Азимут между пламенем и порчей

Глава 9

15−10

Но никуда с первыми петухами я в итоге не пошёл. Для начала плотно позавтракал, затем вернулся к себе и проверил состояние пасынков. Полностью в норму те покуда ещё не пришли, но крутанул чуток энергии по оправе и лишь лёгкое жжение ощутил, да ещё уловил явственные колебания энергетического сгустка. Упор на приказе стабилизации решил проблему, вот только не было никакой гарантии, что при полноценных нагрузках получится удержать аркан от разрушения.

Увы и ах, но вместо того, чтобы расширить свои боевые возможности, я на какое-то время их самым серьёзным образом ограничил. При необходимости смог бы, конечно, действовать в полную силу, но рисковал при этом заработать нехорошие осложнения, а потому решил в ближайшее время на неприятности не нарываться и сосредоточиться на укреплении новых узлов.

Только куда там! Поработал с ними полчаса, и так всего скрутило, что ни вздохнуть, ни выдохнуть. Тогда занялся развитием входящих меридианов и накачиванием ядра энергией, а затем сотворил предупреждающий неожиданные атаки аркан.

В итоге гостиницу покинул уже после десяти. Вновь нарядился в пошитую на заказ сюртучную пару, разве что оставил в номере трость, поскольку с ней меня в канцелярию епископа могли и не пустить. Всё же не простая деревяшка, а без малого боевой артефакт. По меркам тайнознатцев — плюнуть и растереть, да только попробуй втолкуй это охране! Ещё и на хранение, как пить дать, принять откажутся. А это не ампутационный нож, в астрал на время не запихнёшь и обратно не выдернешь.

По этой же причине я оставил в номере и ёмкость с головой Пламена, решив впоследствии вернуться за саквояжем в гостиницу. И даже так попасть на приём к знакомцу отца Шалого оказалось весьма и весьма непросто. Начать с того, что резиденция главы здешней епархии ничуть не уступала размерами и монументальностью стен монастырю Пепельных врат и больше напоминала крепость, примыкавшие к ней улицы патрулировали монахи и стрельцы с перевязями небесно-голубых расцветок, а к воротам выстроилась длинная вереница посетителей, коих запускали внутрь строго по одному.

В первый раз целью моего визита поинтересовались ещё на ближайших подступах, дальше за те полчаса, что скучал в очереди, подходили с теми же вопросами ещё дважды, а предъявленная на проходной бляха трудника никакого впечатления на командовавшего караулом священника не произвела.

— И что с того? — пробасил он, оглаживая густую бородищу. — Чего пришёл?

Пришлось доставать рекомендательное письмо, скреплённое печатью епископа Южноморья.

— Другое дело, — объявил святой отец после внимательного изучения оного. — Проходи, трудник. Не задерживай людей.

Только куда там! Меня тут же взяла в оборот троица монахов, и помимо личного досмотра изучению подверглось ещё и состояние духа.

— Не нравятся мне его искажения в области оправы, — отметил в конце концов какой-то безусый юнец.

— Пасынки на днях сформировал, — пояснил я.

— Все разом? — скептически фыркнул тот.

Я кивнул.

— Баланса ради, симметрии для.

Монахи переглянулись, но препятствий чинить не стали. Молоденький служка повёл через двор, только не к центральному входу, а к боковому крыльцу мрачного сооружения, больше всего напоминавшего чуток перестроенную крепость. На входе меня записали в очередную амбарную книгу, после чего препроводили на второй этаж и велели ждать.

В не слишком-то просторном и светлом помещении с узенькими оконцами скучал с десяток посетителей — как в церковном облачении, так и в мирском платье. Все они были много старше меня и однозначно солидней, но сидели спокойно и не проявляли из-за слишком уж затянувшегося ожидания ровным счётом никакого неудовольствия. Кто-то развлекал себя чтением газеты, кто-то разговаривал с соседями. Время от времени в кабинет заходили монахи и клерки, иногда они кого-то приводили с собой, изредка внутрь приглашали посетителей. Как мне показалось, никакая очерёдность тут не соблюдалась — по крайней мере, несколько раз назывались имена тех, кто только-только присоединился к нам и не просидел на диванчиках и четверти часа. И опять же — никто по этому поводу не возмущался и не скандалил.

