Без Вариантов

Глава 4

Выворачивало меня знатно, но было уже нечем. Не приходя, по сути, в сознание, я вылез из койки, утвердился на ногах. Взял в одну руку чайник, в другую ведро, и вышел в незапертую дверь.

Худшие опасения сбылись. Я вышел в коридор общаги. Не думая ни о чем, побрел по коридору. В середине, слева — дверь в мужской туалет на шесть посадочных кабин. Куда я и зашел. Выплеснул в унитаз ведро. Поставил в раковину чайник, открыл холодную воду. Посмотрел в мутное зеркало. Моя молодая рожа зеленоватого, в неоновом свете лампы под потолком, цвета, меня не ободрила.

Так же ни о чем не думая, сполоснул ведро над другой раковиной. Забрал наполнившийся чайник, и снова вышел в коридор. Тут же наткнувшись на девушку в халате, что шла с чайником на кухню.

— Саша! — укоризненно сказал она — хоть штаны то мог бы надеть.

Помахал рукой, в смысле, сейчас, Лена, и штаны надену. Заодно сообразил, что я вообще босой. С этой мыслью я ввалился в приоткрытую дверь комнаты, из которой только что вышел.

Поставил ведро в угол возле входа, уселся опять на койку и снова огляделся. Присосался к чайнику, лучше не стало.

Обои под потолком отошли, и свисали. Рядом с окном стоит обшарпанный деревянный стул, на нем одежда, видимо моя. Под кроватью обнаружились стоптанные тапочки. Я потянулся, и взял со стула джинсы. 501-й, ношеный Левис. Но в кармане обнаружилась полупустая пачка Мальборо. Я всмотрелся в полумраке- кишеневское. На подоконнике –банка из под пива Туборг, с вырезанной ножом крышкой- пепельница. Я снова отхлебнул из чайника, закурил и задумался.

Если все это всерьез, то дела мои неважные.

Я сейчас нахожусь в общаге Ленинградского Инженерно Экономического Института имени товарища Пальмиро Тольятти, что в студенческом городке у станции метро Лесная. Три дня назад я получил в ректорате диплом, по специальности инженер –экономист. Со специализацией «управление производством».

А вчера, я отмечал эпическое крушение жизненных планов. Не первое и не последнее в моей жизни. Разве что я — молодой, не понимал, что это крушение. Думал пересидеть полгодика и все наладится.

К третьему курсу учебы, я составил себе несколько возможных сценариев своей карьеры. Так вышло, что с девяти лет я сирота. Родители погибли в аварии. Я остался на воспитании тетки, сестры отца. С ее двумя детьми, и мужем инвалидом, в двух комнатах. Она меня любила и любит. Но обременять ее собой я, после школы, прекратил. Ушел в армию, а после армии, поступил в институт.

Но это лишь о том, что рассчитывать мне было не на кого. Поэтому я и разработал несколько планов. Общим в этих планах было- обеспечить себя жильем в большом городе, желательно Ленинграде. Обеспечить сносное существование не только мне, но и семье, что со временем у меня обязательно будет.

А вот способы достижения предполагались разные.

Самый простой — по протекции земляка из Тихвина, наняться на Севера, и тупо заработать на квартиру в Питере. По примеру того самого земляка. А потом найти работу по специальности.

Самый сложный — попробовать податься в науку, и через нее попасть во внешнеторговую организацию. С целью мир посмотреть. Да и благосостояние.

Даже в двухтысячных, я, вспоминая эти планы, хмыкал. И думал, что если бы не развал Союза, все эти планы были вполне осуществимы. И я — по любому бы добился места в каком-нибудь Автоэкспорте. Да и должность у меня была бы — неслабая. Что и как делать, я уже вполне понимал. Лет пятнадцать-двадцать мне бы понадобилось.

И, назло тупицам, что считают что они бы в СССР- огого! я бы и в том СССР ездил мимо них на мерседесе, а они бы орали про наворовал и что там это мудачье орет. Дело ведь не в строе, а в людях. Впрочем — сейчас лето 91-го. Вот такие, сейчас орут что совок говно. Привилегии, нахлебники, даешь капитализм. Ну, недовольны собой, виноваты окружающие -долой, короче.

