Без Вариантов

Глава 29

Подъезжая по Октябрьской улице к Институтскому переулку, я увидел, что начал греться двигатель. А потом и машину слегка повело. Все ясно, где-то я словил гвоздь. Правым задним, как водится. Благо мы почти приехали, свернув в Институтский, и запарковавшись недалеко от Машкиного дома.

Это фифа забыла дома паспорт! Глядя на ее растерянное лицо, надо же, в нотариате, при оглашении завещания, требуется предъявить паспорт, я ухмылялся. Жители нашей страны делятся на две категории. Тех, кто носит паспорт с собой 24/7, и тех, кто даже толком не помнит где он лежит.

Я — из первой категории граждан, у которых паспорт, как не прячь его в обложки и отдельные карманы, затаскан донельзя.

В общем, я конечно не отказал себе в удовольствии рассказать Масловой о людях, исполненных житейского кретинизма. Потому что сделать прическу кое-кто не забыл, а вот про паспорт и не вспомнил. Но это я так, без души. Заехать забрать, нам в общем-то по пути. Только вот — колесо спустило. И мое настроение совсем испортилось. Запаска у меня конечно есть. Но тоже пробитая. Еще отправляя технику в далекий У-ск, я отдал ребятам в дорогу свою. А пробитую — бросил в багажник, решив как-нибудь привести в порядок. Да и забыл.

Но тут я увидел, что на въезде в Сеченовскую Больницу, рядом со Станцией Скорой Помощи, в домике вахтера, кооператоры организовали шиномонтаж. И воспрял. Отправил Машку за паспортом, а сам достал запаску и покатил в починку

Поначалу, парень-шиномонтажник меня просто послал. Ты еще от КАМАЗа мне колесо прикати! Двадцать пять рублей его смягчили. Но не сильно. Возле будки стояли разутые Жигули и Москвич, только после них командир. На чем и поладили. Пообещал зайти после обеда. И повел Марию на улицу Образцова. В надежде на такси, а то и трамвай. У нотариуса было назначено на двенадцать.

Ни такси, ни частника не случилось, и мы сели в трамвай. Усевшись на задней площадке я, в ответ на Масловское недовольное сопение съехидничал:

— Я понимаю, Маш. Трамвай, пхе. Вот была бы ты мужчиной…

— Да нет, Лукин, вот был бы ты мужчиной — срезала меня эта пигалица.

Мне осталось лишь оправдываться, что мы бы тогда никуда не успели, да и бить шиномонтажников не мой метод. И перевести разговор на нее. Дескать- как дела то у тебя?

И всю дорогу, пока мы ехали до бульваров, Маша рассказывала, что Леша сосватал ее в «Коммерасант». А ей страшно. Там- Соколов, Яковлев, Тимофеевский, Свинаренко, Васильев… звезды первой величины. Изобретают новый язык, гремят сенсациями, и цитируются во всем мире. А она- месяц отработала в отделе писем «Учительской Газеты». Опозорюсь я, Саш. А я отвечал, что такой шанс нужно брать. Придумай себе какой псевдоним, и берись за криминальную хронику. А то и освещай дела Министерства Обороны, с твоими-то знакомствами. Прогремишь на весь мир. Я так понял, «Коммерсант» заголовками славится. Придумай заранее несколько, а уж текст подтянуть под него…Она наконец смеялась и говорила, что ну не лезь ты, где не понимаешь! А я предлагал: ' Он хотел покончить с собой, но милиция сработала на опережение', а? Или «Сдохнут все! Новое средство борьбы с грызунами» — согласись, Маш, гениальная реклама получится… Во! Мария! Ты должна идти в рекламу- золотое дно, гадом буду.

День выдался солнечный, на бульварах опадали желтые листья, мы пересели в троллейбус, устроившись на задней площадке, и продолжили сочинять заголовки и рекламные слоганы. Ну типа, ' Остаться без яиц. Проблемы птицефабрик', ' Памятник Пушкину. О высоком уровне жизни московских голубей'.

