Архмаг освобождённый

Глава 8

Я уверенно шёл по коридорам, направляясь прямо к королевским покоям. Мои чувства находились в повышенной боевой готовности, и я прилагал все усилия, чтобы не встретить никого в коридорах. Пару раз, когда этого избежать не удалось, я просто походя кивал им, и целеустремлённо шёл дальше. Кем бы ни была Руфь, у меня было ощущение, что она являлась достаточно важной персоной, и для неё, наверное, было нормально ходить так, будто ей необходимо было куда-то попасть. Я лишь надеялся, что не встречу никого, кто был с ней хорошо знаком.

Приближаясь к личным покоям короля, я заметил, что стражников стало гораздо больше. Люди были спрятаны в каждом доступном углу, и у каждой двери в коридоре. Когда я был здесь последний раз, такого не было. Конечно, в тот раз я был слегка навеселе, отвечая на вызов к королю вместе с Джеймсом Ланкастером. Было вполне возможно, что я упустил их тогда из виду, но я сомневался в этом. «Сайхан, наверное, доставил моё послание», — с ухмылкой подумал я.

Шагая вперёд, я также заметил, что стражники вытягивались в струнку, увидев моё приближение, а их болтовня, если таковая была, полностью стихала. Это дало мне всю потребную мне информацию о том, какую роль здесь играла Руфь. Я стал шагать увереннее, и смело смотрел в глаза каждому стражнику, осмеливавшемуся на меня взглянуть. Каждый из них спокойно и без вопросов ловил мой взгляд. Я больше не сомневался — Руфь была их начальником, или, по крайней мере, стояла над ними в пищевой цепочке.

Я остановился у дверей, которые вели в частные приёмные покои — те самые, где Король Эдвард встретился со мной более полутора лет назад. Её охраняли двое мужчин, и они, похоже, заволновались, когда я остановился. Гость согласно протоколу должен был вызвать королевского камергера, и попросить об аудиенции, или, по крайней мере, попросить объявить моё присутствие. Однако Руфь гостем не была, и у меня сложилось чёткое ощущение, что они ожидали, что я войду, не спрашивая разрешения и не ожидая камергера.

— Ты! — огрызнулся я на человека, стоявшего справа. — Кто-нибудь входил или выходил отсюда за последний час? — спросил я, надеясь скрыть свои колебания с помощью вопросов.

— Нет, миледи! — громко ответил он.

Я поднял руку, поднеся палец к губам, и стражник явно видимым образом вздрогнул. «Он думал, что я могу его ударить!». Кем бы Руфь ни была, она явно вела интересную жизнь.

— Очень хорошо, — сказал я ему. — Открой мне дверь, — последовал мой приказ. Я хотел, чтобы он это сделал на тот случай, если тут мог быть какой-то тайный сигнал — когда дело доходило до охраны королей, ожидать можно было всего. Если бы я попытался открыть её сам, не следуя нужному протоколу, то это выдало бы меня с головой.

Он вытянул руку, и открыл дверь. Если и был какой-то условленный стук или другой сигнал, то я его не увидел, и почувствовал себя немного глупо. Не глядя на него, я вошёл. Я уже знал, что внутри был лишь один человек — камергер, если я не ошибался. Позвольте мне поправиться: лишь один человек находился «внутри» комнаты. За двумя скрытыми боковыми дверцами ждали, наблюдая за помещением, несколько охранников.

Камергер вздрогнул от неожиданности, когда я вошёл, и поспешно встал со стула, на котором он отдыхал.

— Я не ожидал… — начал он.

— Не утруждайтесь, — сказал я ему. — Он в своих покоях? Мне нужно немедленно поговорить с королём, — бросил я, уже шагая к двери, которая вела к тому, что, по моим предположениям, являлось собственными жилыми помещениями его Величества. Это было моей первой ошибкой. Судя по всему, Руфь не превышала камергера рангом… Мне следовало догадаться.

— Руфь! Стой! Что ты делаешь? — возмущённо воскликнул он. Я ощутил, как люди за скрытыми дверцами напряглись.

Время для ухищрений миновало. Я искренне надеялся, что смогу достичь Короля Эдварда, не поднимая шума, но похоже, что моему желанию не суждено было сбыться. «Шибал!» — громко сказал я, вливая в это слово побольше силы. Камергер сразу же повалился, как и трое людей за скрытыми дверцами. Четвёртый был либо стоиком, либо его разум что-то защищало, потому что он даже не замешкался — дверца, за которой он стоял, сдвинулась в сторону, и стрела понеслась в мою голову прежде, чем я закончил погружать его товарищей в сон.