Торопиться мне в любом случае было некуда, так что погрузился в медитацию и занялся проработкой пасынков, а затем и всей внутренней энергетики в целом. Ну и небесную силу в себя тянул — не без этого.

В кабинет меня пригласили лишь после того, как пробило полдень. К этому времени я уже успел отсидеть себе зад и порядком утомиться из-за монотонной работы с входящими меридианами, поэтому скрыть свою радость даже не попытался. Более того — выставил ту напоказ, спрятав за ней раздражение. Пусть никуда и не торопился, но определённый осадок долгое ожидание всё же оставило.

Знакомец отца Шалого оказался худощавым священником средних лет с живым лицом и глазами цвета лазурного витражного стекла. Были они темнее, ярче и много-много насыщенней небесно-голубого оттенка; с таким аспектом прежде мне сталкиваться ещё не доводилось.

Аспирант это или полноценный асессор разобрать тоже не удалось. А только задумался об этом, и хозяин кабинета с улыбкой произнёс:

— Мне сказали, времени ты, сын мой, понапрасну не терял.

Неожиданное замечание сбило с толку, я недоумённо нахмурился.

— Отец…

— Отец Бедный, — представился священник и пояснил свою мысль: — Я о возвышении, трудник. Ты ведь упражнялся сейчас в приёмной?

— Так точно, — ляпнул я и мысленно поморщился, отругав себя за невольно вырвавшуюся фразу. Такой оговорки точно не пропустят, примут к сведению.

Я протянул хозяину кабинета опечатанный конверт, и тот небрежно переправил его на конторку, за которой расположился монах, состоявший при нём помощником или секретарём.

— Своими словами, сын мой, — попросил отец Бедный и разрешил: — Присаживайся!

Я послушно опустился на стул для посетителей.

— Собственно, говорить особо не о чем, — произнёс, устраиваясь поудобней. — Насколько знаю, в письме просят отрекомендовать меня школе Чернопламенных терний.

— Вот как? — вопросительно изогнул бровь отец Бедный. — Удивительная забота о простом труднике!

Священник вперил в меня испытующий взгляд лазурных глаз, и стало окончательно не по себе. Епископ Южноморья благоволил союзу негоциантов, а ну как его здешний собрат покровительствует черноводским торгашам? Что я вообще знаю об отношениях внутри церкви? Вдруг сочтут соглядатаем, а то и кем похуже и законопатят в каменный мешок?

Во рту пересохло, сорочка на спине промокла от пота, но улыбнулся я беспечней некуда:

— Да, право слово, разве это забота? Мне бы от ворот поворот не получить, обучение оплачу самостоятельно.

— Это не ответ! — отрезал хозяин кабинета.

Но тут уж я ответил твёрже некуда:

— Так вопроса и не прозвучало!

Монах сидел неудобно, наблюдать за ним я мог лишь самым краешком глаза и выражения лица не разобрал, поэтому сосредоточил всё своё внимание на собеседнике, пусть даже физиономия того никаких эмоций и не выказывала.

Отец Бедный несколько раз кивнул и с моим утверждением согласился.

— А ведь и верно! — заявил он, откидываясь в кресле. — Что ж, тогда спрошу прямо: каким образом простой трудник сумел получить такого рода рекомендацию?

Он кивнул в сторону конторки, я с показной беспечностью пожал плечами.

— По личному знакомству. — И поскольку хозяин кабинета продолжал выжидающе смотреть на меня, добавил: — Мне посодействовал отец Шалый.

— И каким же образом ты свёл столь близкое знакомство с моим собратом?

С выбором ответа на этот вопрос у меня возникли определённые сложности.

