Без Вариантов

Глава 17

Утром во вторник, в рекреации, я наткнулся на весь, практически, женский персонал МНКЦ. Гукасян, Резнюк и Леночка Камаева, пили кофе и что-то оживленно обсуждали. Судя по одежде и вообще, внешнему виду, они ночевали здесь же. Это умозаключение, впрочем, тут же опровергла Олечка:

— Привет, а ты чего к Белому Дому не пошел? Мы всю ночь там, с ребятами, ждали нападения!

Остаток первого дня ГКЧП, я провел дома. Выключил радиоточку. Сидел за столом у приоткрытого окна, курил, пил чай, смотрел на начинающийся дождь в высоких кронах деревьев во дворе. И читал обнаруженного на полках Паустовского…

— Молодым и красивым девушкам, Резнюк, ночью, нужно спать в своей постели. Желательно с мужчиной, но тут уж как выйдет. А не напиваться, в ожидании штурма со стороны хунты.

Дамы возмущенно кто фыркнул, кто хмыкнул. А Резнюк, с отвращением меня оглядев, спросила:

— Скажи, Лукин. В тебе есть хоть что-то хорошее?

— Ну… есть люди хуже меня…

Она набрала воздуха, собираясь, видимо, высказать все что думает. Но я прошел к Лехе, оставив барышень в недовольстве.

Леха уже пришел в себя, после легкой озадаченности каким-то там переворотом, что ломает планы. Был энергичен, собран и говорил по телефону. Увидев меня, он сказал в трубку «Минутку», и прикрыл ее ладонью.

— Вот тебе чистая путевка, Алекс, вот чистый МВДшный пропуск — сказал он мне не здороваясь — заполни, и будь готов, скоро поедем.

Показал мне дланью, что бы я выметался, и вернулся к телефону. Я набодяжил кофе. Обстановка в конторе, как я видел, была близка к рабочей. По крайне мере народ торчал в кабинетах, говорил по телефонам, пил кофе и покрепче, в общем, жизнь снова бурлила. Пройдя мимо Олечки, сделавшей неприступное лицо, я прошел в наш кабинет, и поставил перед Серегой чашку с кофе. Так сложилось, что по утрам я делаю кофе на двоих. Мне не впадлу.

Еще в армии, я наглядно осознал, что советские офицеры, с бодуна работают как бы не лучше чем по трезвому. Буслов, вполне очевидно вчера наклюкавшись с народом, сегодня, несмотря на помятый вид, был собран и скрупулезен. С облегчением, впрочем, отвлекшись от бумаг, разложенных на столе.

— Здорово — я поставил ему на стол кофе — только не вздумай мне сказать, что ты ночью торчал у БД.

— Господь с тобой, Саня — Серега разом отпил чуть не пол-кружки — мы до вечера сидели, а потом пошли на метро. Они на Баррикадную поехали, а я домой.

— Да уж. Зря пил, получается? С полудня то.

— Да нет, Алекс. Ты же знаешь. Я с этими всеми молодыми учеными- москвичами по-трезвому общаться не могу. Чувствую себя тупым сапогом. И как ты их всех так легко переносишь?

— Ну что же, товарищ Буслов. — я уселся за свой стол- Хочешь, записывай, хочешь запоминай. Кодекс Московского Интеллектуала.

Отпил из своей кружки.

— О! Подожди, я закурю. — Серега уселся поудобнее и закурил — продолжайте, товарищ лектор.

— Стать прожженным московским интеллектуалом, Серега, просто. Во — первых, публично, ни к чему не прикладывай усилий. Во-вторых, ко всему относись с иронией — книгам, фильмам, спектаклям и обстановке. Правило номер три — никакого энтузиазма, усталая отрешенность. И наконец — главное. Всё вокруг- непроходимая тупость. Кто-то сказал что-то заумное, ты в ответ- «Говно все это!». Соблюдая эти правила, ты обретешь среди нашей шушеры непререкаемый авторитет. То есть, сможешь говорить что хочешь.

