Антибол. Сбитый летчик

Глава 20

СРОЧНА!!!

Любитилям икстримальных видаф спорта!

Прадам пачти новай кавёр-самалёт. Упровленее асусчетвляица силай мысли, так што у двух, трёх и болие-головых пилотав праблем ваабще ни вазникнит.

Чистка и тихнитческае абслужеванее за щёт пакупатиля.

Привет-привет, мой дорогой, любимый, а значит — вдвойне ценный читатель!

Твой бессменный спортивный обозреватель Сиди-Читай сейчас нанесёт тебе множественную глубокопроникающую радость!

Задницы опять победили!!!

С разгромным счётом 5 — 0 они выиграли у «Ангелов и Демонов», значительно продвинувшись в турнирной таблице.

В оправдание «А-Д» могу сказать… Нет, простите. Журналистская этика запрещает переть против истины, так что вот вам голая неприкрытая правда: нашим нимбоносным и парнокопытным соотечественникам нет никаких оправданий. Вместо того, чтобы объединённым фронтом выступить против супостата (уж простите меня, дорогие Задницы, но если вдохновение подбрасывает свежую крылатую фразу, её обязательно надо использовать, против музы не попрёшь), они лаялись и собачились между собой — что поделать, дисциплинка у «А-Д» так себе, можно сказать, её вообще нет…

МАЯ ПРИКРАСНЫЯ НИ-ЗНАКОМКА!

Мичтаю о встрече! Чтоба слада-страстна сплитаца счупольцами и сливаца в сударажнам икстазе, чтоба придаваца неге пад чернами лучами палуночнаго солнца и сдирать друк с друка кожу — катораю, кстати, патом можна выгадна прадать.

Жду! Каждый втарой пряник месица пад сломаными чисами старай чара-дейскай Башни.

Дам, у каторых дюжина и болии счуполиц, жду с асобеным нитирпениим.

Подожди, Сиди-Читай, — скажет мой проницательный читатель. — Выходит, Задницы победили лишь потому, что ангелы и демоны никак не могли договориться?

Нет! — отрину я эти гнусные инсинуации. — Нет, и ещё раз нет!

Задницы играли, как боги. Я имею в виду, что их посетило священное вдохновение, также, как и твоего покорного слугу; желто-зелёные выдали такую отличную игру, что даже сам Князь Драконьего Двора изволили благосклонно прищуриться и кивнуть — один раз. Считается!

Конечно же, фанаты «Ангелов и Демонов» были вне себя! Кабачок «Рога и Копыта» в буквальном смысле стоял на рогах!

Твоему бессменному спортивному обозревателю удалось взять интервью у Публия, Главного менеджера и одного из хозяев команды. Вот что он прокомментировал по этому поводу:

С. К.: Публий, скажите: как отнеслось ваше непосредственное начальство в Аду к столь позорному проигрышу?

П: Ничего позорного в проигрыше нет. Впрочем, как и самого проигрыша.

С. К.: Как это нет проигрыша? Счёт пять — ноль кажется вам приемлемым?

П: По поводу счёта мы подали аппеляцию Верховному Арбитру Скопику. В данный момент она находится на рассмотрении.

С. К.: То есть… Вы надеетесь попросту отменить этот счёт? На каком основании?

П: На том основании, что это не считается! В конце концов, мы были не готовы…

СК: Одна маленькая птичка напела нам, что многие высокопоставленные адские граждане поставили на ваш выигрыш солидные суммы. Как вы объясните им, что денежки их провалились, в буквальном смысле — в тартарары?

П: Никак. Нет никакого проигрыша и не может быть!

СК: То есть, в Ад возвращаться вы не собираетесь.

ПРЕМУ В ДАР

Дварец, виллу, в самам крайним случие — двацатипетикомнатный асабняк. Басейн, бальный зал и зимний сад абязатильны. Миластива саглашусь на разарий, пруд с лигушками атрину с нигадаванием.

Спишити!!! Маё тирпенее ни бизгранична!

Придлажения пресылать нипасредствена на имя спартивнага абазреватиля Сиди-Читая, абращаться па адрису Набирижная Нисбытачных Надежд, дом 6, квартира 66.

Благими намерениями выложена дорога в АД — таков девиз наших рогатых и нимбоносных соотечественников.

Что ж! — отвечу им я, мудрый и повидавший как тот Свет, так и Этот, спортивный обозреватель Сиди-Читай: — Оставь надежду, всяк сюда входящий.