Плыл с Шалым на одном пароходе за море? Помогал тому охотиться на чернокнижников или он привлёк к этому занятию мою подругу? Бежали вместе из Тегоса от демонопоклонников?

Всё не то! Любое из этих заявлений протягивало ниточку между мной нынешним и Лучезаром Серым, каждое из них связывало скромного трудника с Южноморским союзом негоциантов. Правда могла выйти боком, а врать было нельзя. Это я знал наверняка, и потому начал плести кружева словес.

— Возвращались в Поднебесье из-за моря на одном пароходе. Набили его под завязку, ночевать пришлось в одной каюте по очереди.

— А за море тебя как занесло?

— Школьные долги отрабатывал, — вновь ответил я чистейшую правду. — Я целитель по специальности, у меня и патент имеется.

— Что ж, столковались и столковались, — сказал отец Бедный и вдруг спросил: — Ну и как там — у антиподов?

— Жарко и влажно, — усмехнулся я в ответ.

Только — нет, так легко отбрехаться не получилось. Пусть конкретные детали моего собеседника не интересовали, да и вопросы он задавал преимущественно общие, но не проживи я без малого год в Тегосе и его окрестностях, непременно засыпался бы на какой-нибудь мелочи. Разговаривать с людьми хозяин кабинета умел — чего не отнять, того не отнять.

— Распустились! — подытожил он мой рассказ, посмотрел на часы и перевёл взгляд на монаха, который давно уже распаковал конверт и ознакомился с его содержимым. Тот молча протянул священнику исписанный каллиграфическим почерком листок.

Как мне показалось, отец Бедный сему обстоятельству несказанно удивился — он даже хмыкнул, принимая письмо. А после, уже пробежавшись глазами по тексту, хмыкнул ещё более многозначительно. Я припомнил предупреждение Шалого, мысленно помянул того недобрым словом, и — точно!

— «Проблемный», — озадаченно произнёс хозяин кабинета и уставился на меня поверх листка. — С учётом конфликта Черноводской торговой компании и Южноморского союза негоциантов такая характеристика может говорить о многом, а может не значить вообще ничего. Просветишь, какое обстоятельство заставило моего собрата к ней прибегнуть?

И вновь в голове замелькали объяснения и эпизоды, и вновь лгать я не стал.

— Знакомый по приюту просил отыскать его перебравшихся в Южноморск родственников, и я по доброте душевной согласился помочь. Увы, те связались с плохими людьми и сгинули, а мои расспросы были сочтены душегубами угрозой своему положению. Случился конфликт, пришлось их убить. — Я сделал паузу, вздохнул и добавил: — Меня оправдали.

— Оно и понятно, — проворчал отец Бедный, — иначе бы мы сейчас не общались. — Он припечатал листок к столу ладонью и объявил: — Хорошо! Похлопотать за тебя невелик труд, но придётся подождать. Сейчас в школе Чернопламенных терний полным ходом идут приготовления к турниру, никем со стороны там заниматься не станут.

Я сообразил, что речь идёт о поединках с представителями школы Огненного репья за право наведаться в небесный омут, и кивнул.

— Приходи через месяц, — распорядился хозяин кабинета, глянул на меня и предупредил: — И вот ещё что! Его преосвященство — человек в городе новый, да и отношения у нас с управой нынче не из лучших, поэтому на заступничество не рассчитывай. Нашкодишь — придётся отвечать. Это ясно?

— Так точно! — вновь выдал я, раз уж всё равно прокололся с этой фразочкой в самом начале разговора.

— Приходи через месяц, пропуск тебе выпишут. Нет, постой!

Я обернулся в дверях, и священник спросил:

— На учёт уже встал?

— Нет, ещё не успел.

Отец Бедный перевёл взгляд на монаха и распорядился:

— Обеспечь!

Мы спустились на первый этаж, где меня препроводили в канцелярию и сдали с рук на руки заведовавшему постановкой на учёт тайнознатцев монаху. Много времени на формальности не ушло, и уже минут через пять мне вручили квиток-подтверждение.

