Агент пси-класса

ГЛАВА 26. Лаборатория на Падэме-3

Виктория Палладиум

Мы лежали в кустах на пригорке и рассматривали огромный загон. Это отдалённо походило на выпас стада, если бы содержимое загона постоянно не переливалось, рябило, мерцало и испускало подвижное облако крошечных молний. Насколько хватало взгляда – вольты паслись в квадратах десять на десять метров, отгороженных между собой невысокими пластиковыми заборами.

По центру странного фермерского участка возвышалось двухэтажное здание необычной формы, построенное из того же пластика, что и перегородки между вольтами. В дизайне угадывались элементы, которые я уже видела в корабле пикси: гладкие углы, матовые белые вставки, выглядящие как органические формы, и спиралевидные детали. Сложно было сказать, служило ли здание жилым помещением, исследовательским центром или контрольной станцией для управления этим электрическим стадом. С нашей высоты было видно, что на крыше располагались крупные вентиляционные решетки, откуда вырывался густой серый дым, доносящийся даже до нашего укрытия.

Вокруг здания бродили шестирукие фигуры в белых халатах, они перемещались от загона к загону, иногда останавливаясь, чтобы что-то проверить и записать… шариковой ручкой в блокнот. Всё вместе походило на сюрреалистичную картину безумного художника, который решил разом совместить докосмический образ жизни людей с отсталого Захрана и новейшие технологии Танорга, при этом не забыв добавить сочных деталей иномирной расы.

Редж шумно вдохнул воздух, когда ветер подул в нашу сторону, и прокомментировал:

– Дым от масляных ламп.

– Прости, что?

Я не сразу поняла, что он говорит, сосредоточившись на том, как шестирукий мужчина переворачивает гигантский мешок с зерном в деревянное корыто и вольты бегут к нему, радостно толкаясь меховыми боками.

– Они используют освещение масляными лампами, а вентиляция – отвод дыма от огня. Никаких лампочек, никаких устройств, всё, чтобы не потревожить вольтов.

Я задумчиво кивнула.

– Что планируешь делать?

– Пробраться ночью, когда все будут спать, посмотреть, чем именно здесь занимаются и почему вольты незаменимы для Пикса. Если получится сторговаться – сообщу своим, чтобы предложили равноценный обмен, если нет… надо будет думать, как здесь всё уничтожить, не задев при этом животных.

Я не стала уточнять, кто такие «свои» у Реджа. Он признался, что не имеет отношения к Космофлоту, а значит, это какая-то другая, не менее влиятельная, но секретная организация. И всё-таки момент с вольтами напрягал. Редж даже не рассматривал варианта оставить ситуацию как есть и обсуждать проблему с другой стороной. А ведь согласно законам Федерации, мы находимся на планете Пикса и всё здесь принадлежит шестируким гуманоидам.

– Погоди, то есть ты не хочешь забирать этих электрических альпак… – я с силой потёрла переносицу, – …то есть вольтов, и переправлять куда-то?

– Нет. – Редж отрицательно покачал головой. – Родина вольтов – Падэм-3. Отсюда их забирать не надо в любом случае.

Что и требовалась доказать. Вся эта история дурно пахнет. Как бы мне ни были неприятны пикси из-за тёрок с изобретениями Танорга и вечных попыток перетянуть к себе наши золотые мозги, я не могла не отметить:

– Эта планета в подчинении Пикса. Даже если они разводят вольтов на убой, они в своём праве. Да, на Танорге предпочитают мясо из пробирок, но есть Миры, где выращивают и более крупный рогатый скот.

Редж промолчал.

***

Виктория Палладиум

Глубокой ночью Брайт переоделся в спортивную тёмную одежду и собрался на выход. Он не планировал брать меня с собой, но я настояла:

– Ты меня обманул на Танорге, силком выволок с шаттла и спрятал под платформой, затем я прошла с тобой весь этот путь на лошадях, чтобы сейчас остаться в палатке?! – искренне возмутилась. – Ну уж нет, будь добр, бери и сейчас!

