Азимут между пламенем и порчей

Глава 17

15–18

Мелькнула мысль, что мальчишка вопреки моему настоятельному требованию решил передать записку через третьи руки, но — нет. Молодой человек тут же ознакомился с посланием, а после зло скривился и кинул скомканную бумажку под ноги.

Более того — появившийся миг спустя в воротах бородач раздражённо на него рыкнул:

— Хватит прохлаждаться, Первослав! И треть заготовок ещё не зачарована!

— Иду!

— Идёт он! Будто не знаешь, что заказ горит!

У меня аж голова кругом пошла, даже навалился на забор. Только это не с расстройства, это слишком долго магические возмущения гасил и размазывал. Отпустил их и полегчало. Но не совсем.

Первослав — не Первый! Первый — не Первослав!

И так по кругу в ритме лихорадочного сердцебиения.

Совпадение! Всего лишь совпадение! Тут чужой личиной и не пахнет, сразу видно — совсем другой человек!

Но как же так? Первый же неспроста по моим симпатиям к рыженьким проехался! Он наверняка бил, слова злобой так и сочились.

Так откуда взял? Как догадался?

Неужели моих новых знакомых расспросил? Но с чего бы за такую мелочь ухватился?

Я мотнул головой и постарался взглянуть на ситуацию с другой стороны. Зачем вообще понадобилось впутывать в это дело Вею? Нет, она завела меня в засаду и сковала движения, но на кой чёрт было всё так усложнять? Первый мог просто средь бела дня ко мне на улице подойти и всё ровно то же самое в лицо высказать, если вдруг побоялся бумаге столь серьёзные вещи доверить. А вместо этого натравил парочку одержимых.

На кой чёрт?

И если уж начал с позиции силы действовать, то почему сам ничего предпринять не попытался? В приюте его на поединки с асессорами водили, что такому какой-то жалкий аколит? А тут не сумел нахрапом взять и сразу назад сдал. Странно.

Странно — да, но что я вообще о нём знаю?

В приюте о своих способностях Первый особо не распространялся, рассказал лишь об умении путешествовать через астрал да ещё обмолвился о внешнем абрисе. Плюс сейчас задурил голову девчонке и пытался давить на мой разум. Довеском — слова о рыженьких.

Я тяжко вздохнул и отправился в обратный путь. Всю дорогу до главного корпуса университета пытался решить, где теперь искать этого мерзкого чернокнижника, но ничего путного на ум так и не пришло. А не сумею отыскать и придётся плясать под чужую дудку, самое меньшее — играть чужой краплёной колодой. Не хотелось бы.

Хотелось рвать и метать, вот и отправился на факультет тайных искусств, дабы поколотить ударными приказами по зачарованной стальной плите, но на крыльце повстречался Борич.

— Серый! — окликнул он меня. — На вскрытие идёшь?

Я протянул руку.

— Так седмень же сегодня! Нет занятий.

— Магистру каких-то непростых покойников церковники привезли, он всех наших в анатомическом театре собирает. Идём, интересно будет!

— Да ну! — отмахнулся я, но в голове сразу же будто щёлкнуло.

Церковники и непростые покойники!

А не Овод ли это и Огнедар?

— Борич! — окликнул я студента. — Погоди, я с тобой! — А как нагнал соученика, то спросил: — Слушай, а мной никто не интересовался?

— А что? — насторожился брюнет. — Проблемы?

Я мотнул головой.

— Да нет! Просто вроде как случайно со знакомым сослуживца встретился, а человек это дюже прилипчивый, вот и думаю: а действительно ли мы случайно пересеклись?

Борич задумался и покачал головой.

— Нет, никто о тебе не спрашивал. Не было такого.

Народу в анатомический театр набилась тьма-тьмущая: помимо слушателей курса анатомии низших демонов заявились на вскрытие будущие магистры медицины, алхимики и аспиранты с факультета тайных искусств. Даже нескольких звездочётов в пропахший смертью подвал каким-то ветром занесло. В качестве наблюдателя от церкви прибыл высокий худой священник, которого сопровождал совсем молодой ещё монах. Но этот в сторону двух тел лишний раз старался не глядеть и уткнулся в тетрадь, явно намереваясь вести протокол.

