Антибол. Сбитый летчик

Глава 7

Всё красное. Была такая книжка — Светка её обожает.

И если бы это было так — я бы смирился. А что? Цвет, как цвет. Бодрит.

Но здесь всё было РОЗОВОЕ.

Розовые пуфики, розовый ковёр на полу, розовая, мать её а ногу, под балдахином с единорогами, кровать…

— ГДЕ МОЙ КАБИНЕТ?

Поворачиваясь к Лилит, я прямо чувствовал, как мои глаза наливаются кровью, а по бокам хлещет длинный, похожий на хлыст, хвост…

Образно говоря.

Только хвоста мне для счастья и не хватало.

— Лука Брази сказал, что ты хочешь жить прямо тут. И попросил меня обустроить тебе комнату.

Она хлопала глазами так, словно собиралась расплакаться. Но я уже раскусил эту бестию.

Развлекается.

— И ты решила, что мне подойдёт спальня шестилетней девочки?

— Но тебе же понравился мой кабинет, — вот интересно: она понимает, что я её раскусил?.. — Ты сказал, что там гламурненько.

Вдох, выдох. Вдох…

— Ладно, дурочку-то не включай. Вертай всё в зад.

— В смысле? Ты хочешь спать на столе?

— Лучше на столе, чем в этом… — от избытка чувств я просто оскалился.

Мягкий диван был завален пушистыми подушками. И несмотря на цвет, так и тянуло рухнуть на него, как есть, и закрыть глаза.

В конце концов, я же буду здесь только спать…

— А, пофиг, забудь, — махнув рукой, я шагнул в комнату и закрыл за собой дверь.

Она даже стала как будто больше. В глубине темнел вместительный шкаф, и ковёр был на редкость мягким… Если содрать этот дурацкий балдахин, на остальное можно закрыть глаза.

— И что?.. — дверь распахнулась, ударившись о стену. На пороге стояла Лилит, королева ночи. — Просто ляжешь спать?

И чего она злится?..

— Я же сказал: пофиг. Забудь.

Сняв пиджак, я бросил его на ковёр. Развязал галстук, отправил туда же… После драки шмотки уже не выглядели новыми. Но они мне больше не понадобятся. Надо будет прикупить парочку треников, и всё. На свидания я больше не ходец.

Расстегнув ремень на брюках, я посмотрел на Лилит.

— Может, уйдёшь? Спасибо за охренительный вечер, и всё такое, но я, знаешь ли, устал.

— Это был день, — мрачно заметила Лилит. — Вечер начнётся часа через три.

— Да мне насрать уже! Просто оставь меня в покое.

— Вот, — не слушая, она подошла ко мне вплотную и ткнула пальцем в грудь. — Тебе на всё насрать, Тим! На меня, на Сан-Инферно, на команду, на футбол…

Вы заметили, как она расставила приоритеты?

— Да это не футбол, нахрен! — я взорвался. Ненавижу, когда мной манипулируют. Взывают к чувству вины, чтобы навязать свою волю… — В футбол, что б ты знала, играют совсем по другому. И это не команда! — я фыркнул и закатил глаза — всё в лучших традициях. — Звёздные игроки… Да в моём мире любой пацан из детского садика играет лучше.

— Но тебя же и ПРИГЛАСИЛИ для того, чтобы ты научил их играть, Тим, — вкрадчиво пропела Лилит. — Но ты не хочешь учить. Ведь тебе уже заплатили, и теперь ты хочешь просто отбыть срок и свалить.

— Это не правда, — я опешил от такой несправедливости. — Ты ничего обо мне не знаешь! Как ты смеешь меня обвинять?

— Ты отказался жить в городе, — заявила Лилит.

— Ну и что? Тут просто удобней. Поле рядом. Это ничего не значит.

— А как по мне, ещё как значит, — она сощурила глаза и уставила руки в бока. — «Я не имею желания здесь оставаться», — вот что это значит. — «Вы мне неинтересны. Я просто отработаю свою зарплату и свалю».

— И что в этом плохого? — рявкнул я. — Все так делают! Пашут, чтобы заработать, и сваливают.

