Архмаг освобождённый

Глава 44

Дворцовые ворота возвышались передо мной под послеполуденным солнцем, и стоявшие рядом с ними стражники блаженно не ведали, что сегодня был день, когда их мир изменится. Переход от моего городского дома до этого места был заурядным. Мы с Роуз собрали немало взглядов, учитывая нашу экстравагантную одежду. В большинстве случаев носившие такое люди были бы в карете, или по меньшей мере ехали бы верхом. Мы же просто шли пешком.

Мне было всё равно, что мы привлекали внимание. «Я одет как на похороны», — подумал я про себя. Рассматривая это в таком свете, получалось, что как раз все остальные были одеты неподобающим образом. При этой мысли я подавил смешок.

Роуз бросила на меня взгляд:

— Всё в порядке? — спросила она. То, что она нервничала, никак не отразилось на её лице, но мои чувства улавливали её участившееся сердцебиение.

— Нет, — правдиво сказал я ей. — Я сомневаюсь, что всё когда-нибудь будет в порядке. В всяком случае — не для нас, или не для наших близких, — отозвался я, имея ввиду Дориана и Пенни, конечно же.

Стражники с любопытством наблюдали за нашим приближением. Они уже узнали нас, но я сомневался, что они ожидали, что я появлюсь средь бела дня одетым на приём для высшего общества. Один из них обратился ко мне, когда мы приблизились:

— Прошу прощения, ваше благородие, могу я узнать ваше имя и причину, по которой вы сегодня желаете войти во дворец? — осведомился он формальным и очень почтительным тоном.

— Моё имя ты уже знаешь, — ответил я. — И, весьма вероятно, знаешь, что тебе следует меня ожидать.

Он уважительно склонил голову:

— Да, ваше Сиятельство, вопросы — обязательны. Пожалуйста, простите меня, если они кажутся странными.

На миг мне стало его жаль. Никто из этих людей не сделал ничего, чтобы заслужить хаос, который принесёт сегодня в их жизни мой визит.

— Как тебя зовут? — внезапно спросил я его.

— Ната́ниэл, ваше Благородие.

— Натаниэл, у тебя есть семья в городе?

— Да, сэр, — ответил он, странно на меня посмотрев.

Я посмотрел ему в глаза, и попытался передать ему свою серьёзность:

— Тебе следует взять выходной, и побыть с ними. Здесь ты никому не понадобишься. Можешь подумать о том, чтобы сказать то же самое остальным слугам и стражникам.

На его лице появилось недоверчивое выражение, поэтому я оставил его, и пошёл дальше. Он, и его товарищ-стражник, поспешили открыть передо мной дверь. Мы с Роуз продолжили лениво шагать после того, как они её открыли, но один из них окликнул нас:

— Позвольте мне позвать вам сопровождающих, ваше Благородие.

Я проигнорировал его, и пошёл дальше. Я отлично помнил дорогу. На ходу я предупреждал всех встреченных так же, как и первого стражника. Я надеялся, что они послушают, и передадут весть остальным. Несмотря на мою репутацию, у меня был такое чувство, что они останутся на работе, но тут я ничего особо поделать не мог. «Будем надеяться, что ситуация не выйдет из-под контроля», — подумал я. На самом деле, мне уже было всё равно. Моё предупреждение было привычкой к доброте, а не подлинным желанием помочь им.

По мере нашего приближения к залу для аудиенций я чувствовал тяжёлое предчувствие в воздухе. Мои чувства были начеку и сосредоточены, но я не мог найти причину этого ощущения. Что удивительно, многие люди поблизости от нас уже шли прочь из дворца, но я не мог найти причину для своего дурного предчувствия.

Когда мы достигли последних дверей, которые вели в тронный зал, я с удивлением нашёл там Адама, слугу, который приветствовал меня, когда я впервые побывал во дворце. Он ждал у дверей. Адам небрежно поклонился, и двинулся открывать нам двери, но я жестом приказал ему этого не делать.

— Разве вы не желаете войти, Лорд Камерон? — спросил он.

Я чувствовал внутри двух человек, и их было довольно легко опознать. Первым был Эдвард, а вторым был его всегда верный слуга Сайхан.