И да — угадал я всё верно. На столах и в самом деле лежали воспитанники приюта Репья. Выглядели они на редкость неприглядно, а вонью разложения от них шибало так, что кое-кому сделалось дурно. Магистру Любору — хоть бы хны. Он даже маску отложил, не желая ничего упустить.

— Причину смерти установить не представляется возможным, но, судя по состоянию поверхностных тканей, наиболее вероятна гибель при пожаре.

— Полагаете возможным вселение огненных духов или даже бесов? — немедленно уточнил священник, который хоть и зажимал нос тряпочкой, но грохаться в обморок покуда отнюдь не собирался.

— А вот сейчас и посмотрим! — Магистр принялся вскрывать грудную клетку Овода, а после внимательного изучения состояния лёгких покачал головой. — Нет, обгорело тело уже посмертно. И нет никаких следов повреждений, характерных для вселения огненных сущностей. Думаю, телами завладели приблудные духи.

— Что нетипично для погибших на пожаре! — отметил представитель церкви. — Пусть даже и погибших насильственной смертью!

Магистр Любор в ответ на это утверждение только руками развёл.

— Что касается обстоятельств упокоения, то здесь ясности существенно больше, — заявил он и указал на смятую грудину. — Некто сначала раздробил рёбра, а затем вырвал из тел потусторонние сущности. И, судя по характеру повреждений, травмы нанесли не оружием, а примитивными боевыми чарами…

Священник вмиг сделал стойку.

— Разве повреждения не оставили вырвавшиеся из плоти нечистые?

— Нет, — уверил его магистр медицины. — Расположение осколков рёбер этому противоречит. Либо тайнознатец использовал чары для того, чтобы остановить одержимых, либо костяные вместилища, пусть даже и не успевшие полностью сформироваться, достаточно надёжно запирали потусторонние сущности в теле, и потому их пришлось разрушить. В любом случае тут поработал духолов.

— Это почему ещё?

— Все известные мне чары изгнания имеют вектор, противоположный направлению на тайнознатца. В самом крайнем случае — перпендикулярный оному. Здесь же порождения астрала притянули к себе. Учитывая аналогичное состояние второго тела, о случайности говорить не приходится. Вам нужен духолов. И едва ли самоучка, больше похоже, что он обладает опытом работы с ходячими мертвецами или даже кадаврами.

Меня из-за этих слов так и подкинуло.

«Вам нужен»? Серьёзно⁈ Церковников интересует не тот, кто породил эту пакость, а избавивший от них мир тайнознатец⁈

— Хорошо, — с важным видом кивнул священник. — Но всё же, что скажете о причинах одержимости? Это самопроизвольное вселение или нечто большее?

Магистр медицины пожал плечами и велел парочке своих ассистентов избавить тела от остатков одежды. Те споро срезали лохмотья, и Любор принялся кромсать и без того уже вскрытую грудную клетку Овода. Ему пришлось приложить немало усилий, чтобы выломать одно из рёбер, да и распилить его получилось далеко не сразу, несмотря даже на первоклассный хирургический инструмент.

— Столь серьёзное изменение строения тел не характерно как для одержимых, так и для ходячих мертвецов, — заявил он скорее студентам, нежели священнику. — Опытный душелов никогда не пустит этот процесс на самотёк, а в случае целенаправленного воздействия на тела их трансформация занимает считанные часы, поэтому структура костей остаётся неизменной. Здесь же мы наблюдаем не только отход от нормальной формы рёбер с их одновременным утолщением, но и неоднородность внутреннего строения.

Магистр Любор сунул очищенный от мёртвой плоти обломок ребра ассистенту, тот пригляделся к спилу и пустил кость по рукам. Я брать её не стал, но отнюдь не из брезгливости, просто весь обратился в слух.

— Получается, злонамеренное вселение духов в тела маловероятно? — уточнил священник.