— Хм, это ты на Резнюке правила отрабатывал? Зря ты с ней так. Она к тебе со всей душой. Хорошая ведь девка то…

— А я спорю, что ли? Больше того, Серый, скажу опасную вещь, ты никому не рассказывай. Все русские бабы — хорошие. Но она из тех хороших, что не понимает.

— Тебя?

— Простые и понятные вещи. Ну, к примеру, она никогда не поймет слова мужа, о том что шубу мы покупать не будем. Здесь ей все настолько непонятно, что она доведет своего мужчину до сумерек сознания, и скорее всего шубу получит. Но так и не поймет, отчего он к ней стал по другому относиться.

— А просто любимая женщина, закидоны которой ты сносишь снисходительно, потому что ты мужчина, а она- твоя женщина?

— Твой пример, Серега — заразительный. Скорее всего, это меня и ждёт. Но, это- все равно не Резнюк.

— И как же выглядит женщина твоей мечты?

Я тож разложил бумажки на столе, и принялся заполнять путевку и красный пропуск на лобовуху. Солидные у Лехи, или кого там, знакомства! Литерный, номерной путевой лист с красной полосой, из спецгаража что недалеко от газеты «Красная Звезда». Вписал свою авиашку. В графе «маршруты» написал "по распоряжению руководства, в обеспечение поставленных задач'. Потом вписал все в пропуск. Попутно развивая мысль о женских идеалах.

— Моя девушка, Серега, должна понимать.

— Ты сам-то осознаешь, чего хочешь? Ты представляешь, что это за ад, когда женщина тебя полностью понимает?

— Кто сказал про полностью? Да и куда им, впрочем, как и нам. Но процентов хотя бы на двадцать — просто обязана. И это совсем не про шубы и полочки. Это про бильярд в половине десятого, как свое правило, которое диктуешь судьбе. Это про то, что мужчине нужно, твою мать, однажды оказаться в одиночку посреди океана, что бы поймать большую рыбу…про то, в конце- концов, что звезды так и будут светить, когда от нас с ней не останется даже тени. И, наконец, Серега, про то, что это нормально, когда ее мужчина, в одиночку, смеется в лицо толпе тупых уродов. Хотя бы потому, товарищ Буслов, что тупых уродов, в нашей то стране, всегда было много.

— Это да, Саш. Долбое@ов в России лет на сто вперед запасено… Чего-то снова захотелось выпить.

— С бабами всегда так. Чуть о них всерьез задумаешься, тянет выпить. Жаль что мы в трудах!- с искренним сожалением сказал я скорее себе, чем ему.

— Да тут, Сань, и не работа. Кузьмин всю матку вывернул, приведи все документы в порядок, и сдай в архив. Тебя еще не дернул?

На столе у меня зазвонил телефон. Леха желает ехать.

— Иду — коротко ответил я, и повернулся к Сереге- предлагаю вернуться к обсуждению вечером.

— Хорошо — ответил мне в спину Серега — я сбегаю…

Авиа 21 — клевая машинка. Дизельный, тяговитый движок. Энергоемкая подвеска. Просторный- объемный грузовой отсек, на почти две тонны. Трехместная кабина. Переключение передач на рулевой колонке. Великолепный обзор с водительского сидения, дополняют отличные и удобные зеркала заднего вида.

Все это позволяет уверенно наруливать сейчас в любом трафике. А очень приличная звукоизоляция делает езду просто — напросто комфортной.

Прежде чем усесться в машину, Леха отправил наших конторских фурий революции по домам. Дескать, пользы от вас, после ночи на баррикадах, все равно никакой…

Как ни странно, пока я утром ехал от дома до конторы, меня тормознули с проверкой лишь один раз. То ли у вояк запал кончился, то ли покормили бойцов. Хотя, пикеты с БТР, стояли достаточно часто.

Выбравшись на Рижскую эстакаду, мы двинули на Беговую.