— Спасибо, Адам, но — нет, эти двери я предпочту открыть сам.

Что-то в выражении моего лица, наверное, стало ему предупреждением, потому что он поспешно попятился от тяжёлых двойных дверей.

— Тебе, наверное, следует дать себе выходной, Адам, — сказал я ему, и затем повернулся к дверям.

Момент настал, и я почувствовал, как ладонь Роуз сжалась у меня на предплечье. Подняв посох прямо вверх, я опустил его, мощно ударив окованным железом нижним концом в каменный пол. «Борок Ингак!» — прокатились от меня подобно прибою слова, разнеся массивные двойные двери на куски. Лежавшую за ними комнату окатило потоком щепок и кусков дерева. Когда пыль осела, от дверей остался лишь тонкая рама, где их держали железные петли.

Шагнув вперёд, мы с Роуз вошли в комнату. Я был слегка разочарован, увидев Эдварда спокойно сидящим на своём троне, а не сжимающимся от страха. «Полагаю, некоторые вещи слишком маловероятны, чтобы на них надеяться», — напомнил я себе.

Само помещение впечатляло своим размером. Оно было гораздо больше, чем маленькая комната для неформальных встреч, где мы с Джеймсом прежде несколько раз виделись с Королём. Эта же комната использовалась для государственных дел, и потому имела сводчатый потолок, поднимавшийся где-то на сорок футов над нашими головами. От стены до стены она простиралась на тридцать ярдов, или больше, а расстояние от только что уничтоженных мною дверей до трона у противоположной стены комнаты было также не менее тридцати ярдов. Между стенами выстроились длинные ряды скамей, предоставлявших дворянству и духовенству изобилие сидений во время важных придворных событий. Выходов было два, помимо того, через который мы вошли, и они имели форму двух дверей нормального размера, расположенных в каждом из лежавших за троном углов помещения.

Сам трон был расположен на возвышении в дальнем конце, и Эдвард казался весьма собранным, когда мы приблизились. Если моё разрушительное вхождение и беспокоило его, то виду он не подал. При нашем приближении он улыбнулся:

— Ах! Мой дорогой Граф ди'Камерон, мы весьма рады видеть тебя сегодня.

Я остановился, не доходя до возвышения, и обратился к нему с расстояния где-то в двадцать футов:

— Радость отнюдь не взаимная.

— Ты выглядишь нездоровым, Мордэкай, и ты явился почти на два часа раньше назначенного времени. Возможно, ты получил этим утром какие-то тревожные новости?

Я проигнорировал его подстрекательство:

— Обойдёмся без игр, Эдвард. У тебя есть одна возможность, если хочешь дожить до заката — и она заключается в том, чтобы немедленно отдать мне мою жену, Пенелопу Иллэниэл, и её стража, Сэра Дориана Торнбера, в целости и сохранности.

Его брови взмыли в выражении деланного удивления:

— Смелые слова для такого молодого человека — ты уверен, что надлежащим образом продумал это, Мордэкай? Тебе действительно не следует угрожать человеку, который держат в своих руках жизни твоей жены и нерождённого ребёнка.

Мои глаза сузились в ответ на его слова.

— А тебе не следует пытаться использовать заложников против человека, который может убить тебя по своей прихоти, — ответил я.

Король засмеялся, ответив:

— Если я умру, то ты никогда больше не увидишь их живыми. Можешь на это рассчитывать! Ты понимаешь? Ты играешь в игры, к которым ты не готов, мальчик.

— Твои угрозы не властны, когда те, кому ты грозишь, больше тебя не боятся, — ответил я.

— Осторожно, дитя, произнесённые здесь тобой слова определят судьбу твоих близких, — строго сказал он, но я заметил мелькнувшую в его взгляде неуверенность. Он начал осознавать, что я уже миновал ту точку, после которой меня нельзя принудить.

— Это — первая и самая основная ложь, используемая порочными людьми, чтобы навязать свою волю с помощью угроз и вымогательства. Я не приму ответственность за твои действия. Если я не могу помешать тебе причинить им вред, то я хотя бы позабочусь о том, чтобы ты больше не повторил свои злодеяния против других, — объявил я.

