Антибол. Сбитый летчик

Глава 15

Труп был интересный. Эдакий хомячок-переросток, в смешных полосатых панталонах на лямках, в рубашечке, украшенной крупными горошинами, в клетчатой кепке и с босыми, мозолистыми, похожими на куриные, лапками.

Ещё он носил очки — сейчас они валялись на полу.

— Я его не убивал, — сказал я, понимая, насколько глупо это звучит.

— Конечно, тренер, — цыплёнок серьёзно тряхнул гребешком. — Он сам ударился. Так всем и говорите.

— Он пытался меня задушить!

Мы синхронно посмотрели на короткие, пухлые, с мягкими розовыми подушечками лапки трупа. На них даже когтей не было.

— Самооборона, — ещё раз кивнул Кунг-Пао. — Я буду свидетелем. Жертва набросилась на вас, как дикая комарейка, с очевидно-преступными намерениями. Что вам оставалось делать?

Вдох, выдох. Вдох…

— Надо заявить властям, — сказал я. — Как это у вас здесь делается? Пошлём за эцилопами?..

— Берите его за ноги, тренер, — цыплёнок спокойно подошел к трупу и приподнял его за плечики. — Закопаем на поле. Газон любит, когда его удобряют.

У меня отвисла челюсть.

Труп громко застонал…

От неожиданности Кунг-Пао ослабил хватку, и хомяк вновь хряпнулся затылком.

Пол в раздевалке был гладкий, белый, и твёрдый, как лёд.

— Воды притащи, — сказал я цыплёнку.

— Вода денег стоит, — возразил тот. — А лопатой по башке — совершенно бесплатно. К тому же, газон…

Я только зыркнул на него, и цыплёнок испарился.

Хомяк опять застонал.

Приподняв его верхнюю часть — тело потерпевшего покрывала короткая мягкая шерстка нежного, небесно-голубого оттенка, — я прислонил его к шкафчику и аккуратно похлопал по пухлым усатым щечкам.

Хомяк приоткрыл глаза…

— Ты кто такой, чучел? — спросил я добрым голосом.

Это далось нелегко: я всё ещё помнил, как он душил меня с совершенно нехомячьей силой.

— Ох-ох, ничего не помню… — промямлил хомяк, примериваясь, как бы поудобнее хлопнуться в очередной обморок.

Дверь за моей спиной скрипнула.

Кунг-Пао принёс воду… — подумал я.

И тут же волна ледяной, остро пахнущей лимонадом волны захлестнула и меня, и хомяка и половину раздевалки.

— БЛЯ… ХА МЕДНАЯ! Кунг-Пао!.. Это что за срань?

— Вы просили воды, тренер, — о его высоко задранный клюв можно было зажигать спички. — Но кулер с лимонадом был ближе. Я действовал по обстановке.

Рядом с внушительными шпорами притулилась пустая пластиковая тара литров на пятьдесят…

— Но меня-то нахрена было обливать?

— Мне показалось, вам это необходимо, тренер. Шок от совершенного убийства лучше всего смывать освежающим душем.

— Но не из лимонада же, мать твою за ногу! К тому же, труп жив. Так что успокойся уже.

Что примечательно: говорил он так, словно действительно был экспертом в данном вопросе…

Лимонад противно лип к коже, хлюпал в бутсах и капал с бороды.

Хомяк бессильно плюхался в ярко-оранжевой луже, пытаясь встать. Но каждый раз поскальзывался и падал.

Сжав челюсти, я пододвинул ногой скамейку и сел. Затем протянул руку, взял за шиворот хомяка и держал на весу, пока тот не пришел в себя.

Ростом он был мне по колено, вместе с кепкой и смешными куриными лапками. Зато сзади из штанов высовывался длинный и довольно толстый на вид хвост.

— Так вот чем ты меня душил, чучел, — сказал я, всё ещё придерживая хомяка за воротник рубашки, чтобы тот не скользил.