Ехать оставалось с пару остановок, но на Пушкинской, прям напротив входа в Макдак, с его километровой очередью, в троллейбус привалило народу. Вытолкав нас с Масловой в проход. А завершающим штрихом, в троллейбус внедрилась корпулетная бабка. Ведущая на буксире рюкзак на колесах.

Бабка немедленно начала проталкиваться к сидячим местам, не стесняясь сообщать всем, кто подвернется все, что она о них думает. Ну типа- убрал брюхо, жиртрест, не человек а живот, ты чего здесь раскорячился, почему молодежь такие дебилы. И тут она наткнулась на нас с Машкой. Обойти нас, для террора сидящих, у нее не выходило.

А нас прижало друг к другу, и Маша потерлась носом мне о плечо. И сообщила, что от меня воняет рыбой. Ну а чем еще пахнуть моей куртке, если я таскаю в охапку всякую стерлядь с палтусом? Но не успел я сообщить Марии, что это последний западный модный тренд, моль и грызуны сразу бегут в море топиться, как бабка взялась за нас. Точнее за Маслову.

Поведала что ишь, стоят, любезничают. А эта, гляди-ка ты, вцепилась. Нашла себе жениха, и ну хватать. Сама кожа да кости, кому ты нужна такая чахлая? Вот и впилась в видного парня, а он дурак, сомлел и не видит, что она страшная как Хиросима после налета. Отцепись, и пропусти инвалидку, чаморошная!

Я собрался было рявкнуть, продбирая слова помягче, но Маша меня опередила. Прижавшись ко мне так, что в грудь уперло мягким и теплым, она повернулась к бабке и сказала:

— Я совершенно не владею языком трамвайного хамства. А вам очень хочется поскандалить. Ну что же, извольте — «ГАВ».

Кто-то в троллейбусе на это громко засмеялся. А я подумал, что я теперь для Машки сделаю все. Такая заслуживает всего, чего ей захочется. Тем не менее, я схватил ее за руку, и как редьку из грядки, выдернул на улицу на следующей остановке. Публика в троллейбусе была явно не на нашей стороне, а до Арбата было недалеко.

Арбатский нотариус Карнозубова, которую мои друзья по свойски называют Зинкой, занимает своей конторой несколько комнат на втором этаже. Вход прямо с Арбата.

Несмотря на затасканный и обшарпаный интерьер комнат, в ушах совсем молодой казашки- нотариуса, настоящие бриллианты.

Это отдельный разговор — нотариусы. И московские и российские. Хотя бы потому, что нотариус-это пожизненное звание. И лишить его могут лишь свои же, комиссия нотариусов, при мега косяках. А те, по извечной традиции, считают что «С Дону выдачи нет».

Что бы понимать насколько это непыльное и выгодное дело, нотариат, достаточно сказать, что большинство московских нотариусов, с нулевых — дети и жены вицепремьеров правительства, региональных глав, олигархов, и товарища Шойгу.

Да и то, проведение через нотариуса помянутой мной сделки передачи заправок из рук в руки (интересно все же, в чьи?), стоит 0,5% от стоимости актива. Собственно, после этого, можно уже и не работать.

Но это я о том, что альфа и омега нотариусов — клиенты. Ну вот, сын московского вице-премьера, обслуживал одного клиента — крупнейшую московскую строительную корпорацию. Все до одного покупатели квартир заплатили ему за оформление. И это если не вспоминать о постоянных корпоративных слияниях и поглощениях.

Добавлю лишь, что по слухам, к концу девяностых, место нотариуса в Москве или области, стоило один-три миллиона долларов. Причем, при жесточайшем условии профильного образования, и сдачи экзамена реально беспристрастной комиссии.

Потом нотариат России возглавил толковый парень из военных юристов, и, в общем-то навел порядок. Правда, один из областных центров, взялся было фрондировать, и саботировать решения руководства. На что, в том крупном областном центре, вместо ста нотариусов, решением федеральных властей, появилось триста нотариусов. И все. Желание вольнодумствовать как отрезало.