— Пиз@ец СССР — ругнулся Алексей Анатольевич- как по нотам завалили!

Я, со своим-то послезнанием, был с ним согласен. И именно поэтому, став во второй ряд, буркнул:

— Да ладно тебе. Сейчас Горби вернется, надерет всем жопу, а там и Союзный Договор подпишут.

— Алекс! Я разговаривал сейчас с Киевом. Там готовят Декларацию о Суверенитете. Завтра- послезавтра опубликуют. Ты отлично знаешь, что это значит.

Леха закурил, а я хмыкнул. Вся антисоветская конспирология и советология двадцатого века, строилась на утверждении, что выход Украины из СССР, делает существование Советского Союза невозможным. И это оказалось правдой.

А Леха заговорил снова:

— В восемьдесят восьмом, на семинаре,у вас. Гайдар с Ясиным сцепились. Егор, знаешь, как это у него обычно, причмокивая, и тихо, но неотвратимо объяснил, почему Украина, скорее всего, из Союза выйдет. Евгений Григорьевич, тогда, Егора послал нахер. И ушел.

— И что? — спросил я с интересом. Я -то бывал лишь на открытых заседаниях. А там…вон какие страсти кипели! Что бы Ясин кого-то послал… да еще и Гайдра?!.

— Ничего, пришел позже, извинился.

Да уж. Как математик Леверье рассчитал и обосновал существование Нептуна. Так и Гайдар, на кончике пера, рассчитал развал СССР. И честно пытался что-то сделать. Да только кто же его слушал?

— Не грусти, Алекс- хлопнул меня по плечу Леха- Обидно конечно это все видеть. Но и этих говнюков, Янаева, с Пуго и Язовым, пускать до руля нельзя. Будет только хуже.

Мы тем временем съехали с Беговой улицы на Хорошевское шоссе, и подъехали к метро Беговая.

— На светофоре направо — начал командовать Ряженов — а тут, налево и во двор. Стоп.

Свернул в Первый Хорошевский, а потом подъехал к дому №22 по Хорошевскому шоссе, со стороны подъездов. Я заглушил движок, и мы вылезли из машины. Оглядевшись вокруг, вспомнил, что на месте двух-трехэтажных домов, здесь построят высотный, похожий на стену дом, что будет видно издалека. И еще я вспомнил, что трехэтажки, что снесут- дело рук немецких военнопленных. А пока, в них живут писатели и журналисты. Жил Заболоцкий. Живет Артемий Кивович Троицкий…

Хлопнула дверь подъезда, и к нам подошел стройный, модный и стильный очкарик. Увидев его я понял, куда мы приехали, и приблизительно догадался, зачем я понадобился с машиной.

Чувак, подошедший к нам, и пожавший Лехе руку, а мне, при пожатии, представившийся Вовой — Владимир Яковлев. Создатель и владелец газеты «КоммерсантЪ», создатель площадки «СнобЪ», гуру и икона российской журналистики. А на первом этаже жилого дома № 22, сейчас расположена редакция «Коммерсанта».

— Погнали — между тем сказал молодой, чуть старше меня очкарик — нас там ждут. Леша, если что, денег добавишь?

— Не психуй, Вов — ответил Леха — все учтено. Поехали, Алекс. Улица Правды,

Это совсем недалеко. Но, пока ехали, Яковлев успел рассказать, что дурдом достиг апогея. Вечером, танковая рота перешла на сторону Ельцина. А МВД РСФСР прислало к Дому Советов свою охрану. Но народ продолжает строить баррикады. В эфирную студию «Эха Москвы» пришли пятеро КГБшников, но были посланы. От растерянности ушли, но потом вернулись с автоматчиками, и очень вежливо всех выгнали. Ну а про перечень запрещенных газет вы и сами знаете. Леха поделился новостями из Киева, Архангельска со Свердловском и Питером, и из Казахстана. В Казахстане демонстративно промолчали.

