Апокалипсис

Глава 3 АНДРЕЙ

Мальчишка радостно влетел домой и понесся к отцу, читавшему в кресле книгу.

— Папа! Папа! — детский голос звучал звонко.

— Привет! Что там у тебя? — отложив книгу, поинтересовался отец.

— Тут секрет! Хочешь, покажу? — мальчонка протянул руку, в кулачке что-то зажато.

Отец улыбнулся и перевел взгляд на жену, опершуюся на дверной проем. Та недоуменно пожала плечами — мол, спрашивай сам, я понятия не имею, что у него там.

— Ну и что ты в очередной раз отыскал, а? — отец потрепал сынишку по волосам.

— Вот! Смотри! Смотри, пап! — мальчик вытянул ручонку и разжал маленькие пальчики. На ладони лежал черный камушек. — Это паук, папа!

От переполняющей радости ребенок не мог стоять на месте — сорвался и побежал в другую комнату, чуть не сбив мать.

— Почему паук? — поинтересовался у нее отец.

Та лишь улыбнулась и снова пожала плечами.

Оникс идеально черного цвета — необыкновенная редкость в природе. Говорят, что перед обладателем такого камня открывается масса возможностей. Но есть предание, что такой камень может поглотить душу и свести обладателя с ума, как только почувствует более сильного хозяина.

Утром пошел холодный дождь со снегом. Вода, летящая вниз, разбивалась о стекло порывами ветра, проникала через открытую форточку. На полу образовалась небольшая лужа, а воздух в комнате стал вязким, зато немного выветрился спертый запах тлена. Дождь лупил по старой крыше, которая больше походила на решето, отовсюду доносился звук падающих капель. Марс открыл глаза, почти не дыша, осмотрел из-под кровати все вокруг, затем вылез. Кулончик из черного камня в золотой оправе выскочил наружу, он автоматически убрал его обратно, спрятал за свитером. Взглянул на силуэты тел на кровати. Словно два манекена навечно застыли, прижавшись друг к другу. Что ж, для них уже все решено, а ему нужно двигаться, нужно жить для того, чтобы спасти Катю.

Проклятый бок по-прежнему ныл. Свербящая однообразная боль действовала на нервы.

Тусклая тень его застыла на стене. Он посмотрел на темное очертание, будто издевавшееся над ним. Он протянул руку. Тень сделала то же самое, словно сама смерть потянулась к нему. Марс кончиками пальцев коснулся стены, соприкасаясь с тем, что нельзя ощутить, а можно только узреть. Темное безликое очертание самого себя напоминало о том, что за тобой неизменно присматривают.

— Нет, нет. Не дождешься. Я и не через такое проходил. Я тебя не боюсь. Ясно? Я не из тех, кого можно превратить в животное и мирно повести на убой. — Тень будто смеялась ему в лицо, хохотала. — Хочешь, чтобы я сдался? Перестал искать ее? Бросил ради спасения своей шкуры? Нет, ты не права. Считаешь, что я подошел к краю? Возможно. Но даже если ты и столкнешь меня вниз, уж поверь, когда я перейду границу человечности и стану рвать глотки другим, как зверь, я все равно добьюсь своего. Я найду ее живой или мертвой. И найду в себе силы покарать тех, кто причинит ей боль.

...Распогодилось только в полдень. Марс вышел во двор, нашел там пару камней, с помощью которых превратил кусок кости в нечто похожее на заточку. Из куска ткани, порвав его на лоскуты, сделал ручку. Проверил, как лежит в руке, одобрительно покивал головой сам себе. То, что получилось, засунул за пояс. Окинул взглядом дом, послуживший ему ночлегом. Поднял правую руку, то ли благодаря кого-то, то ли прощаясь, и пошел прочь, аккуратно прячась за развалинами. В маленьких городах почти никого не осталось. Если кто тут и обитал, так это местные банды, которым лучше на глаза не попадаться.

Он вышел на перекресток и замер, смотря, как ветер нехотя переворачивал газету и гнал ее по улице. Пожелтевшая пресса зацепилась за опору разбитого светофора, согнутую под сорок пять градусов к земле. На опоре болтался труп, точнее сказать, то, что от него осталось: погода и птицы сделали свое дело. На груди висела табличка с надписью «Мародер». Да, когда все начиналось, за это еще вешали. Как давно это было. Сейчас все мародеры. Более-менее порядок поддерживают общины, которые сосредоточены в крупных городах. Это все напоминает раздробленную Русь. У каждого своя волость, каждый в ней господин. Но скоро фанатики с клеймом в виде звезды поставят на колени всех, а если не поставят, то уничтожат.

— Катя, — Марс покачал головой, — ты только постарайся меня дождаться.