— Из моих слов этого не следует, — покачал головой магистр. — Дело в том, что изменения зашли чрезвычайно далеко. И если небесная сила и эманации смерти для этого требовались в самых минимальных количествах, то о времени того же сказать нельзя. Думаю, перерождение тел шло на протяжении полутора-двух лет, а столь длительный период оставаться незамеченными бесконтрольные одержимые попросту не могли. Не говоря уж о том, что для преобразования им требовался какой-никакой строительный материал. Заброшенных кладбищ в городе нет, а где бы ещё они могли обитать?

— В катакомбах под Холмом! — выкрикнул кто-то из студентов. — В фамильных склепах дворян!

— Сказки! — отмахнулся священник и спросил магистра: — У вас есть какие-то предположения на сей счёт? Допустим, здесь отметился начинающий душелов, который не контролировал процесс перерождения ручной нежити, положившись на волю случая. Но как он при своей неопытности напитывал бы их эманациями смерти? Жертвоприношения — дело опасное.

— Посмотрите-ка сюда! — указал Любор на непонятную шишку чуть выше виска Овода, а затем взял скальпель и надрезал кожу. — Рог проклёвывается. — Он обернулся к студентам. — Что скажете на сей счёт?

— У чертей другие! — высказался Борич.

— На коровий похож, — отметил кто-то ещё.

— Именно! И обратите внимание на сросшиеся пальцы ног — ну не копыта ли это? Плюс явное изменение формы грудной клетки…

— Скотобойни! — высказал предположение священник. — Душелов обосновался на заброшенной скотобойне!

— Или действующей, если он из цеха мясников.

Представитель церкви подступил вплотную к магистру, и они о чём-то негромко пошушукались, после чего священник объявил:

— Думаю, согласования много времени не займут!

Он двинулся на выход, монах быстренько убрал писчие принадлежности в саквояж и тоже поспешил к лестнице. Я с тоской посмотрел им вслед.

Если Первого прихватят на горячем, он запираться не станет, запоёт соловьём. Ещё и постарается выставить крайним меня. В этом случае даже немедленное бегство из города не поможет. Оставалось надеяться лишь на то, что Первому больше нет никакой нужды обретаться на одной из городских скотобоен, и розыски ничего не дадут.

Соображение это самую малость успокоило, и анатомический театр я решил не покидать, остался проследить за вскрытием второго тела в надежде, что магистр обнаружит какую-нибудь зацепку, которой получится воспользоваться, дабы первым отыскать беглого чернокнижника и заткнуть его раз и навсегда.

Увы, вскрытие ничего не дало. Тело некогда конопатого, а теперь просто гнилого Огнедара магистр препарировал обстоятельно и неторопливо, беспрестанно акцентируя внимание студентов на внутренних изменениях и внешних проявлениях оных, ибо столь перекорёженные потусторонним тела доставлялись в университет нечасто.

— Неужто это такая редкость? — вслух удивился я. — В каждый небесный прилив по нескольку одержимых убивают!

— Именно что — убивают! — усмехнулся магистр Любор. — Сразу после небесного прилива и убивают. Тела несчастных попросту не успевают в достаточной степени измениться. А если говорить о жертвах душеловов, то там о спонтанных трансформациях речи не идёт в принципе. Плоть перекраивается по некоему стандартному шаблону.

Борич не выдержал и тоже обратился к преподавателю с вопросом:

— А если телом овладевает не приблудный дух, а более могучая сущность вроде тех же бесов?

Магистр Любор вздохнул.

— В этом случае изменения развиваются стремительно, но обычно нам достаётся лишь горстка праха, самое большее — кусок гнилого мяса или ссохшийся костяк. Тела простецов не способны противиться столь сильному натиску потустороннего, от разрушения их защищают чары душелова, что при спонтанной одержимости исключено.

Водных дел мастер, с которым я чуть ли не каждый день встречался в раздевалке у тренировочных площадок, озадаченно огладил усы и сказал:

— Но, если это жертвы начинающего душелова, как недоучка сумел на протяжении двух лет уберегать их тела от разрушения?

Магистр хмыкнул и выставил перед собой указательный палец.