— Но может… — она прикусила нижнюю губу. — Может, если бы ты узнал нас получше… То перестал бы считать ЭС-И таким враждебным. И тебе бы захотелось остаться.

Последние слова она выговорила шепотом.

А я застыл, как истукан: вот сейчас она говорит искренне, или опять играет?

Хрен проссышь.

— Я хотел узнать тебя получше, — наконец выдавил я, с удивлением понимая, что пытаюсь оправдаться. — И что в результате? Понял, что меня здесь все ненавидят и получил по морде.

— Да ну? — стремительно развернувшись, Лилит сделала шаг к двери. Но потом обернулась. — Просто сдашься?

Вдох, выдох. Вдох…

— Я не могу остаться, — успокоившись, сказал я. — У меня дочь. Я живу ради неё. Если я не вернусь — она меня просто забудет.

— А вот и нет, — не знал, что улыбка может жалить. — Ты живёшь ради СЕБЯ, Тим. Пытаешься всем доказать, что ты — чемпион. Но знаешь, что?.. Ничего у тебя не выйдет. Потому что ты БОИШЬСЯ. Боишься узнать что-то новое, сделать то, чего не делал никогда. Боишься, что тебе снова сделают БОЛЬНО. Ты — неудачник, Тим. Никчёмная дырка от бублика.

И она хлопнула дверью.

В которую я со всей дури запустил подушкой…

А потом дверь открылась опять. В щель просунулась голова Лилит.

Я зарычал.

— Чтоб ты знал: дети никогда не забывают тех, кого любят.

Дверь закрылась. Решительные шаги затихли вдали.

А я без сил рухнул на диван. Обнял первую попавшуюся подушку и закрыл глаза.

Буду спать здесь.

К тому уёжищу с единорогами я и на выстрел не подойду…

— А он точно живой?..

— Да вроде дышит.

— А нос у него не горячий? Слизь не капает?

— Может, просто его разбудить?

А этот рассудительный голос я узнал.

Андромеда.

Попытался продрать глаза…

Прямо мне в лицо уставилась пучеглазая харя с носом трубочкой, колючей бородой и в ярком, желто-полосатом халате.

— Мама дорогая!

Подскочив, я запустил в харю подушкой, которую обнимал во время сна.

Здоровенную, размером с хорошего кота, пчелу снесло в угол комнаты и накрыло подушкой. Из-под неё послышались громкие ругательства.

А я оглядел команду. Не всю: некоторые просто не смогли протиснуться в узкую, рассчитанную на человека, дверь.

Но здесь были Гефест, Андромеда — в присутствии горгонид комната съёжилась, сделавшись похожей на шкаф; Тарара, котообразный Мануэль и осьминог Мефодий.

А ещё — громадная пчела. Она выбралась из-под подушки и теперь, сердито жужжа, кружила у меня над головой…

— Что это, нахрен, такое? — почувствовав, что в голосе проскакивают истеричные нотки, я постарался расслабиться.

Не вышло.

— Я вижу, пациент скорее жив, чем мёртв, — изрекла пчела хорошо поставленным шаляпинским басом. — Бывайте, ребятишки. Меня ждут пациенты, которым действительно нужна помощь.

И вылетела в дверь.

Я вздохнул с облегчением. Не то, чтобы я боюсь насекомых. Аллергии на пчёл тоже нет. Но если покусает такой здоровенный экземпляр… Думаю, меня раздует до размеров дракона.

— Что вы здесь делаете?

Прекрасно, Тим. Только этого тебе и не хватало, для поднятия авторитета: чтоб команда нашла тренера в розовой спальне с единорогами…

Увижу Лилит — убью.

— Вы сказали, что вечером тренировка, тренер, — робко поднял лапку Тарара. — А сами не пришли.

Остальные закивали.

Я с силой потёр лицо.

— А что, уже вечер?

— Уже, нахрен, ночь! — Руперт. Не вошел, но стоит в коридоре. И… Он что, меня передразнивает?

С другой стороны, это хороший знак: они здесь. Не разбежались, обрадовавшись, что тренер не вышел на поле…

— Дайте мне пару минут, — сказал я, спуская ноги с дивана.