Я не участвовал ни в каких серьёзных конфликтах с тех пор, как два месяца тому назад закончилась война с Гододдином, но это время каким-то образом наложило на меня свой отпечаток… потому что я обнаружил, что адреналин мне нравится. Я улыбнулся, когда стрела разбилась о мой щит, наслаждаясь выражением лица лучника, когда тот осознал, что к таким неприятностям он не был готов. Поскольку он был устойчив к заклинаниям, влиявшим на разум, я снова произнёс слова, запечатав ещё одним щитом дверь, через которую он только что прошёл, и запоздало повторил тот же процесс, чтобы также перекрыть дверной проём, через который я вошёл.

Я двинулся на стражника… не переставая улыбаться. Он попытался выпустить ещё одну стрелу и, видя, что это ничего не дало, обнажил меч. Резкий рывок кисти и произнесённое шёпотом слово — и моя магия вырвала клинок у него из руки, и послала в полёт по воздуху, лишь чтобы вернуть его обратно, остриём к стражнику, в считанных дюймах от его лица.

— Пожалуйста, развернись, — спокойно сказал я ему. — Заложи руки за спину — я правда предпочёл бы не делать тебе больно.

Бедняга настолько лишился мужества, что мгновенно повиновался. Обнажив свой кинжал, я срезал его пояс, и связал им его руки.

— Ложись на пол, — добавил я, и он покорно повиновался. — Слушай, я понимаю, что ты оказался в неловком положении, — словоохотливо поведал я ему. — Ты — единственный, кто остался в сознании, и теперь ты связан, не ранен и не избит. Когда они тебе позже освободят, это, возможно, будет скверно выглядеть. Хочешь, я тебя немного побью? Я бы предпочёл не навлекать на тебя неприятности, если этого можно избежать, — сказал я, с серьёзной искренностью произнося каждое слово, но, судя по всему, для стражника это было несколько чересчур. Он застонал совершенно не по-мужски, и миг спустя я чётко почуял запах мочи.

— Ох… да какого чёрта? — в смятении сказал я, увидев, как по богатому ковру на полу расползается мокрое пятно. Проигнорировав его потерю контроля над мочевым пузырём, я задержался, чтобы разбить его меч, и порвать его одежду… быть может, этого хватит, чтобы его потом не высекли. Однако мне от всего этого было определённо не по себе, поскольку это лишь ещё больше его напугало.

Тут я его оставил, и направился к двери, которая вела в частные покои короля. За дверью оказался длинный коридор, богато украшенный, и имевший несколько дверей, которые вели во всех направлениях. В мою сторону уже направлялись новые стражники, но никто из них не был стоиком, и я погрузил их в сон прежде, чем они хоть немного ко мне приблизились. Поскольку моя личина больше не была эффективна, я сбросил её.

Задержавшись на секунду, чтобы сосредоточиться, я изучил окружавшие меня помещения своими магическими чувствами. Место обитания короля представляло из себя настоящий лабиринт из комнат, садов, ванных и спален, но у меня ушёл лишь миг на то, чтобы обнаружить Короля Эдварда. Он ждал в своей спальне, спокойно сидя за столом у стены. Я не мог не отдать ему должное — он, может, и находился в двух шагах от смерти, но встречал её с удивительным апломбом.

К его спальне я шёл окружным путём. У меня было искушение снести несколько стен и проложить прямую дорогу, но я решил, что мне следует быть более дипломатичным. В прихожей снаружи его комнаты стояло четыре человека, но я не позволил этому волновать меня — они не были вооружены, и, похоже, были одеты лишь в простые мантии. Я спокойно открыл дверь в гостиную, и шагнул внутрь. И тут началось столпотворение.

Мои глаза мгновенно подтвердили то, что мне уже сказал мой магический взор — эти люди не были вооружены и не имели брони, но как только я вошёл, вокруг них вспыхнул свет. Каждый из них заполучил ауру, хотя и разных цветов… серебряный, лиловый, зеленовато-золотой и синий — это были приверженцы четырёх сияющих богов. «Направляющие, замечательно».

