Барышня-служанка

Глава 38 В которой разбиваются мечты

Вечером Володя вернулся вполне довольным. Рассказывал мне о том, как все устроено в полиции, о людях, с которыми ему предстояло работать. Ему дали три дня, осмотреться и понять, справится ли он. Плохо они знали моего мужа. Если задастся целью, то и горы свернет.

Несмотря на все его опасения, мне казалось, что именно там, в полицию, он найдет свое место. Я видела, как Владимир улыбался, когда делился своими мыслями и планами, и чувствовала себя счастливой.

Чтобы меньше скучать, хотя это казалось почти невозможным, я вернулась к творчеству. Покрыла глазурью уже расписанные крынки и решила заняться блюдами. Краски были напитаны магией. Осталось только смешать их с маслом и нанести рисунок. Я уже достала палитру, как вдруг заметила сани, что остановились у дома моих соседей. В другой раз не обратила бы на них внимания, но мне показалось странным то, что повозка не въехала во двор, а осталась на улице. Возница дождался, пока хозяйка присоединится к нему, и тронул поводья.

Я наскоро оделась, взяла новую крынку и отправилась к соседям. Надеялась, что обещанное мне молоко все же осталось.

На стук как обычно первой отреагировала собака. Гавкнула несколько раз, беззлобно, скорее для порядка, и снова спряталась в будке. Я ее понимала: мороз ударил знатный.

– Здравствуйте, Катерина Семеновна, – приветствовала меня Фима. – Простите, но сегодня тетя молоко на ярмарку отвезла. Если не раскупят все, то к обеду приходите.

– Как на ярмарку? – опешила я. – Она же завтра будет.

– Завтра все к Новолетью будут готовиться. Не до того. Вот ярмарку и перенесли на день раньше. Вы не знали?

Я и правда не знала. С событиями последних дней потеряла счет времени. Еще гадала, как бы мне совместить поездку в столицу и посещение той самой ярмарки. Теперь и думать не надо – опоздала. Хотя…

– Фима, у вас санок нет? – решила попытать счастье.

– Есть. Сейчас вынесу. Только верните после, а то мамка ругаться станет.

Девочка ненадолго скрылась за дверью и вскоре вернулась с деревянными детскими санками. Я помогла ей вынести их. Довольно тяжелые, но, если везти их за собой по снегу, то вес не будет так чувствоваться.

Я поблагодарила Фиму. В залог сохранности ее имущества оставила крынку. Возражения слушать не стала.

Мне не нравилось действовать так, впопыхах, но ничего другого не оставалось. По-хорошему следовало дождаться Володи, о чем он и говорил, когда просил отложить продажу крынок до поры, до времени, но он теперь работал. Не дергать же его по каждому пустяку. Сама справляюсь.

Я поставила три оставшиеся крынки в сани, перевязала их веревкой и отправилась в путь. Идти было недалеко, но с грузом за спиной не так и просто. Ничего, Москва не сразу строилась. Лишь бы успеть и найти местечко для торговли.

Я и успела, почти.

– Куда со своим? – остановил меня крупный мужчина на входе. – Сначала торговую пошлину заплати.

Все-то у них тут схвачено, подумала я и последовала в указанном направлении. Под присмотром старичка-писаря заполнила бумагу в двух экземплярах, поскольку ксерокопии здесь еще не научились делать, заплатила небольшую сумму денег и вышла на улицу. Бородатый мужик вернул мне сани с крынками и пожелал хорошего дня.

В том, что я опоздала, убедилась практически сразу. Праздничная ярмарка заняла почти всю площадь. По периметру и в центре, рядами, располагались деревянные столы, за которыми стояли крестьяне и торговцы. Первые в основном продавали мясо и молочные продукты, разнообразные соленья и варенье. Одного только меда я насчитала сортов двадцать. Вторые предлагали платки и бусы, гребни, разнообразие чаи, посуду и все, что только душа пожелает.

Покупателей здесь было столько, что яблоку негде упасть, не то, что мне пристроиться с товаром. Пришлось занять едва ли не единственное свободное место – у противоположного выхода. Я расставила крынки на столе и приготовилась ждать.

Моей соседкой оказалась словоохотливая бабуля, которая продавала носки с варежками. Старушка, видимо, заскучала и обрадовалась собеседница в моем лице. Она так заговорила меня, что я чуть было не пропустила своего первого покупателя.

Мужчина как-то странно оглянулся по сторонам и нетвердой походкой направился ко мне. Я мысленно пожелала, чтобы он прошел мимо, но у судьбы на этот счет были свои планы.

Незнакомец чересчур внимательным взглядом окинул посуду, будто корову выбирал. Взял одну из крынок, повертел в руках. Я взмолилась, чтобы не уронил.

– И чем же так хороши твои горшки, барышня?

– Крынки, – поправила его. Понимала, что лучше не связываться, но слова вырвались сами собой. О волшебных свойствах посуды почему-то говорить не хотелось. – Недорого отдам.

– Кому они нужны, хоть дорого, хоть дешево? Вон какие грубые и размалеванные абы как.

Мужчина усмехнулся. Смотрел мне в глаза, ждал реакции. Мне стало обидно до слез, но я держалась. Столько сил потратила, выписывая еловые веточки, снежинки, шары-украшения, так радовалась, когда у меня все получилось, а теперь выслушивала обидные слова.