— Хороший вопрос! Не исключено, что его жертвами стали тайнознатцы. Даже простые адепты отличаются несравненно более высокой устойчивостью к потустороннему, нежели бесталанные простецы. — Он посмотрел в сторону выхода и пробормотал. — И мы непременно поставим в известность об этом предположении кого следует. Молодец, Хорив!

Мастер водных дел кивнул, принимая похвалу как должное.

Дальше разговор пошёл о вещах, мало для меня интересных, и всё же я не только не стал уходить раньше времени, но и задержался на первом этаже, когда магистр Любор отпустил большую часть слушателей и оставил при себе лишь пяток аспирантов, трёх студентов-медиков и парочку звездочётов.

О чём шёл разговор в подвале, оставалось лишь догадываться, но наверх все поднялись только через полчаса, когда вернулся давешний священник.

— Всё согласовано! — объявил он магистру и протянул листок: — Проверку этих адресов мы берём на себя, в остальном у вас развязаны руки. Вот предписание.

Второй лист плотной бумаги оказался отмечен круглым синим оттиском печати, Любор мельком взглянул на него и уточнил:

— Уверены, что с действующими скотобойнями справитесь сами?

— Действующие проверяются на регулярной основе, — пояснил священник, — как раз их объехать не составит никакого труда. А вот прошерстить все остальные подозрительные места у нас попросту не хватит людей.

Он отправился восвояси, а магистр Любор обернулся к своему ассистенту и велел тому отыскать в картотеке медицинского факультета список заброшенных скотобоен и скотомогильников, располагавшихся в северной части города.

— Особое внимание обрати на Яму, туда не только церковники, но и стрельцы лишний раз не суются, — объявил он, а всем прочим широко улыбнулся: — Того, кто отыщет логово чернокнижника, приму на любой свой курс бесплатно!

Нельзя сказать, будто эти посулы воодушевили студентов, я же так и вовсе усомнился, что из затеи магистра выйдет толк, поскольку никакой пришлый чернокнижник не сумел бы обосноваться в Яме незаметно для тамошних беспокойных обитателей, а спутайся Первый с какой-нибудь шайкой, и об этом непременно прознали бы пауки. Пусть стрельцы наведывались что в ту округу, что на Заречную сторону лишь во время нечастых облав, но на содержание осведомителей они не скупились, а кому-то даже и денег для сотрудничества не требовалось — одних за жабры держали, другие доносили из желания поквитаться за обиды или из банальной зависти.

И всё же после недолгих раздумий я решил в стороне не оставаться. Один раз Первый за решётку уже угодил, а ну как и на сей раз проколется?

Почему нет?

— Магистр, а могу я к вам присоединиться? — испросил я разрешения и сразу предупредил: — На награду не претендую, просто интересно. Много нового для себя на вскрытии узнал.

Преподаватель поглядел в ответ с нескрываемым сомнением:

— С одержимыми раньше сталкивался?

Я покачал головой.

— Только с ходячими мертвецами — обычными и заразными. Ещё с кадаврами, но не с нашими, а кровавыми. За морем дело было.

— Бестелесные сущности изгонять обучен?

— Да как-то без этого обходились, — слукавил я. — Изгнанием кадавров не пронять.

Кто-то из аспирантов презрительно бросил:

— У нас кадаврам взяться неоткуда!

— Человек с боевым опытом не помешает, — отметил Хорив.

— Да он же аколит! — напомнили ему. — Он бестелесным на один зубок!

Мастер водных дел фыркнул и обвёл рукой стоявших наособицу студентов-медиков и звездочётов.

— Им тоже без святой воды не обойтись.

Спорщик-огневик на миг задумался, затем кивнул.

— А ведь и верно.

— Оставайся! — разрешил магистр Любор и объявил: — Ждите! Сейчас распоряжусь насчёт карет.

Транспорт нам выделили ещё даже раньше, чем прибежал из картотеки ассистент магистра.

— За последние полвека точно ничего не пропустил! — с гордостью объявил он, и мы покатили в церковь при университете.

Настоятель вошёл в положение и велел служке принести бочонок святой воды. Предназначалась та для очищения логова чернокнижника, но досталось по нескольку глотков и студентам-медикам. Парочку звездочётов тоже не обделили, а мне так и вовсе налили чуть ли не полштофа.