Редж проворчал что-то про строптивых напарниц, но подобрал мне подходящую одежду из седельной сумки. Я направилась к единственному входу в здание, но за несколько метров до него меня грубо перехватили за талию:

– Далеко собралась?

Оказалось, я не увидела самого главного.

– Земля отлично экранирует магнитный фон. Если здесь что-то полезное для нас есть, то оно находится под нами. Надо найти только вход. Сверху же, очевидно, обычные жилые помещения для обслуживающего персонала.

Так, поплутав между загонами, Брайт отыскал деревянную крышку, за которой каменная лестница вела в непроглядную черноту. Однако стоило сделать несколько шагов вниз, как по стенам включились яркие диодные огни, загудел где-то вдалеке генератор электричества, а метрах в двадцати показалась самая современная металлическая дверь со сканером для отпечатка пальцев. Я хотела спросить, как мы будем преодолевать это препятствие, когда Редж вытащил из кармана пластмассовую карточку с приклеенной прозрачной лентой, сунул под красный сканирующий луч и принялся крутить в разные стороны, подбирая правильный угол для считывания поверхности.

Прочная тяжёлая дверь щёлкнула замком и открылась вовнутрь. Я потрясённо перевела взгляд с тёмного нутра на Реджа и обратно.

– Но как?! – Слов не хватало, чтобы выразить всё, что я думаю. – Откуда у тебя подходящий отпечаток?

Редж внезапно хитро усмехнулся, блеснув глазами.

– ГАЛА-Ночь помнишь?

Я мгновенно прокрутила в памяти все события грандиозного мероприятия. Яркой вспышкой встала сцена, где Брайт флиртовал с пиксиянками… Точнее, я думала, что он флиртует.

– Ты дал потрогать спицу для волос Императрице Пикса… Ты специально к ней подходил, – пробормотала я, сражённая безумной догадкой. Мужчина довольно кивнул, а я перебила саму себя: – Но как ты понял, что её отпечатки сработают? И вообще понадобятся?

Редж вздохнул.

– Я не знал наверняка, но догадывался. Пикси – единственная раса на территории Федерации с тремя парами рук, и они буквально помешаны на своих конечностях. Это помешательство даже в религию просочилось: согласно древним сказаниям Мира, прародительница расы, Многорукая Богиня, одарила самых старательных дочерей особыми знаниями и шестью руками, чтобы они могли одновременно достигать высот в искусствах, ремеслах и науке. В прошлом я потратил много времени на изучение традиций Пикса. Помножить легенды о Многорукой Богине на централизованную власть и характер Императрицы – я поставил на то, что её отпечатки откроют самые надёжные двери.

– Ты уверен, что на пост охраны информация о появлении особо влиятельного лица не передастся? – начала я и одёрнула саму себя: – Конечно не передастся. Там стадо вольтов, техника не работает. Даже освещение и то сделали как в докосмической эпохе.

– Наше проникновение отразится только в журнале доступов на главном компьютере лаборатории, но мы же его подчистим.

Редж весело подмигнул.

– Понятно, – поражённо ответила я… Гроссмейстер провернул комбинацию буквально на моих глазах, а я и не догадывалась.

– Пойдём?

Насколько охватывал взгляд, помещение было заставлено стальными столами, заваленными пузырьками и пробирками, грани стеклянных колб мерцали от флуоресцентных ламп. Воздух в подземном помещении был пропитан запахом стерильности и нотками химических соединений. Сквозь жужжание вентиляционных систем слышалась характерная мелодия включающихся компьютеров. Здесь работают несколько десятков сотрудников.