В общем, казашка Зина Корназубова, кроме клиента господина Ряженова сотоварищи, имеет еще в клиентах Министерство Обороны СССР. И, видимо, будет обслуживать МО РФ. И это я не сам додумался. Об этом мне рассказал ожидавший нас с Машкой майор Семин.

В большой и обшарпанной комнате с видом на Арбат, он нас дожидался среди других посетителей. Как не странно, первым приняли меня. Я расписался в нескольких толмудах, и в двух доверенностях, и переводах оных. На Жеку и Ирку. Все как положено, апостиль, прошита сургучной печатью, и вообще солидно. Приятным оказалось то, что когда я собрался сунуть бумажки в папку, а потом в портфель, нотариус меня остановила. И сказала, что Алексей Анатольевич распорядился сегодня же и отправить. Завтра, край послезавтра, документы будут в Берлине. Я лишь хмыкнул, прикинув способы доставки. А потом она слупила с меня двести рублей. Что по этим временам более чем дофига.

После меня, пригласили Маслову и Семина. Госпожа Карнозубова лишь удивилась моему присутствию. Удовлетворившись, впрочем, пояснением, что я сопровождающий Марии Михайловны.

Завещание было в трех экземплярах. При большом объеме — ничего такого. Перечисление завещанного Машке имущества, и самое главное, ПРАВ на проживание по адресам в Институтском, и под Троицком.

Когда нас отпустили, один экземпляр забрал Семин. Объяснил, что положено передать в министерство, там за Машкой затвердят жилье. Выделят пенсию, и разные блага, типо вызова машины из гаража, и прикрепления к поликлинике четвертого управления.

Сама Маслова все это время была занята тем, что всячески презирала Семина, и пыталась демонстрировать увлеченность мной. Но наткнулась на мое хмурое нежелание быть клоуном, и от этого впала в раздражение.

Так что майор Семин, оставив попытки с Масловой поговорить, снова стал деловит, и пообещал все оформить быстро и как нужно. Обмолвившись, что министерство обороны трясет. Куча генералов подали в отставку, еще кучу выгнали в отставку, министр сидит. Но не переживай, Маша, я все сделаю как положено, к концу недели. С чем мы и простились.

На Новом Арбате тачки ловятся проще, чем на улице Образцова. Так что спустя немного, я занялся колесами своего авто. Я должен вывезти с дачи под Троицком Машкино барахло и Варвару Степановну, в связи с закрытием сезона. Потому что Маслова категорически не стала звонить Семину, и о чем то просить…

По дороге на дачу, Маша подуспокоилась. И взялась за меня. Вот что это за музыка, Лукин? Это- Криденс, бестолочь. Пройдет двадцать лет, а люди так и будут его слушать и перепевать. Потому что это настоящий рок, а не мальчики в тесных колготках, и маминой бижутерии. Ты, Лукин — редкий болван. Ничего не понимаешь ни в жизни, ни в музыке. У тебя дома зачем гитара стоит? Интересничаешь? Весь из себя такой загадочный и брутальный. Специально не бреешься? Модная щетина, да? А ты, кстати, Мария, почему не на работе? Хочешь, что бы выгнали? А что- и никаких терзаний, они не поняли моей гениальности! Все не работать! Лукин, а вы вернете мне пистолет? Или идти заяву в ментовку писать? Да и ступай. Подумаешь, я на некоторых зонах — уважаемый человек. Буду библиотекарем.И хорошо. Хоть букварь почитаешь.

Так, за веселой беседой, мы не заметили, как приехали. На месте выглядело все — грустно.

На въезде караул сняли. Остался один, крайне раздолбайского вида воин, что пытался с меня слупить денег за попадание на территорию. Увидев Машу, сально ухмыльнулся, видимо узнав, но все-же пропустил. Едучи по памяти, я подумал, сейчас, я бы поостерегся оставлять здесь женщин. И оказался боле чем прав.

У крыльца стоял бортовой ГАЗ-52, заполненный каким-то барахлом. И в который, два мужика как раз грузили кожаный диван. На крыльце сидела плачущая и вытирающая лицо Варвара Степановна.

— Что здесь происходит? — Маша выскочила из Авиашки еще до остановки.

