Барышня-служанка

Глава 1 В которой выясняется, что можно проснуться не там, где уснула, даже будучи в здравом уме

Я умерла вчера. Это случилось так неожиданно, что я не успела привыкнуть к новому статусу и по привычке проснулась в шесть часов утра. Собрала волю в кулак, приготовилась к медицинским процедурам, которые должны были еще немного продлить мою жизнь, но уже не гарантировали выздоровление.

Потянулась, утопая в мягких перинах, и поняла, что эта постель никак не может быть жесткой больничной койкой. Более того, после аварии, в которую я попала полгода назад, даже правой рукой двигала с трудом. О том, чтобы самостоятельно подняться, и речи быть не могло. Тем не менее сейчас я сделала это с легкостью: отбросила теплое одеяло, тяжелое, как то, какое было у меня в детстве. Согнула ноги в коленях, пошевелила пальцами. Как же мне этого не хватало!

Если таков рай, я возражать не стану. Любое место лучше, чем белоснежная палата, в которой я провела последние месяцы. Печалиться обо мне тоже некому. Мама умерла семь лет назад. Лишь перед смертью призналась, кем был мой отец, и взяла с меня обещание разыскать его. Я слово сдержала, но встреча никому не принесла удовольствия: ни родителю, на которого свалилась пятнадцатилетняя дочь, ни его жене, ни их детям. Я так и осталась для всех чужой. Благо отец оформил опеку, чтобы избежать отправки в детский дом, устроил в училище художественной росписи и добился для меня комнаты в общежитии. Не оттолкнул, помог получить профессию и встать на ноги, но так и не стал для меня по-настоящему близким человеком. Для друзей и знакомых я оставалась просто Катей, его дальней родственницей, не более.

Я помнила свой последний день в той, прошлой жизни. Вечером я подписала бумаги, став донором органов. Утром уже не проснулась. Тогда я не думала о будущем. У меня его уже не было. Только хотела, чтобы моя смерть не была напрасной. Еще помнила маленькую девочку Аню, которая иногда заходила ко мне и читала вслух сказки. Свое сердце я отдала ей во всех смыслах.

Видимо, какие-то высшие силы подарили мне второй шанс. Упускать его я не собиралась, пусть даже мне предстояло жить в другом мире или другой эпохе. В конце концов, человек ко всему приспосабливается.

Я потерла руками лицо, прогоняя остатки сна, все еще не веря, что могу это сделать. Как мало, оказывается, нужно для счастья! Бегло осмотрела комнату, в которой очутилась и в которой, видимо, мне предстояло жить. Два высоких окна выходили на улицу или в сад. Отсюда виднелись лишь припорошенные снегом деревья. Остальное мешали рассмотреть плотные бежевые шторы. Мягкое даже на вид покрывало было подобрано в тон им. Кресла с розовой обивкой хоть и не слишком контрастировали с ними, но смотрелись довольно странно. Казалось, в комнате жила не девушка или женщина, а маленькая девочка. Об этом же говорили и многочисленные куклы, расставленные на полке рядом с туалетным столиком, и беспорядок, царивший здесь. Разноцветные ленты клубком лежали на полу. Чуть поодаль сверкали осколки разбитых баночек с кремами и духами. Ароматы последних соединились в какую-то ядовитую смесь, от которой непрестанно хотелось чихать.

Подавить рефлекс не удалось. Я громко чихнула, но прежде успела схватить носовой платок. Движение получилось настолько естественным, будто я знала, что где лежит. Но так не бывает! Я не экстрасенс, чтобы угадывать такие вещи.

Вытянула руку перед собой. Нет, это не моя рука и не мои пальцы. Кожа слишком нежная, ухоженная, ногти чуть удлиненные, без следов лака. Казалось, будто хозяйка этого тела никогда не знала тяжелой работы.

Это неправильно! Так не должно быть. Если реинкарнация и правда существует, если я переродилась, то моя душа сейчас должна находиться в теле какого-нибудь розовощекого младенца, что мирно посапывает в люльке, а не занимать тело взрослого человека.

Я принялась ощупывать себя и спустя несколько мучительно долгих мгновений убедилась, что попала в чужое тело. Благо оно оказалось женским, даже скорее девичьим. Об этом свидетельствовала и небольшая упругая грудь, и плоский живот, и стройные ноги.

– Ну, и что мне теперь с этим делать? – спросила, обращаясь скорее к самой себе, чем ожидая ответа от кого-либо. – Еще интереснее, что стало с хозяйкой всего этого. Вдруг она вернется, а я останусь неприкаянной душой? Кажется, так становятся призраками.

Превращаться в призрака мне категорически не хотелось, особенно теперь, когда я вновь обрела контроль над телом, пусть и чужим. Стараясь не думать о том, что это временно, решила как можно скорее разузнать все подробности и решить, как действовать дальше. Будто от меня что-то зависело. Пока же мне предстояло знакомство с новой собой.

Я нашла взглядом большое напольное зеркало. Не мешкая, встала, вытянулась в полный рост. В отражении увидела невысокую, не просто стройную, скорее худую девушку, одетую в длинную старомодную ночную рубашку. Казалось, что та, другая, чье место я заняла, тоже перенесла тяжелую болезнь или нарочно изводила себя диетами. Оставалось только надеяться, что теперь пошла на поправку. Не хотелось бы снова пережить все ужасы прошлого. Думаю, я заслужила немного счастья, а оно, как известно, без здоровья и любви не бывает полным.

Вдоволь насмотревшись на свое новое тело и мысленно попросив прощения у его предыдущей хозяйки, я вернулась к осмотру комнаты. Увиденное более чем радовало: просторно, светло, тепло. Если навести порядок, то можно жить не тужить.

– Спит? – услышала приглушенный голос за дверью и сама замерла прислушиваясь. – Как думаешь?

– Почем я знаю? – вторил ему другой, тоже женский, но чуть более грубый. – Открой и посмотри.

– Ага, посмотришь тут! Не ровен час, барышня опять посудой станет бросаться.

– Не станет. Она у себя уже все перебила. Фарфоровые куклы одни остались. Только если в коридор выйдет да любимую матушкину вазу расколет.

– С нее станется!

Чем дольше я слушала, чем явственнее понимала, что сказка вот-вот закончится. Предыдущая хозяйка этого тела явно не пользовалась уважением в этом доме. Может быть, у нее и были причины скандалить, осуждать ее рано, но что-то мне подсказывало, что не все так просто.

Что делать? Как повести себя, чтобы не выдать? Не хотелось бы угодить в сумасшедший дом.

– Давай стучи.

– Лучше ты!

– А что я? Тебе надо, ты и стучи, – продолжали препираться девушки.

Я, устав их слушать, на цыпочках подошла к выходу, повернула ключ в замке и распахнула дверь. Горничные, на эту мысль меня навели одинаковые простые серые платья и передники, бросились врассыпную. Еще и закричали, и принялись осенять себя странными знаками.

– Кхм, – обозначила я свое присутствие, не зная, как начать разговор.

– Барышня!

– Катерина Семеновна!

– Живая, здоровая!

– Счастье-то какое! – затараторили девушки, перебивая друг друга.

– А что, должна быть мертвой? – задала вопрос, что так и крутился на языке. Рука сама поднялась к голове и нащупала немалую шишку, прикосновение к которой отозвалось тупой болью. – Ай!

– Так вы как упали, как ударились темечком – все, думали, богам душу отдали.

– После вчерашнего немудрено. Такая беда, такое горюшко! – запричитали горничные. И тут мне стало по-настоящему страшно.