Без Вариантов

Глава 23

— Это — очень медленно сказал Алексей Ряженов — полностью оформленное, и проведенное через инстанции соглашение о реализации невывозимого имущества ГСВГ. С открытой графой исполнителя и утвержденной суммой оплаты. В рублях.

И мной овладела безнадежная чернейшая тоска.

В прошлой жизни, я уболтал директора крупного оборонного завода. Конверсия, то-се. И, питерского банкира на рублевый кредит. Заказал водеметы в Ярославле. Оснастку взялись делать оборонщики…

Летом 92-го, был готов первый водный мотоцикл. Но тут пришли бандюки.

Я сам виноват. Сидя без денег, устроил большую презентацию, в надежде слупить аванс с предполагаемых заказчиков. Таки договорился.

А бандиты- меня крепко отмудохали, и потребовали денег. Но, вникнув, потребовали демонстрации моей продукции.

Я, с треснувшим ребром, мало годился гонять на гидроскутере. Так что первым посторонним, кто прокатился на нашем гидроцикле, был солнцевский бандит Дурень. Пронесся на нем по Москва- реке, вдоль пляжа недалеко от Ново-Огарево. Кажется, даже по несчастным купальщикам. В конце-концов перевернулся, и чуть не утопил единственный экземпляр.

Он, тем не менее, придя в бешеный восторг, заявил, что они в доле. Денег мы тебе Лука не дадим, но если что — скажи, любого зароем. Ну, им отныне полагался каждый десятый гидроцикл. Весьма по-божески.

Речь о том, что даже нанимаясь к Лехе, я понимал, что, так или иначе, траблы такого рода будут. И достаточно философски отнеся к люлям, что успел получить. Но здесь, речь шла о совершенно другом уровне проблем. Хотя бы потому, что итоговая сумма в рублях, что была прописана в документе от 90-го года — шесть миллиардов рублей, с копейками. Легко посчитать какая это суммы в долларах, при курсе 64 коп/доллар.

Так вот, я с оглушающей ясностью понял, что Леха решил в эту херню вписаться. Я, до последнего надеялся, что дорогой начальник, вникнув, рявкнет- да вы что⁈ Ни за что! иль еще что, в том же роде…

А Боря, махнув не чокаясь стакан, тем временем начал весьма квалифицировано, хотя и очень сочувствующе –деликатно расспрашивать нашу стильную гостью.

История, рассказанная ей, тоже оказалась поразительна.

Она — Мария Михайловна Маслова( тоже мне, МММ, хмыкнул я про себя). Двадцать два года. Внучка генерала Пачезерцева. После окончания Журфака МГУ, этим летом, поступила в «Учительскую Газету».

Сирота. Родители погибли в 85 м, в Ливане. Захват заложников террористами. В составе торгово-промышленной делегации угодили в захват советских граждан.* Половина захваченных погибла, пока террористов не принудили освободить советских граждан.

Таким образом, она осталась на попечении деда. То есть, Варвары Степановны — чем то, типа домоправительницы, и, как я заподозрил по ее мимике, близкой подруги ее деда. Дед служил в Германии. После вывода войск, в конце девяностого, он подал в отставку.

А сегодня днем, к деду приехали посетители. Их привез майор Семин, дедушкин адъютант. Она не знает, о чем шел разговор, потому что вернулась из Москвы в момент, когда дед гневно орал посетителям «Вон из моего дома! Не заставляете вызывать охрану! И даже приближаться ко мне больше не смейте! Семин, говнюк, как у тебя только совести хватило⁈». И еще всякое…

Посетители, молча уселись в черную волгу и отбыли. А дед повернулся, вошел в дом, и даже не дошел до кабинета. Упал в кресло в гостиной. Где его и застали, опасливо прислушивающиеся из кухни, внучка и экономка. Генерал был настолько плох, что пришлось вызвать скорую. Та диагностировала сердечную недостаточность, и увезла деда.

В суете сборов, дед улучил мгновение, и шепнул ей посмотреть наш секретик. Ну, у нее с дедушкой в детстве был секретик — пустая коробка от полевого армейского телефонного аппарата, закопанная в дальнем углу нашего парка( парка, бля! Злобно подумал я). Там дедушка, когда ее наказывали родители, прятал для нее шоколадки. Или оставлял денег на мороженое… Она и думать про него давно забыла. А он не забыл…тут она опять принялась хлюпать носом. Он сказал немедленно отдать содержимое тому, с кем получится связаться. Немедленно.