— Я не душил, — с достоинством ответил мокрый, как выхухоль, хомяк. — Я пытался заработать.

— Если в Гильдии убийц все такие, как ты — я могу спать спокойно.

— Я не из Гильдии Убийц! — чучел возмущенно замахал лапками, затем спохватился, достал из нагрудного кармашка размокшее удостоверение и предъявил мне. — Я из Гильдии Словесников и Прописатников. Словесное прописание — самое грозное оружие во Вселенной!

— Оно и видно, — я кивнул так серьёзно, как только мог.

— Этим прописатникам доверять нельзя, — встрял цыплёнок. — Как пропишут в газете — мало никому не покажется. Тренер, хотите я его сам убью? Чик — и готово.

— Гильдии это не понравится, — быстро сказал хомяк. — Я особо уполномоченный представитель газеты «ЭС-И индипендент», вы должны обращаться со мной уважительно.

Я был прав.

Журналисты преследуют меня буквально в собственном доме… Слепой козе ясно, кто это такой.

— Знаешь, Кунг-Пао, — сказал я, задумчиво почёсывая бороду. Она была липкая и сладкая, так и тянуло облизать пальцы. Но из образа выходить нельзя… — А давай-ка его всё-таки зароем. Завтра как раз тренировка, ребята утрамбуют.

— Отлично, тренер, — просиял цыплёнок. — Схожу за мешком для мусора.

И он вышел.

Интересно: обладают ли гигантские цыплята чувством юмора?..

— Гильдии это не понравится, — повторил хомяк, но уже не так уверенно. Достав из другого кармашка небольшой блокнотик, он замахал им у меня перед носом. — Я бесценный спортивный обозреватель! Обозреваю и прописываю спортивные события.

— Это-то мне в тебе и не нравится, — признался я хомяку.

— Но тренер! — он трогательно прижал пухлые короткие лапки к животу. — Разве вы не хотите попасть в статью? Разве вас не влечёт слава, богатство и успех?.. Прописатники — это пятая колонна, не считая пустобрёхов из «Дневной ЭС-И» и «Ночной ЭС-И», разумеется. Нам власть дана.

Захотелось погладить его по голове и почесать за ушком — настолько жалобно и просительно он на меня смотрел.

Вдох, выдох.

— Слушай, чучел…

— Я не чучел. Я демон, — скромно поведал хомяк.

— Чего?.. — более странной беседы я не вёл, пожалуй… никогда.

— Мир Ассиах, — доходчиво пояснил хомяк, моргая на меня круглыми, как фиолетовые бусинки, глазками. — Адский департамент, ведомство богини смерти, госпожи Эрешкигаль.

— Да ты гонишь.

Хомяк повесил голову. Пухлые щёчки уютно устроились на плечах…

— Угадали, тренер. Гонимый я. Из адского департамента меня выгнали, а госпожа Эрешкигаль ещё и пригрозила: если я и дальше буду портить ей статистику сеяния Ужаса и Злодеяний, она депортирует меня в Рай.

Я потряс головой. Брызги лимонада полетели во все стороны, попали на мордочку хомяка и тот нервно облизнулся.

Глазастику, что-ли, его подарить? То-то радости…

— И за что же тебя выгнали из Ада? — мне правда было интересно.

— Я… — он страшно смутился. — Только вы никому не говорите, тренер…

— Могила.

— Я не умею быть злым. По должности, — зачастил хомяк. Видать, давно хотел излить душу… — По должности я был демон-рапаит.

— Это ещё что за хрень?

— Я должен являться к смертным и предлагать им крепкие спиртные напитки. Спаивать, одним словом. До цирроза печени.

Протянув лапку ладошкой вверх, он на миг зажмурился. На ладошке тут же образовался высокий бокал с чем-то розовым. Я вздрогнул.

— Круто.

— Попробуйте, — требовательно предложил хомяк.