Это не мои слова. Так сказала моя адская тёща, когда я пришел делать предложение будущей супруге.

На мой взгляд, она всецело соответствует ситуации в Аду в общем и целом.

А нашим дорогим Желто-Зелёным могу пожелать только одного, ибо всё остальное — слава, богатства, победы над врагами — у них уже есть: не судите строго журналиста, он пишет, как может…

Читать газету, сидя на трибуне под ласковыми, ещё не палящими рассветными лучами Задницы, вошло у меня в привычку.

Сиди-Читай почти не погрешил против истины: мы и впрямь сравнительно легко обыграли команду ангелов и демонов.

А ещё они действительно не поверили в свой проигрыш…

Рогатый Граблий прямо на поле предлагал Скопику любые деньги, любые привилегии — за то, чтобы тот пересмотрел счёт.

Но пять полновесных упитанных мячей, забитых Задницами в сетку «А-Д», говорили сами за себя. А ещё показывали длинные синие языки и скалили желтые зубищи…

— Они никогда не примут твои правила, тренер, — сказал после матча карлик. — Эти ребята просто не понимают, как может случиться так, что они окажутся в пролёте.

А ближе к утру, когда Задницы, напраздновавшись всласть, отправились спать, меня навестил Публий.

— Предлагаю сделку, молодой человек, — заявил он, даже не поздоровавшись. И потряс мешочком, в котором что-то завлекательно звякнуло.

— Идите в жопу.

А что я ещё мог сказать?

Публий явно такого поворота не ожидал.

— Молодой человек! Вы слишком мало весите для того, чтобы посылать по известному адресу настоящего ангела.

— Зато я много наслышан, что бывает с теми, кто заключает сделки с дьяволами, — пробурчал я.

— Помилуйте, тренер! — ангел сложил пухлые ручки на белой хламиде. И включил нимб на всю катушку. — Я ведь не предлагаю вам ничего незаконного! Я просто выкупаю у вас победу!

Я потряс головой.

— Несколько тысяч существ видели, как Задницы размотали вашу команду по полю. Как вы себе это представляете?

Тот всплеснул руками.

— Да ничего сложного, тренер! Вы сделаете официальное заявление, что все забитые вами голы принадлежат нам.

Я даже восхитился: до такого ещё никто не додумывался. Во даёт!

— Поймите, юноша… — продолжил тот. — Нам эта победа нужна… ну просто позарез.

— Может, надо было лучше тренировать команду и больше времени уделять самой игре? Бегать по полю, пинать мяч.

— Ой, я вас умоляю, тренер! Он же кусается.

Вдох — выдох. Вдох…

— То есть, вы и впредь собираетесь придерживаться подобной тактики, — уточнил я.

— Попрошайки согласились уступить нам свои голы за символическую сумму в пять Максов.

Я поднял одну бровь.

— И оказание услуг в течении пятисот лет, — поморщился ангел.

Я покрутил носом.

— Видать, очень деньги нужны.

— Деньги, молодой человек, нужны всегда. И как правило — очень. Так что, не отказывайтесь, — он мягко вложил мне в руку бархатный кошель. И прижал мои пальцы своей пухлой и мягкой ладошкой. — Поверьте старому мудрому ангелу: лучше золотой в руке, чем победа в перспективе. Вы ведь можете больше и не выиграть…

И он многозначительно подвигал белыми, лёгкими, как пух, бровушками.

— Это угроза? — взвесив кошель в ладони, я прикинул, куда бы им лучше засветить: в лоб, или сразу в глаз?

— Разумеется. Предупреждаю: мы ни перед чем не остановимся. Вы просто не представляете, юноша, существующее положение вещей: наши коллеги, друзья, жены и тёщи уже не только получили, но и потратили громадные прибыли, свалившиеся в их загребущие ручки после победы нашей команды. А вы представляете себе, юноша, что такое адская тёща? Нет? Я вам завидую. В общем и целом, дело обстоит так: или вы продаёте мне голы, или я остаюсь жить здесь, с вами.

Я сунул кошель ему в карман и выставил за дверь. Молча.

Дверь у меня теперь новая: из какого-то незнакомого желтого с искрой дерева, про которое Кунг-Пао сказал, что оно как раз предназначено для защиты от драконов.

Значит, от ангелов тоже сгодится.

Завтра игра с «Байкерами». Официальная.

Опасные противники: они уже знают, чего мы стоим.