Я, скрепя сердце полез в карман, и отдал ей свой последний носовой платок.

Врачи скорой сказали, что хотя, отсюда положено больных везти в Бурденко, отвезем, скорее всего, в Склиф. Потому что из области, сейчас даже так будет гиморой. А уж они, там решат.

Она откопала секретик, и нашла там пакет и записку деда. В ней он просил ее отдать пакет деду Ивану, какому — то сослуживцу деда, тоже генералу. Он часто приезжал к нам.

Но квартира деда Ивана, на площади Борьбы, оказалась опечатанной. Вахтер сказал, что он застрелился, две недели назад.

Она хотела пойти домой, это рядом, в Институтском переулке. Но вахтер внизу, предупредил ее, что в их с дедом квартире идет обыск. КГБ, шепнул вахтер. И она, согласно инструкции в записке, поехала к нам, на Электрозаводскую.

В записке оставленной Маше дедом, была приписка, что если пакет передать не выйдет, отдать эти кальсоны и портянки некоему Лукину, Александру Сергеевичу. Телефон и адрес офиса. Сопроводив это письмом, что приложено к записке.

Тут она полезла в карман этой своей плечистой куртки, и протянула мне почтовый конверт. На котором было лишь написано- для Лукина А. С.

— Я думала, что дед кому из серьезных мужчин это отправит — презрительно оглядела меня эта Маслова — а тут- кооператив. Купи-продай. Тьфу.

Народ в кабинете на это отреагировал по разному, в общем- ухмылками, а я достал листок, и вчитался.

' Александр!

Пользуясь случаем, хочу еще раз поблагодарить тебя за то, что ты помог мне выпутаться из неприятностей.

Однако, если ты читаешь это письмо, неприятности меня все же настигли. С сожалением констатирую, что в ситуации, в которой я оказался, мне некого просить о помощи. Речь не обо мне, а о моей внучке Маше, что передаст тебе эту записку.

По моему мнению, ты — тот человек, что сможет помочь ей избежать беды, в которую мы с ней угодили по моей небрежной опрометчивости.

Вручая тебе эти документы, я оставляю дальнейшее на твое усмотрение. Ты можешь их сжечь, или поступить как тебе заблагорассудится. Однако, если ты решишь заняться реализацией имущества, прошу тебя не забыть о моей внучке.

Потому что, раз ты читаешь это письмо, меня, скорее всего, уже нет в живых.

Остаюсь к тебе с искренним уважением

Дмитрий Пачезерцев, генерал –лейтенант Советской Армии в отставке'.

Леха, между тем встал, и подошел ко мне. Заглянув через плечо, тоже вчитался. А потом засмеялся и сказал:

— Нужно было просто сразу отдать Лукину это письмо, Маша. Он теперь тебе обязательно поможет. И мы тоже, раз мы его друзья. Потому что Саня, в одиночку вечно в морду получает.

— Да он же противный — вытерла Маслова моим платком нос — чего в нем дедушка только нашел?

— Ты поэтому хотела его пристрелить? — Буслов положил перед Борей отобранный у нее пистолет, пояснив — браунинг, наградной.

Боря в очередной раз присвистнул, и повертел ствол перед собой. Я разглядел на рукоятке наградную планку.

— Чего так? — весело удивился Леха.

— Да он меня послал! Еще смотрит так…даже сейчас хочется ему морду расцарапать…

— За это и держим — Ярцев продолжал изучать лежащие пред ним бумаги из пакета — такая бизнес –методика. Когда контрагенту уже невмочь общаться с Лукиным, прихожу я.

— А ты, что дальше делать думаешь, Маша? — не стал отвлекаться Ряженов.

— Нужно узнать, куда увезли дедушку. По телефону в Склифе не отвечают. Если не возражаете, я бы здесь подождала, может дозвонюсь, или утра дождусь, как пускать начнут… потом… не знаю… наверное на дачу вернусь. Но сначала- узнать, как там дед и что с ним.

