Антибол. Сбитый летчик

Глава 18

Привет-привет, мой любящий, прозорливый, а потому — хорошо обеспеченный читатель!

Я, твой любимый, харизматичный и компетентный спортивный обозреватель Сиди-Читай, не зря назвал тебя таковым. Ибо, если ты регулярно и любовно читаешь мои статьи, и скрупулёзно следуешь моим советам, то тебя можно поздравить, о мой довольный жизнью и очень везучий читатель!

Мы победили!!!

БЕЗПРОИГРЫШНЫЙ ВАРИАНТ!

Маладой наченаюсчий демон-саблазнитиль примит души на обчественых началах.

В абмен жертваватель палучаит твёрдае обесчанее когданебуть расплотиться, и глубокае удавлетварение ат таго, што всё самае страшнае з ним ужо случилась.

Абращаться па адрису Набирижная Нисбытачных Надешд, дом 6, квартира 66.

То есть, победили наши любимые Задницы, а мы — вместе с ними!

Потому что я даже не допускаю мысли, что ты, мой дорогой, умный и предприимчивый читатель, мог не сделать ставку, или… тьфу, тьфу, поставить не на ту команду. А значит — баснословно разбогател, или сделаешь это в самом ближайшем будущем!

Вашему бесстрашному и изобретательному корреспонденту посчастливилось взять интервью у самого тренера Тамерлана…

ВНЕ-МАНИЮ САМАУБИВЦ!

Дамашним курсам киллерав требуюца!!!

Дабравольцы для атработки приёмоф удароф кинжалом ф спину, интузеасты для опробирования навейших методав удусшения гароттой, дигустаторы ядав.

Случайна выжевшим гарантируица участее в следуюсчем симестре.

Абрасчаца в надомный фелеал Гильдеи убивц, каждый втарой средний палиц месяца.

Запись дабравольцев видёца кругласутачна.

Как любой великий человек, он был немногословен.

— Тренер Тамерлан, — спросил я этого спокойного, уравновешенного и куртуазно вежливого человека. — Как вы умудрились настроить против себя всех, без исключения, сильных мира сего Сан-Инферно?

— Для этого много ума не надо, — ответил этот великолепно-скромный, выдержанный человек. — Достаточно послать их всех в долгое путешествие с чётко определённым адресом.

— Ваши планы на будущее? — спросил я, ощущая глубокую симпатию и феноменальное сродство душ с этим, не побоюсь этого слова, величайшим человеком всех времён и народов.

— Посылать как можно чаще, — решительно и бесповоротно ответил тренер. А потом послал и меня: в далёкое и познавательное путешествие, о котором ты, мой богатый, а потому — безмерно счастливый читатель, сможешь прочесть в отдельном выпуске, который я буду распространять по подписке за совершенно символическую плату в пятьдесят золотых…

РУБРИКА: НИЗАБЫВАИМЫИ ВЗТРЕЧИ.

Каждый Втарасорт, на закате Заднитсы ВСТРЕЧА ВЫПУСКНЕКОВ окодемии вышеванея крестеком па надгробнаму камню.

Спертное принасить с сабой, в каличестве ни меньше двух (2) едениц на адно лецо.

Падхадить к Маяку с падветреной стараны.

Дальше кратенько, потому что редактор, тиран и деспот, дай ему Люцифер здоровья, лается, что я слишком много словоблудничаю, и урезал мою колонку.

Зелёно-Желтые обыграли Золотых на их же поле со счётом четыре-три.

Воры были в шоке. Закатав Задницам гол ещё в первой половине матча, они уже решили, что можно гравировать кубок, но во втором тайме произошло невероятное. Задницы оторвали задницы от скамейки и так врезали Ворам, что мало им не показалось.

Особенно отличился на поле Руперт Коммод, по непроверенным данным — самый лучший центр-форвард нынешнего поколения.

Когда на него, пуская пар из ноздрей, налетел Ксеркс, как знает мой осведомлённый читатель — капитан Золотых; и буквально промчался по Коммоду всеми рогами и копытами, тот остался лежать, как бездыханный труп. Ксеркс уже праздновал победу — мяч был у него, и оставалось забросить его одним изящным движением копыт в ворота Задниц, но дракон нашел в себе силы вскочить, как молодой бог, и обрушить всю силу ярости своего гнева на минотавра.

Что тут началось!!!

Он ему как даст!

А тот в ответ: — Му-у-у…

А этот ему: — На!

А тот: — Ах ты так?..

А этот: — А вот тебе по рогам!..

И мяч уже в воротах.