Следуя подсказкам, я вырулил на Пятую Ямского Поля, и остановился возле шлагбаума типографского комплекса газеты «Правда». Вова бросил нам ' Ждите', и выскочил из авто.

Шлагбаум поднялся, и мент возле него махнул мне рукой проезжать. Въехав в большой двор, я остановился возле Яковлева, что беседовал с каким то мужиком. Леха сказал мне глушить, и вылез из машины. Я закурил.

Слышно не было, но наблюдать беседу этих троих было забавно. Кажется, они торговались. По крайне мере, сначала Вова достал из кармана модного пиджака пачку денег. Потом Леха из своей сумки еще пачку.Незнакомый мужик взвесил это дело в руке, и они скрылись в недрах типографии.

Я вылез из авто и огляделся. Тут ко мне, как-то несмело, подошла молодая женщина, весьма приятной наружности.

— Ты привез чего, или под погрузку?

— А ты мне предложить чего хочешь?

— Слушай, мне тут, нужно сдобу отвезти. Не возьмешься? Я заплачу.

— Далеко?

— На Баррикадную — я хмыкнул и присмотрелся. И к барышне, и вокруг. Чуть поодаль, в соответствии с веяниями, явно располагалась пекарня. Кооперативная, ясно дело. А молодуха, просительно смотрящая на меня, была модно и стильно одета в лосины, свитер цвета вырви глаз, и повязку на голове.

— И сколько?

— Пятерка.

— Не, там пикеты всюду. Десятка.

— Вымогатель.

— Только подождать нужно. Я сейчас основной груз закину, а потом твои плюшки. Много у тебя?

— Пятнадцать поддонов -заторопилась барышня — я тогда зову грузчика?

— Зови.

Тут открылись высоченные ворота неподалеку, и из них выехал электропогрузчик. С огромной кипой газет на рогах. За ним, не торопясь, шли Ряженов и Яковлев. Я открыл заднюю дверь фургона.

Пока погрузчик проталкивал вглубь первую кипу, я вытащил один экземпляр газеты. «Общая Газета». С огромным заголовком на второй полосе: ' Кошмар, на улице Язов!'. На первой обращение Ельцина. Обращение редакторов закрытых газет…*

Когда погрузчик затолкал вторую кипу, Леха сказал закрывать:

— Полторы тонны, Алекс. Не надорвешься.

— Подождите, парни. Я тут левак себе организовал. Заработаю десятку…

Парни хихикнули от неожиданности:

— Зачем? — развеселился Леха.

— Что вы понимаете в конспирации?

Грузчик пекарей, тем временем, начал быстро таскать поддоны со вкусно пахнущими булочками и сосисками в тесте. И ставить их, распирая те газетные кипы, и закрывая их.

— И не возразишь — засмеялся Яковлев.

Тут появилась давешняя барышня:

— Ну, что готов? — за десятку, она вела себя уже несколько собственнически, мельком глянув на Леху, и задержав взгляд на модном Яковлеве.

Леха не подвел, вытер рукавом несуществующие сопли, и заявил:

— Нет, хозяйка. Сначала основная заявка, а потом твое домчим куда скажешь. А за рупь, и разгрузить поможем.

— Ты кто такой? — сурово уставилась хозяйка.

— Я экспедитором при нем — кивнул на меня Леха — лицо материально ответственное, так что не нужно мне здесь.

— Больше десятки не получите- отрезала кондитерша — и куда вам сначала ехать?

Я взглянул на Яковлева.

— На Пушкинскую, к Известиям.

— Ну и чего стоим? Поехали! — барышня залезла в кабину.

— А ты с нами что ли едешь? — почесал репу я.

— Ты свою рожу видел? Вы свои рожи видели? Тут сдобы на семьсот рублей, кто ж вам ее так просто оставит?