— У подруг переночевать не хочешь?

— Там родители. А у другой муж… не.

— Серега, Ольга уже вернулась?

— Нет, приезжает послезавтра, в три ночи. На Казанский — ответил Буслов.

— Значит так — Леха сел за стол, и налил себе в стакан, все уставились на него — мы сейчас займемся выяснением куда, и с каким диагнозом, отвезли твоего дедушку.

Ряженов взглянул на Борю, тот кивнул.

— Заодно неплохо бы разобраться, что там за обыск, в Институтском?

— Не обещаю — покачал головой Андронов — но попробую.

— Теперь, ты Андрюха. Обеспечишь первоклассную медицинскую помощь генералу Пачезерцеву. Я бы рекомендовал обзванивать сердечно –сосудистых специалистов. В зависимости от обстоятельств, продумать транспортировку больного.

Ярцев тоже кивнул.

— Ты, Серега, завтра с утра нужен нам трезвый и собранный. Ну а ты, Маша, сейчас едешь домой к Лукину, и ложишься спать. Твоему деду будет неприятно видеть тебя зареванной и с мешками под глазами. Алекс, сможешь устроить девушку?

— Да пошел этот Лукин в задницу! Лучше я здесь побуду…

— Нет, Маша. — заговорил Боря Андронов- Твой дед пробивал через МВД наш МНКЦ, и машину Лукина. Так что, сюда могут прийти. А самого Лукина, будут искать по месту прописки, в Бусиново. Про его съемную квартиру, кроме нас, никто и не знает. Так что отсидеться- лучше всего у него. А завтра — разберемся.

— Алекс! Не пыхти, ты отлично понимаешь, что это оптимальный вариант- ухмыльнулся мне Леха. — Поезжайте, пока мы здесь разберемся. Завтра — дождись звонка, и приедете. Серега, позови Диму, он в соседнем кабинете кемарит.

— Да чего пыхтеть? — ой как много мне хотелось сказать, выплескивая душившую меня лютую ярость — Все знают, что если дать приют злобным девкам, то лучше Лукина и не найти. Поехали, Мария, у меня дома есть чай. Где, кстати, ваша сумочка?

Она ойкнула, подорвалась, и исчезла из кабинета. Скорее всего, у нас оставила.

— Ты понимаешь, Алекс, что она, при любых обстоятельствах, должна остаться на свободе и дееспособна? Один справишься, или вам Диму оставить, или еще кого прислать?

— Не нагнетай, Алексей Анатольевич- я закурил- я думаю, у нас есть пара дней, пока судьба генерала не станет понятна всем.

— Может быть — ответил мне Боря с сильным сомнением — не расскажешь, где и как ты с этим генералом познакомился?

— Да просто. Его в Бобровом переулке двое избивали. Ну, я их шуганул, и подвез его до дома.

— А чем ты тогда недоволен, Лукин? — фыркнул Леха — нет бы, ехать себе, как нормальные люди. Изволь отвечать.

Возмездие, в лице девушки Маши, возникло в дверном проеме. Воссоединившись со своим рюкзачком, она привела себя в порядок. То есть, рукава куртки снова были подтянуты к локтям, открывая хрупкие запястья, с каким-то по виду тяжелыми браслетами. Волосы были расчесаны так, что бы всем была видна красивая шея, с гордым поворотом головы. А последствия слез, в виде потеков туши, с лица были стерты. Моим последним носовым платком. Который, она выкинула в корзину для бумаг у Лехиного стола. Последний мой платок. Я повел головой. Нда. Потеснив ее, в кабинет вошел Буслов, а потом и Дима.

— Мы вас проводим — сказал Леха, и мы всем кагалом пошли на улицу.

Я не мог не заметить. Что и Боря, и Серега, да и Леха, выйдя на улицу, весьма пристально оглядели окрестности. Чет я сомневаюсь, что так быстро пойдет движуха. Тем более что улица была совершенно пуста. Редкие машины у обочин, тусклые редкие фонари, недавно прошел дождь. Никого.

— Значит, Алекс, ждете звонка. Договорились?

Леха открыл для Масловой заднюю дверь и помог ей устроится в Жигулях. Я независимо сел рядом с Димой, и мы поехали.