Эдвард презрительно ухмыльнулся:

— Такие благородные слова от человека, обрекающего свою жену и ребёнка на смерть от чужих рук.

— Твои извращённые заблуждения сделали тебя неспособным править. Теперь я сомневаюсь, что ты когда-нибудь вообще понимал природу власти правителя, — ответил я, намеренно понукая его.

— Пытаешься читать мне нотации об основе власти? Я правлю по дарованному свыше праву королей. Никакие из твоих жалких слов не могут это изменить, и твоя «магия» недостаточна перед лицом силы нации, — ответил он.

— Вот тут ты и ошибаешься. «Дарованное свыше право королей» — фарс. Мудрый человек научил меня, каков истинный источник власти правителя, — сказал я, вспоминая сказанные в прошлом Дорианом слова. — Он заключается в людях, которые ему служат. Сила его людей — это дар, который истинный король должен беречь и растить, и тут ты не справился. Ничто из этого не стало бы необходимым, Эдвард, если бы не твои постоянные провалы. Ты не сумел поставить свой народ на первое место — и в войне с Гододдином, и потом, когда ты отрёкся от своего народа, чтобы заключить сделку с шиггрэс. И ради чего? Ради возможности принудить меня и управлять мной? Будь ты хорошим королём, я служил бы тебе без принуждения.

Говоря это, я чувствовал, как Сайхан сверлил меня взглядом. Роуз также наблюдала за мной, и у меня было чувство, что были и другие, хотя мой разум не мог их найти. В помещении было иное присутствие, тяжело висевшее в воздухе, подобное сдерживаемой великой силе.

Эдвард должен был к этому моменту понять, что я не блефовал. Я пришёл убить его. Тем не менее, страха он не показал.

— Глупец! — закричал он мне. — Ты изливаешь мне эту старую, избитую философию, но это всё равно не правда! Моя власть происходит из «согласия тех, кем я правлю»? Ложь! Моя власть дарована мне самими богами!

С меня было достаточно. Решение я принял ещё до того, как вошёл в помещение, и наш разговор служил лишь тому, чтобы подтвердить его безумие. Подняв руку, я вытянул на ладони маленький камешек. Я подобрал его на дороге, пока мы шли ко дворцу.

— Этот камень будет твоим концом, Эдвард. Ничего более я на тебя тратить не буду, и, если честно, даже это — больше, чем ты заслуживаешь, — сказал я. Поднеся камень к губам, я подул на него, и произнёс слова, которые должны были послать его в полёт к Королю со смертоносной скоростью: — Тилен стрилтос.

Рядом с Королём вспыхнул золотой свет, видимый лишь для моих колдовских чувств, и мой камень ударился о воздвигнутый перед ним невидимый щит. Там, где прежде он стоял один, имея при себе лишь Сайхана, появились две других фигуры. Золотое свечение исходило из молодой женщины, и я чувствовал щит, которым она окружила себя и Эдварда. Она была либо волшебницей, либо направляющей. Сайхан не шелохнулся. Он был неподвижен и молчалив.

— Откуда они появились? — спросила стоявшая рядом со мной Роуз.

— Я не знаю, но похоже, что у Эдварда есть подкрепления. Теперь тебе следует уйти, Роуз, — сказал я ей. — Тут будет неприятно.

Она сплюнула на пол самым неподобающим для леди жестом, какой я когда-либо видел в её исполнении:

— Да я скорее буду проклята.

Стоявшая рядом с Эдвардом женщина была стройной, со светлыми карими волосами и светлой кожей. Приглядевшись к ней получше, я осознал, что была отнюдь не женщиной, а высокой девочкой-подростком, всё ещё долговязой и неуклюжей. Она была богато одета в платье из золотого атласа, но её лицо выдавало недостаток опыта.

Второй фигурой был хорошо сложенный мужчина — высокий и в идеальной форме. Он держал своё лицо скрытым под глубоким капюшоном своего плаща, но в нём было какое-то настроение, некий дух угрозы, который я пока не мог точно определить.

— Кто эта девушка, Эдвард? — небрежно спросил я.