Какая краткость и лаконичность стиля, мама дорогая, сам себя боюсь, аж слёзы наворачиваются…

Всё, как велели Главный Редактор, чтоб земелька ему пухом, зомбо-ящеру эдакому…

Сиди-Читай! — это он мне. Краткость — сестра твоего незаурядного писательского таланта. Да что там! Прямо скажу: Дара.

Ты — огромный, непостижимый молодец, Сиди-Читай, — так сказал мне этот замечательный, великодушный человек от всей широты своей несуществующей души…

Перестав читать, я отложил газету и искоса посмотрел на хомяка.

— Хорошая статья, правда? — тот поёрзал на сиденье, сжимая и разжимая куриные лапки.

— Охренеть.

— Особенно мне удалось интервью.

— Я не давал никаких интервью.

— Да, но ОБЕЩАЛИ дать. А это почти одно и то же, — демон робко моргнул и опять поёрзал.

На поле разминались ребята.

Мои, и «Байкеры».

Патрокл принял приглашение, в качестве гостевого подарка притащив целый мешок диких, не дрессированных мячей. На мой вопрос, где они их берут, он даже удивился.

— Мячи берут у контрабандистов, тренер, — вместо Патрокла ответила Андромеда. — Это все знают…

Я не знал.

— Договор был, что ты будешь показывать статью ДО того, как её напечатают, — попенял я корреспонденту.

— Ну… Если подумать — нет, — хомяк мужественно надул щечки. — Гильдия Словесников и Прописатников настаивает на неотъемлемой свободе словоблудить и прописывать всё, что можно и что нельзя.

— А я настаиваю на своём неотъемлемом праве на личную жизнь, — возразил я.

Хомяк задумчиво покрутил носиком.

— Нет такого права, — наконец сказал он. — Жизнь знаменитостей — такое же достояние общественности, как… свет Ока Люцифера, взносы в Гильдию и право пользование общественными уборными.

— Не видел в Сан-Инферно ни одной общественной уборной.

— Потому что их нет, — хомяк с достоинством выпрямился. — Но право пользования — имеется, и у нас его никто не отнимет.

Я прикрыл глаза и немного подышал.

— Хрен с ними, с уборными. Ты опять ничего не написал про футбол. Про саму игру.

— Но я же выписал вас, тренер в самом привлекательном свете! — возмущению хомяка не было предела. — Я назвал вас прекрасным, замечательным человеком!

— И что мне, поцеловать тебя за это?

— К сожалению, я женат, — хомяк от меня отодвинулся. — Моя супруга — святая женщина, инкуб в пятом поколении, всю кровь у меня уже выпила… Если, не дай Люцифер, она узнает, что у меня роман на стороне…

Закатив глаза, я поднялся и потопал вниз по ступенькам. Газету я выбросил в мусорный бак.

За спиной раздалось возмущенное верещание хомяка и грохот заслонки бака. По-моему, он полез её доставать…

Вдоль кромки поля двигалась знакомая грузная фигура в сером мятом плаще.

Я улыбнулся.

Несмотря на возросшую популярность, как команды так и мою, друзей у меня не прибавилось. И видеть Луку Брази я был рад по-настоящему.

— Привет, привет, это всего лишь я…

Рука у него была широкая, коричневая, покрытая множеством морщин и складок.

Манжет рубашки украшен затейливой запонкой, и ослепительно бел.

— Новая шляпа?

Глупо получилось. Но Лука Брази как раз обратил внимание на поле — и на то, что игроков там несколько больше, чем обычно. И я чуток занервничал.

— Тебя и впрямь волнует этот вопрос? — ласково улыбнулся толстяк. Лицо, и так похожее на морду шар-пея, пошло глубокими складками.

— Иди в жопу.

— Так-то лучше. Слушай, тренер… — он заговорщицки наклонил голову. — Я от Папы.

Где-то за грудиной сделалось пусто.

— И?..

— И он… Хочет выразить тебе свою благодарность.

Я растерялся.

— Да вроде пока не за что.

— Это уж ему решать, — Лука Брази вновь улыбнулся. Я пожал плечами.

— Ладно. Спасибо. Что-нибудь ещё?

Краем глаза я всё время следил за ребятами.

После победы над «Ворами» они изменились. Если обрисовать это изменение кратко — «Задницы» стали гораздо увереннее в себе. Я имею в виду команду в целом.

Осталось превратить эту уверенность в веру — и тогда нас никто не сможет обойти.

Но одна победа это сделать не способна…

— Вечером дон Коломбо ждёт тебя у себя.

До меня не сразу дошло…

— Чего?

— Дон Коломбо, — терпеливо повторил Лука Брази. — Устраивает в твою честь торжественный ужин. Сегодня вечером. В «Чистилище».

И протянул мне два пригласительных билета.

Ёрш твою медь.