— Да ну тебя в жопу.

— Давайте, тренер, Не отравлено: гарантирую.

Я осторожно понюхал пойло. Клубника, молоко…

— Молочный коктейль, что ли? — я всё-таки не удержался. И сделал кро-о-ошечный глоток.

Обожаю мороженное. Тоннами могу жрать.

— Вот именно! — это был крик души. — Вместо того, чтобы бесперебойно снабжать смертных водкой, самогоном и коньяком, медленно, но верно разрушая их тело и душу, я делаю молочный коктейль, — и он залпом допил то, что осталось в бокале. Бокал немедленно исчез. — Вот я и эмигрировал в Сан-Инферно, — продолжил он обыкновенным, будничным тоном. — Осел здесь, женился… А когда открылась вакансия журналиста в новой Гильдии, устроился спортивным обозревателем.

— Но ты же ни ухом, ни рылом в спорте! Ты же пишешь только о ставках и… о том, как заработать на ставках.

— Преподаватель на курсах писательского ремесла советовал писать о том, что хорошо знаешь, — с достоинством ответил хомяк. — Вот я и пишу…

— Я принёс мешок, тренер, — господи. Я уже о нём и забыл… — Сами его пристукнете, или всё-таки лучше я?

Вдох — выдох. Вдох…

— Сходи за шваброй, — посоветовал я цыплёнку. — И прибери всё это… — я оглядел оранжевые, уже начавшие подсыхать, лужи. — Безобразие.

— Ясно, значит, сами справитесь, — со знанием дела кивнул цыплёнок. — Так я вам оставлю мешок-то…

Дверь захлопнулась. Хомяк вздрогнул, я зарычал.

— Сиди-Читай, верно? — спросил я, когда он перестал дрожать.

— Хороший псевдоним, правда? — просветлел тот. — По-настоящему меня зовут Астарот. Можно просто Ася…

Зажмурившись, я изо всех сил дёрнул себя за бороду.

Помогло.

— Марш в душ, Ася. И выметайся отсюда, пока ребята не пришли. А будешь писать статью… — хомяк съёжился и прикрыл круглые пуховые ушки лапками. — Приходи на стадион. Я дам интервью.

— Чо, правда чо ли? — это надо было видеть. Мягкая игрушка, шило ему в пятку…

— Футболу нужна грамотная пресса. Учись, чучел.

— Спасибо, тренер!

— Погоди, — тут я смутился. Но устоять не было сил. — Можешь сделать для меня ещё один молочный коктейль?

Товарищеский матч с «Байкерами ЭС-И».

Так как в восьмесенье — игра с командой Гильдии Воров, в рамках проведения чемпионата, играть решили в Средний Палец — среду, по-нашему.

Байкеры пригласили к себе. Руперт согласился.

— Почему не у нас? — спросил я тогда. — Нормальный же стадион…

— Они играют дикими мячами, — пояснил тот. — На асфальте.

Я кивнул.

— Если откажемся, подумают, что мы сдрейфили.

— Это будет что-то, — ощерился дракон. — Байкеры — они настоящие. Это тебе не приглашенные звёзды из «Сынов Анархии».

— Твой бывший клуб, если что.

— Ага! — и он весело подмигнул.

Когда это делает одноглазый человек — зрелище получается в два раза доходчивей.

А если одноглазый дракон…

На парковку перед «Затычкой» отправились всем составом, Лилит арендовала ковёр-самолёт.

— Ух ты! — больше всех обрадовался Тарара. — Обожаю летать!

А вот мне было не смешно.

Я и обычные-то самолёты недолюбливаю… Точнее — не перевариваю. Если зрить в корень — боюсь до судорог.

Здоровенная железная махина, по всем законам логики, ну никак не должна держаться в воздухе.

А как это умудряется делать тонкая, покрытая весёленьким узорчиком, тряпочка?

Магия.