Он улыбнулся:

— Позволь мне представить Элэйн Прэйсиан. Я подозреваю, что ты, возможно, уже знаком с её отцом, не так ли?

Я внутренне вздрогнул. Теперь я знал, почему дочери Уолтэра не было там, когда освободили всю остальную его семью. Я проигнорировал Короля, и обратился к ней напрямую:

— Элэйн, послушай мне. Этот человек не властен над тобой, уже не властен. Твой отец помог твоей матери и брату спастись чуть раньше, этим утром.

Её взгляд был слегка расфокусирован, когда она уставилась обратно на меня, и я услышал смех Эдварда, когда она ответила:

— Сэлиор рассказал мне о тебе. Ты — болезнь, которая приведёт к разрушению мира, если тебя оставить гноиться без присмотра. Я служу истинному Королю, Эдварду, ибо он предопределён богами вести нас в эти тёмные времена.

Протянув руку, она сказала что-то, что я не услышал, и от неё ко мне метнулся обжигающий луч света. Я неосознанно усилил свой щит, но волноваться мне не следовало. Хотя её сила была велика, для преодоления моей защиты её было далеко не достаточно.

— Элэйн, остановись, ты должна мне поверить. Этот человек годами использовал тебя, чтобы управлять твоим отцом, — взмолился я ей, надеясь, что она меня услышит.

— Она не будет тебя слушать, — сказал Эдвард, глядя мимо неё. — Она слушает лишь меня, и своего бога.

— Что ж, хорошо, — ответил я, подняв свой посох, и обрушил свою силу на её щит не для того, чтобы его пронзить, а чтобы его раздавить. Я намеревался пересилить её так быстро, чтобы она потеряла сознание от натуги, а не умерла, пытаясь мериться со мной силой.

На миг всё выглядело так, будто мой план сработает. Её щит прогнулся, а её волосы откинулись назад, когда она упала на одно колено под внезапным напором. Однако моё к ней уважение выросло, когда она стабилизировала свой щит, и медленно встала, несмотря на давление. Я видел, как сжались мышцы на её челюсти, и как у неё на лбу проступил пот, но легко сдаваться она отказывалась. Она явно была сильнее своего отца.

Я недолго раздумывал над тем, чтобы использовать свой посох для фокусировки огненного луча, который пробьёт её щит, но я знал, что это возымеет мгновенный летальный эффект, и я вообще-то не хотел убивать дочь Уолтэра. Однако моя нерешительность стоила мне драгоценных секунд, и она вернула себе инициативу. Указав на потолок, она сделала рукой тянущий жест, и я посмотрел вверх, чтобы увидеть, как часть потолка обрушилась внутрь — на мою голову падали тонны гранита.

Попытка остановить такое количество камня одним своим щитом привела бы, наверное, к мгновенному фатальному исходу, а даже если бы мне это удалось, я бы наверняка потерял сознание. Вместо этого я произнёс слово, и жестом указал на пол вокруг себя и Роуз. Гигантские блоки, из которых состоял пол, качнулись вверх, накрыв нас низкой аркой. Я расположил их так, чтобы они подпирали друг друга, и добавил свой щит, чтобы помочь удержать их на месте.

К счастью, массивная груда гранита поглотила большую часть удара, а с остальным справился мой щит. Не дожидаясь, пока осядет пыль, я нашёл своим разумом Элэйн, и испробовал заклинание, которое я прежде весьма эффективно использовал против Сайхана: «Грабол ни'таргос». Под девушкой-подростком в камне открылась дыра, и, внезапно лишившись опоры, она упала, одновременно потеряв свою хватку на своём щите.

Произнеся ещё одно слово, я запер её в камне. Я был осторожен, чтобы не ранить её, и я знал, что эта тактика долго её не удержит. Ползя вперёд, я потащил Роуз за собой, пока мы не выбрались из-под массивной горы упавших на нас обломков.

— Она мертва? — спросила Роуз, когда мы выбрались.

— Я пытаюсь её не убить.

— Дурак! — крикнула она. — Это — твой единственный шанс убить Короля. Если будешь нежничать, то эта девчонка убьёт нас, и Пенни с Дорианом умрут ни за что!