— Пей!

— Это зачем ещё? — удивился я. — Обычно же просто опрыскивают!

— Спрыскивают свежей и простецов! — заявил Хорив. — А ты аколит и с небесного прилива уже три седмицы прошло. Святая вода, чтоб ты знал, большую часть своей действенности в первый месяц теряет!

Я хмыкнул и приложился к оловянной кружке. Глоток растёкся по телу приятной прохладой и незримым сиянием — слабым-слабым, но всё же придавшим моему пурпуру дополнительную яркость. При этом воздействие на дух оказалось едва уловимо, не пытайся отследить его намеренно — точно бы ничего не ощутил.

— А почему это я уязвим? — спросил после того, как осушил кружку до дна. — Это ведь тайнознатцы с белым аспектом потустороннему воздействию открыты!

Спорщик-огневик неприятно усмехнулся.

— Адепты и аколиты от них недалеко ушли!

Водных дел мастер кивнул.

— Так и есть. Аспиранты — другое дело. В нашем случае духам и бесам под конкретный аспект подстраиваться приходится, а это не так-то и просто.

— Естественная защита! — важно изрёк студент с глазами странного дымчатого оттенка.

Но тут к нам с негромким фырчанием подкатил самоходный экипаж, и обо мне попросту забыли. Складной верх был опущен, и развалившемуся на заднем сидении в обнимку с рыжеволосой красоткой Цареславу не пришлось ни высовываться, ни даже приподниматься со своего места.

— Помощь не нужна, магистр? — поинтересовался он и презрительно усмехнулся. — А то с этими бездарями вам лихо придётся! Чернокнижник от них ни ножек, ни рожек не оставит!

Ответа дворянчик дожидаться не стал, хлопнул шофёра в ливрее по плечу, и самоходный экипаж покатил прочь.

— Вот же… — процедил спорщик-огневик, но сразу прикусил язык, и дело было явно не в том, что после отчисления из школы Цареслав успел пробиться в аспиранты, просто связываться с представителем старшей ветви могущественного дворянского дома было себе дороже.

— Не помешала бы нам помощь, не помешала, — задумчиво проворчал магистр Любор, глядя вслед удаляющемуся экипажу. — Есть на примете пара местечек в Яме…

Преподаватель анатомии вздохнул, махнул рукой и велел рассаживаться по каретам. Всем мест внутри не хватило, мне и студентам-медикам выпало ехать на задках. Маршрут движения никому из нас не сообщили, но прямиком в Яму мы не покатили, что меня всецело устроило и отчасти даже успокоило. В кукольных представлениях учёные мужи обычно изображались оторванными от жизни недотёпами, да и магистры Гай и Гудимир от этого карикатурного образа недалеко ушли, разве что Первоцвет знал, с какой стороны масло на хлеб намазано, ну а тут сразу на рожон не полезли — глядишь, и дальше пронесёт.

Пока трясся на задках кареты, обновил магическую броню и проверил предотвращающий неожиданные атаки аркан, а заодно взялся мысленно перебирать свой не столь уж и великий арсенал. Попутно последними словами обругал себя за то, что так и не нашёл повода завести с Гроданом разговор о книжниках, торгующих из-под полы схемами боевых чар.

Вот сто к одному, что у того нужные связи имеются!

Правда, так и под особый надзор угодить недолго, а то и в чёрный список какой попасть. Опять же, с учётом направления в школу Чернопламенных терний не было смысла суетиться и втридорога переплачивать. Это Первый все карты спутал, сволочь такая. Найти бы его и прибить…

Аж руки чешутся!

Но нет — когда кареты остановились у огороженных высоченным каменным забором складов, вперёд остальных в раскрытые ворота я не кинулся. Даже приближаться к ним не стал, вместо этого поймал состояние гармонии. И — тишь да гладь.

Зашёлся в лае цепной пёс, а выглянувший на шум сторож кликнул хозяина. Пузатый купчишка при виде выданного епископской канцелярией предписания аж затылок поскрёб.

— Бойня-то? Да это ж когда было!