Он поднял взгляд к небу, хотел попросить Господа о помощи, но болтающийся труп на полусгнившей веревке вернул его в реальность. Господь покинул эту землю еще лет пятнадцать назад, а может, его и вообще тут не было. Не было никогда.

— Сегодня хороший улов, — послышался голос из переулка.

Марс кинулся к ближайшему зданию, пересиливая боль, подпрыгнул, уцепился руками за раму выбитого окна на первом этаже, подтянулся и через мгновение уже был внутри, прижался к стенке и затих. Шаги становились все четче.

— Ты слышал это?

— Что именно?

— Шаги.

— Да ты совсем спятил? Тут не осталось ни души. Пойдем давай!

Кто-то пнул жестяную банку, и она с дребезгом покатилась по разбитой мостовой.

— Привет, Роджер! Как отдыхается, приятель?

— Почему ты всегда с ним здороваешься? Он же трупак и висит тут лет сто, наверное.

Марс привстал и выглянул из окна так, чтобы его не было видно. На перекрестке стояли два парня. Один, в легкой болоньевой куртке, держал за хвосты штук пять дохлых крыс и покручивал мачете. Потертые ботинки, правый перемотан скотчем, чтобы не развалился окончательно. Грязные камуфляжные штаны на обоих парнях. У того, что без добычи, солдатские кирзовые сапоги, темный пуховик и дырявая шапка, через плечо висело охотничье двуствольное ружье.

— И почему ты называешь его Роджером? Он что, пират, что ли, по-твоему?

— Ага, глянь, как на рее болтается. Брось, Вадим. Имей ты хоть чуток чувства юмора.

— Слушай, клоун, ты находишь в этом что-то веселое? Нас четырнадцать харь, а мы достали только этих жалких крыс!

— Ну, сварим из них суп. По-моему, приправа еще осталась, да и макароны тоже.

— Супчик из крысятины — милое дело! — сплюнув и поправив на плече лямку от ружья, ответил Вадим.

— На крайний случай «консервы» достанем. Этого-то добра у нас пока навалом.

— «Консервы» — это хорошо. Лучше, чем эта мерзкая живность. А еще лучше бы тушенки пожрать. Аж слюни потекли. Вот бы в запасы Змея залезть, которые он на черный день бережет.

— Да у нас тут каждый день черный, мать его ети! А об этом лучше не думай. За припасы он тебя познакомит со своей кувалдой. Так что ты это брось. Змей знает, что делает. Сколько у нас сейчас «консервов»? Разделаем одного — и все сытые. Шайтан опять поджарит мясо по своему фирменному рецепту. Он мастер в этом. Руку набил за столько-то времени.

— Согласен, лучше него никто не готовит из нас. Повар от Бога!

— Скоро нужно будет уходить из этого города, двигаться на юг к нашим. Мы и так задержались. Сколько уже ни рыщем тут, больше ничего не находим. Даже вон эта мелкая мразь и то перестала попадаться, не говоря о «консервах». Ладно, пойдем, а то нас уже заждались. И так полдня шастаем. Я вымок весь до нитки. Слушай, Вадим...

— Чего?

— Помнишь, мы в лесу пережидали? Ну, когда те вояки приезжали.

— Ну.

— Не знаешь, зачем к ним тогда Змей ходил? Главное, один и без охраны.

— А я почем знаю? Захочет — скажет. Да и вообще, не твое и не мое это дело. Понял?!

— Слушай, а правду говорят, что после того, как мы в стаю вернемся, Боров нас в Новый Рим поведет?

— Они со Змеем решат, куда и что! Что ты пристал, как банный лист к заднице! Наше дело маленькое — пополнить запасы! А в этом несчастном городишке, как и в прошлом, ничего интересного. Такое ощущение, что мы одни на планете остались. Так что заткнись! Понял?

— Да понял. Слушай, Вадим...

— Ну чего еще?

— А если бы нам встретилась баба, а? Ну так, не на общак, а нам с тобой вдвоем? Вот прямо сейчас? Что бы ты с ней сделал?

— Чего-чего? Я бы ее трахнул в самом извращенном виде!

— Ну и...

— Ну а потом еще раз бы трахнул! А как завершил бы над ней глумиться, прирезал бы и сожрал! Что не говори, а мясо у девок куда нежнее!

— Ах-ха-ха! — раздался в унисон дикий смех удаляющихся парней.

Марс еще некоторое время сидел на полу неподвижно. Похоже, это были те ребята, на стоянку которых он набрел прошлым вечером. Свора бешеных псов, не брезгующих ничем. Впрочем, он и сам такой. Конечно, есть табу на человечину. Людоедом он уж точно никогда не станет. Все же пока он считал себя человеком, а не безмозглой скотиной, у которой только одна цель — набить брюхо. А есть-то тем не менее хотелось, и даже очень. Он снова выглянул в окно. На перекрестке мирно качался Роджер.