По толпе прокатилась волна сдержанного восторга.

— Он почти такой же волосатый, как ты, Мефодий, — поделился шепотом Тарара.

— А ну пошли отсюда! — рявкнул я во всю силу лёгких. — Двадцать кругов по полю и по сто отжиманий.

Интересно: кто меня раздел? — розовый плед, когда я сел, свалился на пол, и с облегчением я заметил, что трусы всё-таки на месте.

Если Лилит — убью два раза.

И тут я вспомнил ещё один нюанс.

Свидание. Вся команда уверена, что я был на свидании.

Застонав, я закрыл глаза.

Ёшкин кот. Они могли подумать, что я в спальне Лилит…

Приняв душ и напялив старые треники и майку — они лежали на стуле, рядом с диваном, — я побежал на поле.

Если кто-нибудь пройдётся насчёт розового — буду убивать массово…

Стоп.

ПОБЕЖАЛ?..

Остановившись, я прислушался к себе.

Нога не болела.

Колено… — я несколько раз согнул и разогнул ногу. — Чувствовался лёгкий дискомфорт, на двоечку с половиной — против вчерашних семи-восьми…

Я же вчера наступить на неё не мог! К утру на колене должна быть гематома размером со свиную задницу.

Вспомнилось чудовищное говорящее насекомое и я содрогнулся.

Лилит сказала, что здесь у них всё лечат магией. А вдруг…

Да нет. Бред собачий. Магии не бывает.

Моим коленом занимались, можно сказать, лучшие хирурги планеты. Все, как один, утверждали: то, что я смог ходить — уже чудо.

И других ждать не стоит.

Я ещё раз, на пробу, согнул и разогнул ногу.

Ничего. Никакой боли.

И тогда я побежал. Со всей дури, изо всех сил. Я почувствовал, что могу обогнать даже Руперта.

— А ну, девчонки, наддай! — заорал я, вылетев на оранжевый газон, и обогнав рыхлую кучку игроков, помчался впереди всех.

Грудь распирало от желания заорать — просто так, от общего восторга. Оказывается, какое это необыкновенное, особенное чувство: просто ходить, не испытывая боли.

Люблю бегать. Всегда любил. Ветер в лицо, тело дышит, голова свободна…

Удивительно прочищает мозги.

Я опять вспомнил целителя, похожего на мультяшную пчелу…

Надо бы познакомиться с этим городишком поближе. Глядишь, и ещё что полезное найдётся…

И тут я испытал ощущение, сравнимое с ударом о бетонную стену. Свет померк, в ушах застучала кровь.

Лилит права. Права, мать её за ногу!

Я НАМЕРЕННО отгораживаюсь от этого мира. Не хочу ни во что вникать, носа не хочу высунуть со стадиона. Потому что он — единственный знакомый и привычный объект.

Здесь всё настолько чужое, я бы даже сказал — ЧУЖДОЕ, что впору задуматься о душевном здоровье.

Стены стадиона — это стены моей души…

— Эй, тренер, тут к вам пришли.

Я всё-таки споткнулся. Пропахал носом газон — на лице осталось несколько неглубоких царапин — пружинисто вскочил и потрусил к кромке поля.

— Чего тебе, Кунг Пао?

— Вы запомнили, как меня зовут?..

— Это было несложно, — прорычал я привычно. — Зачем ты меня звал?

— К вам пришли, тренер, — цыплёнок повёл крылом в сторону трибуны. — Говорит, вы его пригласили.

Я заметил его не сразу. И не потому что он был маленьким. Наоборот: краб был таким крупным, что не вписывался в привычную картину бытия. Сознание всё время пыталось его вычеркнуть.

— Привет, Ролло. Как сам?

— Здрасьте, тренер. Всё хорошо, спасибо, что спросили.

На этот раз я совершенно спокойно пожал громадную колючую клешню. И даже смог улыбнуться.

— Ну что? Готов показать, на что способен?

— Ага, тренер. Что вы хотите увидеть?

— Ну… Как ты бегаешь, я уже насмотрелся. Давай проверим, сможешь ли ты управиться с мячом. Кунг-Пао!