Редж повторно воспользовался пластиковой карточкой с переведённым отпечатком пальца, чтобы разблокировать ближайший компьютер, а я пошла вдоль многочисленных шкафов с блокнотами и бумагами. В подземной лаборатории не было голокамер – очевидно, пикси экономили на электричестве – и это играло нам на руку.

Было крайне любопытно, почему же эти вольты так нужны шестирукой расе. Зачем такая секретность? Что уникального в стаде пускай и электрических, но всё же альпак?

На первой попавшейся полке лежали сельскохозяйственные дневники: количество голов в стаде и беременных самок отдельно, приплод, наблюдения по питанию вольтов, а также календари температур и общих погодных условий. В шкафу правее я нашла заключения о том, что вольты вынашивают от двух до четырёх жеребят и способны за жизнь дать до шести потомств. Чем дальше я шла вдоль линии стеллажей, тем интереснее попадались заметки. Похоже, пикси вначале всё записывали на бумажные носители, а уже самое ценное переносили в компьютеры, экономя электричество.

Через ещё два шкафа обнаружились записи, непосредственно относящиеся к лаборатории.

«К сожалению, после забора стволовых клеток жизнь вольта сокращается в несколько раз. Они очень свободолюбивые животные, и их организмы не терпят никаких вмешательств извне. При правильном уходе за вольтами можно добиться, чтобы случился ещё один приплод, но это всё. С точки зрения голов в популяции, я бы рекомендовал брать стволовые клетки только от особей, которые уже дали несколько приплодов, или от тех, чьи генетические характеристики критически не важны для диверсификации и улучшения популяции…»

Наблюдения были подписаны неким А. В. с должностью «популяционный куратор».

В другом же, рядом, красной ручкой агрессивными колкими буквами Е. Л. «ведущий научный исследователь» размашисто накарябала:

«Стволовые клетки вольтов старше двух лет категорически не подходят для синтеза нейрофертилина! Я говорила это много раз! Вначале вы даёте повару стухшие продукты, а потом удивляетесь, что обед получился невкусным. Где логика?! Мои лаборанты не виноваты в результатах последнего эксперимента. Дадите свежий материал – будет качественный нейрофертилин. И условия пребывания тоже оставляют желать лучшего. Мне надоело днями напролёт нюхать горелое масло. Неужели нельзя провести нормальный свет, а не как в пещерном веке?!»

Дальше шли многочисленные жалобы явно стервозной Е. Л.

В одном из блокнотов я нашла совсем уж загадочную приписку от младшего аналитика:

«Качественно синтезированный нейрофертилин блокирует Энигма-ген ровно на трое суток, что даёт возможность произойти правильному зачатию, надо лишь корректно рассчитать день овуляции».

У нас не было часов, поэтому я пересматривала блокноты за блокнотами, стараясь понять, что к чему, пока не заломило спину. Решила размяться, мазнула взглядом по крайне хмурому и сосредоточенному Реджу. Тот как раз поднимался из-за стола.

– Ты понял, что такое нейрофертилин? – спросила я на автомате. За этим же приходили.

– Да. – Он кивнул и выключил компьютер. – Надо уходить отсюда.

Я принялась собирать блокноты и расставлять в том порядке, в каком они стояли до меня.

– Я поняла, что из стволовых клеток вольтов делают вещество, которое очень нужно пикси, но не поняла зачем.

– Потому что это генетический супрессор, – коротко ответил Редж, оглядывая помещения и поправляя предметы так, как будто их никто не трогал. – Виктория, поспеши, я чувствую запахи и слышу голоса. Скоро сюда придёт утренняя смена.