Но препятствий нам чинить не стали и позволили осмотреть здания, пусть и приставили в качестве сопровождающих кладовщиков.

Не нашли там ничего, поехали дальше. Раз покрутились по заросшему высокой травой пустырю, в другой прошлись по кварталу, возведённому на месте скотобойни, срытой в совсем уж стародавние времена, но в обоих случаях магистр Любор велел закругляться уже буквально минут через пять.

— Не то! — объявлял он, и хоть был всего лишь аколитом, студенты-аспиранты слушались его беспрекословно.

Даже когда понадобилось лезть в зловонный провал канализации на задворках какой-то мануфактуры, Хорив выполнил это распоряжение без споров и пререканий. Впрочем, с водой он работал виртуозно и потому вернулся сухим. Я бы точно с ног до головы в нечистотах извозился.

Правда, спускаться под землю в итоге пришлось и мне, но не здесь, а уже на самой окраине Черноводска, когда кареты остановились вблизи каких-то закопчённых развалин.

— Пожар — это хорошо! — заявил магистр Любор, оглядевшись. — Одержимые тоже в огне побывали, некоторое сродство не могло не закрепиться.

Разъезды всех уже успели изрядно утомить, и Хорив поглядел на пустые остовы домов безо всякого интереса.

— А не далековато забрались? — засомневался он. — Одержимых бы пришлось через все окраины вести. Яма куда как ближе.

— Ежели чернокнижник в Яме окопался, нам его вовек не сыскать, только зря время потратим, — усмехнулся в ответ преподаватель. — Это для пауков работа.

Спорщик-огневик удивлённо крякнул.

— Но вы же…

— Что я? — ухмыльнулся магистр. — Сам о Яме разговор завёл? Ну так и пусть нас ждут там, а не где-нибудь ещё!

Хорив понимающе хмыкнул.

— Полагаете, чернокнижник может быть из числа студентов?

— Почему нет? Для этой братии знания куда важнее, нежели врождённые способности. Да и болтливы студенты безмерно. Шепни одному словечко по секрету и уже через час об этом вся округа судачить будет. — Любор рассмеялся и хлопнул водных дел мастера по плечу. — Не хмурься! Я абы кого к делу привлекать бы не стал!

Все заулыбались, и я тоже растянул губы, хоть весело мне и не было.

Что магистр привлёк к делу лишь проверенных студентов — это замечательно, конечно, да только я-то не из их числа! Приехал неведомо откуда, ещё и месяца в городе не пробыл, как некий чернокнижник объявился. Напросился опять же…

Подозрительно? Ещё бы!

— Дымом пахнет, — заметил вдруг аспирант с серыми глазами. — И свежим, а не старой гарью.

Спорщик-огневик пожал плечами.

— Для бродяг место самое подходящее.

— А что здесь раньше было? — поинтересовался один из звездочётов.

— Купец какой-то землю задёшево у города выкупил и ткацкую фабрику отгрохал, но после пожара разорился, — пояснил ассистент магистра. — Ни по долгам рассчитаться не может, ни покупателей на развалины найти.

— Оно и немудрено, — хмыкнул до того не произнёсший ни единого слова аспирант с глазами оттенка светлой кости. — Смертью до сих пор несёт. Дурное место.

Остальные его хоть и сторонились, но слова приняли всерьёз, как-то разом подобрались.

— В первую очередь ищите подвалы! Только по одному не разбегайтесь! И осторожней! Шею себе не сверните! — напутствовал студентов магистр Любор, а мне сказал: — Серый, бери бочонок со святой водой!

Оба кучера остались приглядывать за каретами, вот и пришлось выступать носильщиком. Объёмом бочонок лишь самую малость не дотягивал до ведра, кое-как уместил его под мышкой и двинулся вслед за поисковой группой.

Перескочил через канаву, по высокой траве добрёл до тянувшейся к закопчённым кирпичным развалинам тропинке, а только зашагал по ней, и меж лопаток тотчас уколол пристальный взгляд. Резко обернулся, и шагавший следом магистр спросил:

— Ничего не хочешь мне рассказать?