Антибол. Сбитый летчик

Глава 12

— Ну ты, блин, и отмороженный, тренер, — Руперт сделал большой глоток пива, и поставил кружку обратно на стойку. — Потребовать от самого мастера Заточчи, чтобы тот аннулировал контракт!

Из «Затычки» мы убрались сравнительно мирно. Благодаря Андромеде: пока мы общались с «сильными мира сего», то есть, владельцами клубов, она, оказывается, заявилась к своей бывшей команде.

Никогда горгониды не бегают от хорошей драки — где бы она не была. На парковке, в пабе, на поле, во время игры…

Это я уже понял.

Тот опущенный палец, который ей показал один из игроков «Байкеров», означал вызов. Между прочим, на минуточку, от её бывшего парня.

В общем, Андромеда ему наваляла.

Теперь она, как честная девушка, должна взять беднягу в мужья — таков обычай. Дала в морду мужику — будь добра, разгребай последствия. А то кому он нужен, бабой ушибленный…

Неожиданным результатом драки стало приглашение «Задниц» на товарищеский матч с «Байкерами».

Вне чемпионата, чисто по-пацански.

Я согласился.

Ролло довёз нас троих до стадиона, Андромеда сразу побежала к Гефесту — сообщать старшему брату радостную весть. О том, что встречалась с бывшей командой и набила им морды, или о том, что выходит замуж — хрен знает.

А меня, совершенно неожиданно, Руперт пригласил выпить…

Я хотел отказаться.

Тренировка через два часа, да и пиво это синее меня как-то не вставляет. Но потом подумал: а какого чёрта?

У нас с Рупертом начали налаживаться хреновые, но отношения. Не стоит пренебрегать.

— Кроме тебя, я знаю только одного типа, настолько ушибленного на всю голову, — не унимался Руперт. Но даже он никогда, ни при каких обстоятельствах, не пытался наезжать на мастера Заточчи. Если ты не понял, речь о твоём земляке. Безумном Максе.

Я вздохнул. Понюхал пиво. Попробовать закрыть глаза?..

— Может, воздух у вас на Земле такой, — продолжал философствовать Руперт. — Или еда… — тут о блаженно зажмурился. — Знаешь, что мне понравилось больше всего? Петушок на палочке.

Я немало охренел.

— Так ты что, бывал на Земле?

— Заскакивал пару раз, — дракон почему-то смутился.

— Ну и как тебе? — мне и правда было интересно.

— Холодно, — пожал плечами Руперт. — Непривычно. Дома высотой в километр — это ж надо додуматься: строить из стекла! Но еда отменная. Блины, — принялся перечислять он. — Расстегаи с визгом. Интересно: как они его туда запихивают?

Я покрутил в голове его последнюю фразу…

— Ты имеешь в виду визигу? Это что-то из рыб. К визгу отношения не имеет.

— Да ну ты брось, — Руперт допил пиво и постучал по стойке. Амалия тут же наполнила ещё одну кружку и пустила её к дракону. — Очень даже имеет. Ты слыхал, как поют рыбы? Хоть уши затыкай. Одно слово: визг.

Помолчали.

Я пытался представить визжащих рыб. Дракон, судя по блаженной физиономии, вспоминал сахарных петушков.

— Так значит, ты теперь должен придумать эти самые правила, — нарушил молчание Руперт. — И успеть до следующей игры…

— Не придётся ничего придумывать, — я повертел кружку в руках. Пена осела, и пиво, как никогда, напоминало густые синие чернила. — Там, откуда я родом, эти правила каждый пацан знает. Всё зашибись, Руперт. У меня есть план.

Дракон усмехнулся.

— Чисто по опыту, — сказал он. — Ни один план военной компании ещё не выдержал проверку боем.

— Сколько тебе лет, Руперт? — вопрос вырвался случайно. Я и сам не думал, что спрошу…

— Полторы тысячи сто тридцать два. А что?

Я потряс головой.

Ну не могу я осмыслить такие числа.

По крайней мере, применительно к возрасту.

— И сколько военных компаний ты прошел? Ведь твои шрамы — это война, а? Сорри, если это личное, — поспешно добавил я.

— Шрамы — это любовь, — с неожиданной мягкостью ответил Руперт. — И это — действительно личное. А война… — он пожал плечами. — Что наша жизнь — как ни череда побед и поражений? Встал вечером с кровати — победа. Получил по морде — поражение. Не смог забить гол — смерть.

— Погнали, — я соскочил с высокого табурета и кивнул Амалии. Минотавриха величественно наклонила рогатую голову с белой звездой во лбу. — Ну давай, шевели булками.