— Лукин — спустя совсем немного подала она голос — у тебя запасная зубная щетка есть?

С огромным трудом не вышел из себя:

— Ты, Мария, нам устроила такую веселую жизнь, что скоро зубы не понадобятся. Чего переживать?…

Войдя в квартиру она мгновение постояла, втянула носом воздух, скинула кроссовки, и не глядя сунула мне в руки свою модную куртку. Прошла в комнату и огляделась. Я внутренне поморщился. Была же у меня идея, на случай внезапного Резнюка, или еще какой Маринки, повесить на видном месте лифчик! Дабы подчеркнуть что здесь занято, и получить пространство для маневра.

Но сейчас гостья с ироническим прищуром, выразительно задерживая взгляд на особо выдающихся деталях интерьера, обозревала каноническую холостяцкую берлогу. Смятая постель. Носки на столике, что напротив телевизора. Рядом с носками, початая бутылка коньяка и рюмка. Забитая окурками пепельница на рабочем столе у окна. И, в довершение, форсунка двигателя Авиа, прижавшая открытый томик Паустовского. Все это не оставляло сомнений.

Меня слегка утешило то, что я оставил окно открытым. В комнате пахло дождем и опадающими листьями. Но я встряхнулся и сказал:

— Устраивайся — я прошел к окну, попутно наводя порядок, и закрыл. Полез в тумбу у тахты, и достал стопку чистого белья. Теперь все придется снова стирать, мелькнуло досадой — застилай кровать, и укладывайся.

Взял на кухне табуретку, и полез на антресоль. Хозяин анонсировал там матрац, армейское одеяло, и подушку, для внезапных гостей. Как в воду глядел.

Расстелил матрац на полу, на кухне, и собрался пожелать гостье спокойной ночи. Но та потребовала халат и тапочки. Объяснил, что тапочек не ношу, а вместо халата — вот тебе моя футболка. Новая, белая футболка, что я берег для особого какого случая. Заодно вспомнил, и выдал ей новую зубную щетку. И, с чистой совестью, выключив свет на кухне, завалился спать, отгородившись от суеты дверью.

Слишком суетливый день выдался. Пьянка, начальник зоны, генеральская внучка, притащившая в пакете из под джинс чудовищные траблы…Идет все в зад, подумал я засыпая.

Сквозь сон слышал, что она там еще что-то шебуршилась, хлопала дверьми, и скрипела тахтой, пока не угомонилась. С чем и заснул.

Меня разбудил телефон. Во избежание масловской активности, я беспардонно утащил его на кухню. И теперь поплатился.

Это был Андронов:

— Подъем, Алекс! — хоть и не спал всю ночь, бодр и весел — быстро просыпаетесь, собираетесь, и едете в Бурденко. Машка все перепутала. Генерала туда сразу отвезли. Состояние тяжелое, стабильное. Расслоение аорты. По словам врачей, с таким диагнозом- подлечивают, и отправляют домой умирать. Но Андрюха знаком с восходящим светилом. Акчурин такой. Тот взялся провести…щас, у меня записано, вот — аорто-коронарное шунтирование. Короче, деда готовят к срочной операции, запланирована на десять. Вы сейчас собираетесь и едите в Бурденко. Первый корпус, палата двести пять. Оставишь там Машку, и приезжай в контору. Будем думать и решать. Все понял?

— Так ее возле деда и накроют. Да и моя машина…

— Не в розыске, я точно узнал — перебил меня Андрон- Не ссы, все предусмотрено. В общем — делай, мне некогда.

Я встал, потянулся, шлепнул чайник на плиту, и пошел будить Маслову.

— Маш, просыпайся! Что ты будешь, чай или кофе?

Проснувшаяся гостья была в мрачном. Любому понятно, что никто мне не собирался давать. Но каким — же нужно быть мерзавцем, что бы даже не покуситься⁈ Ну всему же есть предел! Поэтому она недовольно буркнула, натягивая одеяло так, что бы уж ноги-то я рассмотрел в подробностях:

— Мои бывшие всегда подавали мне кофе в постель.

— Если говорить о твоем бывшем, -не менее недовольно сократил я числительные, да и такие ноги! — то завершай рассказ, пожалуйста, фразой- а потом он повесился.

