Азимут между пламенем и порчей

Глава 11

15−12

Особого эффекта мой вопрос не произвёл. Щека у дядьки дёрнулась, да и только.

Впрочем, так легко сбить его с толку я и не рассчитывал, не был даже уверен, что сумею отбрехаться вовсе, ведь своим вниманием меня удостоил один из немногих охотников на воров, которые орудовали на Заречной стороне, не испрашивая на каждый свой чих дозволения Барона.

Седого там знал в лицо каждый босяк, а на подхвате у него…

Ощутив на себе чей-то взгляд, я посмотрел за окно и точно: за тем обнаружился Людоед. Заложивший руки за спину костолом чем-то неуловимо походил на хозяина, только был раза в полтора шире в плечах и самое малое на голову выше, притом что и сам Седой ни хлюпиком, ни коротышкой отнюдь не был.

Ещё — магические искажения. Защитой не пренебрегли ни охотник на воров, ни его подручный.

Выследили! Влип!

Но виду я не подал, отпил чая и вновь спросил:

— Надочё?

Седой вздохнул и малость подался вперёд, опёрся предплечьями о край столешницы. Проделано это всё было неторопливо и даже медленно, но угрозой от охотника на воров так и повеяло.

— Не мне, — негромко обронил он.

И вот ведь какое дело: пусть одет был Седой и весьма добротно и недёшево, но на постояльца «Небесной лестницы» нисколько не походил, а персонал делал вид, будто ничего из ряда вон не происходит и никто к их гостю не пристаёт.

Стало откровенно не по себе, но за словом я в карман не полез.

— И давно на побегушках у Барона?

Кому другому после такого Седой точно бы в морду двинул, в ином месте не побоялся бы и с тайнознатцем схлестнуться, но здесь было слишком много лишних глаз.

— Работа у меня всяких поганцев разыскивать, которые нашкодили и ответ держать не хотят.

— Нашёл? — усмехнулся я. — Дальшечё?

К подобному обращению Седой привычен не был, лицо его понемногу начало наливаться кровью.

— Ещё есть возможность разрешить дело миром, — будто через силу проговорил охотник на воров. — Я всегда даю людям шанс.

— Ага, самтакой, — кивнул я и уставился собеседнику в глаза, заговорил уже неторопливо и размеренно: — Слушай, Седой. Кровушки у меня на руках сильно больше, чем у тебя на пару с Людоедом. И я не жуликов мордовал, и не ухарей даже, а дичь позубастей, которая и сама себя охотником мнила. А посему вот тебе хороший совет: забудь обо мне и Барону то же передай. И тогда я забуду о вас.

Седой чуть подался назад и прищурился, но прислушаться к моим словам не пожелал.

— Уж скольким таким наглым юнцам я бока обломал, ты даже не представляешь! — покачал он головой, повернулся к окну и кивнул, но вопреки ожиданиям пялившийся на меня Людоед с места не сдвинулся, даже взгляда не отвёл. При этом некий сигнал он кому-то всё же подал, поскольку и минуты не прошло, как распахнулась входная дверь и в гостиницу заявилась непонятная троица: неброско одетый мужчина средних лет, столь же неприметный молодчик и тайнознатец-огневик в низком цилиндре и вызывающе-ярком костюме в крупную коричневую и оранжевую клетку.

На меня аколит даже не взглянул и сразу двинулся к буфету, а вот крепыш замер у двери со скрещёнными на груди руками, всем видом давая понять, что прорваться мимо него не сможет ни один лиходей.

Завтракавшие постояльцы удивлённо зашушукались, и тут уж дежурный клерк бросил делать вид, будто ничего не происходит — вот только он не потребовал объяснений у незваных гостей, а вместо этого велел одному из служащих принести к моему столу ещё один стул. На который и уселся старший из заявившейся в гостиницу троицы. На груди у него посверкивала серебром бляха квартального надзирателя.

— О! — улыбнулся я. — Тяжёлая артиллерия подтянулась!

Седой указал на меня и без особого напора, но всё же предельно веско объявил:

— Этот человек разыскивается за умышленную порчу чужого имущества, вымогательство и убийство!

Прежде чем квартальный надзиратель успел открыть рот, я спросил:

— Кем разыскивается?

Квартальный рот закрыл и перевёл взгляд на охотника на воров.