— До тренировки ещё час, — упёрся Руперт.

— Отлично. Значит, на стадионе сейчас никого нет.

Ступив на поле, я сразу почувствовал себя лучше.

Не знаю, как так.

Трава ведь оранжевая! Но ощущение её упругости, её запах, то, что вокруг были трибуны… Всё это давало ощущение, что я — дома.

— Идём, выберем мяч, — позвал я Руперта, направляясь к загонам.

— Что ты задумал? — дракон мрачнел на глазах.

Казалось, простым приглашением на футбольное поле я похерил всё доверие, которое между нами установилось.

Но я упрямо сжал челюсти.

Каждый мужик имеет какой-нибудь тайный, стыдный страх. Для одних это — драка. Для других — большая собака. Или взять на руки младенца. Прыгнуть в ледяную прорубь. Я знавал одного парня, который до смерти боялся перечить бабушке…

А вот Руперт боялся забивать.

Если не решить эту проблему радикально, то он так и останется сидеть на скамейке запасных, а у меня не будет классного бомбардира.

— Выбирай, — предложил я.

Руперт с опаской посмотрел на мячи…

Загон был большим. И высоким. По-сути, это была исполинская, в пятиэтажный дом высотой, клетка. Пол её устилал крупный чёрный песок — мне говорили, что его регулярно подогревают, мячи обожают жаркий климат.

Загон был набит оборудованием для лазания, прыганья и других видов воздушной акробатики — я был в шоке, узнав в некоторых из приспособ тракторные шины от «Кировца».

В загоне клубились, резвились, метались, летали и крутились волчком несколько десятков мячей. Они походили на лохматые хэллоуинские тыквы. Невольно возникал вопрос: а чем вдохновлялись те, кто придумал рисовать на тыквах злобные рожи?..

— Зачем это, тренер? — Руперт перешел на тот пренебрежительно — снисходительный тон, который использовал для общения со мной на поле.

— Давай-давай, — я подтолкнул его к раздаточному окошку и нажал кнопку.

Как объяснил мне Кунг-Пао, всё делалось очень просто.

При нажатии кнопки в садок падала прессованная порция излюбленного мячами корма. По-моему, в составе упоминались толченые жуки, огненные пчёлы и песчаные блохи. Те, что были ближе к садку, чуяли корм — и стремились его заполучить.

Как только в садок залетал мяч, крышка захлопывалась и его можно было тащить…

Сытый мяч некоторое время пребывал в благодушном настроении, и милостиво соглашался поиграть — вместо того, чтобы жевать всё, что окажется в досягаемости его зубов.

— Играть можно только хорошо накормленным мячом, — наставлял меня Кунг-Пао, когда привёл к загону в первый раз. — Одной порции хватает часа на полтора-два, потом надо унести усталый и проголодавшийся мяч и снова накормить…

Смотрел цыплёнок на них так же, как бабушка смотрит на любимого внука.

Мяч, почуяв корм, мгновенно залетел в садок и принялся с аппетитом хрустеть.

Руперт демонстративно спрятал руки в карманы джинс и отвернулся.

— Ящер твердолобый, — буркнул я и сам потянулся за садком.

Главный прикол — не дать мячу сбежать. Поле огорожено специальной, тончайшей и практически невидимой сеткой, которая не даёт мячам вырваться и на радостях пуститься терроризировать город.

Хотя инциденты время от времени случаются, — признался Кунг-Пао. — Байкеры, например, принципиально не признают сеток, и их мячи кусают всех, до кого могут дотянуться.

А Законникам просто жалко денег. Они и на собственный стадион не раскошеливаются из жадности…

Держа садок с мячом на вытянутых руках, я повернулся к Руперту и кивнул в сторону поля.

Закатив единственный глаз, тот пошел впереди.

— Сначала я думал, что тебе не даёт нормально прицелиться увечье, — сказал я ему в спину.

Дракон на миг остановился — мне показалось, что затылок его пронзил меня свирепым взглядом.

Громко посопев, он всё-таки пошел дальше.

— Но Лилит сказала, что ты играл за Сынов. И был лучшим бомбардиром команды.

Он не обернулся. Пёр, как бульдозер на поле ромашек… Пока не дошел до ворот. Там дракон резко развернулся и уставился на меня.

На мяч он смотреть избегал.

— Что ты от меня хочешь? — рявкнул Руперт. — Я старался! На изнанку выворачивался. Я не понимаю, почему…

Я молча открыл крышку садка, и мяч, рыча, как рассерженный шмель, вылетел на свободу.