Тут Яковлева пробило, и он заржал на весь двор, даже согнувшись. Потом, отсмеявшись, и вытерев слезы с глаз, извлеченным из заднего кармана брюк платком, он сказал:

— Поезжайте без меня. Я — сразу на набережную, буду вас там ждать у служебного въезда. У Известий, вас Игорь встретит. Все готово…

Усевшись в машину рядом с бойкой булочницей, Леха тут же запустил руку в проем, что в грузовой отсек, и втащил две еще теплых сосиски в тесте, протяну мне одну:

— Усушка с утруской — основа экспедирования — пояснил он онемевшей от возмущения девице — поехали, Алекс.

И мы поехали.

Дальше, до самых «Известий» ехать было весело. Девица, оказавшаяся Светой, костерила нас на чем свет стоит. Что и одеты прилично. И стрижены модно- а как есть, деревенские придурки. Это — не на продажу, а хорошим людям. Леха втирал что мы тож ничего, она отвечала что вам в Бутырке ничего, а не с нормальными людьми. И стоило ей чуть успокоиться, как я сдуру попросил еще сосиску. Больно вкусные, мол…

На Пушкинской, мы, несмотря на пикет вояк, с Дмитровки, заехали во двор «Известий». Там стояло несколько Москвичей –каблучков, и ждали нас несколько человек. Они принялись споро растаскивать пачки газет по машинам, А девушка Света затихла, увидев что мы привезли, и вчитавшись в газету.

Подошла к нам, что покуривая на скамейке, наблюдали за разгрузкой. И сказала:

— Больше десятки у меня нет, ребят.

— А тебе куда везти то? — спросил я, в общем-то уже зная ответ.

— Ну, в Дом Советов же! Там народ всю ночь мерз…

— Не переживай, Свет — благодушно сказал Леха — если дашь свой телефон, будем в расчете.

— Он женат, Света. А я- как раз совершенно нет. Если внимательно посмотреть- я очень неплохой парень со своей машиной. Леха, он что? Голь перекатная, пять детей от трех женщин. А я — вовсю ищу хоть немного тепла… Опять же десятка –это будет первый кирпич в фундаменте нашей семьи… То есть, сплошная экономия. А какая у нас будет пекарня, с моей-то тачкой…

— Перестаньте придуриваться, ребят. Не волнуйтесь, если что- мы просто везем сдобу.

И как в воду глядела. Когда мы, не заинтересовав военных, ни на Бульварах, ни на Баррикадной, добрались почти до Краснопресненской, нас тормознули. Газет осталось всего десять пачек. И они были надежно укрыты сосисками в тесте.

Света торжественно раздала всем десятерым военным почти пол поддона, и мы наконец свернули налево, в переулки.

Я не знаю, стали бы нас прессовать из за газет, или нет. Я думаю, вряд ли. Но все равно, было приятно…

На Рочдельской, на которую мы спустились переулком, было полно народу. Толпа начиналась еще от Трехгорки, и поэтому мы едва ползли до КПП у Белого Дома( он же Дом Советов РСФСР). Пропуск МВД тут не канал. Но надпись «Продукты» по бортам, вызывала у публики снисходительность.

Насколько хватало глаз, вся набережная была запружена людьми. У стены ближайшего к БД дома, в толпе, стояло четыре БМП с задранными вверх стволами. Вдали виднелись тягачи –плитовозы с плитами — перекрывали набережную. На стене дома, огромными буквами, было написано «Забьем заряд мы в тушку Пуго!»**

В ворота нас не пустили. У ворот, рядом с ментом, вооруженным автоматом, стоял Яковлев и несколько крепких ребят, лет тридцати.

Мы остановились и вылезли из машины. Я открыл заднюю дверь. Плечистый парень, сунувшись в машину, обернулся:

— Это что?

Бойкая Света, стеснительно пискнув, спряталась за наши с Лехой спины. Взял ее за руку, и поставил перед публикой:

— Это, народ, Света. Привезла защитникам Белого Дома подкормиться. Забирайте.

Толпа, бдительно окружившая нас, одобрительно зашумела, а потом и вовсе разразилась аплодисментами.