Я был временно ослеплён, когда их сила обрушилась на меня, сковав мой щит блистающим светом, и чуть не раздавив меня его силой. «Мне следовало ожидать чего-то подобного», — внезапно подумал я. Почему я не взял своё посох? Я был в ловушке… почти вся моя сила уходила на то, чтобы поддерживать невредимым мой щит. Когда мои чувства адаптировались, я осознал, что только трое меня держали, в то время как четвёртый был на чём-то сосредоточен. Выражение в его взгляде сказало мне, что это будет нечто неприятное, и я мгновенно вспомнил заклинание, с помощью которого я прежде разрезал щиты моих противников. Если он использует на мне что-то подобное, то меня разрубит надвое. «Блядь».

Сам по себе ни один из направляющих не был достаточно могущественным, чтобы представлять реальную угрозу, но вместе они, возможно, были сильнее меня. Однако у меня было одно преимущество — если они привыкли обращаться с силой лишь в редких случаях, то я использовал её ежедневно. Когда свободный направляющий сосредоточился на своём заклинании, я изменил форму своего щита со сферической на каплевидную, используя давление хватки моих противников, чтобы отбросить себя в сторону.

Как раз вовремя — пространство, где я совсем недавно находился, рассёк луч зелёного света, вгрызаясь в каменные стены у меня за спиной. Когда я пролетел вбок, трое державших меня были дезориентированы, и не удержали свою хватку на щите. Мне только это и было нужно.

Как только давление на мой щит исчезло, я перенаправил свою силу в новое заклинание: «Пиррэн ни'Трэгэн». Огонь ринулся наружу, заполняя всю комнату. Двое из них использовали все свои силы, чтобы держать меня, и не могли поддерживать щит, чтобы уберечь себя. Их постигла неприглядная участь. Двое других лучше могли балансировать использование своей силы, и вместо этого их лишь отбросило назад силой взрыва.

Один из них потерял сосредоточенность, и его щит исчез, когда он врезался в стену. Между тем я уже поднимался на другой стороне комнаты, куда меня отбросил мой тактический ход со щитом. Я не потрудился тратить свою силу — у меня в руке уже лежал камень, и, поднимаясь на ноги, я резко выдохнул на него: «Тилен стрилтос» — сказал я, и камень метнулся через комнату. Голова незащищённого человека откинулась назад, и стену забрызгало кровью и обломками кости.

Я осторожно прошёл через комнату к последнему человеку, с трудом пытавшемуся сосредоточить свою силу на эффективном щите. Что-то в том, как неуклюже он владел магией, развеселило меня, и с моих губ сорвался противный смешок, когда я приблизился. Я сосредоточил своё внимание, и заключил его в сокрушающую сферу чистой силы, очень похожую на ту, которой они прижимали меня совсем недавно. Его лицо побелело от натуги, пока он силился не дать сфере убить себя.

— У тебя не очень хороший день, — с улыбкой сказал я ему.

Он поморщился:

— Тебе не победить. Боги объединились против тебя.

Я немного усилил давление на него. У него явно осталось слишком много энергии для болтовни.

— Так значит, они решили поддержать короля против меня? — оглядел я комнату, замечая символы на их мантиях… Дорон, Карэнт, Миллисэнт… здесь были представлены все сияющие боги. Снова посмотрев на стоявшего передо мной человека, я увидел у него на груди золотое пламя Сэлиора. — Почему? — спросил я.

В его глазах сиял свет безумия:

— Ты — то, чего не должно существовать, — выдавил он сквозь сжатые зубы. На миг я задумался, как выглядело моё собственное лицо, пока я убивал трёх его товарищей… я готов был предположить, что оно было немногим более красивым. «Я немногим лучше их самих. Пригрозил мне на миг — и я легко превращаюсь в безжалостного убийцу», — подумал я. По мне пробежало чувство отвращения, но давления на его щит я не ослабил.

— Если у Сэлиора есть для меня какие-то послания, то сейчас самое время их передать, потом таких возможностей будет меньше, — бесстрастно ответил я.

Тут его взгляд сместился, и я увидел, как его глаза перестали фокусироваться на мне, когда в нём проснулся его бог. Одновременно сила его щита увеличилась в три раза — Сэлиор в поддавки не играл.

— Ты — носитель Рока Иллэниэла, смертный. Тебе следует умереть сейчас, и избавить себя от страданий, — ответил он. В его голосе звучали сладкозвучные нотки его бога.