Но дело в том, что после четвертого курса меня распределили на производственную практику. Институт, в котором я учился- клевый. Это выражалось в сотне мелочей, к примеру вот- нас пихали на практику в перспективные места. Нет, я запросто мог тупо отбыть номер, и за бутылку коньяку, поиметь необходимые бумаги о прохождении практики. Но вышло интереснее.

Короче, меня направили в Четвертый Автобусный Парк, что на Наличной улице Васильевского Острова.

Предприятие меня покорило. Построенное еще до войны, оно работало как часы, занятое пассажирскими перевозками на севере города. При этом сохранив неуловимый питерский дух, и повадки. От таблички на заказном ЛИАЗе: ' Вы Ждете Не Меня А Следующий Автобус', что мчался мимо переполненных остановок на Поклонной, до крутых слесарей в ремзоне.

Студента –экономиста, естественно, не могли сунуть никуда, кроме ремзоны. Пусть и в ЦУП, оператором. И, в первое же посещение, я получил полную порцию местной экзотики.

На яме одной из ремонтных линий стоял Львовский турист*. Из под автобуса раздался голос:

— Нежно и левее, Серж! — услышал я от ног, что торчали из под моторного отсека, потом внутри машины что то клацнуло — Оооо, встал как нужно! Вот теперь- кувалдой.

В салоне автобуса послышалась возня.

— Только, Сереженька!- сказали ноги из под автобуса- Ебнуть нужно крайне оптимально!

Я увидел, как в салоне мелькнула кувалда, а потом, вместе с хэеканьем автобус сотряс мощный удар.

— Манефик, мой друг! — послышалось из моторного отсека — охуенно!

Я, помнится, даром что который год в Питере, все равно прифигел в который раз.

Тут же и познакомились. Бригадир этой поточной линии, оказался тезкой. Я его называл дядя Саша, он меня- Санек. Его напарник — Василич. С остальными познакомился чуть позже.

Вторую линию обслуживала молодежь. Комсомольцами их называли, до тридцати, короче. И с ними я вполне поладил.

С работой я освоился быстро. Посредством телефона и комутатора, распихать требующие текущего ремонта автобусы по ямам, направить техпомощь на поломку автобуса, куда-нибудь на Комендантский Аэродром, заказать на складе запчасти. Нет, конечно было не без косяков, а парни из техпомощи поклялись меня убить, когда я вместо Долгого Озера загнал машину на Комендантский. Но в общем и целом, когда я закончил практику, главный инженер сказал, что ждет меня после института.

И я уехал в строяк, в Карелию. Я даже не знаю, как бы я смог учится, не будь у меня возможности зарабатывать в строяках. Стипендии, даже на еду, не хватало от слова абсолютно. Не считая, что треть заработанного я отправлял тетке.

В общем, вернувшись из стройотряда, я пришел в автобусный парк, и предложил главному инженеру свежую идею. В качестве дипломной практики, нанять меня ночным оператором ЦУПа. Мужик он был толковый. Оператор ЦУПа- работа собачья, что не каждый вывезет. Я, к примеру, лишь на молодом здоровье, и пофигизме. Ну и договорились. И весь пятый курс я работал, уже на полной ставке, ожидая диплома, чтоб полностью легализоваться, и прописаться в общаге неподалеку, на Наличной. Вступить в кооператив, и прочие ништяки.

И все у меня было зашибись, я спокойно писал диплом, заседал иногда в СНО, охмурял девушек и ходил на концерты. Твердо уверенный, что ближайшая моя цель и перспектива — должность зам старшего механика муниципального автобусного парка. Откуда я двину в республиканские структуры.

Но, в середине апреля наметились странности. Работа Зоны Текущего Ремонта — достаточно простая. Водитель, вернувшись в парк, пишет заявку, мол не закрывается задняя дверь. И едет домой. А его машину, загоняют на текущий ремонт и быстро ремонтируют, или меняют дверь. Утром автобус выходит на линию. Все довольны.