Я проигнорировал её, и сфокусировался на Элэйн. Взрыв камня поведал мне, что она высвободилась из моей каменной ловушки, но сразу же исчезла. Она укрылась под знаменитой невидимостью Прэйсиана, и за несколько месяцев до этого я, возможно, не смог бы предугадать её движения, но теперь, узнав Уолтэра, я знал о её способности гораздо больше. Если она была невидимой для глаз, то не могла видеть, а если была невидимой для магического взора, то не могла ощущать ничего магически — и если она была невидима и для того, и для другого, то была по сути слепа.

Однако глухой она не была.

— Спасибо, Элэйн! — крикнул я в воздух. — Теперь я могу закончить то, что я начал с Королём.

Подняв свой посох, я послал в воздух массивный разряд силы.

Элэйн мгновенно появилась, сбросив невидимость, и выставив щит перед беззащитным королём. Однако моя атака была направлена не на Короля — я целился в ту область, где исчезла Элэйн. Зная, что она была слепа, я решил, что она не уйдёт далеко, поэтому я сделал свою атаку широкой и расфокусированный, и её дробящая сила отправила незащищённое тело Элэйн в полёт над полом. Она врезалась в стену со звонким хрустом, и бессознательно сползла на пол. Я беспокоился, что несмотря на свои усилия, я всё равно её убил.

Выпрямившись, я пошёл к Королю:

— Я уже был разгневан, но каждый раз, когда я думаю, что ниже ты уже не опустишься, ты находишь новые способы меня удивить, — сказал я, приближаясь к нему. — Использовать детей, чтобы они сражались в твоих битвах — это настолько низко, насколько вообще может пасть человек, — сказал я. Взяв свой посох наперевес, как копьё, я сжал его в середине, и провёл ладонью от окованного железом конца дальше, в воздух. — Тайлен ингак ни'лье́т, — сказал я, и на конце посоха появился трёхфутовое остриё чистой, мерцающей силы.

Эдвард дёрнулся назад, когда я ударил посохом в его сторону, и в страхе воскликнул:

— Сэлиор, защити меня! — вскинул он руки, будто защищаясь от удара, но я знал, что наконечник рассечёт его плоть и кости, пока полностью не разрубит его прогнившее сердце. Победа, хоть и горькая, была моей.

Я никак не мог предугадать, насколько сильно я ошибался.

Человек в плаще стянул с себя капюшон, и золотые локоны его волос свободно рассыпались, когда воздух наполнило светящееся сияние. До этого я чувствовал вселяющий страх намёк на неизвестное присутствие — теперь же я обнаружил, что меня захлёстывает одна только ослепляющая сила незнакомца. Ею пропитался сам воздух, и как я ни пытался, я не смог завершить свой удар, настолько тяжёлым было его сокрушительное присутствие.

Мои колени подогнулись, и я упал на пол, преклонив колена против своей воли. Черты лица незнакомца были настолько светлыми, что я вынужден был склонить голову и закрыть рукой глаза, защищаясь от света, и я понял, вне всякого сомнения, что находился в физическим присутствии одного из сияющих богов. Ощущения отличались от предыдущих моих встреч с богами. В прошлом они были направляемыми, ограниченными своими человеческими сосудами. Теперь же я стоял перед самим Сэлиором, и его силе не было предела.

Голос столь прекрасный, что моё сердце облилось слезами, произнёс:

— Лишь теперь ты понимаешь безрассудность своих взглядов, Мордэкай.

Я силился очистить свой разум. Я всё ещё крепко держал вокруг себя щит, но сила Сэлиора будто протекала сквозь него подобно заразе, просачиваясь внутрь вопреки моим самым напряжённым усилиям. Заскрипев зубами, я сократил свой щит, и вложил всё, что у меня было, в защиту своего разума. «Пусть ты возьмёшь моё тело, ублюдок, но меня тебе не заполучить!»

Сэлиор засмеялся:

— Смотри, Эдвард! Оно думает, что может противиться мне! Ты — насекомое, смертный, твоя смерть ничего не значит для меня, но я всё равно буду смаковать твоё отчаяние.