— Ты испортишь свою марионетку, если будешь давить слишком сильно, Сэлиор, — упрекнул я его. У меня на лбу проступил пот, когда я удвоил затраты сил на то, чтобы держать его прижатым.

— Его жизнь — моя, я могу делать с ней, что пожелаю, — ответил голос сияющего бога.

Из носа и ушей человека свободно потекла кровь, его толкали далеко за его пределы.

— Ты такой же, как та сука Миллисэнт, не так ли? Совершенно не заботишься о людях, которые тебя поддерживают. Зачем ты это делаешь? Тебе следует помогать нам против шиггрэс, против тёмных богов, против Мал'гороса! — выдавил я сквозь сжатые зубы.

Пешка Сэлиора окутался золотым пламенем, когда давление силы его бога превысило пределы его тела.

— Ты нарушил соглашение, дитя Иллэниэлов — теперь помощи от нас ты не получишь. Ты должен умереть, пока Рок Иллэниэла нас всех не уничтожил.

Сила, которую это существо прогоняло через несчастное тело человека, была просто невероятной, но он уже умирал. Я почувствовал, как дрожу от усилия, удерживая его, и как раз когда я думал, что сейчас уже точно потеряю сознание от перенапряжения, сила бога резко пошла на убыль, и исчезла. Я сумел остановиться прежде, чем раздавил направляющего, но то был бессмысленный жест — он был уже мёртв. Сила его божества сожгла его подобно брошенной в очаг свече — его израсходовали за миг. Вид его тела наполнил меня гневом на то, как нас столь беспечно используют и отбрасывают прочь. На месте этого человека легко мог бы оказаться Маркус, он мог лежать здесь, мёртвым.

Однако гнев был мне полезен, он поддерживал во мне силы. Моя борьба с Сэлиором оставила меня таким вымотанным, каким я себя не чувствовал со дня окончания войны с Гододдином, но я не мог себе позволить потерять сознание прямо здесь — в конце концов, мне всё ещё надо было сходить на встречу. «Что это, чёрт возьми, такое — Рок Иллэниэла?» — задумался я. Когда он это произносил, звучало так, будто буква «Р» — заглавная. «Божества никогда не приносят мне хорошие новости. Всё время абсолюты и ультиматумы — неудивительно, что никто не приглашает их на костюмированные балы», — подумал я про себя.

Тяжело дыша, я вернулся к своей прежней задаче, и попробовал убедиться, что король всё ещё ждал в нескольких комнатах от меня. Он ждал. Он, наверное, осознал, что сбежать от меня ему ни за что не удастся, когда его четыре козыря будут биты. Я прошёл через комнату, и открыл дверь, которая вела в его спальню. Передо мной предстал короткий коридор, и я продолжил идти дальше, пока не достиг последней двери, которая нас разделяла. Я всё ещё окружал себя щитом, но поддерживать его становилось всё сложнее.

Это был плохой знак — обычно нагрузку от своего щита я даже не замечаю, даже в конце долгого дня. Это значило, что я определённо был близок к исчерпанию своих резервов — плохое дело, когда ты окружён врагами. Я решил попробовать кое-что, что делал прежде лишь раз, когда мне нужна была сила, чтобы загнать оставшихся солдат Гододдина обратно к реке. Сфокусировавшись на глубоком сердцебиении земли подо мной, я открылся, и потянул из него. «Пожалуйста, поделись со мной своей силой», — думало моё сознание, но я общался с землёй не словами. Вместо этого мой разум соединился с чем-то гораздо более великим, чем я сам, чем-то настолько более крупным, что оно было совершенно чужеродным для моего восприятия как человеческого существа… на миг я стал его частью. Я чувствовал себя одновременно сильнее и слабее… по мне текла энергия, но моя смертная плоть была слаба, ни коим образом не походя на мои обычные камень и железо. Затем я разорвал контакт, и мой разум кувырком вернулся в настоящий момент.

На секунду я покачнулся, заново привыкая к своей человечности. «Когда я делал это в прошлый раз, такого не было», — заметил я. Судя по всему, даже мелкое использование моего нового дара могло быть опасным. Однако своей цели я достиг: моё тело наполнилось новой энергией. Я чувствовал себя лёгким и свежим, будто проспал целую ночь. «Этому должен быть какой-то предел».