Приняв его, я справился о ближайшем отделении банка Небесного престола. Как оказалось, то располагалось в здании напротив, так что пришлось всего лишь покинуть резиденцию епископа и пересечь дорогу. В церковном банке мне без всяких проволочек открыли счёт — я внёс на него большую часть своих сбережений, а заодно оплатил аренду ячейки, куда запрятал акции Южноморского союза негоциантов.

Уже на улице порадовался своей оборотистости, а после мысленно чертыхнулся, не представляя, чем займу этот месяц. Впрочем, я и на чуть более отдалённое будущее никаких планов не имел, поскольку желание разобраться с Сурьмой, стать аспирантом и отыскать Беляну к таковым отнести было никак нельзя. Хотеть я мог хоть луну с неба, толку-то с того?

На подходе к «Небесной лестнице» я купил газету и, пока накрывали на стол, шуршал её желтоватыми листами, но ничего особо интересного для себя ни на одной из полос не отыскал. Недавний небесный прилив обошёлся без чрезвычайных происшествий, о нём уже забыли, и продажные писаки преимущественно славословили Черноводскую торговую компанию, благодаря которой на горожан вот-вот должен был пролиться настоящий золотой дождь.

Я криво усмехнулся.

Нет, он непременно прольётся — только не на всех, а исключительно на старших партнёров компании, один из которых на днях возглавил попечительный совет школы Огненного репья.

«Позорище какое», — мысленно проворчал я, подумал немного и со вздохом признал, что излишне предвзят.

Разумеется, захват Тегоса улучшит благосостояние не только партнёров и служащих компании, но и связанных с ней купцов, что в какой-то мере поспособствует росту доходов и обычных горожан, только не слишком ли высокая была заплачена за грядущее изобилие цена?

Захотелось скомкать газету, а то и сразу её спалить, но сдержался и перешёл к разделу происшествий. Ничего из ряда вон за последнее время в городе не приключилось. Упоминались серия дерзких квартирных краж, массовая поножовщина на одном из окраинных базаров, в которой схлестнулись фургонщики и местное жульё, и очередной выловленный из Чёрной мертвец. Всё как раньше, ничего нового.

Поднявшись в номер, я поменял сюртучную пару на штаны и куртку в экспедиционном стиле, после чего покинул гостиницу с кожаным саквояжем в руке. Идти пешком через добрую половину города нисколько не хотелось, поймал извозчика, велел тому ехать к Чёрному мосту.

Кучковавшиеся там босяки меня то ли узнали, то ли заинтересовались непривычной для Черноводска одёжкой и гурьбой повалили следом. Шугануть их я и не подумал, да и нарядился подобным образом вполне осознанно. Если какие ухари о стребованной за голову Пламена награде прознают и задумают наложить на неё лапы, то пусть ищут приезжего с юга хоть до морковкина заговенья. Прятаться не придётся — просто переоденусь.

Сойдя с моста, я сразу повернул направо и двинулся мимо угольной пристани по улочке, протянувшейся вдоль заросшего кустами берега. Жилых домов тут не имелось, только склады и мастерские, при этом совсем уж безлюдно не было, и обитатели Заречной стороны глядели на чужака с нескрываемым интересом, но цепляться — не цеплялись.

Дорога с засыпанными кирпичным крошевом и щебнем ямами чуть вильнула, и сразу из-за деревьев проглянула высоченная каменная ограда с коваными пиками поверху. За той маячила крытая черепицей крыша двухэтажного особняка — в Среднем городе таким размахом никого было не удивить, а вот по местным меркам я лицезрел самый настоящий дворец. Как-то разом заколебался даже.

Не к кому-нибудь иду, а к самому Барону! И не он меня вызвал, я без приглашения заявился. Пусть и не босяк давно уже, но всё же, всё же…

Пришлось взять себя в руки и подавить постыдную неуверенность. Вскинул голову, двинулся дальше, чуть ли не печатая шаг, но здесь это смотрелось не слишком уместно, поэтому заставил себя расслабиться.

