Агент пси-класса

ГЛАВА 7. Кто ты, Редж Брайт?

Виктория Палладиум

Ближайшие пять суток слились в бесконечный выматывающий кошмар. Я вставала в пять утра и неслась в РУТ, садилась за материалы и до глубоких сумерек просматривала видеозаписи с господином Брайтом, возвращаясь домой за полночь. Питалась энергетическими батончиками, фастфудом и какой-то дрянью, лишь бы только сэкономить драгоценное время. В конце концов, последние ночи от выделенного срока оставалась дремать в офисе на неудобной раскладушке.

Лекции в университете пришлось отменить, сославшись на внезапную простуду. Студенты прислали гору сообщений с пожеланиями скорейшего выздоровления. Впрочем, моё состояние было недалеко от болезни: глаза болели от экрана так, будто в них насыпали песка, а в голове стоял ватный туман, но я тщательно пересматривала многочисленные фотографии, голограммы, видеоматериалы и заметки о Редже Брайте.

На первом видео господин Гроссмейстер был гладко выбрит. На нём красовались пёстрые парусные брюки с манжетами на щиколотках и широким поясом на талии, такие ещё называли «штаны-алладины», свободная безрукавка, а тёмные волосы были убраны в тугой пучок и скреплены причудливыми деревянными спицами. Редж вёл под уздцы верблюда и на рявкающе-лающем языке ожесточённо спорил с мужчиной, одетым один в один так же, но при этом имеющим нехарактерную для жителей Федерации жёлтую кожу.

«Отправился в составе делегации на планету Энхой и за три дня договорился с атаманом о выкупе шахты с ракетным топливом по грошовой цене, тем самым пополнил запасы горючего Космофлота, предотвратил экологически опасный взрыв и спас несколько десятков тысяч жизней. Энхойцы, согласно древней традиции, планировали развести костры в шахте и принести женщин в жертву подземному богу», – стояла приписка в соседнем документе.

К сожалению, языка планеты Энхой, не входящей в состав Федерации, я не знала, а по обрывочным фразам с видео ни один искусственный интеллект не смог распознать, о чём идёт речь. Я лишь сделала пометку, что агент, судя по всему, обладает феноменальной памятью на иностранные языки и напористым характером. Скорее всего, экстраверт, потому что не смог бы человек-интроверт так нагло и жёстко торговаться. Когда Редж говорил, лицевые мышцы активно сокращались, крылья носа раздувались, а челюсть постоянно была напряжена.

Следующий материал поставил меня в тупик. На этот раз не было видео, лишь голограммы и фотографии, но мне даже пришлось распечатать и сравнить внешность с предыдущим Реджем Брайтом.

Этот Редж, с другого задания, выглядел замкнутым и напуганным до ужаса мальчишкой в грязных рваных штанах и почему-то вывернутой наизнанку куртке на голое тело. Некогда гладкие чёрные волосы свисали колтунами на лицо, которое агент старательно держал опущенным. Даже в бесформенной куртке Редж смотрелся очень крупным, но он так двигался, так вздрагивал от редких толчков или прикосновений посторонних, что я готова была поклясться – этот человек боится всего вокруг! На одной голограмме Брайт присел на корточки, обхватил себя руками и начал раскачиваться из стороны в сторону. Габариты Реджа терялись на фоне того, как он себя вёл.

«Агент блестяще изобразил отстающего в развитии гуманоида на шаттле со школьниками, когда произошло нападение космических пиратов. Благодаря действиям Гроссмейстера двигатель звездолёта был замедлен. Истребители Космического Флота успели перехватить шаттл раньше, чем похитители увели корабль через границу Федерации. Для РУТ остается загадкой, почему, зная о предстоящем нападении, Космофлот не выслал подмогу сразу. В ходе операции ни один ребёнок не пострадал».

Строчка с характеристикой «экстраверт» была решительно вычеркнута из блокнота.