Но в тот момент было не время для внутренних споров и самоанализа, поэтому я подтянулся, и открыл находившуюся передо мной дверь. Широко шагнув, я оказался в личной спальне Короля Эдварда Карэнвала. Должен сказать, что обстановка меня не разочаровала. Она была оборудована в точности так, как можно было бы ожидать от покоев короля. Шёлковые гобелены украшали стены, и повсюду стояла мебель с красивой обивкой. Кровать его была произведением искусства — в качестве угловых стоек ей служили с любовью вырезанные из дерева подобия сияющих богов.

Я немного задержался, глазея на эту роскошь… даже пол был мастерским произведением искусства укладывания деревянного паркета. Наконец я перевёл взгляд на человека, который тихо ожидал в удобном кресле. Он сидел рядом со столиком, и в руке у него уже ждал бокал вина. Внешне он выглядел удивительно спокойным, учитывая то, как я явился, но когда он отпил вина, мне стало видно, что жидкость в бокале дрожала.

— Входи, присаживайся, — пригласил он меня.

Вспомнив нашу последнюю встречу, я невольно улыбнулся тому, что меня пригласили присесть.

— Некоторые из ваших слуг вели себя там немного неучтиво… Надеюсь, что в будущем вы будете инструктировать их лучше, — ответил я, и сел с противоположной стороны столика.

— В наше время стало трудно найти хорошую прислугу, — согласился он. — Вина не желаешь?

Последнее, что мне было нужно — это быть отравленным после всех усилий, которые я приложил, чтобы сюда попасть:

— Нет, спасибо — я не испытываю жажды в данный момент.

— Это мы можем понять, — сказал Король Эдвард. — К счастью, это — одна из вещей, о которой мне сейчас нет необходимости беспокоиться, — сказал он, поднял свой бокал, и сделал большой глоток, прикончив более половины за раз. Я не мог его винить — будь я на его месте, я бы тоже чрезвычайно нервничал.

— Я полагаю, Сайхан с моим посланием до вас добрался? — спросил я.

Он бросил на меня острый взгляд, на миг его голубые глаза всмотрелись в мои собственные:

— Да, добрался. Мы удивлены, что ты его отпустил.

Я весьма недружелюбно улыбнулся:

— Вы сами только что упомянули, как трудно найти хороших служащих. Я подумал, что это будет жестом доброй воли — вернуть вам его в целости.

Я увидел, как на его лице мелькнула надежда, но была быстро скрыта. Быть может, он начинал осознавать, что я пришёл не для того, чтобы его убить.

— Можем ли мы понять это как то, что тебя всё ещё заботят вещи вроде доброй воли?

Я засмеялся:

— Ваше величество, вы раните меня — вы же не сомневаетесь в моей лояльности, в самом деле?

— Мы солгали бы, если бы сказали, что не задумывались об этом. Поражение, которое ты нанёс захватчикам из Гододдина, оставило нас в неудобном положении. Наши отношения и так уже были натянуты, а теперь мы должны либо признать тебя героем королевства, либо очернить тебя и быстро кем-нибудь заменить. Мы не могли не заметить, что войдя в комнату, ты ни поклонился, ни приветствовал нас как своего синьора, — ответил он.

Меня шокировало то, как быстро он перешёл в наступление, как только осознал, что я не собирался его убивать. Полагаю, годы правления научили его жёстко вести переговоры. Я решил быстро поставить его на место:

— Мы здесь одни, никто за нами не следит. Я не видел нужды в формальных жестах, — произнёс я одновременно как утверждение, и как вызов. После долгой паузы я добавил: — … сир.

Брови Эдварда поползли вверх:

— Ты играешь в опасную игру, Мордэкай. Ты уверен, что хочешь именно этого? Возможно, тебе было бы легче, если бы ты «упростил» сейчас свою ситуацию.

«Он что, только что предложил, что мне лучше его убить?» — задумался я. «Смелый ход». Немного помедлив, я ответил ему:

— Каждый выбор имеет свои собственные последствия. Я бы скорее предпочёл заботиться о безопасности королевства. На данный момент гражданская война лишь приведёт нас к гибели — всем нам сейчас выгоднее всего сотрудничать.

Мне было почти видно, как в его голове завертелись шестерёнки.

— Вы с Джеймсом всё ещё советуетесь друг с другом? — спросил он. Для Короля Эдварда это был очень прямой вопрос, и его смысл был ясен. Он хотел узнать, действовал ли я по совету более старой, «мудрой» головы.