— В частном порядке разыскивается, — нехотя признал тот.

Представителя городских властей такой ответ всецело устроил, и он заявил:

— Следуйте за мной!

Я придал себе брезгливое выражение, столь любимое Лучезаром, и с ленцой бросил:

— На кой чёрт? Управу каким боком частное обвинение касается? — После заявил Седому: — Есть претензии? Выписывай повестку, увидимся в суде.

— Всему свой черёд, — буркнул в ответ охотник на воров, крайне раздосадованный нерешительностью явно заранее подмазанного представителя городских властей.

— Следуйте за мной! — повторил тот.

Я подлил себе чая, занялся кашей и уточнил:

— Куда и зачем?

Совсем уж откровенно чинить произвол при свидетелях квартальному определённо не хотелось, но выкрутился, конечно же.

— В околоток, — объявил он. — Для выяснения личности.

— Смешно, — улыбнулся я, хоть весело мне и не было. Затем достал из внутреннего кармана бляху с церковной эмблемой и собственным именем на обороте, предложил: — Проверяй.

Квартального такой поворот неприятно удивил, поглядел на Седого он вроде бы даже укоризненно, но отступиться не пожелал.

— Там разберёмся!

Я промокнул губы краешком салфетки и вздохнул.

— Слышал, у нового епископа не лучшие отношения с управой. Точно хочешь их ещё больше ухудшить из-за облыжных обвинений со стороны небезызвестного Барона с Заречной стороны? — Мои оппоненты обменялись быстрыми взглядами, и тут уж я рассмеялся совершенно искренне. — Что? Думал, Седого кто поприличней подрядил? — спросил у одного, другому же бросил: — В управе-то знают о твоих шашнях с этим жуликом?

Квартальный не выдержал и поднял руку. Я напрягся, но стоило тайнознатцу в клетчатом костюме приблизиться, и представитель городских властей указал на мою бляху.

— Проверь! — потребовал он.

Почудилось лёгкое давление на дух, а после молодой человек объявил:

— Жетон настоящий.

Квартальный помрачнел и уточнил:

— Выдан кому?

— Так этому, — кивнул на меня аколит, — труднику Серому.

Нельзя сказать, будто из квартального надзирателя разом воздух выпустили, но он растерял весь свой запал, упёрся ладонями в край столешницы и поднялся со стула.

— На этом всё, судари, — объявил он и отправился восвояси, не забыв прихватить с собой и парочку подручных.

А я уставился на Седого.

— Не лезь в это, воров лови.

Но едва ли удалось достучаться до пожилого громилы, очень уж недобро глянул на меня Седой, прежде чем многозначительно произнести:

— Я давал тебе шанс, — и вслед за квартальным проследовать на выход.

Какое-то время компанию мне составлял Людоед, потом убрался от окна и он, ну а я горячку пороть не стал: для начала позавтракал и уже только после этого поднялся в номер, где уместил в саквояже все свои пожитки. Затем сотворил магический доспех, погляделся в зеркало и покачал головой.

Вот ведь не живётся спокойно! Ну за что мне это всё, а?

В сердцах ругнувшись, я вышел в коридор и двинулся на поиски чёрного хода. Пусть так быстро туда-обратно на Заречную сторону и не смотаешься, но всё же рисковать попусту я не собирался и решил улизнуть из гостиницы незаметно для окружающих.

Ничего постыдного в бегстве не видел: и босяком ноги уносить доводилось, и за морем, бывало, нас по джунглям противник гонял. Отступить на новую позицию — это нормально. Проснуться однажды с перерезанной глоткой — нет. Тут-то вызывать меня на дуэль никто не будет, тут станут бить исподтишка. И какая доблесть в том, чтобы мишень из себя изображать?

На задворках «Небесной лестницы» никого подозрительного не обнаружилось, только выезжала за ворота телега с тюками грязного постельного белья. Я проскользнул следом и поспешил к выходу из переулочка, но выглянул из-за угла и сразу приметил квартального надзирателя и двух его подручных. Те дымили папиросами на соседнем перекрёстке и в мою сторону не смотрели, так что я спешно подался обратно, развернулся и потопал прочь.