Не самый лучший ответ…

Это, бляха медная, испытание, — понял я.

Нетрудно было догадаться: Лилит, ведьма такая, специально это устроила. Знала ведь, что к магии я отношусь… на букву «ха» в общем.

А ковёр-самолёт — вещь магическая на двести процентов. Без вариантов.

Когда его развернули прямо на поле и все сгрудились в центре… А учитывая горгонид, осьминога, да и остальных немаленьких и нелёгеньких членов команды…

— Ну что, полетели? — Руперт распахнул крылья и взмыл в багровое небо, как чёрный чешуйчатый истребитель.

— Встретимся на парковке, — кивнула Лилит и пошла куда-то за трибуны.

— Эй, а ты как же?

Единственное, что меня грело: когда эта тряпка обрушится с небес, ведьма будет рядом. И я успею сдавить её тощую шейку до того, как мы разобьёмся…

— У меня свой транспорт, — Лилит пронзительно свистнула, и на газон, взревев дюзами, выехал настоящий чоппер.

Изящно перекинув ногу через седло, девушка помахала нам ручкой и воспарила над стадионом.

А потом дала по газам и скрылась из виду.

Я оглядел ребят.

И в горе, и в радости… — почему-то пришло на ум.

— Ну… Поехали.

Утешало немного то, что управлял ковром-самолётом специальный водитель — в кожаной кепке, крагах, но без руля.

Как он это делал — хрен знает. Может, просто притворялся.

Но остальные, похоже, получали от полёта огромное удовольствие…

Сорок вторая минута первого тайма.

Счёт один — один.

Бутсы тонут в мягком от жары асфальте. Мяч не просто кусает игроков — всякий раз, когда кто-нибудь оказывается в пределах досягаемости его крупных желтых зубов, он в прямом смысле норовит ОТКУСИТЬ кусок плоти.

Воротами служат двое сонных, заторможенных существ, похожие на громадные серебристые авоськи.

Что они живые, я понял лишь тогда, когда один из них со мной поздоровался…

Байкеры играли не в полном составе. В том смысле, что у них в принципе было всего девять игроков.

— Потому что Лолита ушла к «Сынам Анархии», а Галактион моет посуду, — пояснил капитан «Байкеров», тот самый горгонид Патрокл, с которым я познакомился на заседании владельцев клубов.

У «Байкеров» не было владельца. Не было своего клуба — кроме «Затычки». Но зато была огромная армия болельщиков.

Они окружили парковку плотным кольцом, вместо трибун и скамеек используя столы и стулья из кабака.

Некоторые даже скандировали что-то, отдалённо похожее на кричалки…

Сорок третья минута матча.

Горгонид в чёрной форме сцепился с моим центр-форвардом Рупертом, подставив тому подножку.

Оба покатились.

Я думал, до конца парковки только уши доедут. Ан нет. Встали, отряхнулись, церемонно пожали друг другу руки… А потом Руперт врезал горгониду в глаз.

Трибуны взревели.

Я бросил взгляд на мастера Скопика. Тот пожал плечами: а что такого?..

Ладно.

У меня нет привычки таскать с собой какие-то бумажки и что-то записывать для памяти. Стараюсь просто запоминать.

И то, что нельзя бить противника в глаз — я помню отчётливо, словно сам писал правила.

Мяч тем временем вцепился в хвост Тарары. Я затаил дыхание: слишком хорошо помнил, как вёл себя кошкоподобный Мануэль в такой же ситуации…

Но троглодит оказался не таким впечатлительным.

И просто побежал, подняв хвост с мячом повыше… Байкеры пытались преградить ему путь, ставили «стенку», ловили руками — не мяч, троглодита. Но Тарара мчался, как почётный факельщик на Олимпийских Играх. И когда добежал до штрафной…

МЯЧ! — заорал я. — ТОЛЬКО МЯЧ!..