Я кивнул:

— Конечно, мы с Джеймсом близки как никогда. Он был мне как отец, особенно после дня моей утраты, — выдал я набитое двусмысленностями утверждение.

Глаза короля мигнули на миг, когда он вспомнил, а потом приняли выражение глубокого соболезнования:

— Ах, да, мы слышали о смерти твоего отца. Наши соболезнования. Это была печальная случайность, или, по крайней мере, так нам сказали.

Мой отец был ранен стрелами королевских гвардейцев, пока мы «освобождали» с королевских складов припасы для защиты Лосайона. Эдвард наверняка гадал, затаил ли я на него злобу, хотя я был за это событие в такой же ответственности, как и он. Сглотнув, я ответил спокойным тоном:

— Да, ваше величество, это была ужасная случайность. Я уверен, что все, кто был в неё вовлечён, сожалеют о случившемся.

Эдвард отхлебнул ещё вина. Его рука больше не тряслась, поэтому я мог лишь предположить, что он наконец расслабился.

— Ты представил нам интересную головоломку, молодой Иллэниэл. Духовенства всех четырёх церквей хотят от меня твоей казни. Они утверждают, что во время битвы ты сотворил какую-то ересь. Между тем я получал отчёт за отчётом, в которых подробно описывается твоя поразительная победа над армией Гододдина. Сайхан говорит мне, что ты разорвал свои узы, и, вероятно, сошёл с ума.

Я согласно кивнул:

— Я разорвал узы, и нет никакой тайны в том, что боги обратились против меня. Судя по всему, им не нравится, когда их рабы выказывают признаки независимости.

— На безумца ты не похож, несмотря на твоё сегодняшнее драматичное явление, — сделал он наблюдение.

— Я предпочитаю думать, что я не безумен, — сказал я, а потом, бросив взгляд на дверь, добавил, — Ваши люди сейчас будут выбивать дверь… их там довольно много, — добавил я. На самом деле, в комнату готовились ворваться двадцать человек, и ещё больше людей рассредотачивались по королевскому комплексу. — Возможно было бы лучше, если бы вы дали им знать, что с вами всё в порядке, пока кто-то из них не поранился.

— Минутку, — сказал король. Подойдя к двери, он распахнул её, и заревел. Я был впечатлён. Я и не знал, что такое ничем не примечательное тело могло издавать настолько громкие звуки:

— Всё, что могло произойти, уже произошло, и вы ничего не сделали, балбесы! Возвращайтесь на свои посты… и пусть кто-нибудь приберёт этот бардак! — послышался его крик. Я мог лишь предположить, что он указывал рукой на тела четырёх направляющих. Он вернулся в своё кресло, и заново наполнил свой бокал. — Обязательно было устраивать такой свинарник? После такого количества крови и огня та комната совершенно никуда не годится.

Я мог лишь дивиться человеку, который мог так шутить, комментируя смерти четырёх своих вассалов, ну… как минимум союзников, когда дело касалось направляющих — но я здесь был не для того, чтобы исправлять его характер.

— Они меня вынудили. Я бы предпочёл никого не убивать, — сказал я ему.

Какое-то время Эдвард странно на меня смотрел:

— Мы правда верим тебе, но порой приходится разбить несколько яиц, чтобы сделать омлет.

— Это были ваши яйца — или вас это не беспокоит? — спросил я.

— Нет, они были в лучшем случае одолжены, а поскольку ты ведёшь себя так дружелюбно, мы начинаем полагать, что нам, возможно, лучше обходиться без них. Они начинали вести себя немного неразумно, — ответил он.

— Церковь собиралась заставить короля пойти на уступки?

— Они были слишком уж смелы с тех пор, как умер твой отец. Оставшись без волшебника, мы были вынуждены полагаться на них для любой требующейся нам магической помощи. Особенно когда мы думали, что нам может потребоваться защита, — сказал он, подчёркнуто уставившись на меня, произнося последние слова.

Однако что-то в его утверждении показалось мне ложным. Я не мог сказать точно, что именно, но мне было ясно, что он говорил не правду… или, по крайней мере, не всю правду.