Но по крайней мере, от Патрокла я не жду никаких выкрутасов, так что по-любому, это будет отличная игра. Ребята получат огромное удовольствие.

Кстати, об этом…

Поднявшись со скамейки, я направился к загону с мячами.

Привычно опустил в лоток кирпичик прессованного корма, подождал, пока мячи, заинтересованно принюхавшись, слетятся на угощение…

Первым, как всегда, подлетел Шустрик — светло-рыжий и лохматый, как коккер-спаниэль.

Узнав меня, мяч дружелюбно оскалился и заворчал. Протянув руку сквозь крупные ячейки сетки, я почесал ему брюшко. Мяч в восторге несколько раз перевернулся в воздухе, подпрыгнул и сам влез в садок.

— Что, приятель, не терпится поиграть?..

Я вытащил садок с Шустриком, и трусцой побежал на поле.

Жара была так себе, градусов сорок пять. Самое время размяться.

Шустрика я выпустил на краю поля, для начала дав ему пролететь пару кругов просто так — сбросить напряжение.

Он и впрямь походил на собаку. Охотничьего пса, который страсть, как любит носиться за палочкой и души не чает в хозяине…

Чтобы разогреться, я побежал рядом с мячом.

После травмы я долгое время не тренировался. А форму набирать трудно — широко известный факт. Но мышцы всё помнили, организм соскучился по нагрузкам, и от догонялок мы с Шустриком получали обоюдный кайф.

— Шустрик, стоять, — скомандовал я, когда почувствовал, что блюдо, под названием «тренер в собственном поту», практически готово.

Мяч замер в воздухе, легонько подрагивая от нетерпения.

За счёт чего они летают — хрен знает. Кунг-Пао объяснял способности мячей к полёту особой левитационной магией. Я же думаю, что сила эта — скорее, духовного происхождения. Злая весёлая ярость, которая заставляет мячи носиться с бешеным гиканьем и свистом, совершать чудеса акробатики и неподвижно зависать в воздухе — вот как сейчас.

Легонько поддев Шустрика носком бутсы, я попробовал несколько финтов.

Нет, мяч не ластился ко мне, как к Уриэлю. Скорее, это было соревнование: кто кого?

Грудь, пятка, носок, лоб, снова пятка… Постепенно мы приближались к воротам.

— Шустрик, давай в девятку!

Я наподдал по пухлой рыжей заднице, и мяч с удовольствием воткнулся в верхний правый угол. И вернулся ко мне.

— Теперь в левую тройку! В восьмёрку. В единицу…

За спиной раздались громкие хлопки.

— Шустрик, сидеть!

Мяч замер у моих ног. А я повернулся к гостю. Точнее, к гостье…

— Чего надо?

Зебрина выглядела, как обычно: джинсы, майка, всклокоченная рыжая чёлка…

Но в глазах её иногда мелькало нечто древнее, рептилоидное, равнодушное… Как у черепахи, которая ест одуванчик.

— Дрессируешь мяч, как я посмотрю, — заметила девица, не ответив на мой вопрос.

— Мячи дрессировке не поддаются, — нравоучительно заметил я, сажая Шустрика в садок. — Они растения, если ты ещё не знала.

— Хочешь использовать против «Сынов»? Как секретное оружие?..

Вот что меня бесит в подростках: они никогда не слушают то, что им говорят. Гнут свою линию, и хоть гол на голове чеши.

— Если ты к Руперту, то он ещё спит, — сказал я. — А будить дракона… Ну, ты и сама знаешь.

— Вообще-то я к тебе.

— Ух ты. Не верю счастью. И чем обязан?

— Ты меня не любишь.

Я посмотрел на неё из-под руки. Задница как раз всплыл над стеной стадиона, и залил поле ярким, не оставляющим теней светом.

— Когда мы только познакомились, ты обещала меня спалить. Сделать трупом.

— Пхе! — девица сморщила конопатый носик. — Макса я тоже сколько раз обещала спалить. И даже палила, чего уж там.

Я содрогнулся.

— Знаешь, в отличие от Макса я — не дракон. Обычные люди, если ты не знала, не слишком пожароустойчивы. Они имеют обыкновение обугливаться.

— Не разговаривай со мной, как с ребёнком!

— А ты не веди себя, как ребёнок.

Секунд тридцать мы прожигали друг друга взглядами. Я не выдержал первым.

— Какого хрена ты здесь делаешь?

— Ты должен научить меня играть в футбол.

С минуту я изучал её фигуру.