Марс вышел на улицу и двинулся вдоль покосившегося забора. Метров через сто услышал какой-то шум, застыл на месте. Прислушался — словно детский плач. Посмотрел в щель между досками — ничего не видно. Прошел дальше до пролома, потихоньку пролез в него. Шум усилился. Короткими перебежками, прячась то за кучей мусора, то за разбитыми автомобилями, добрался до цели. Тощая до безобразия, словно больная анорексией, облезлая дворняга умудрилась попасться в капкан. Перебитая лапа была накрепко зажата в стальных тисках. Псина была настолько истощена и обессилена, что толком не могла визжать, даже дергаться у нее получалось с трудом. Похоже, ловушку устроили те парни из группы Змея. Прошли мимо своей добычи, не услышав звука. Марс присел рядом. Дворняга попыталась зарычать, но лишь тяжело выдохнула.

— Бедолага, — Марс погладил ее по голове. Псина жалостно завиляла хвостом. — И как тебя только угораздило?

Небо стало затягивать тучами — нужно было найти безопасное укрытие. Марс чесал собаку за ухом, осматривая территорию. На глаза попалась разрушенная девятиэтажка. Там можно будет перекантоваться до утра, а заодно и развести огонь. Еще есть время, чтобы подготовиться, а завтра продолжить путь.

— Ну что, приятель, жизнь — дерьмо? Или ты так не думаешь? — обратился он к собачонке. Та ответила ему умным взглядом, казалось, что сейчас она заговорит с ним по-человечески. Хвост с трудом перекинулся справа налево. Марс только слегка хмыкнул.

Когда солнце совсем спряталось за горизонтом, Марс уже обустроился на ночлег. Дальняя угловая комната с обвалившейся стенкой вела в другой подъезд: если придется, можно будет отступить и быстро скрыться от преследования. С дровами проблем не возникло: в развалинах нашел много поломанной мебели, тряпья и сухой бумаги. Развел костер так, чтобы не было видно. Сложнее было с запахом жареного мяса. Собачатина давала такой аромат, что слюна наполняла рот до предела. Первый кусок съел, обжигая пальцы и почти сырой. Остальное дожаривал тщательно. Отсутствие соли не мешало наслаждаться вкусом. Рядом была расстелена шкура, на ней отрезанная голова, тут же окровавленная кость, та самая, которая превратилась в нечто, похожее на нож. Он откусил кусок и, медленно пережевывая, стал рассматривать оскаленную, с одним приоткрытым глазом и вывалившимся языком голову псины.

— Извини, приятель, тебе не предлагаю, — отрывая зубами часть плоти животного, произнес он. — Ты не обижайся. Лучше уж ты, чем я, правда? Можешь не отвечать, я не обижусь. Знаешь, я могу тебе сказать только одно. Если бы сейчас меня видела Катя, — он усмехнулся и даже подмигнул собачьей голове, — она бы точно меня загнобила за то, что я сделал с тобой. Точнее сказать, она бы и не дала мне этого сделать. Любит она всякую животинку. Сейчас бы задрала свой носик кверху, встала в третью позицию и присела на уши, чтобы тебя с собой взять. Я бы отказался, конечно. Но она упертая, тащила бы тебя на руках, лечила бы, последний кусок хлеба тебе отдала бы. Не понимая того, что ты, тварь, все равно бы сдох. Смешно даже. Прикинь! — он разулыбался, представляя, как все могло бы быть, однако улыбка мгновенно сошла. — Но ее нет сейчас рядом. И тебя нет. Ты просто еда, — обсосав косточку и швырнув ее от себя прочь, злобно прошипел он.

Марс облизал пальцы и посмотрел на шкуру. Ее можно было бы нашить на свитер, что даст дополнительную защиту и тепло. Только нужно будет ее выделать и найти нитки с иголкой. Он почесал переносицу тыльной стороной кисти. Сколько всего нужно, только где все это взять и на все найти время?

В темноте послышался треск разбитого стекла: кто-то наступил на него ботинком. Марс мгновенно схватил свою заточку, наспех затоптал огонь и встал к стене у входа в комнату. Медленные, аккуратные шаги приближались. Марс прикрыл глаза, вслушиваясь, в висках стучало, рука судорожно теребила заточку. Шаг, еще шаг. Кто-то замер рядом с проемом, слышно даже дыхание. Вдох, выдох. Посетитель вкушал аромат жареного мяса. Он точно был один. Неуверенный шаг вперед. Марс мгновенно среагировал на опережение, схватил незнакомца за шкирку и прижал к стене так, что несчастный звучно ударился головой о бетон. Для взрослого слишком легкий. Или это женщина? Марс уже был готов пронзить горло костяной заточкой, когда раздался плач.