— Я, тренер.

— Принеси-ка нам мяч. И выбери пошустрее.

Хреновая была идея, — сказал я себе через полчаса. — Очень хреновая. Просто чемпион среди хреновых идей.

Краб метался по полю, как громадная непредсказуемая газонокосилка.

После того, как он повалил горгонида, чуть не отстриг конечность осьминогу и практически насмерть затоптал троглодита, вся команда в ужасе сгрудилась на дальнем конце поля, подальше от жутких клешней. Ну, и от меня, грешного.

Мяча Ролло не видел в принципе.

Тот вился чуть ли не перед его носом — или верхней частью панциря, но краб не обращал на него никакого внимания.

В очередном стремительном забеге по кромке поля, он начисто снёс ворота.

Я коротко свистнул.

Ненавижу свистки: мерзкие рассадники бактерий. Поэтому давно насобачился свистеть своими силами.

Ролло, услышав свист, остановился. Ну слава богу, хоть слух у него в порядке…

— Ну как, тренер? — столько надежды было в его голосе, что на душе стало паршиво.

Но врать в данных обстоятельствах глупо.

— Хреново, Ролло. Просто полный капец, — краб покачался на высоких ногах. Вероятно, это у него означало волнение. — Ты совсем не смотришь по сторонам. Не чувствуешь других игроков. Не видишь мяча.

— Но я же умею бегать!

Вдох…

— В футболе, Ролло, быстро бегать — это ещё не всё. Нужны мозги. Я должен перед тобой извиниться. Не надо было тебя обнадёживать. Это я виноват.

Права, права была Лилит. Повинуясь порыву, я взял, и позвал его, не удосужившись узнать о других качествах, кроме бега. Это мне нужны мозги.

— Не берите в голову, тренер. Жалко, конечно, но что поделать? Планида у меня такая, никогда ничего не выходит. Вот и жена всё время пилит: ты неудачник, Ролло. Никчёмная дырка от бублика.

Развернувшись, краб пошел к выходу. Его конечности оставляли в газоне тонкие аккуратные дырочки.

Я зарычал.

— Стой, Ролло.

— Да, тренер?

Громадный краб, в сером колючем панцире, способном выдержать прямое попадание из РПГ, просто не мог выглядеть, как побитый щенок. Но он выглядел.

— Пока не научишься играть как надо, я буду тренировать тебя отдельно. А сейчас… Посиди на скамейке запасных, лады?

В каждом мальчишке скрыта потенциальная звезда, — говорил дядя Вася, мой первый тренер, ещё со школы. — Главное, найти пригорок, с которого её хорошо видно.

Я докажу этой ведьме, что она не права. Я научу их играть. Я заставлю её проглотить всё, что она мне наговорила.

— Тренер, ты что, хочешь взять в команду эту газонокосилку? — к краю поля подбежал Руперт. За ним подтянулись остальные.

Так, явно намечается бунт…

— Нам всё равно нужны запасные игроки.

— Зачем?

Я думал, он опять издевается. Но оглядев остальных, понял: интерес был абсолютно искренним.

— Кто-то может получить травму, и не сможет играть, — принялся перечислять я.

— Если ты возьмёшь в команду Ролло, так и будет, тренер, — рассудительно кивнул Гефест.

— Дылда прав, тренер, — Руперт надменно улыбнулся. — Ты ничего не понимаешь. Тебе не интересны наши проблемы. Ты думаешь только о себе.

— Если ты не перестанешь меня доставать, я начну думать о тебе, Руперт. И не факт, что тебе это понравится.

— Ух ты! Может, решим всё прямо сейчас? — он выставил кулаки и встал в стойку. — Проиграешь — свалишь из команды.

Вдох… Выдох.

— А кто тогда будет нас тренировать, Руперт? — робко вставил в паузу Тарара.

— Я сам буду вас тренировать, — рявкнул дракон. — Подумаешь! Самая идиотская работа на свете — гонять кучу придурков по стадиону…

И тут я не выдержал.

— Так, всё, Руперт, отправляйся на скамейку запасных.

— Чего? — конечно же, он не поверил своим ушам.