— Если бы у вас был источник магической поддержки, то вы не были бы настолько перед ними обязанными… по меньшей мере, вы могли бы искать равновесия, фокусируя их энергии на другом оппоненте, — сказал я. Я хотел ясно дать понять, что был в курсе моей ценности в других отношениях… если, конечно, мы поладим.

— Этот факт не избег нашего внимания, хотя мы должны признаться, что мы испытывали сильное любопытство относительно твоей мотивации. Мы понимаем, что ты заботишься о подвластных тебе людях, но хотя избежание гражданской войны — хорошая причина, мы всё же удивлены тем, что ты считаешь одно лишь это достаточной причиной для следования этим путём… учитывая имеющееся у тебя на данный момент преимущество, — сказал он. Это было очень прямой вопрос: король только что открыто заявил о своей уязвимости — прежде я счёл бы такое немыслимым.

— Мне этого достаточно, — ответил я. — Моя жена ожидает нашего первого ребёнка, и я бы предпочёл искать мирного решения, чем производить его на свет, охваченный междоусобицей. Главный вопрос заключается в том, желаете ли вы уладить наши разногласия.

— Мы прежде не думали об этой возможности, но ты был убедителен, Мордэкай. Официальная декларация, объявившая тебя вне закона, определённо была результатом недопонимания — мы немедленно примем меры по его исправлению. Таким же образом мы должны подумать о подходящей награде для героя, спасшего наше королевство. Будет ли тебе достаточно двух недель, чтобы приготовиться к толике помпы и церемониала? Толпа любит праздновать истинного героя, — одарил он меня улыбкой, от которой у меня по спине пробежал холодок. Я, может, и вынужден был время от времени принимать трудные решения, но этот человек принимал их, не чувствуя угрызений совести или сожаления. Я мог представить его улыбающимся с такой же лёгкостью, послав армию на смерть. Бессердечие в его отношении к его народу снова зажгло мой гнев:

— Это звучит замечательно, ваше величество. Я буду рад передать эти новости и Джеймсу Ланкастеру тоже. Но я хотел бы напомнить вам… На предательство я реагирую плохо. Случившееся сегодня никакой ошибкой не было. Не забывайте об этом, — сказал я, осклабившись по-звериному в ответ на его холодную улыбку.

Тут Эдвард встал, выпрямившись, его глаза сверкали истинным гневом:

— Мы не любим угроз, молодой Иллэниэл. Хорошенько запомни это. И мы не будем править в качестве марионетки какого-то другого господина. Если тебе это предпочтительно, то тебе следует решить этот вопрос более прямым образом… сейчас же! — сказало он, хлопнув себя по груди, подчёркивая свои слова. — Мы можем рассчитывать на твою присягу на верность… или нет?

Этот человек мне, может, и не нравился, но я не мог не уважать его смелость. Я подумал немного, прежде чем ответить:

— Да, ваше величество, можете, — встал я, и приготовился уйти. Кланяться ему я снова не стал.

Его глаза сузились:

— Кто-нибудь видел, как ты сегодня сюда вошёл?

— Нет, если не считать четырёх направляющих, — сказал я ему.

Он широко улыбнулся:

— Великолепно… это упрощает мою ситуацию. Мы оставим эту встречу в тайне. Как думаешь — сможешь уйти отсюда неузнанным?

— Конечно, — ответил я, натягивая на голову капюшон. Я не планировал полагаться на столь простую маскировку, но я всё ещё хотел держать свои методы при себе. Никто не видел, как я снимал с себя личину, хотя я был уверен, что рассказ о применении Руфью магии против того стражника станет источником множества интересных предположений.

— Отлично, — сказал он мне. — Мы с нетерпением будем ждать возможности лицезреть тебя в столице через две недели, — закончил король. После этого я ушёл, но, уходя, я услышал, как он с ревел, отдавая приказы: — Кто-нибудь, приведите Барона Арундэла… мне нужно с ним переговорить! — кричал он. Я мог лишь гадать о том, как он собирался объяснять Шэлдону этот крутой поворот ситуации. Когда я видел Барона в последний раз, я отнял у него всё его богатство… даже забыв о том факте, что Пенни поставила его в дурацкое положение перед его людьми, он ни за что не простил бы меня, не говоря уже том, что я «украл» ещё и всех его подчинённых.

Я мог лишь гадать о том, насколько у них будет интересный разговор. Через дворец я прошёл осторожно, прикрываясь украденным обликом стражника. Уходить было гораздо проще, чем входить.