Тощая, бёдра по-пацанячьи узкие, грудь еле намечается… Но руки-ноги крепкие, явно привыкшие к нагрузкам. Осанка прямая, гордая головка крепко сидит на хорошей шее…

Из неё мог бы выйти толк.

Все в Сан-Инферно хотят играть в футбол, — сказал мастер Скопик.

— Я тебе ничего не должен.

— Но…

— Я не смогу тебе доверять. Мы забились с твоим парнем, и если ты будешь здесь ошиваться, многим это не понравится.

— То есть, не понравится тебе, — с нажимом произнесла Зебрина.

— Рад, что ты всё поняла, — я коротко улыбнулся и пошел к садку с мячом.

— Я тоже поспорила с Максом, — крикнула она мне в спину. Я остановился.

— Что? — невольно я развернулся и опять подошел к ней. — Что ты сказала?

— Ну… — Зебрина копнула носком туфли траву. — Ты же понял уже, какой он, да? Круче нас только яйца, выше нас только горы… Убить иногда хочется.

— То есть… Ты хочешь играть в футбол, чтобы что-то ему доказать?

— Да. То есть, нет. То есть… Я всем хочу доказать.

Дочь Вито Коломбо, — напомнил я себе. — На хрена тебе этот геморрой?

— Извини, — я даже издал сочувствующий вздох. — Девчонок в футбол не берут.

Сколько раз меня выручала эта фраза…

— Лолита играет в «Сынах». И Андромеда. Ты поставил её капитаном!

Чёрт.

— Вот когда вырастешь, и станешь такой же мудрой, и двухметровой, как Андромеда, тогда и…

Я еле отскочил.

Язык пламени был ярким, как Задница, и длинным, словно кто-то стрелял из армейского огнемёта.

— Ты что, сглузду двинулась?.. — кажется, именно это выражение применяла Лилит. Мне понравилось.

— Издеваешься, да? — закричала Зебрина. Личико её побледнело, веснушки выступили, как капли крови.

— Это Я издеваюсь?..

Рукав олимпийки тлел. Я это заметил, только когда почувствовал жар в районе локтя… Пришлось содрать её с себя и хорошенько потоптать ногами.

— Ты прекрасно знаешь, что на мне лежит проклятье! — закричала Зебрина. — Я никогда не вырасту! Я всегда буду подростком, и всегда и все будут надо мной смеяться.

Она отвернулась.

Плечи вздрагивали, над полем разносились глухие сдавленные звуки…

Некоторое время я прикидывал: врёт, чтобы вызвать жалость? Из любви к искусству? Или… говорит правду.

Претерпев немалую внутреннюю борьбу, подошел и аккуратно притронулся к обтянутому майкой плечу. Ненавижу, когда бабы ревут. Особенно, когда эти бабы — дети.

— Не плачь, — попросил я. — Я правда не знал. Ну извини. Прости меня.

Вот сейчас она обернётся, и рассмеётся мне в лицо.

Обернулась.

Глаза заплаканы, нос покраснел.

А потом Зебрина сморщилась, словно откусила лимон, сделала шаг вперёд и уткнулась лицом мне в грудь.

Плечи её затряслись с новой силой, из груди вышел натуральный детский рёв.

В груди защемило. Страшно соскучился по Глазастику.

Беспомощно оглядевшись — стадион был пуст, как вылизанная консервная банка, — я положил одну руку ей на спину и неуклюже похлопал.

— Ну-ну…

Под ладонью ощущались острые бугорки позвонков.

И тут случилось невероятное: Шустрик, о котором я на время забыл, выбрался из садка и подлетел к нам.

Шумно принюхался, а потом прыгнул Зебрине на плечо, потёрся о щёку и замурчал.

Впервые я слышал такой звук…

Громко всхлипнув, девчонка отлипла от моей промокшей майки и искоса посмотрела на мяч.

— Чего это он? — тихо спросила она.

— Хрен его знает, — я пожал плечами. — Утешает, наверное.

— У мячей нет разума. Они растения.

— Ага, — я нервно облизнул губы. — Конечно.

Вот сейчас он распахнёт пасть и откусит Зебрине ухо. А потом я буду долго и пространно объяснять дону Коломбо, как так получилось.

Или не долго. Хрусть — и всё.

Если Лука Брази не врал на счёт откусывания головы.

Девчонка подняла руку и почесала Шустрику живот. Тот замурчал громче.

И улыбнулся. Мяч.

Он так не делал, даже когда играл с Уриэлем.