Дальше я несколько раз пересмотрела видео с Реджем Брайтом в приталенном, сшитом на заказ деловом костюме, со строгим чемоданом-сейфом в руке. Волосы мужчины были собраны в высокий ухоженный конский хвост. Редж о чём-то тихо переговаривался с высокопоставленным цваргом. Пометок к записям не было – видимо, наши не выяснили, что именно происходило на встрече, – однако мимика и поведение Гроссмейстера хорошо считывались. Редж представал уравновешенным и спокойным, как каменная стена. По результатам переговоров сейф перекочевал в руки цварга, хотя чувствовалось, что тот не хочет его принимать.

Мне не приходилось работать с цваргами, но я знала, что эти гуманоиды в силу строения организма с помощью рогов-резонаторов улавливают эмоции из воздуха и терпеть не могут, когда рядом кто-то ими фонтанирует.

Судя по застывшему, словно восковая маска, выражению лица Реджа и длительности переговоров, я сделала два вывода: агент первоклассно умеет владеть не только реакцией своего тела и мельчайшими сокращениями лицевых мышц, но и следит за сердцебиением и эмоциональным фоном. И, конечно же, в совершенстве знает цваргский язык.

Как это вообще возможно?!

Харизматичный, образованный, первоклассно играющий любую роль, умеющий убеждать и получать информацию. А ещё опасный. Чем дольше я смотрела видеоматериалы, тем отчётливее понимала: как же повезло, что Разведывательное Управление Танорга не конфликтует с Особым Отделом Космофлота. Да, это две совершенно разных организации, цели которых могут разниться, но на открытый конфликт Космический Флот с Таноргом точно не пойдёт. Да и один такой мужчина, как Редж, стоит целого подразделения.

После видео с переговорами я не то восхищённо, не то раздражённо покачала головой и перешла к другим папкам на флешке. На каждой фотографии, голограмме или видео действия и мимика Реджа Брайта были идеально выверенными, точными и неожиданными, как ход коня, приносящего шах. Я постепенно осознавала, почему ему дали прозвище «Гроссмейстер».

– Кто ты, Редж Брайт? – пробормотала я, пересматривая очередное видео, где мужчина вошёл в захваченное террористами здание и буквально за десять минут убедил их сдаться.

За пять дней у меня в голове воцарился хаос, но я так и не смогла составить не то что план по перевербовке агента Особого Отдела Космофлота, но даже его психологический портрет! Так, жалкие заметки: амбидекстр, легко обучаем, жонглирует языками, как боевики – ножами.

Коммуникатор провибрировал в который раз. Филипп снова писал… Я была так занята все дни, что практически не отвечала бывшему молодому человеку. Наша с ним переписка преимущественно состояла из его сообщений:

«Викусь, ну выходи за меня замуж! В конце концов, у нас обоих понизится налоговая ставка».

«Моя мама крайне расстроилась, что тебя не было вечером. Возвращайся уже наконец. Это не смешно!»

«Тебя не было дома. Где ты? Я хочу поговорить».

«Вика, прекрати паясничать! Когда ты вернёшься ко мне?»

«Никогда. Фил, повторяю, между нами всё кончено. Я ушла».

Филипп категорически отказывался верить в то, что я разорвала с ним отношения. Моих «нет» он не слышал.

Очередным перлом, после которого я не выдержала и всё-таки перезвонила бывшему, было: «Вика, вообще-то ты должна быть мне благодарна! Я предлагаю тебе не просто брак, а свою фамилию. Наконец-то ты перестанешь быть какой-то там Палладиум, как твой дружочек Матвей и сотни интернатовских детей».

На Танорге всем детям, у которых власти по каким-то причинам не нашли документы, давали фамилию Палладиум, в честь благородного металла, который повсеместно использовали в микросхемах и в том числе благодаря которому планета процветала. Я никогда не стеснялась этой фамилии, но то, как пренебрежительно к ней относился Фил, злило. Слово «дружочек» в адрес Матвея и вовсе вывело из себя.

«Я найду тебя, и мы поговорим», – было в последнем сообщении от Филиппа, и звучало это как угроза.