— БОЕЦ КОММОД, СМИРРНА! — заорал я во всю силу лёгких.

Руперт, не раздумывая, вытянул руки по швам и задрал подбородок так высоко, что на виду остались одни ноздри.

— Боец Коммод! Через пять секунд мяч должен оказаться в сетке противника. Приступить к выполнению задачи.

Мой дед был большим любителем собак. Больше других он почитал туркменских алабаев.

Ошибаются те, кто считает алабаев тупыми, — говорил он. — Просто они не любят выполнять команды, в которых нет смысла.

«Сидеть», «Лежать» — это для простаков, вроде немецких овчарок. Честных служак, для которых голос хозяина — истина в последней инстанции.

Другое дело, команда «взять», — говорил дед. — К этой команде можно подойти творчески, с огоньком…

В данный конкретный момент меня интересует, кто такой Руперт: алабай, или овчарка?

Руперт нацелился на мяч так, словно тот являлся вражеским перебежчиком. Его единственный глаз светился, зубы сверкали в жестоком оскале, пальцы на руках вытянулись, а ногти обратились в чёрные кривые когти.

Как коршун, обрушился он на мяч, и прижав тот к животу, вместе с ним залетел в ворота.

— Для начала неплохо, — поймав вырвавшийся мяч на носок бутсы, я подкинул его повыше. Лохматый шар разразился довольным уханьем. — Но в следующий раз постарайся остаться за пределами штрафной.

Руперт отряхнулся, и угрюмо подошел ко мне.

— Зря стараешься, тренер, — буркнул он. — Это могло сработать один раз.

— Ничего. Я изобретательный.

— Зря я ушел из «Сынов», — отвернувшись, он уставился на пустые трибуны — так, словно те забиты под завязку его кровными врагами. — Там я никому не был должен, мог играть, как хотел…

— И почему ты ушел из «Сынов»? — надо его раскрутить. Терпеть не могу ситуаций типа: «хотите об этом поговорить?..» Но они блин, являются частью работы тренера.

— Потому что меня пригласил дядя.

Я кивнул.

— Ты не мог ему отказать, — дракон просто мотнул головой. Чёрная прядь хлестнула его по лицу, по горбатому породистому носу… — Потому что Семья — это важно, да? А он — старший родственник, которого ты обязан слушаться.

— Я не обязан его слушаться, — Руперт обиженно поджал губы. — Просто… Просто я хочу, чтобы дон мной гордился, — выдавил он наконец. Я не перебивал. — Отец погиб. Давно. На войне. С гремлинами. И дядя Вито взял меня к себе. Если б не он, меня бы тоже убили. Я был молод. Я был глуп. Я хотел подвигов… — лицо его исказила судорога — так бывает, когда внезапно вспомнишь то, что хотелось бы забыть. — А потом, когда дядя Вито был вынужден переселиться в Сан-Инферно — я не раздумывая пошел за ним.

— И всё время, каждый день и час, пытаешься заслужить его одобрение, — сказал я.

Руперт кивнул.

— Если бы ты знал его так, как я — тоже бы хотел заслужить, — отрезал он. — Дядя — великий дракон. Без него мы все давно были бы прахом.

— Ну, ты прям Тони Сопрано, — восхитился я. — Надо же, как бывает.

— Сопрано? — уши Руперта заострились, челюсти вытянулись, придавая лицу острое, хищное выражение. — Кто такие? Почему не знаю?..

— Может, потому что это вымышленные персонажи из кино? — невинно спросил я, стопудово уверенный в том, что Руперт не поймёт.

— Вы снимаете кино о драконах?

Вот тут он меня уел.

— Откуда ты вообще знаешь о кино?

Он фыркнул. Но потом смутился, и ковырнул носком бутсы газон.

— Макс пару раз брал меня с собой в кинотеатр. Потом перестал: я слишком остро реагирую.

Вот те раз. А ведь Лука Брази не врал: на Землю можно сгонять просто так — выпить нормального пива. Или сходить в кино…

Но это подождёт.

— Знаешь, я тут подумал… Ты не можешь попасть в ворота, потому что слишком напрягаешься, — я вернул беседу в продуктивное русло. — Боишься не угодить дяде, нервничаешь, и потому лажаешь по-полной, — Руперт неопределённо дёрнул одним плечом. Шрамы на его лице побелели, губы сделались тонкими и твёрдыми, как у варана. — Хочешь совет?

— Ну…

— Забей.

Он посмотрел на меня так, словно у меня вдруг выросла вторая голова.