К счастью, Тарара меня услышал. А может, и сам сообразил, что к чему…

Резким, как удар хлыста, взмахом, он сбросил мяч с кончика хвоста и тот как миленький залетел в сетку ворот.

— УРРА-А-А!..

Я и не думал, что могу так орать.

Вот что значит: никакой ответственности! Просто игра, с приятными простыми ребятами, которые не строят никаких козней и магических атак…

Чувствовалось: игроки обеих команд кайфуют по полной. Как в детстве, на площадке перед домом.

— Поздравляю, тренер.

Настроение сразу упало…

— Лилит.

Когда началась игра, она стояла на другом конце площадки, общаясь с очкариком с атлетической фигурой — я видел его в «Чашке». Рядом маячил и Макс — он мне помахал. Типа, поздоровался.

Не понимаю, что эти чудики здесь делают, ну и фиг с ними. Парковка общая, билетов на игру никто не продавал…

— А твои ребята молодцы, — сказала ведьма.

— Вообще-то, они НАШИ ребята, — я постарался смягчить тон. Но получалось не очень. С тех пор, как мы поссорились и до сего дня, мы и двух слов друг другу не сказали. — Если ты всё ещё работаешь на дона Коломбо, конечно, — и я многозначительно покосился на конкурентов.

— Конечно работаю.

— А тогда чего трёшься с этими?

Бляха медная. Серёга тоже с ними.

Я сплюнул. Всю малину обоссал, козёл.

Ладно, буду смотреть только на ребят. Пофиг мне на всё остальное.

— Давай, давай! — я замахал Руперту. — БЕЙ!..

Штанга, мать её за ногу.

Не совсем, но близко, близко… Я показал Руперту большой палец.

Тот кивнул и погнался за мячом.

— После матча с тобой хотят поговорить, — сказала Лилит.

Кишки сдавило судорогой. Блин, как противно-то…

— Не о чём нам говорить.

На Лилит я старался не смотреть. Вот ведь сучка. Перебежчица.

— Я им так и сказала.

— Чего?..

— Пошли в жопу, — это я тебя процитировала, если ты не понял…

— А. Ладно. Молодец. ТАРАРА! Пасуй Уриэлю!

Тот поймал мяч на голову, подбросил, принял на грудь, ещё раз подбросил…

Я выругался. Ангел хренов, в жопе ноги… Ну не может без выпендрёжа!

Уриэль сделал ловкое движение ногой и перебросил мяч прямо к сетке.

Я рассказываю медленнее, чем всё случилось.

Итак, Уриэль послал мяч в ворота.

Голкипер — такое же зелёное желе, как наш Гортензий — потянулось к нему прозрачными, одетыми в перчатки ложноножками… Но было видно, что как бы он не старался — не успеет.

А мяч, вместо того, чтобы бухнуться в сетку, вдруг завис на уровне линии ворот. Мгновение покачался, словно принюхивался, и… выскочил назад.

— А-А-А-А!.. болельщики издали единый выдох.

Я — вместе с ними.

Оказывается, всё это время я не дышал. Забыл, как это делается.

Голкипер всё-таки дотянулся до мяча. Взял его в ложноножки и хорошим броском послал его через всё поле.

— ЗАЩИТА! — как резаный, заорал я. — СТРОЙТЕ АВТОБУС! БЫСТРО!..

Чтобы пересечь всё поле, нужно время.

Но Мануэль бросился за мячом, как гепард за кроликом. Рыжей размытой молнией он мелькнул в центре, перегнал мяч и… Отбил его головой.

Охренеть.

Желе может бросить через всё поле!

А Мануэль может его перегнать…

Я с новым уважением посмотрел на игроков — и своих и чужих.

— И что? — я опять напрягся. Уже и забыл, что Лилит стоит рядом. — Даже не спросишь, зачем они хотели с тобой встретиться?

Были у меня догадки. Но я решил держать их при себе.

— И зачем же?

— Хотят купить у нас Тарару.