— Не надо, прошу, не убивайте меня.

Черный силуэт ниже Марса на голову, шапка-ушанка завязана на подбородке, какое-то тряпье сверху, спортивные штаны. Опустил заточку, но на всякий случай ударил коленом под дых. Незнакомец взвизгнул и, скрючившись, упал на пол, закашлялся и отрывисто задышал сквозь слезы. Марс подскочил к дверному проему, выглянул. Никого. Подбежал к окну, вгляделся в темноту. Ничего не видно. За спиной слышались только всхлипы и стоны.

— Кто еще с тобой? — грозно, но шепотом спросил Марс.

В ответ только тихий плач. Он подошел ближе. Тело в лохмотьях отползло в сторону, забилось в угол, закрываясь руками.

— Не бейте, я один. Я один, больше никого нет.

Марс сорвал шапку, присел на корточки. Перед ним мальчишка Катиного возраста.

— Тебе что, жить надоело, засранец?! — Марс отвесил ему пощечину. — Баран, блин! — снова оплеуха. Мальчишка не успевал закрываться. — А если бы я тебя прирезал?! На что ты вообще надеялся, когда перся сюда?!

— Есть очень хочется, — сквозь слезы вымолвил пацан и по инерции поднял руки, закрывая лицо в ожидании очередной пощечины.

Марс опустил глаза, тяжело вздохнул и помотал головой. Потом пошел к месту костра, подкинул мелкие дрова, встал на четвереньки и раздул угли. Парень сидел в углу, боясь пошевелиться. Минут через пять пламя осветило закуток, в котором они находились.

— Иди сюда, — указывая пальцем место напротив себя, произнес Марс.

Парень медленно поднялся, вытер слезы, размазывая грязь на чумазом лице. Сел туда, куда указали. Он больше смотрел на жареное мясо, чем на своего несостоявшегося убийцу.

— На, держи, — Марс выломал ребра из тушки и протянул их парню. — Ешь, не бойся.

— У меня ничего нет взамен, — жадно проглатывая слюну, пробормотал парень.

— Ты будешь жрать или как?! — швырнув кусок поближе к мальчишке, рявкнул Марс.

Тот диким зверем кинулся вперед и вцепился в пищу. Глотал, почти не жуя. Казалось, еще немного — и он зарычит. Обглодав мясо с костей, он облизал пальцы и протянул руку Марсу.

— Меня Андрей зовут.

— Мне плевать, как тебя зовут. Пожрал?

— Да, спасибо.

— Теперь проваливай.

— Мне некуда идти.

— Я же сказал, мне плевать!

Он неловко потянулся за деревяшкой, чтобы подкинуть в огонь, но бок прострелило болью, и он обхватил его одной рукой. Сморщившись, прикрыл глаза.

— Вы ранены?

— Я же сказал, проваливай! — все же достав палку, швырнул ее в пламя.

— Если вам нужен йод или бинты, я знаю, где их можно достать. Правда-правда, — затряс головой с неподдельной радостью парень. Марс посмотрел на него исподлобья. — Мой отец работал в аптеке до того, как все началось. Мы припрятали кое-что. Раньше было много чего, но и сейчас еще осталось. Вам этого хватит. Раньше мы помогали людям, — он сказал это так, словно ждал одобрения. Но собеседник бездумно смотрел на пламя, язычки которого блестели в его стеклянных глазах, и, казалось, совсем не слушал. — Я могу отвести вас туда. Но нужно быть осторожными. Рядом с этим местом расположились плохие люди, — он шмыгнул носом и потер его грязной рукой, стараясь не смотреть на еду, что у него плохо получалось.

— Что там есть? — убирая подальше от огня мясо, спросил Марс.

— Я же говорю, бинты, йод, таблетки.

— Ясно, — он оторвал еще кусок от тушки и протянул парню, но тут же одернул руку назад, как только тот потянулся к куску. — Если подставишь меня или выкинешь какую-нибудь херню, я тебя убью. Ты меня понял? — он подкинул кусок, и парень ловко поймал его на лету, кивнул головой, что все понял. — А теперь ешь и ложись спать, если, конечно, хочешь. Я покараулю.

Он подкинул в огонь крупные палки, разделал остатки собачатины и завернул куски в газетную бумагу, которую нашел в соседней комнате. Парень жевал мясо, а Марс принялся выделывать собачью шкуру, скобля ее своим костяным ножом, чтобы очистить от остатков мяса и подкожного жира. До утра из них так никто и не заснул. Молча просидели у костра.