Вдох, выдох. Вдох…

— У нас дисциплина, — строго сказал я. — Тренировки начинаются ровно на закате Задницы. Не опаздывай.

— Ты берёшь меня в команду!

Я усмехнулся. Нет, ну что за ребёнок…

— Размечталась. Просто мне нужен спарринг-партнёр для Ролло.

Лицо у неё слегка вытянулось.

— Для… краба, что-ли?

Сейчас она повернётся и уйдёт.

— Ага.

— Супер. А форму дашь?

— Форму надо заслужить.

Она не сказала «спасибо». Просто кивнула и пошла себе.

— Зебрина! — девчонка обернулась. — Почему ты не обратилась к тренеру «Сынов»?

На мой взгляд, это было бы логичнее. По крайней мере, Серёга бы ей точно не отказал.

— Мне не нравится их тренер, — крикнула она издалека. — От него плохо пахнет.

И испарилась.

Ладно.

Руперт тоже говорил, что от Серёги плохо пахнет. Хотя я ничего не заметил, кроме «Олд Спайс». Терпеть не могу эту хрень.

А потом меня посетила вот какая мысль: если Зебрина будет тренироваться с Задницами, что на это скажет Макс?..

Срань.

Это ведь могут счесть прямым выпадом в его сторону… Любимая девушка не пошла к его родной команде, а присоединилась к противникам.

Уж Сиди-Читай раскрутит эту историю по полной. И бесполезно указывать упрямому хомяку, о чём можно писать, а о чём нельзя.

Свобода прессы.

В клетку его посадить, что ли? К мячам. То-то радости.

Глаза уже слипались.

Я привык спать днём, так что, зевая и лениво шаркая по траве, запихал Шустрика обратно в садок и понёс к загонам.

Сейчас пойду к себе, выпью стакан чаю и грохнусь мордой в подушку, — эта мысль меня несколько ободрила: чем быстрее я устрою Шустрика, тем скорее осуществится моя мечта.

— Привет Тимур.

Срань.

Срань и ещё раз срань.

— Лилит.

Мы не виделись с того приснопамятного званого бала, ёрш его на лево. Избегал ли я встреч намеренно? Да, чёрт подери.

Но и Лилит не жаждала со мной увидеться — в конце концов, она знала, где меня искать.

— Поздняя тренировка? — спросила она.

— Скорее, ранняя.

Я не сбавлял шага: всё ещё поправимо. Вот сейчас выпущу Шустрика, задам ему корму…

— Я видела, как ты играл с мячом. Было круто.

— Ага.

— И как это у тебя получается?..

Я остановился и посмотрел наконец-то прямо на неё.

Всё ещё охренительно хороша. И даже мои любимые шортики надела.

— Чего тебе надо, Лилит?

— Говорят, ты им даже клички даёшь…

Вторая Зебрина, э? Не находите?

— И как зовут этот?

— Шустрик, — буркнул я, вытряхивая его в загон. Мячи оживились, принялись скакать вокруг лотка — почуяли угощение. — А вон тот, с отметинами — Пухлик.

— А этот, с хитрыми глазками?

— Знайка. Дальше Пончик, Винтик и Шпунтик.

— Ух ты. А я думала, народ так шутит. Ну в смысле, что ты их всех в лицо знаешь.

— Какие уж тут шутки.

Помолчали.

Лилит рассеянно наблюдала за мячами, а я злился. И чего ей от меня надо?..

— А это Зебрина приходила? — нарушила молчание Лилит.

Ну слава яйцам. Хоть что-то.

— Ты же видела.

— Чего хотела?

Я так понял, девицы друг друга не слишком жалуют. Может, потому что Лилит — по её же собственному признанию — была когда-то подружкой Макса…

— Будет с нами тренироваться.

— О.

Я ожидал большей реакции.

— Лилит.

— А?

— Мне спать пора.

— Ах да, извини. Иди, конечно. Спокойного дня.

Пожав плечами, я направился к трибунам.

— Тимур?..

Я оглянулся.

— Тут тебе письмо… — она полезла в тесный кармашек и достала скомканную бумажку.

Было видно, что бумажку эту неоднократно мяли, скручивали, может, даже топтали ногами…

Когда я её расправил, оказалось, что это обыкновенный конверт.

Обыкновенный конверт?..

До меня не сразу дошло.

— Ёрш твою медь! Это ведь с Земли!..

Лилит повернулась, и молча пошла прочь.