***

Время было на исходе. Я ощущала это всеми фибрами души. Наверное, именно так обезвреживающий неизвестную бомбу сапёр не смотрит на щиток с бегущими цифрами, но чувствует время. Каждую секунду. Каждую швархову терцию.

Иосиф Игнатьевич не сказал, к какому часу я должна прислать план перевербовки, но за пять дней я так и не смогла ничего придумать. Чутьё подсказывало, что официальные «белые» схемы с деньгами, поддельными документами, защитой от властей и прочим Гроссмейстера не заинтересуют. Он игрок совсем другого уровня. «Чёрные» схемы с шантажом и прочими неприятными вещами могут аукнуться самому РУТ, да и в тех данных, что мне передали, не нашла я уязвимых мест загадочного Реджа Брайта, как и его настоящего. В папках было так много разных Реджей, что я терялась в догадках и не знала, какой из них реальный.

Адаптивности поведения Гроссмейстера мог бы позавидовать и хамелеон. От видео к видео у Брайта не менялась лишь внешность: длинные волосы цвета горького шоколада – он их ни разу не красил, не сбривал и не носил парики; чёрные глаза – использования линз я тоже не заметила; провокационно-вызывающая штанга в языке. Редж предпочитал не менять внешность. Одежду, причёски – да, но не себя самого.

Правильнее всего было бы шаг за шагом попытаться наладить контакт с агентом и узнать его по мелочам, но этого времени не было. Как и полевых сотрудников в подчинении.

Короткий входящий звонок на коммуникатор и строгое: «Виктория, зайди ко мне» – совсем не удивили.

В приёмной шефа я столкнулась с Линдой – обаятельной шатенкой, секретаршей шефа. Девушка поморщилась, закрыв дверь к начальству одной рукой и придерживая лейку для растений другой. Она выразительно закатила глаза и беззвучно сгримасничала:

– Он опять не в духе! Кошмар какой-то! Красные дни у него, что ли? А ещё про женщин говорят, что мы неуравновешенные.

Я заторможенно кивнула и зашла в кабинет. Иосиф Игнатьевич привычно сидел в глубоком кожаном кресле и ждал меня. Только в этот раз он ничего не печатал. Седые виски поблёскивали в холодном голубом свете диодов. Неудачное освещение добавляло шефу лет, подчёркивая глубокие морщины вокруг рта и на лбу. На этот раз Иосиф Игнатьевич даже не попытался изобразить добродушие, сразу перейдя к делу.

– Виктория, садитесь и рассказывайте план.

Я дёрнула плечами, чувствуя на себе буравящий взгляд начальства, села в кресло и призналась, как в прорубь прыгнула:

– Плана нет.

Брови мужчины недовольно сошлись на переносице.

– Но психологический портрет-то есть?

Я сглотнула ставшую вязкой слюну.

– Боюсь, его тоже нет. Редж Брайт – очень сложный человек. Я…

– Ясно, совсем нет, – перебил Иосиф Игнатьевич. – Виктория, скажу сразу. Я считаю вас очень перспективным агентом пси-класса и намного более талантливым, чем тот же Матвей.

– Простите? – Я не успевала за мыслями руководства, и это мне категорически не нравилось. С точки зрения РУТ, все эти годы я была лишь гражданским консультантом, а Матвей неоднократно раскручивал весьма сложные схемы…

– Прекращайте, Виктория. Я же не идиот и могу сопоставить его способности и ваши. Я прекрасно знаю, что в последний раз именно вы грамотно и в кратчайшие сроки смогли вычислить предателя.

Среднестатистические по Таноргу светло-карие глаза уставились на меня, а по моей спине пробежал озноб.

Как?!

Всегда, когда я помогала другу, Матвей докладывал, что сделал это сам.

– Вы, наверное, что-то перепутали, – я попыталась увильнуть, – Матвей очень любит свою работу и…

– …и не имел понятия, кто предатель, до тех пор, пока не зашёл в ваш кабинет, а сразу после написал подробный доклад. Отдел безопасности уже давно обратил внимание, что Матвей слишком часто к вам шастает. Чаще, чем к другим коллегам, хотя вы работаете даже не полную ставку. Стоило наложить его странное поведение на результаты задач, как всё стало ясно само собой.