Переулочек вывел на пустынную улицу, и я двинулся вверх по склону, намереваясь подняться на Холм, дабы спуститься оттуда на Каштановый бульвар и незамедлительно убраться в Чернильную округу. Только ещё надо было отыскать укромный уголок и поменять свой экспедиционный наряд на неприметные брюки и пиджак, а то буквально каждый встречный-поперечный пялился: крепенькие дворники пристальными взглядами провожали, тётушки шушукаться начинали, почтенные мужи неодобрительно хмурились. Бородатый извозчик на козлах прокатившего навстречу экипажа и вовсе чуть дырку взглядом не просверлил. А вот молоденькие симпатичные барышни восторженными улыбками меня не награждали и в воздух чепчики не бросали. Молоденьких симпатичных барышень в этом квартале наблюдался явный недостаток.

Но не попадались на глаза и стражи порядка, что для меня сейчас было куда как важней. Хотелось уйти чисто, не наследив и не оставив за собой хвоста. Что же до возможной слежки — я ни на миг не расслаблялся и не только крутил головой по сторонам, но и привычным уже для себя образом пытался ощутить чужие взгляды. Заинтересуется кто всерьёз — непременно почувствую. Всё же улочка тихая, людей раз-два и обчёлся…

Шатнулся в сторону я, ещё даже толком не сообразив, что именно насторожило. Не обратил внимания на шорох одежды, звон мелочи в кармане и топоток быстрых шагов за спиной, не распознал намерение пальнуть в затылок, не оказался осенён внезапным предвидением. Даже меж лопаток от чужого взгляда не заломило. Просто спинным мозгом ощутил опасность и среагировал на неё рефлекторно, как поступил бы на моём месте любой битый жизнью босяк.

Рывок!

Уловил намёк на какую-то магическую неправильность, и — грохнуло!

Левое ухо опалило пороховыми газами, и я враз оглох на него, но выпущенная едва ли не в упор пуля прошла мимо, угодила в стену дома и отрикошетила от неё смятым комком свинца. В развороте я окутался обжигающей аурой, и когда револьвер в руке незнакомца вновь плюнул свинцом, огнём и дымом, до меня долетел лишь разъеденный порчей прах.

Сбоку — движение!

Подельник едва не прикончившего меня стрелка бестрепетно шагнул в пелену тёмно-пурпурного пламени, в его руке сверкнул длинный нож. Я отбил клинок тростью и вдруг осознал, что не ощущаю нападавших магическим чутьём. Вместо отголосков духа — пустота!

Амулеты ухарей укрыли их не только от моего чутья, но и от обжигающей ауры, а значит, могли защитить и от боевых арканов, так что я попросту вцепился в руки убийц, стиснул мёртвой хваткой их правые запястья и дёрнул, заставляя шагнуть навстречу друг другу.

Не сам вцепился, стиснул и дёрнул — задействовал для этого магические конечности!

Защитные амулеты не позволили кровавым пальцам раздробить кости, но делать этого я и не собирался: намеревался лишить ухарей равновесия и своего добился. Головорезы столкнулись, стрелок насадился на зачарованный клинок ножа, охнул и повалился на колени. Я выкрутил его запястье, револьвер пальнул едва ли не в упор, и словивший пулю ухарь завалился на брусчатку рядом с подельником.

А я даже саквояж не обронил и от трости не избавился. Шляпа и та с головы не слетела.

Дела!

Пронеслась по улице тревожная трель свистка, я погасил ауру и метнулся к ближайшему переулку, со всех ног припустил по нему прочь. За спиной продолжал терзать свисток дворник, но в погоню за мной никто не кинулся, да я уже и сам опомнился, сообразив, что претензий со стороны стражей порядка могу не опасаться, зато кое-кому другому способен отмерить их сторицей.

И с чего бы мне такую возможность упускать? Чудом ведь с жизнью не распрощался! Не будь настороже, не среагируй инстинктивно, словно в драных джунглях, и получил бы пулю в затылок, поскольку от выстрела в упор не спасёт никакой предупреждающий атаки аркан!

Подумал об этом — и аж заколотило всего. Остановился, развернулся, зашагал обратно и вздрогнул, когда с улицы донёсся хлопок выстрела, а потом кто-то зло гаркнул:

— Назад!