– Чего глаза лупишь? Понравился? Так и скажи, приголублю. А, может, ты не горшками, а кое-чем еще приторговываешь?

Голос мне показался смутно знакомым, хотя мы вряд ли встречались раньше. Щеки загорелись от возмущения. Мужчина лишь рассмеялся своей похабной шутке.

– Ты чего к девке пристал? – вступилась за меня старушка. – Иди своей дорогой.

– Тебя, старую каргу, не спросил.

– И правда, – сказала, с трудом сдерживая эмоции, но незнакомец перебил меня.

– Что, красавица, приласкаешь меня? Может, и горшок тогда у тебя возьму в довесок.

– Не продаются… горшки, – выдавила с трудом. Слова комом стали в горле. Руки задрожали. Никто и никогда не разговаривал со мной так.

– Ну, и леший с тобой!

Мужчина поднял над головой крынку, которую продолжал держать в руках, и что было силы бросил на прилавок. Посуда жалобно зазвенела, хрустнула и рассыпалась осколками, а вместе с ней рассыпались мои мечты.

– Так-то оно лучше будет, – ухмыльнулся незнакомец и пошел, насвистывая какую-то немудреную мелодию.

Старушка охала и кляла “мерзавца и супостата” на чем свет стоит. Полицейский надзиратель, в обязанности которого входило следить за порядком, спешил к месту преступления. Тяжелый тулуп из овчины и собственный немалых размеров живот сильно замедляли его движения.

– Что… случилось? – спросил он, тщетно борясь с одышкой.

Женщины зашумели. Перебивая друг друга, рассказывали о происшествии. Только я находилась в каком-то странном оцепенении и молчала. Смотрела на черепки и с трудом сдерживала слезы.

– Вон она, Володя, я ее нашел!

Знакомый, чуть надтреснутый голос ворона показался мне самым приятным звуком. Федя опустился мне на плечо. Вслед за ним, расталкивая толпу любопытных и сочувствующих, появился Владимир. Бросил короткий взгляд на прилавок, провел над ним рукой, нахмурился и добавил:

– Демид, я домой. Предупреди Гордея Гордеевича.

– Сделаю, – кивнул парень, что сопровождал моего мужа. – Потом разберемся.

Я поблагодарила старушку и вышла вслед за мужем. Едва мы оказались за воротами, как вцепилась в его локоть, ставший моим якорем, и рассказала о том, что случилось, о безразличии окружающих. Володя слушал молча, только проступившие желваки выдавали его истинные чувства.

– Санки забыли, – спохватилась я. – Я их у Фимы одолжила и оставила там. Я все теряю.

– Не переживай, – начал он, а я разревелась. Не из-за санок, конечно, а из-за всей этой ситуации. – Федя!

– Присмотрю, – ответил ворон. Стоило мужу отойти, как добавил, обращаясь ко мне:

– Я, как увидел этого дурного, сразу за Володей отправился. Летел, как мог, но опоздал. Не серчай, Катерина.

– Ты тоже узнал его? Видел прежде?

– Видел, – не стал отнекиваться Федя, чем только сильнее удивил меня. – Не переживай, я это так не оставлю. Мужа только зря не тревожь, как бы дров не наломал. Он же ради тебя себя не пожалеет.

– Хорошо, не скажу.

– Тайны? – уточнил Владимир. Как всегда, появился неожиданно. Одной рукой обнял меня за плечи, другой держал за веревочку санки. – Ну-ка признавайтесь!

Я попыталась было отшутиться, но не смогла солгать. Честно поделилась своими подозрениями. Федя боднул меня головой, намекая на наше с ним соглашение, но вслух ничего не сказал. Под пристальным взглядом мужа тоже признался и упомянул какого-то Макара. Мне это имя ни о чем не говорило, в отличие от Владимира. Я чувствовала, как он напрягся, и почти пожалела о своей откровенности.

– Ты только держи себя в руках, – попытался успокоить его ворон. – Теперь у нас тоже есть, что предъявить.

Вроде бы по-русски говорили, но я не понимала и половины. Потом спрошу. Сейчас важнее было удержать мужа от необдуманных поступков.

Домой мы вернулись вдвоем. Федя вызвался самолично вернуть санки и попросил к ужину его не ждать. Выглядел при этом таким важным, будто собирался на прием к английской королеве.

Володя не отпаивал меня чаем. Вместо этого помог раздеться, отнес в спальню, завернул в одеяло и устроился рядом. Крепко обнял и прошептал:

– Прости меня.

– Ты не виноват.

– Виноват, Катя. Обещал защитить тебя и не смог.

– Мне надо было послушать тебя. Все в жизни бывает, главное, что мы вместе.

– Не передумаешь заниматься посудой?

– Нет, буду продолжать назло всем недоброжелателям. Я без творчества, как ты без магии.

– Значит, после праздников будем думать, где продавать наши горшки.

– Наши? – улыбнулась ему.

– Конечно, наши. Я тоже немного участвовал в процессе.

Я провела рукой по щеке мужа, поцеловала в шею, куда дотянулась. Вновь призналась, что мне повезло с ним, несмотря ни на что.