— Но у нас тренировка! — я растерянно повертел в руках картонки. Золотых завитушек на них было, как на свадебном торте.

Толстяк задумчиво сложил губы куриной гузкой и задрал редкие брови.

— Ты действительно хочешь, чтобы я ему так и сказал? У тренера, мол, тренировка, посему ужинайте без него…

— Во даёт! — у колена возник мелкий демон с пухлыми щечками. — Самый главный дракон измерения зовёт его в гости, а он ещё и репу морщит! Ты крут, тренер! Читатели будут в восторге.

Я вовремя успел ухватить его за круглое и мягкое ухо…

— Подслушиваешь, паршивец.

— Ай-яй-яй!!! — заверещал демон на высокой ноте. Хвост его, длинный и гибкий, как хлыст, обернулся вокруг моего запястья и начал давить… Пальцы сразу онемели, хомяк шмякнулся на траву и хотел сбежать, но хвост не отпустил.

Я поднял руку повыше.

Так он и качался в воздухе, кверху пухлой попкой, дрыгая куриными лапками и жалко помаргивая.

— Это что за явление? — Лука Брази выглядел искренне удивлённым.

— Я не явление, — строго поправил хомяк. — Я журналист. Заявляю со всей ответственностью: если вы меня не отпустите, будете иметь дело с Гильдией Словесников и Прописатников в полном объёме! Они вас так пропишут…

— И прописают, я уже понял, — с каменным лицом кивнул Лука Брази.

— Тебя никто не держит, чучел, — сжалившись, сказал я.

С трудом повернув голову, хомяк посмотрел на свой хвост.

— О. Пардоньте, — демон ослабил хватку и неуклюже приземлился на трёхпалые лапки. — Безусловный рефлекс, инстинктивная реакция, — он смущенно спрятал хвост за спину. А потом искательно посмотрел на Луку Брази. — Мне бы пропуск… — сказал хомяк и захлопал сливовыми глазками.

— Куда? — толстяк был ещё не в теме, но быстро схватывал.

— На вышеозвученное мероприятие, конечно, — с достоинством ответил корреспондент. — Разве вы не хотите, чтобы его освещала компетентная, непредвзятая, и, я хочу это особенно подчеркнуть, — лояльная пресса?..

Лука Брази прищурился. А потом наклонился и подхватил хомяка двумя пальцами за воротник. Тот, не смутившись, продолжал что-то доказывать, а я ушел.

Всё равно поговорить при посторонних не получится, а главное — не удастся убедить Луку Брази в том, что мне не надо идти на приём.

Вито Коломбо — хозяин клуба «Задница Кингс». И как мой работодатель, имеет право вызывать меня на ковёр тогда и столько раз, сколько ему вздумается.

Не прийти на вечеринку в честь меня самого — это будет уже сверхнаглость.

Я отчётливо заскрипел зубами. Пробегающий мимо Тарара остановился и с тревогой заглянул мне в лицо.

— Всё в порядке, тренер? Мы что-то делаем не так?

Хороший слух однако.

— Всё путём, Тарара.

И тут я вспомнил про одно дело, которое всё время откладывал и откладывал — никак не мог набраться духу. Но видать, день сегодня такой, невезучий. Компенсация за победу.

— Тарара, подойди на минутку.

Ящер уже разогнался, и теперь ему пришлось тормозить — очень забавно проворачивая чешуйчатые лапки в воздухе… Ну совсем, как игрушечная игуана, прости меня Господи.

— Да, тренер.

— Слушай, Тарара… А ты никогда не хотел перейти в другой клуб?

Как-то мы со Светкой повели Глазастика на море, в Пицунду. Так вот она, играя на пляже, любила оставлять на песке следы своих босых ножек, и наблюдать, как быстро они заполняются солёной водой.

Вот и сейчас: глаза троглодита наполнились слезами также быстро, как ямки в песке. Вода перелилась через край и закапала с длинного крокодильего носа…

— Я вам больше не нужен, тренер?

— Что? — я малость офигел. А потом прокрутил в голове то, что сказал. — Да нет же, нет! — троглодит затрясся и пошел трупными синюшными пятнами. Что ж за день сегодня такой… — Я хочу сказать, ты — ценный и незаменимый член Задниц! — Господи, прости меня, грешного… — В смысле, мы тебя очень любим, Тарара. Ты — отличный футболист и мастерски владеешь мечом… — Остапа несло.

— Но… — он вздрагивал, всхлипывая и икая. — Но… почему… тогда… вы… вы… меня…

— Тебя хотят «Сыны Анархии», — вот. Я это сказал. — Они хотят перекупить тебя, Тарара.

— Меня?..

— Да.