— Выйди, мне нужно будет умыться и переодеться.

— У тебя какой то катастрофический изъян? — я собрал свою одежду, что б переодеться на кухне — Всем остальным меня не удивить, знаешь ли.

— Пошел вон, Лукин! Я буду кофе.

Моя футболка ей почти до колен, так что мы оба понимали, что она просто стервозничает. Что там увидишь…налил кофе. Скрепя сердце, нарубил ей бутеров с последним сыром и маслом. Прикинул, что если у нее прожорливость, скормлю ей пельмени, хотя жаль конечно.

Даже будучи лишена оборудования наведения красоты, она справилась. Распустила свою прическу в обычное каре, как я и предполагал. Усевшись за стол заложила волосы за ухо, безошибочно меня этим заткнув. Я подвинул ей бутеры и собрался порекомендовать поесть, но не успел. Снова зазвонил телефон. Это был Евгений.

— Алло, пупсик! Мы в Москве! Ты ждешь?

Он орал так, что наверняка было слышно и в Питере. По крайней мере Маслова услышала, и довольно покивала. Дескать, все с тобой, Лукин, ясно. Какие уж тут домогательства!

— Да, милый- ответил я — но в планах изменения. Погуляйте где нибудь, а к двенадцати я вас жду. У меня тут неприятность.

Мой взгляд на Машку, не оставил у нее сомнений, кто у меня в неприятностях.

Она возмущенно фыркнула и принялась за бутеры. В мгновения ока сожрав их все. Потом она встала и полезла в холодильник. Пельмени не дам, решил я, объясняя Жене, что неплохо бы им будет еще предварительно мне позвонить, а то меня тут нагрузили…

Закончив беседу, положил трубку, и повернулся к ней, изучающей пустоту моего холодильника.

— Бирюк — вынесла она вердикт.

— Звонили из конторы, — не стал отвлекаться я- твой дед в Бурденко. Его готовят к операции. Поехали.

Моя Авиашка ожидала в торце дома у трансформаторной будки. Подойдя к ней я открыл дверь, залез на водительское место, потянувшись, открыл пассажирскую дверь. Она, озирая мой авто с тем же лицом, что и квартиру вчера, скептически спросила:

— Это что?

— Это крутомобиль, Мария. — ответил я запустив движок — Если что то не нравится, ступай в отстоймобили, на стоянках такси. Они тебе предоставят полный комфорт, а то и сразу к этим друзьям твоего деда отвезут.

Тронувшись, некоторое время ехали в молчании, каждый занятый своими мыслями. Пока не выехали на Щелчок. Тут ей вздумалось что «Earth, Wind And Fire», что звучал из колонок, неплохо бы сменить на что то другое. Я в который раз пережил приступ раздражения. «September» ей не нравится, видите ли!:

— Ты, Мария, человек дремучий. Поэтому запоминай главное правило езды в московских авто. Водитель выбирает музыку, пассажир помалкивает в тряпочку.

— Мне не нравится, когда меня называют Мария.

— Обращайся к родителям, Мария — я выехал на Преображенку, и мне, ващет, было не до разговоров- Я всего лишь говорю то, что они придумали.

— Жаль, у меня отобрали пистолет. И даже не мечтай, что я бы тебя убила. Чтоб ты начал думать что говоришь, достаточно прострелить колено.

— Ты уже хотела в меня выстрелить. Да только не смогла. Выстрелить в человека, эт тебе не за попку щипать. Хотя… после первого то раза, уже конечно проще.

— Ты, Лукин, идеальный первый человек, которому я прострелю колено. Потому что нужно начинать с кого то противного.

Тариф проникновения на территорию лечебных учреждений Москвы, пока не изменился — рубль. За эти деньги, сторож рассказал куда проехать, и где лучше запарковаться. Что я и сделал. Однако, закрыв авто, и повернувшись к Маше, я не успел ничего сказать, как рядом возникли два деятеля в черных костюмах. И я их узнал — Гена и Петя, что пытались захватить генерала в Бобровом переулке.

— Маслова! — резко и властно заговорил Гена, а может Петя, демонстрируя обложку ксивы — КГБ. Вы проедете с нами.

*- реальное событие середины восьмидесятых. Часть заложников погибла при попытке побега.