Я прикрыла глаза. Камеры. Ну конечно…

Увлекаясь мимикой и поведением людей, я совсем перестала обращать внимание на технику.

– Итак, я считаю, что вам этот Редж Брайт по зубам. Вы обязаны его завербовать. Любыми способами, – подвёл итог Иосиф Игнатьевич так, будто посылал в ближайшую круглосуточную закусочную за картошкой фри.

– Что?

Несмотря на то что я сидела, пол под ногами дрогнул. Меньше всего на свете я хотела влезать в агентуру по уши. Жила же до сих пор обычной спокойной жизнью преподавателя психологии и изредка помогала в РУТ, меня всё полностью устраивало. Сейчас же меня насильно из стороннего гражданского консультанта пытались превратить в полевого агента.

– А что будет, если я не смогу? Если у меня не получится? – спросила, облизав пересохшие губы.

У меня не было семьи, я не нарушала закон, да и финансово не зависела от РУТ благодаря ставке профессора в университете, а следовательно, на меня нечем и некем было давить. С Филиппом и тем рассталась. Единственный близкий друг – Матвей – работает на РУТ, не станут же они делать плохо собственному сотруднику.

– Виктория. – Иосиф Игнатьевич тяжело вздохнул и повёл плечами, словно сбрасывал тяжёлый груз. – Мы же взяли вас в интернате ещё маленькой девочкой, дали качественное образование, помогли устроиться в жизни. Наши юристы сняли для вас первую квартиру, чтобы вас ничто не отрывало от учёбы. Неужели вы не хотите отблагодарить Разведывательное Управление и помочь с этим делом?

РУТ я была благодарна. И именно поэтому продолжала работать внештатным консультантом, но всё-таки вопрос был в другом:

– А если я всё-таки не справлюсь?

Шеф департамента посмотрел с укоризной.

– Я не стану ничего говорить про Матвея, хотя ваша привязанность к нему очевидна… – протянул мужчина. – Но, помимо Матвея, ещё же есть интернат.

Одно слово «интернат», а меня как ледяной стрелой пронзило. Во рту пересохло, сердце забухало в грудной клетке словно таран, а в голове застучали молоточки по натянутым нервам.

Для меня интернат стал местом, где я была абсолютно счастлива. Нянечки и воспитатели заботились о нас, сиротах, как о родных, дарили столько любви и заботы, сколько не всегда дарят даже родные люди. Я попала в детский дом на Танорге в пять лет и не понимала, что произошло с родителями, а потому первое время звала Люси – девушку, которая читала нам по вечерам сказки, – мамой. Это уже потом мне всё объяснили…

Дети, с которыми я выросла, давно разъехались и живут самостоятельными жизнями, но искреннее тепло при одном лишь воспоминании интерната всегда окутывало мысли. Пускай и небольшие, но ежемесячные пожертвования этому замечательному месту вошли в привычку, но ни с кем – ни с ровесниками, ни с нянечками – я не встречалась, чтобы собственноручно никому не вручать средства для манипулирования. К сожалению, похищения и шантажи – самое частое явление в мире криминала.

Сейчас, глядя на Иосифа Игнатьевича, я не могла поверить, что РУТ нашёл и мою уязвимую точку.

– Вы знаете, Виктория, я обращал внимание на закономерность: дети, выросшие без родителей, очень тепло относятся к таким же, как они, и к тем, кто за ними ухаживал. Поймите меня правильно, я не угрожаю… Но без значительного финансирования со стороны Танорга интернаты будут вынуждены отсылать детей с примесью крови в другие Миры. Кроме того, сократятся рабочие места для воспитателей.

Он красноречиво посмотрел на мои светлые волосы. В памяти всплыло само собой воспоминание «захухря», хотя я искренне считала себя таноржкой.