— Чего слышал. В субботнем матче ты участия не принимаешь, — и я повелительно указал рукой на место рядом с крабом.

Минуту дракон стоял, как соляной столб. А потом развернулся, и… пошел к трибунам.

Я сомневался, что он пойдёт к скамейке. Казалось, эго не позволит дракону стерпеть. Но Руперт проглотил обиду. Не стал нарываться, и сел неподалёку от Ролло.

Молодец. Быстро учится. Если он так же быстро научится забивать, у меня будет самый лучший бомбардир в Сан-Инферно.

Лилит сказала, что раньше у него получалось. А потом — перестало.

Бабка отшептала?.. Я уже ничему не удивлюсь.

"ОГРАБЛЕНИЕ ВЕКА!

В искреннем беспокойстве о многих и многих подписчиках газеты " ЭС-И индипендент", я, бессменный спортивный обозреватель Сиди-Читай, решил именно так озаглавить эксклюзивный материал, полученный в неравной борьбе с этими доморощенными борзописцами, корреспондентами из «Ночной ЭС-И» и «Дневной ЭС-И».

Нас ограбили, милостивые господа. Это заявляю вам я, ваш бесценный информатор, рупор нового времени и законодатель общественного мнения. У нас отобрали честно заработанные, полновесные золотые монеты, которые мы поставили на команду «Задница Кингс», и не получили свой законный выигрыш.

Потому что они проиграли.

Кто в этом виноват? — спросит наш обеспокоенный читатель. — Кто этот варвар, этот, я не побоюсь этого слова, вымогатель!

И я отвечу нашему постоянному, не побоюсь этого слова, обездоленному читателю: тренер Тамерлан! Это он лишил нас блестящей во всех смыслах возможности баснословно обогатиться, поставив любимую народом команду лилово-оранжевых на грань вылета из турнирной таблицы.

СРОЧНА!!! Атниму жизнь у таго, каму ана больше ни нушна.

Писать в ридакцию, письмо с паметкой «маньяк да вастребавания».

Кошмар! Тюрьма по нему плачет! Лишая фанатов их законной статьи дохода, тренер Тамерлан подводит черту бедности не только под семьями наших обеспокоенных подписчиков, которые всерьёз задумываются — уму не постижимо! — отказаться от подписки любимой газеты, ценой в чисто символические сто золотых! Видите ли, их детям нечего есть, можно подумать, их дети вообще когда-нибудь едят… Но я отвлёкся.

Лишив нас возможности баснословно выиграть по ставкам у букмекеров, тренер Тамерлан подрывает экономику всего города. Мало того, всего измерения!

ПОХАРОНЫ ЗА ЩЁТ НАНЕМАТЕЛЯ.

Пахоронное бюро «Щасливый час» обизуится выплотить убитаму сумму, патраченую на иго пагребение.

Долг взимаица с пирсоны, нанявшей убийцу.

Абращаца в Гильдию Убийц, прашение падавать в трёх (3) экзимплярах.

PS: для палучения кампинсации истец обязан ивиться лична.

Доколе, спрашивает Сиди-Читай, ваш бессменный и бесценный спортивный обозреватель, доколе супостат будет попирать наши родные оранжевые почвы?

Если нам не удастся поправить материальное положение на ставках «Задниц» против «Законников», то заявляю со сей ответственностью: Сан-Инферно ждёт финансовый крах. Кто компенсирует фанатам упущенную прибыль? Кто утешит их в их нелёгком, самоотверженном труде по окучиванию любимой команды? Кто, спрашиваю я, купит мерч неудачников? Кому он нужен, в конце концов?..

Я сам, не жалея средств, напечатал десять тысяч наклеек с логотипом «Задницы Кингс», рассчитывая продать их после матча втридорога. Весь подвал теперь ими завален, жена грозит из дому выгнать, в качестве выходного пособия выдав эти самые наклейки…"

Скомкав газету, я запустил ею в мусорную корзину.

Нет, ну каков наглец, а? Наклейки ему, видите ли, девать некуда.

Но если смотреть в корень… А он ведь прав.

Проиграем Законникам — опустимся на дно турнирной таблицы.

И тогда — всё.