Но случились какие то диспропорции. Пока одна линия, с работниками — комсомольцами, обслуживала три -четыре автобуса, дядя Саша с мужиками, выталкивали в колонны восемь машин. На что мне дядя Саша и пожаловался. Мол, Санек, ну чего ты нам гонишь и гонишь? А эти там ни тпру, ни ну!

И я пошел разбираться. Коля, бригадир комсомольцев, увидев меня нахмурился. Мы посидели, покурили, и постепенно он мне все рассказал. Комсомольцы придумали совершенно новый вид левого заработка!

Нет, в парке не было описанных Штемлером* порядков. Там никто не доил водителей, и они не доили пассажиров. Случались леваки, типо перевозки свадеб, или даже мебели. А уж перевозка аппаратуры питерским музыкантам, и вовсе считалась чем-то типо почетной обязанности. По крайне мере водила, два раза возивший аппарат Аквариума( за 25 рублей между прочим), считался видным гуру рок-н-рола. Но про еще какие-то схемы, я не слышал.

А тут — выяснилось великолепное. Пацаны с текущего ремонта, каким то образом договорились с фарцовщиками у Прибалтийской. А те- с туристическими гидами финских туристов.

Был организован автобусный тур для зарубежных гостей, под названием ' Мосты и Белые Ночи'. Насквозь незаконный и вообще.

Ночью, как бы зашедший в ремзону автобус, уезжал к Прибалтийской. Набивался полный финнов, и катал их по набережным. Через пару часов, все, усталые но довольные, расползались по пещерам. Стоимость тура- двадцать финских марок.

Вот до возвращения популяризатора белых ночей в парк, комсомольцы и волынили. Потом они конечно пахали как проклятые, но все равно- основная нагрузка лежала на стариках.

Решение лежало на поверхности. Я думаю, Колян мне сознательно все рассказал. После оживленных дискуссий, переговоров со всеми сторонами, и некоторых манипуляций, вырулилась следующая диспозиция.

Старики получают за каждую смену сто рублей. Автобус ездит не нелегально, а с испытательной путевкой после ремонта. Финским гостям, наливают по стакану самогона, из деревни одного из комсомольцев. Цена тура возрастает до тридцати марок.

Я получал с каждого рейса пятьдесят марок.С меня была путевка, и отметки в журналах ремонтов.

Все прекрасно устроилось, некоторые финны приезжали еще раз, что бы полюбоваться мостами в неверном свете белых ночей. А особенно — попить дивного самогону из, как выяснилось, топинамбура. За что доплачивали не скупясь.

И все бы было отлично. Но — преступность. Питерские бандиты уже вовсю доили коммерсантов, хотя, пока еще не стали легендарными. Пока еще, против слесарей автобусного парка, с монтировками и кувалдами, и вовсе не канали. Получив люлей за тупые предъявы, они вломили туристический дрим-тур ментам.

Менты, не стали раздувать скандал, времена уже не те… Просто поговорили с руководством парка. А уж руководство — всем отвесило. Мне, Главный Инженер сказал — сам мудак. Если не передумаешь, приходи после нового года. Возьму. А сейчас- невзыщи.

Вчера я получил финальный расчет, и мы со слесарями нарезались того самого самогону, что теперь некуда девать. И я, видимо без сознания, вернулся сюда. А очнулся уже — я. Которому шестьдесят, и который уже вполне состоялся.

Тут в соседней комнате послышался шум и скрип пружин кровати, а потом раздался нежный девичий голос:

— Лукин, мудак, иди курить на кухню. И форточку открой.

— У нас чай есть? –затушил я сигарету и встал в проеме. В соседней комнатушке метров пять площадью, стояла одна кровать, и на ней дрыхла блондинка, не утруждаясь одеждой от слова совсем.

— Пьянь! Уже не помнишь ничего? В тумбочке!

И я открыл форточку, натянул джинсы, взял чайник, и ушел на кухню.

* — Туристический автобус Львовского Автозавода. ( сленг. был еще Львовский пассажир)

**- Илья Штемлер — плодовитый советский автор производственных романов, в частности, об автопарках.