– Вот вроде бы и на Захране люди живут, и на Танорге, – продолжал рассуждать Иосиф Игнатьевич, – но вы в курсе, Виктория, что средняя продолжительность жизни захухрей около восьмидесяти лет? Мало, правда? На фоне наших-то почти двухсот… А там, говорят, и почва с радиоактивным слоем, и небо из-за парникового эффекта вместо голубого всегда серое, а лучшие продукты по меркам Межгалактической Организации Здравоохранения еле-еле дотягивают до «шестёрки». Хотели бы вы там жить?

Вопрос был риторическим.

– Вам тридцать семь, Виктория. Это на Танорге вы молодой специалист, а живи на Захране… – Он выразительно приподнял брови. – Впрочем, не факт, что вы там вообще получили бы хоть какое-то сносное образование, а попрошайки, говорят, долго не живут. Если подумать, то многие дети в наших интернатах имеют достаточно яркие голубые глаза и более светлую масть, чем коренные таноржцы. Встречаются даже рыженькие девочки и мальчики.

– Нет… это же несправедливо – отсылать кого-то на Захран просто из-за внешности, – пробормотала я.

– Несправедливо, – серьёзно кивнул мужчина. – Но вы должны понимать, что жизнь – это ресурсы. Чтобы интернаты функционировали, существовала качественная бесплатная медицина, а граждане получали соцпомощь, кто-то должен за это платить. Ресурсы не берутся из воздуха. Деньги на это идут с налогов техногигантов, экспорта электроники и технологических инноваций. Всё это легко крадётся и перекупается, и именно РУТ в конечном счёте обеспечивает платежеспособность Танорга. Не будет нас – развалится система. Танорг кажется устойчивой системой, но всё шатко. Всё функционирует лишь до тех пор, пока у нас преимущества перед Федерацией, есть уникальные товары. Любая кража идеи или мозгов может обернуться катастрофой планетарного масштаба, а нам сейчас очень нужен Редж Брайт. Так что завтра вы пойдёте на обед с Гроссмейстером от лица нашей организации и костьми ляжете, но завербуете агента. Любыми средствами. Другого расклада я не приму.

***

Где-то в другом уголке космоса. Месяцем ранее. Редж Брайт

– Мне это не нравится, Ким. – Я покачал головой. – Может, обойдёмся без Танорга? Корень нашей проблемы кроется в Пиксе.

– Всё схвачено, расслабься. – Ким махнул рукой. – Я вбросил информацию так, что Разведывательное Управление Танорга будет думать, будто ты из Особого Отдела Космического Флота. Комар носа не подточит! У них самих проблемы с Пиксом с чёрную дыру, денег в бюджете планеты нет, все мозги крадутся шестиручками. Они вцепятся в тебя клещами! В этом предприятии Танорг нам, по сути, союзники, да и они будут уверены, что вербуют тебя по собственной воле. Где ж ещё такого агента найти?

Однако я не перенял весёлую манеру собеседника и серьёзно ответил:

– Это-то меня и беспокоит. Если кто-то из людей замешан в истории с Пиксом, то мы сильно рискуем. Если же Пикс действует самостоятельно, то мы лишь привлекаем ненужное внимание к Таноргу. Они могут пострадать ни за что ни про что.

Ким пожал плечами.

– Жизнь – вообще сложная штука. В этой игре на выживание каждый из нас пытается не стать жертвой, съеденной ферзём или ладьёй.

На несколько секунд я прикрыл глаза, размышляя.

– Они пришлют ко мне кого-либо завербовать. Если человек мне не понравится, я откажусь. Если это будет женщина, я откажусь. Шварх! – Я машинально взлохматил волосы. – Я при любом раскладе точно откажусь! Не нравится мне это.

– Ну, воля твоя, Редж. Ты у нас Гроссмейстер. Но помни: на всё про всё у нас от силы месяц, вряд ли Рафаэль сможет их сдерживать дольше. Если не отдадим им их собственность, то даже Космофлот не поможет. А все миры ФОМа для вольтеранцев одинаковы, мы для них как муравьи, и они не станут разбираться, кто виноват. Снесут одним махом, и всё. Будет вторжение.