Очистив свой разум, я обнаружил, что снова могу встать, хотя ощущение всё ещё было таким, будто у меня на плечах стоял гигант. Встав, я в отчаянии посмотрел на Эдварда:

— Что ты наделал?

Однако Король затерялся в приступе божественного экстаза. Он стоял на коленях, подняв голову, и на его лице было выражение яростной эйфории. В нескольких футах за ним Сайхан всё ещё стоял, но выражение его лица пугало меня ещё больше… по его щекам текли слёзы, а в его глазах стояла такая глубокая печаль, что я задумался, был ли он тем же самым человеком, которого я знал.

Рядом со мной Роуз всё ещё стояла на коленях, и её лицо было вытянуто от боли. Мой взгляд на миг встретился с её собственным, и я ощутил её ужас и отчаяние. То, с чем мы столкнулись сейчас, было за гранью человеческого понимания.

Похоже, я остался в помещении единственным, кто сохранил хоть толику здравости ума. Присутствие Сэлиора лишило их всех разума, а также достоинства.

Сияющий бог снова заговорил:

— Моё прибытие — дело рук не твоего законного короля, а этой милой девочки, которую будут почитать выше всех остальных женщин, — махнул Сэлиор рукой в сторону бессознательного тела Элэйн, и засмеялся: — Она была в таком отчаянии. Заточение заставило её отчаяться когда-либо обрести свободу или безопасность для своей семьи. Лишённая руководства своего отца, она воззвала ко мне, и предложила мне проход сюда, в ваш мир, лишь бы я даровал ей справедливость!

Мой язык наконец-то обрёл волю, и я медленно выдавил из себя ответ:

— Ты не лучше Эдварда.

Сэлиор улыбнулся, и красота его лица будто осветила помещение:

— Ты так думаешь? — спросил он. Бог повернулся, и обратился к Королю: — Вставай, о Король, я хочу держать с тобой совет!

Эдвард медленно встал:

— Что от меня требуется?

— Этот человек умрёт, но сперва он должен страдать. Скажи мне, как усилить его муки.

Эдвард улыбнулся:

— Его жена и друг лежат под дворцом, в скрытом помещении — принеси их сюда, и позволь им наблюдать.

Сэлиор посмотрел на Сайхана:

— Приведи их сюда, смертный.

Я силился сдвинуться, сделать хоть что-нибудь, но всё, что я мог — держаться на ногах. Все мои силы уходили на то, чтобы не впускать бога в свой разум, и даже это мне едва удавалось. Как бы я ни старался, единственная оставшаяся мне свобода была даром речи.

— Ты пожалеешь об этом, Сэлиор, — медленно сказал я.

Бог засмеялся:

— Ты думаешь, что меня постигнет та же участь, что и Балинтора? К тому времени, как его призвали на эту грань, он был усталым и больным, благодаря твоему предку. Уничтожение Ши'Хар погубило его задолго до Мойры Сэнтир.

Заметив Леди Роуз, бог указал на неё:

— Иди сюда, дитя.

Подобно извращённому подобию марионетки, Роуз встала, и пошла, запинаясь, чтобы встать перед тем золотым идеалом, что был Сэлиор.

— Ты согрешила против меня, дитя, — сказал бог, и по щекам Роуз заструились слёзы. Склонившись, Сэлиор медленно её поцеловал. Тело Роуз дёрнулось, будто она была шокирована на миг, а затем она начала извиваться в его хватке.

Бог отстранился, заставив Роуз вскрикнуть от мучений, вызванных внезапной потерей.

— Это — блаженство, которое ты могла бы иметь, — сказал он ей, а затем, намотав её локоны себе на руку, он поднял её над полом за волосы. — Но вместо него ты получишь вот это, — жестоко произнёс он нараспев, когда она вскрикнула от боли.

— Прекрати! — заорал я.

— Или что? — спросил бог, презрительно усмехаясь в моём направлении.

— Опусти её, — послышался скрипучий голос, который я тем не менее узнал. В одном из угловых дверных проёмов за троном стоял Дориан Торнбер. Сайхан и Пенни были у него за спиной. Что казалось невозможным, Дориан был одет в сделанную мной для него броню, хотя я не мог представить, что Эдвард был достаточно глуп, чтобы оставить её с ним.