— В смысле… Вот подними руку. А теперь скажи: а пошло оно всё! И опусти.

— А пошло оно всё…

— Не так. С чувством скажи. Тебе насрать, забьёшь ты, или нет. Ты просто кайфуешь, понял? Веселишься на всю катушку. И забиваешь.

— ДА ПОШЛО ОНО ВСЁ-Ё-Ё!

Дракон пнул мяч. Тот полетел. И попал, куда надо — прямо в сетку.

Блин, любой психолог шею мне свернёт за такую терапию… Но ведь сработало же!

А теперь, самое главное.

Руперт этого не знает: мы договорились об очередности игр, пока он выходил.

Я специально выслал его из комнаты с пустяковой просьбой — принеси, мол, водички, в горле пересохло…

— В это восьмесенье игра с Сынами Анархии, — сказал я. — Ты готов выйти на поле?

— Нет, — он вновь лупанул по мячу, и вновь попал. — Но я всё равно выйду.

М-да, «Чашка» разительно отличался от всех стадионов, на которых мне приходилось бывать.

Несмотря на то, что он действительно был точной копией «Лужников».

В десять раз увеличенной копией. Как гора. Или вулкан.

Не берусь судить, сколько зрителей он мог вместить, но когда я вышел на поле, сразу подумал, что на трибунах можно разместить всё население Сан-Инферно. И ещё парочки соседних измерений, в придачу.

Был он сверкающим, белым, как кусковой сахар — так и хотелось отколупнуть кусочек…

Оранжевый газон только усугублял его чуждость, его непохожесть на всё, что я видел раньше.

С высоты последнего ряда поле казалось крошечным, как монетка… Но меня заверили, что с помощью магического экрана, зрелище будет доступно для лицезрения каждому, кто заплатил за билет.

Главным отличием от других стадионов Сан-Инферно и единственным, что роднило «Чашку» с Землёй, было то, что здесь продавали еду.

Парни пытались объяснить мне, почему её нет в других местах — ссылаясь на каких-то гремлинов… Мол, это они, бяки, всё съедают, потому что умеют пробивать червоточины в пространстве.

А на «Чашке», сказали мне, установлены генераторы М-поля, которые не дают гремлинам приближаться.

Хокинга на них нет, вот что я думаю по этому поводу.

Однако громадную порцию спагетти с фрикадельками умял, как миленький.

Боялся, что живот скрутит — желудок-то отвык переваривать нормальную хавку… Но всё равно ел.

Базовый инстинкт, — говорил дед. — Где бы мы были, если бы не хотели всё время жрать…

Обошлось.

Думаю, в этом тоже замешана магия. Хоть я в неё и не верю, но помогает иногда очешуенно. Да возьмите хоть моё колено: после того, как над ним поколдовал толстый бородатый пчёл, я вообще стал забывать, что когда-то получил травму. Если б не шрамы…

— Ух ты! — благоговейно пропел Тарара, когда нас, гостевую команду, впервые выпустили на поле. — Наконец-то можно будет нормально побегать!

Я посмотрел на его сравнительно короткие задние лапки…

Троглодит был невысок — метр с кепкой, на коньках — если встанет на цыпочки и обопрётся на хвост. И передвигался достаточно шустро. Как австралийская игуана.

Что же он называет нормальным бегом, а?

— Да, есть где развернуться, — Гефест широко расставил ноги, молодецки выпятил грудь… — Только ворот почти не видно. Далёконько забивать придётся.

Тут он был прав.

Даже на Земле не было какого-то стандарта по размерам футбольных полей. Здесь же строили, кто во что горазд.

Например, парковка Байкеров в два раза меньше нашего родного поля…

Здешнее же походило на аэродром. Для космических лайнеров, или чего-то подобного.

Кучка существ в центре — наша команда — казалась жалкой и незначительной.

— Ладно, ребята, хватит ушами хлопать, — сказал я. — Идём в раздевалку. Я там пиццу заказал. На всех.

— УРРА-А-А!

— Мы Задницы всегда! Мы Задницы всегда… — принялся скандировать Тарара.

— Пусть будет так, пусть сдохнет враг, мы Задницы всегда! — подхватили ребята, втягиваясь в широкий проход между трибунами.

А приятно, чёрт возьми.

Топая вслед за командой, я поймал себя на том, что улыбаюсь.

— Эй, тренер, — голос звучал из-за спины. И почему-то был знакомым… — Замятин, ёрш твою медь!

Остановившись, я повернулся. Ме-е-едленно, как перископ подводной лодки.

А потом выпучился — ибо дар речи меня покинул.

— Серёга?..