Баста! Не на войну иду! И не голову в пасть льву сунуть намереваюсь!

Не с чего нервничать — как ни крути, услугу Барону оказал, его заказ выполнив.

Успокоило меня это соображение? Чёрта с два!

Особняк Барона единственный стоял непосредственно на берегу реки — возвели его на достаточно высокой насыпи, что позволяло не опасаться половодья, в домах же напротив проживали его ближники.

Только свистни и сразу полсотни головорезов набежит.

Так говорили.

Но огляделся сейчас и счёл эти россказни изрядным преувеличением. Ясно и понятно, что случайного люда тут днём с огнём не сыщешь, а в спину пальнуть из подворотни или со второго этажа много ума не надо, но прям полсотни головорезов и ухарей? Байки!

Власть Барона держалась в первую очередь на его авторитете, поэтому кормить эдакую прорву дармоедов не было ровным счётом никакой нужды. Его собственная ватага делом занята, а не главаря дни и ночи напролёт караулит.

Я ещё раз оглядел чистенькую улицу и опрятные дома, сообразил, что просто тяну время, и двинулся к воротам, у которых вышагивал на ходулях привратник в бриджах, надетой на голое тело ливрее и с нахлобученным на макушку цилиндром. Лицо его было раскрашено под череп, и сейчас в отличие от прошлой нашей встречи я предельно отчётливо уловил исходящие от ряженого акробата магические искажения. Для лишённого ядра адепта они были слишком сильны, но и в аспиранты привратник совершенно точно не выбился. Глаза — обычные.

Вышагивавший на ходулях подручный Барона тоже распознал во мне тайнознатца, поскольку от дурацких пантомим воздержался и прямо спросил:

— Чего надо?

Краешком глаза я приметил, как колыхнулась занавеска в окне дома напротив, но значения этому не придал, и сказал:

— Мне бы к Барону.

— Да ты что? — глумливо рассмеялся размалёванный аколит. — Прям к самому Барону?

Я совладал с раздражением и не без труда, но всё же удержался от угрозы засунуть весельчаку в задницу одну из его ходуль, а то и обе сразу, покачал головой.

— Можно и не к нему самому, если кто-то другой головы принимает.

Привратник мигом бросил лыбиться, пристально глянул на мой саквояж и деловито уточнил:

— Кого приволок?

Я расстегнул саквояж и достал из него ёмкость, после этого усмехнулся.

— Пламена! Узнаёшь?

— Он, — подтвердил глянувший на банку с высоты своих ходуль привратник и шумно выдохнул. — Чтоб я сдох, если это не он!

Измалёванное белилами лицо приняло какое-то очень уж озадаченное выражение, и зубоскалить этот вредный тип больше не стал — вместо этого ловко попятился к воротам и небрежным взмахом руки заставил распахнуться тяжеленную на вид створку. Не толкнул — задействовал магию.

— Жди! — предупредил он и скрылся за оградой, а вернулся буквально пару минут спустя. Я за это время только и успел, что банку с головой в саквояж убрать да повнимательней к соседним домам приглядеться.

— Заходи! — разрешил привратник и даже придержал отторжением начавшую затворяться створку.

Медлить я не стал и шагнул за ворота с едва ли приличествовавшей солидному человеку поспешностью. Интересно же, чёрт побери! Среди босяков какие только слухи об этом месте не ходили — я на этих байках, можно сказать, вырос! Но совсем уж откровенно вертеть головой по сторонам не стал, просто не преминул окинуть взглядом двор и постройки.

На бандитское логово обиталище Барона нисколько не походило, и вместе с тем до дворянской усадьбы тоже не дотягивало — жилище преуспевающего купчишки, да и только. Возвышавшаяся над оградой крыша принадлежала центральной части особняка — та имела два этажа в высоту, а с обеих сторон к ней примыкали одноэтажные пристрои. Правый отвели то ли под конюшню, то ли под каретный сарай, левый определённо был жилым. Площадку у ворот замостили брусчаткой, дальше раскинулась окружённая деревьями лужайка со вкопанными в землю камнями, небольшим прудиком и беседкой.