Я подскочил к углу дома, чуток высунулся из-за него и обнаружил, что какой-то бородатый детина тянет словившего пулю ухаря к экипажу, куда уже погрузил насадившегося на зачарованный нож стрелка. Поднявший переполох дворник на рожон не полез и спрятался в подворотне, стражей порядка было не видать, случайные свидетели происшествия благоразумно разбегались. Улица стремительно пустела, и колебался я недолго: бросил под ноги саквояж и трость, быстрым шагом двинулся к месту недавнего побоища и… Тут из экипажа на мостовую выпрыгнул долговязый тайнознатец!

Невыразительное лицо, нескладная фигура… Враз будто наитие снизошло: да это ж шут гороховый! Тот размалёванный скоморох на ходулях! Привратник Барона!

Я тоже неузнанным не остался: тайнознатец зло ругнулся, насторожившийся извозчик отпустил мертвеца. Тогда приложил детину ударным приказом, а в тайнознатца отправил кровавую искру.

Ловите!

Никакого амулета у извозчика при себе не оказалось, его снесло с ног и впечатало в стену дома, а вот привратник держал наготове защитные чары вроде моего собственного предупреждающего атаки аркана. Сгусток тёмного пурпура угодил в силовой щит и хоть прошил его, но при этом потерял стабильность и отклонился в сторону. Угодил в экипаж и оставил в стенке здоровенную сквозную дыру, только щепки полетели!

Кони испуганно заржали и помчались прочь, подручный Барона метнул в меня атакующий аркан, лишённый малейшего намёка на стихиальную окраску. Заряд чистейшей небесной силы, до предела сжатой и разогнанной, был способен пробить человека насквозь, но возникшая на его пути кровавая пятерня не расплескалась пурпуром, а стиснула и раздавила — лишь прыснули во все стороны бесцветные искры.

Следующее заклинание противника я принял на магический щит, и пурпурный барьер малость прогнулся, но тут же восстановил прежнюю форму, полностью погасив удар. Захотелось приголубить шута чем-нибудь убойным, чтобы даже пепла не осталось, вот только одно дело расправиться с простецами-головорезами, отражая нападение, и совсем другое прикончить тайнознатца, на которого ты накинулся первым. Поди ещё докажи его связь с моими несостоявшимися убийцами! Да и поможет ли это? Всё же он не сам по себе, за ним не последний человек в городе стоит, подмоченную репутацию которого с лихвой компенсируют обширные связи в управе!

Тёмным пурпуром вспыхнула обжигающая аура, угодивший в него атакующий аркан то ли сгорел, то ли попросту растворился, а затем порченое пламя дотянулось до привратника Барона и обвилось вокруг него — точнее, вокруг прикрывшей тайнознатца силовой полусферы. Шут попятился, но я продолжил наседать, щедро напитывая свой атрибут энергией. Мог бы развалить чужую защиту огненной плетью, просто решил не выходить из роли. Давил, давил и давил голой мощью.

Впрочем, так уж сильно напрягаться не возникло нужды. Подручный Барона очень скоро упёрся в стену дома, а моя обжигающая аура оплела силовую полусферу и сдавила её, заставила задрожать и съёжиться. Уходить в глухую оборону привратник не пожелал и попытался контратаковать, но я вовремя приметил как приподнялась и сразу пошла вниз его правая нога, вмиг сообразил, что случится дальше, и подпрыгнул, пропуская под собой волну брусчатки. Не отлетел в сторону, не упал и даже не покачнулся. Натиска не ослабил и надавил пуще прежнего — спалил защиту противника, как во время зачёта огненное копьё голема прожгло выставленное мной отторжение.

Тёмное вязкое пламя окутало шута с головы до ног, тот прикрыл лицо руками и взвыл от боли. Незащищённая одеждой кожа вмиг покрылась волдырями и язвами, но, прежде чем человек вспыхнул как спичка, я погасил обжигающую ауру и отступил на шаг назад.

— Скажи Барону… — начал было, но махнул рукой и продолжать не стал.

Дошёл до валявшегося посреди дороги ухаря с дырой в груди, пошарил у него за воротом и сорвал с шеи цепочку, на которой болтался странного вида амулет. Вновь послышались свистки, и медлить я не стал, но и наутёк тоже не бросился. Быстрым шагом дошёл до переулка, подхватил свой саквояж, поднял трость и поспешил прочь, безмерно довольный собой.

Пусть и вымарал за морем руки в крови по локоть, но всё не напрасно было. Не просто с долгами рассчитался, но и такой опыт приобрёл, за который и самому не грех приплатить.

Да, черти драные! Именно так!