Внезапно я ощутил дикую усталость. Силы словно бы вытекли из меня, ушли в землю. Осталась лишь гулкая пустота где-то внутри.

— Меня?.. — бедолага. Никак не поверит своему счастью.

— Зарплата у них раз в десять выше, чем у нас, — сказал я. — И форма лучше. А ещё они — фавориты. Решать тебе.

И я пошел дальше. Прямо по траве, лишь бы побыстрее добраться до своего кабинета, запереться там хотя бы на полчаса, и просто посидеть.

Никого из себя не строя, не делая вид, что сам чёрт мне не брат, и что скоро, прямо сегодня вечером, мне предстоит встреча с главным драконом города…

Давно мне не было так хреново.

Приступ паники — так говорят мозгоправы.

Срань это всё.

У футболистов не бывает приступов паники — равно как и других каких-то приступов, вплоть до аппендицита.

Нам ещё в детстве всё ампутируют. Во избежание.

Сидя на кровати, обняв руками пушистую подушку, я чувствовал, как накатывают волны жара и холода — поочерёдно.

Как морда покрывается липким потом, как он просачивается в бороду и начинает капать на треники, на подушку эту дурацкую и прямо на пол…

Когда глаза защипало нестерпимо, я поднялся и пошел в душевую. Слава Лилит, у меня была отдельная душевая.

С наслаждением содрав с себя пропитанные потом шмотки, я полез под горячие упругие оранжевые струи…

Хрен знает, почему вода здесь оранжевая. Может, ароматизатор, или антисептик — типа нашей хлорки. Но она ничем не пахла, и на вкус была, как обыкновенная вода.

Почувствовав себя варёным раком, я до хруста сжал челюсти и выкрутил холодный кран.

— А-А-А!…

Это был крик души.

Он меня обновил, очистил и самое главное: напомнил о том, что я могу просто забить. Как сам недавно учил Руперта.

Поднять руку, резко опустить, и сказать: — А пошло оно всё.

Всегда срабатывает.

Выбравшись из кабины, я растёрся пушистым полотенцем, и как был, пошлёпал к умывальнику.

Взял бритву, крем и посмотрел в зеркало на свою невыспавшуюся злую морду.

Пора.

У всех есть свои фишки, которые помогают пережить трудные времена.

Кто-то надирается до синих слонов, кто-то имеет баб, пока всё не отвалится, кто-то покупает новую тачку…

А я брею бороду.

Не спеша, аккуратно вожу бритвой по щекам, по подбородку, сбрасываю в раковину хлопья пены, завитки курчавых чёрных волос… А вместе с ними — и всё остальное.

Всё, что мне не нравится.

Всё, что я хотел бы убрать из своей жизни.

Или просто изменить. Сделать лучше.

После того, как вся пена была смыта, я долго смотрел на свою обновлённую морду.

Чересчур молодая. И слишком смазливая.

Тренер должен быть… Глыба. Скала. А не щегол пестрожопый.

Грозно нахмурившись, я зарычал. Да, так намного лучше.

Смочив руки одеколоном, похлопал себя по щекам и вышел в комнату.

— Мать моя женщина! — пришлось схватить первое, что попалось под руку: пушистую розовую подушку. — Ты что здесь делаешь?..

Она и не думала отворачиваться.

Расселась в моём любимом кресле, одна нога перекинута через подлокотник, другая, обтянутая синими джинсиками, покоится на пуфике…

И смотрела. Глаза огромные, наглые — так бы и врезал по попе.

Чувствовал я себя, как последний дурак.

Может, фанатка? Да не, вряд ли. Уж больно взгляд оценивающий.

Бочком я пробрался к шкафу, выдернул первое, до чего дотянулась рука — старые мои треники, с растянутыми коленками и дыркой на заднице…

Совершая нелепые акробатические движения — не отпуская подушки — я их надел.

А потом подошел вплотную к ребёнку и крепко так, с оттяжечкой, взял за ухо.

— Эй! — протестующе взвизгнула девчонка. Рыжая прядь упала ей на глаза, и теперь мешала смотреть. Но я был неумолим. Вытянув её из кресла, подтащил к двери и выбросил за порог. А потом эту дверь захлопнул.

Будут ещё тут всякие щеглухи в мою комнату лазать… Узнаю, кто провёл — оставлю на скамейке до Морковкиного заговенья.

В следующий миг дверь разлетелась в щепки.

Я такого не ожидал. Поэтому не успел заслониться, и несколько щепок воткнулось мне в грудь, в плечо и в щеку.

Были они мелкие, как занозы, и вреда особого не причинили. Хладнокровно вытащив ту, что застряла в щеке, я бросил её на пол и спросил:

— Да кто ты такая, мать твою?