У бокового крыльца стояла троица мордоворотов: двое были вооружены винтовками, третий оказался слабеньким тайнознатцем, вероятней всего — адептом. Пялились охранники на меня совершенно беззастенчиво, при этом глядели с несомненным превосходством, будто на лёгкую добычу.

Это заставило собраться и подобраться, но виду я не подал и преспокойно двинулся по тропинке к парадному крыльцу, где уже замер слуга. Впрочем — нет, судя по оттопыренному карману и отвисшей поле пиджака, всё же не слуга, а охранник. Сто к одному, у него там револьвер. Да и защитный амулет простому слуге без надобности, а чувствую — фонит.

Ещё один тип, столь же подтянутый и жилистый, обнаружился в прихожей — глянул он на меня остро и оценивающе, но обыскать не попытался, принял шляпу, предложил пройти в соседнее помещение. За мной эта парочка не последовала, а стоило лишь шагнуть в просторную светлую гостиную, и кто-то из них притворил дверь.

В глаза сразу бросились картины, резная мебель, позолоченная люстра, камин и стоявшие на его малахитовой полке медные часы, но глянул на них лишь мельком и сразу сосредоточил всё своё внимание на восседавшем во главе длинного стола пожилом мужчине — крепком и кудрявом, одетом дорого и броско. Пальцы унизывали перстни с цветными камушками, в расстёгнутом вороте желтела цепь толщиной в мизинец, и если касательно самоцветов я ничего сказать не мог, то золото опознал сразу. И ещё в самый первый миг принял крепыша за тайнознатца, потом только сообразил, что плотные магические искажения создают его многочисленные амулеты.

Прежде мне видеть Барона не доводилось, но я ни на миг не усомнился, что лицезрею сейчас именно его.

— День добрый! — первым поприветствовал всех, а когда ответа не последовало, не стушевался и подошёл к пустому обеденному столу. Вокруг того стояли стулья с гнутыми спинками, и раз уж предложения сесть не получил, то сдвинул один из них в сторону, выставил перед собой саквояж и вынул из него ёмкость с залитой алхимическим раствором головой.

— Принимайте!

В голосе проскользнул намёк на раздражение, поскольку к столь холодному приёму я оказался попросту не готов. К тому, что окажусь лицом к лицу сразу с двумя аспирантами — тоже.

По правую руку от Барона стоял мужчина средних лет с пронзительно-жёлтыми глазами, по левую от главаря с чуток глуповатой улыбкой замер молодой человек лет двадцати пяти, радужки которого отмечал чистейший оранж.

Черти драные, да у Барона не просто колдунов больше, чем в любой другой шайке Заречной стороны, они ещё и всех остальных вместе взятых в плане личного могущества за пояс заткнут! И меня — тоже.

Мысль эта категорически не понравилась. Сказать по правде, она меня откровенно напугала. Даже пожалел, что не сдал голову Большому Папе, и заявился сюда самолично.

Решил, что могу на равных общаться с Бароном?

Зря-зря…

— Это что? — хмуро бросил Барон.

Я вновь не сумел совладать с раздражением, сказал:

— Голова.

И пусть произнёс это спокойней некуда, хозяин зло прищурился.

— Зачем она здесь? — спросил он.

Тайнознатцы разом сцепили пальцы и хрустнули костяшками, при этом их кисти на миг окутались языками пламени. И хоть жесты эти точно были неоднократно отрепетированы, слаженность действий немало впечатлила.

— Награда за неё была объявлена, — произнёс я, уже куда тщательней прежнего выбирая слова и контролируя голос. — Нет разве?

Барон угрожающе подался вперёд.

— За голову Пламена? Хочешь сказать, кто-то назначил награду за убийство моего человека, ты прикончил его, отрезал голову и принёс её сюда?

Мне чуть дурно не стало, так и прошиб горячий пот, но самообладания я не потерял и даже улыбаться не бросил.