— Мы вот — не стесняясь заявил один из мужиков, что в прошлый мой приезд тоже здесь был — решили, пока вас не выселили, прибрать себе кое что. Семин сказал, что описи имущества нет. Можно брать что хочешь, лишь бы стены остались. Вам же, Маша, дом с мебелью достался? А она- ничья получается.

— Да как вы смеете, Николай Фомич? — очень Маша стала растерянной. Тут показался второй из дворни, что тогда был. А потом и водила газона. Самый пожалуй опасный. — Дядя Гриша? Как же вам не стыдно?

— Ты, Маша, не кипятись. — достал «Приму» дядя Гриша — нас с работы рассчитали. Сказали, что не знают как и что, но скорее всего этот объект закроют. А то и снесут. И чего добру пропадать? Все равно растащат.

Понятно. В отличие от Марии Михайловны, я вообще не стал ничего говорить. Я полез в кабину, достал привычную монтировку и вышел перед Масловой. Рыкнув ей уже по взрослому, чтоб села в машину. А потом обратился к пролетариям:

— Так, мужики. Разгружаемся, и ставим все как было. Насчет работы — можно будет и поговорить. Иначе вы — все равно вернете все обратно, но только все в синяках.

— Ты, молодой, чего выступаешь? — заговорил водила грузовика, живо направившийся ко мне, и простецки заехавший мне по уху. Попал, сука. Все никак не соберусь. Здоровый и накачанный, он меня не принял всерьез. А зря. Я не стал отвечать, а резко ткнул его монтировкой в живот. А когда он начал сгибаться — добавил всерьез по ребрам. Проще всего было бы по рукам, но, он самостоятельно тогда бы не уехал отсюда. Нянчится с ним еще…

Двое пролетариев очевидно растерялись, и поплатились за это. Потому что я, всерьез озверев от боли в ухе, на развороте засадил одному ногой по яйцам. А второму досталось прямым в челюсть.

Дальше я в темпе, не оглядываясь, залез в свою машину и вытащил аккуратно свернутый тонкий буксирный трос. И скрутил им руки водилы, пока он не очухался.

Лишь теперь оглядевшись я увидел Маслову, что сидела и обнимала Веру Степановну на крыльце. Вот же дура, хоть кол ей на голове теши! Не забывая поглядывать на стонущих и причитающих мужиков и водилу, я подошел к ним и заорал:

— Тебе сказали сидеть в машине! Ты совсем дура?!!!

Потом повернулся к Варваре Степановне:

— Что с вами?

Все оказалось не страшно. В процессе переругивания один из работяг, тоесть дядя Гена, пихнул ее так, что она упала. Да и обидно очень, Саша! Жили ведь сколько лет душа в душу! Тетка снова начала хлюпать носом.

Маслова, тем временем, хмуро посмотрев на меня, встала и скрылась в доме. Что бы спустя совсем немного выйти обратно с охотничьим ружьем- вертикальной, в которое она вставляла какие то явно импортные красные патроны.

— Они сказали мне, что бы я не выступала. Потому что я генералу никто и звать меня никак. Пригнали машину, и начали в нее все стаскивать…- продолжала всхлипывать тетка.

Маслова между тем отдала мне ружье и так же хмуро снова скрылась в доме. Что бы объявится совсем скоро, но уже с пакетом «Моntana». В нем был лед из холодильника. Они приложила его к моему уху, что нудно пульсировало болью. Я сунул ей ружье обратно, и перехватил пакет.

— И как теперь быть? Ведь растащат здесь все, ироды — не успокаивалась тетка.

Я присел с ней рядом и осмотрел поле битвы. Мужики встали, и с опаской косились на ружье. Водила лежал лицом в землю, и тихонько поскуливал. Я ему, как бы не ребро сломал.

— Ну, кому стоим? — заорал я на них — разгружаемся, ставим все по местам, как было. Быстро!

