг другу, сцепляя руки в особом, сложном жесте, и обращались с холодной, лишенной истинного тепла почтительностью:

— Мир повелителю, брат.

— Да снизойдет его благодать, сестра.

Все эти люди собрались в просторном, пустом зале, освещенном лишь алыми светильниками, отбрасывающими на стены тревожные, пляшущие тени. В центре на импровизированном возвышении стоял Председатель — мужчина с бледным, аскетичным лицом и горящими, как угли, глазами.

— Братья и сестры! — его голос, тихий и скрипучий, тем не менее заполнил все пространство зала, заставляя собравшихся замереть. — Благословенны вы, избравшие путь служения! Наш час приближается! Император, в своем слепом тщеславии, сам расчищает для нас путь!

Он обвел взглядом притихшую толпу, и на его губах появилась тонкая, хищная улыбка.

— Его эдикт, как саранча, вытягивает из города всех, кто хоть сколько-нибудь силен духом и телом. Они бегут в Расщелину, как мотыльки на огонь, в поисках славы и богатства. И их исчезновение там никого не удивит. Никто не будет искать пропавших на просторах аномалии слишком усердно.

В зале пронесся одобрительный, сдержанный гул.

— Наша цель — те, кто слаб, но еще не сломлен! — продолжил Председатель, его голос зазвенел. — Одаренные низких рангов, не нашедшие покровительства кланов! Те, у кого нет денег на экипировку, но есть жажда силы! Они — идеальная жертва! Их некому будет защищать, и их крики не услышит никто, кроме нашего Господина!

Он воздел руки, и алый свет заиграл на его длинных, бледных пальцах.

— Готовьтесь! Через месяц, когда поток бегущих за славой достигнет пика, а город погрузится в иллюзию спокойствия, мы начнем сбор одаренных и проведем Великую Мессу во славу Его! Мы принесем ему в дар дюжину новых, сильных душ! И его благословение изольется на нас! Сила, которую мы обретем, откроет нам врата в новый мир! Мир, который будет принадлежать нам!

Толпа ответила ему низким, гортанным кличем. В их глазах горела не вера, а жажда — слепая, всепоглощающая жажда силы, которая оправдывала любое злодеяние. Их жертвы уже были выбраны — не по именам, а по критериям: одинокие, уязвимые, полные амбиций. Словно тени, последователи культа будут присматриваться к таким на улицах, в дешёвых тавернах, у ворот гильдий, на рынке. Никто не заметит их исчезновения. Все решат, что аномалия поглотила ещё несколько жизней — такова уж её жестокая воля.