Парень, что задал вопрос, видимо старший, засмеялся и спросил:

— И Свету тоже?

— Это уж как она решит, у нас демократия — ответил я, и начал подавать парням. Сначала поддоны, а потом и газеты. Одну пачку газет Яковлев тут же отдал какому то мужику, и попросил раздать. Когда машина опустела Леха сказал мне:

— Можешь ехать, Алекс. Я останусь.

Я хмыкнул и кивнул. Обернулся к булочнице:

— Тебя куда забросить? Обратно?

— Я здесь останусь. Тут муж мой, где-то. Пойду искать.

Я не успел возмутиться гнусным коварством, и рассказать, что я уже видел себя кандипекарем сотого уровня. Началась какая то движуха.

То есть, вдруг разом, стрельнув чадным выхлопом, завелись БМП. Достаточно разреженная толпа мгновенно сплотилась вокруг боевых машин, и в них, вдруг, полетели какие то камни, палки и бутылки. Под громкий ор толпы, от которого даже заложило уши. А потом, еще более неожиданно, моторный отсек головного БМП вспыхнул. Я ахнул.

Но движуха только началсь. Потому что из загоревшейся брони вдруг вылез парень в комбезе и шлеме, с огнетушителем и принялся свою машину тушить. При этом он орал так, что сначала перекрывал крик толпы, которая потом и вовсе почтительно затихла:

— Поздец, бля нахуй, да вы что, ебаный врот, совсем охуели⁈ Меня зампотех будет ебать, пока я машину о копоти не вылижу, а вам блять тут игрушки⁈ Хули вы на своих то⁈ -размахивал он огнетушителем.

Огонь зашипел, и, достаточно быстро погас, унося вверх клубы черного дыма и пара. Потому что толпа уже передавала по цепочке ведро с водой, которое тоже вылили на моторный отсек. А еще публика поливала БПМ со всех сторон водой из бутылок, с чем опять же бился несчастный мехвод, и вылезшие из машины лейтенант, и рядовой.

В довершение всего, на балкон третьего этажа, прямо над потухшей БМП, вышла пожилая, седая бабуля в домашнем халате. Поизучала обстановку под балконом и скрылась. Потом появилась вновь, но с чайником. Из которого, полила парящий моторный отсек БМП и экипаж. Изучила результаты, кивнула, и величественно скрылась.***

— Даааа…- почесал я репу — ГКЧП не пройдет.

— Куда им — засмеялся широкоплечий парень что руководил разгрузкой — воякам дали команду всего лишь развернуться.

Выруливая обратно с Рочдельской в сторону Сущевского Вала, я вспоминал прошлую жизнь, и грандиозную демонстрацию на Дворцовой, в Питере. Она как раз сейчас там идет. Там у нас, было ощущение какого-то праздника. Наша теплая, во всех смыслах, компания затусовалась, под палинку, с парнями из ЛИВТа. Мы подтянулись почти к окончанию, и не стали лезть в толпу. Стоящие рядом ребята нам все обсказали, и предложили выпить, в знак протеста против ГКЧП.

Так я и познакомился с Колей Виноградовым. Он к этому моменту уже сконструировал первый совесткий водный мотоцикл, что на западе называют гидроскутер. Его то мы с ним и решили начать производить.

Даже интересно, как Колина судьба теперь сложиться, без меня.

* — отсылка к фильму-ужастику " Кошмар на улице Вязов". Дмитрий Язов- министр обороны СССР, член ГКЧП. Отдал приказ о вводе войск в Москву. Этот номер ' Общей Газеты',на следующий день, выйдет уже полноценным тиражом в типографии «Красной Звезды». А перые экземпляры были напечатаны в комплексе «Правда», за взятку.

**- Борис Пуго — министр внутренних дел СССР, член ГКЧП. Отсылка к Лермонтовскому ' Забил заряд я в пушку туго'.

***- видел сам, лично.