— Что значит — кто-то назначил? — вроде как удивился я. — Награду за Пламена объявил не кто-нибудь, а Барон.

— Кто сказал тебе такую глупость? — оскалился крепыш во главе стола, уверенно продолжая загонять меня в угол.

Ну вот что я мог на это ответить? Сослаться на Большого Папу? Но он далеко, к тому же мог не напрямую с Бароном работать, а исключительно через посредников. Слова давешних босяков в качестве доказательства привести? Так и вовсе на смех поднимут!

И потому я с ответом торопиться не стал. Покрутил шеей, позволил губам растянуться в улыбке Лучезара и уже не совсем своим голосом произнёс:

— Смотрю, у нас тут возникло небольшое недопонимание…

— Недопонимание? — процедил Барон. — Ты прикончил моего человека и принёс его голову! Думаешь, это сойдёт тебе с рук? Ну уж нет!

Тайнознатцы одновременно шагнули в разные стороны, и мне до слёз захотелось, чтобы всё это оказалось проверкой на вшивость или злой шуткой, чтобы Барон рассмеялся и застучал ладонью по столу, предложил садиться и велел нести вино. И дело было не в страхе, просто я всерьёз желал сравняться с заправилами Заречной стороны, а меня ткнули мордой в грязь и вознамерились нагрузить долгами, а то и вовсе закабалить будто босяка, как если бы всё вернулось на круги своя, и я по-прежнему ничем не отличался от уличного отребья.

Только вот я отличался. Так сильно отличался, что аж дыхание от ненависти перехватило.

— Я слышал, с Бароном можно иметь дела! — буквально выдавил я из себя. — Мне говорили, он не дурак. Ты точно он?

Аспиранты переглянулись, из их рук выпростались огненные плети, но я и не подумал отшатнуться от стола. Сотворил аркан улучшенной брони, и холодное кровавое пламя обтянуло магическим доспехом, а выросшие на пальцах чёрные когти оставили на полированном дереве глубокие уродливые царапины. Только мне и этого показалось недостаточно — я надавил своей волей и заставил плёнку тёмного пурпура выползти из-под воротника на шею, будто бы мог закрыться ею весь от пяток и до макушки, а после задействовал воспламенение. Кисти окутались порченым пламенем, и его языки не просто изуродовали столешницу подпалинами, но и расползлись по ней чёрными пятнами гнили.

— Эти два — огневики, да ещё я чуток проклятого пламени добавлю. От твоей халупы только пепел и останется!

Слова жгли глотку, будто вырывались из меня не звуки, а чистейшая порча, но Барон и не подумал сдать назад. Вскочив на ноги, он бешено вытаращился и прошипел:

— Да ты понимаешь, с кем связался, щенок?

Захотелось ударить первым, но благоразумие взяло верх, и я совладал с эмоциями, ограничился коротким утверждением:

— Я — да!

Пиковый аколит со столь явно выраженной склонностью к некоему конкретному аспекту мало чем уступал большинству полноценных аспирантов, и пусть преимущество сейчас было на стороне подручных Барона, но без серьёзных разрушений наше противостояние обойтись никак не могло. Если эта парочка начнёт жечь в полную силу, пожара не избежать, а спустя рукава действовать не получится: в этом случае я либо кого-нибудь из них прикончу, либо дотянусь до Барона. Опять же — тёмный пурпур. А ну как прокляну?

Аспиранты огненных плетей не развеяли, но и атаки тоже не последовало.

— Убирайся! — потребовал Барон, а только я потянулся за банкой, чуть ли не прорычал: — Голову оставь!

— Она денег стоит, — возразил я, убирая ёмкость в саквояж.

Хозяин Заречной стороны аж побагровел от злобы.

— Я всегда получаю своё! — зло выдал он.

— Своё бери, моё не трогай! — парировал я, развернулся и зашагал на выход.

Ударят в спину или отпустят? Развернуться и врезать чем помощнее или просто уйти? Вопросы, одни сплошные вопросы. О-хо-хо…