Потом достал сигарету и закурил. Семин, сука. Его рук дело, гадом буду. Ну до чего пидор! Получив от девицы отлуп, не придумал ничего лучше как поднасрать. А может, думал, что Машка к нему за защитой кинется. Что это он работяг настроил должным образом- стопудов. Даже выяснять не стану. Нет, все, что положено по Уставу и правилам МО, он исполнит скрупулезнейше. Даром что ли, Командующий Округом таскал Маслову с собой на похоронах? Но вот создать беззащитным женщинам траблы, что бы объявится спасителем… и предъявить ведь ему, по сути нечего! Но это по закону…Я растер окурок подошвой ботинка.

Мужики, тем временем, споро начали затаскивать обратно в дом имущество. Диваны, кресла, и надо же, хьюмидор…

— Пойдем, покажете мне телефон — обратился я к Варваре Степановне — попробую охрану добыть. Мария! Ты, если что, как и мечтала, стреляй в ноги. Авось получиться…

К счастью, Андронов оказался в конторе. Объяснил ему ситуацию, что вот, Машкину дачу растаскивать начали, как бы охрану спроворить. Он коротко спросил телефон, с которого звоню, и сказал, что мне перезвонят.

Телефон стоит на тумбе в гостиной. Я положил трубку и собрался вернутся ко входу, но не успел. Телефон зазвонил.

Это был мой недруг Мурад. Он сообщил, что Борис просил взять объект под охрану. Я выезжаю, сообщи адрес. Внутренне поморщившись, решил не возбухать. Продиктовал ему как добраться. Мурад пообещал добраться быстро. И я, посторонившись, пропуская обратно кресло, снова вышел на крыльцо. Где сообщил дамам, что скоро подъедет сторож, что здесь поживет некоторое время. Часа два подождать.

Варвара Степановна подхватилась, и заявила что сейчас нас будет кормить, и умчалась. Я снова закурил.

— И что дальше? — буркнула Маслова.

— Дальше? Я полагаю, мы трахнемся, Мария — нужно как то ее взбодрить. Поскандалим немного, ей полегчает

— Чтоооо⁇!!!

— Я понял это, лишь тебя увидел…

— А я вот не поняла!

— Ну, может не сегодня…но для двоих таких же одиноких в этом городе… вероятность что мы не переспим, стремится к нулю. Смирись, Маш.

— Какой же ты урод, Лукин — не стала, к сожалению, скандалить Маслова –пойду, помогу Варваре.

Сунула мне ружье, что то очень дорогое, как бы не антикварное, и ушла. Разгрузка тем временем завершилась. Я достал бумажник, и сунул десятку тому, который Николай Фомич. Приказал идти в домик, что в глубине парка, ожидать. Нужно будет поговорить. Когда они ушли, я подошел и развязал водилу. Когда он встал, приказал ему убираться. Тот, ни слова не говоря, лишь демонстративно постанывая, прыгнул за руль, и скрылся.

Мурад объявился спустя полтора часа, еще не начало темнеть. Он приехал на жигулях- шестерке. Я мылено подосадовал, что он оказался на генеральском участке без оповещения охраны на въезде.

Мы, к тому времени, успели пообедать, и стащить ко мне в Авиашку сумки с Машкиным и теткиным барахлом. А потом я таскал всякую фигню, что им было бы жалко, если упрут.

С появлением чеченца я не стал рефлексировать, а объяснил ему положение дел. Вызвал мужиков из домика, представил их друг другу, и предложил тем мужикам ту же работу, с той же оплатой. Пока ситуация не проясниться.

Потом дамы устраивали Мурада в генеральском кабинете, то есть стелили ему постель. А потом мы наконец уехали. К этому моменту давно стемнело. Так что в Институтском переулке мы оказались около десяти вечера.

Пока я таскал барахло из машины, Варвара Степановна спроворила ужин. И они уговорили меня остаться ночевать у них, то есть выпить. Мне постелили в гостевой комнате.

А ночью, она объявилась у моей кровати. В ночной рубашке, заявила:

— Нужно покончить с этим прямо сейчас, что бы ты не маялся бесполезным мыслями.

Потом стащила рубашку через голову и нырнула ко мне под одеяло, шепнув мне на ухо:

— Это я.