Ох, с таким обонянием и слухом у меня теперь язык не повернётся назвать его человеком…

Я торопливо запихнула пачку бумаг в шкаф, и мы рванули к выходу. Редж закрыл за нами тяжёлую металлическую дверь, заблокировав всё тем же отпечатком пальца, и мы спрятались за огромным корытом через два загона от входа в лабораторию. Убежать дальше не успели. Редж молча схватил меня за запястье и надавил, притягивая к земле. Ещё через пару секунд из здания, которое я изначально принимала за основное, вышли сразу двое шумно ругающихся пикси – мужчина и женщина. Или, точнее, шестирукая женщина в белом халате со шприц-пистолетом возмущалась и кричала, а мужчина в испачканном землёй фартуке стоял, поджав губы, и что-то упорно втолковывал басом. Про себя я окрестила его пастухом.

– Пикси делают из стволовых клеток вольтов нейрофертилин – генетический супрессор, который позволяет временно отключать способности к гипнозу самых сильных пиксиянок. За последнее отвечает Энигма-ген. Если у женщины ярко выраженные способности, то без инъекции нейрофертилина она забеременеть не может, – игнорируя разворачивающуюся перед нами ссору, тихо зашептал Редж мне на ухо. – Шварх! Я должен был сразу догадаться, что вольты значат для пикси слишком много и вариант торговли или замены здесь не подойдёт.

Тем временем шестирукая блондинка шагнула к загону с вольтами, высоко подняв шпиц-пистолет.

– Мне нужны результаты. Нейрофертилина на всех не хватает. Всё будет нормально с твоими овцами, угомонись уже! Неужели это блеющее стадо важнее, чем то, чтобы у нашей Императрицы были дети?! Тупой завхоз! – орала она.

– Миталла, не такими же способами! Надо дождаться следующего приплода, третьего забора клеток вольты не переживут!

Мужчина попытался остановить её, перехватил за запястье со шприцом, а в следующую секунду случилось невероятное: женщина, которую назвали Миталлой, просто взглянула на перечащего ей сотрудника. Я даже не видела, чтобы она попыталась что-либо сделать, но пикси неожиданно громко всхлипнул, рухнул на колени и принялся содрогаться в мелких спазмах.

– Пожалуйста, не надо, нет! Я же хотел как лучше…

Он уже лежал на земле, из носа потекла струйка крови, а руки и ноги его существовали какой-то отдельной жизнью. Собственной. Пугающей. Это было похоже на эпилептический приступ, если бы при этом мужчина не продолжал связно умолять его не наказывать и не пристальный взгляд пиксиянки. Стоило ей отвернуться, как невидимая связь между ними пропала и рабочий в фартуке, поскуливая от боли, замер на земле.

– Сильна-а-а, – протянул Редж голосом, в котором послышалась горечь. – Заставить мышцы организма так быстро сокращаться – это, конечно, высшая каста.

А у меня волосы на теле встали дыбом, когда я осознала, что сказал Редж. Какая-то часть меня всё ещё наивно пыталась разглядеть у Миталлы электрошокер или что-то подобное, какая-то всё ещё отрицала существование гипноза, а какая-то раз за разом прокручивала только что увиденные кадры в голове.

Колючий, как репейник, ком встал в горле. Я замерла, как парализованная, как будто это только что меня ударили электрошоком. Сердце бешено колотилось в груди, отдавая гулкими ударами в виски. Редж что-то говорил своим спокойным уверенным тоном, но я его не слышала. Разум был в беспорядке, пытаясь сопротивляться увиденному. В моём понимании мир был рационален и логичен, и существование гипноза не укладывалось в эти рамки. Как будто я всю жизнь жила в двумерном пространстве, а мне вдруг показали, что оно трёхмерно. Или будто меня переселили из обычного пространства в неевклидово и дали установку, что сумма углов в треугольнике не обязательно должна равняться ста восьмидесяти градусам[14].

Как это возможно?!

– То есть это она сделала? Сама? Без подручных средств? – От нахлынувших противоречивых чувств я всё никак не могла сформировать ускользающую мысль.

– Да, она заставила его мозг поверить в то, что его бьёт током. – Брайт кивнул. – Это очень глубокий уровень гипноза, с таким я встречался только однажды.

– Императрица Лиарелла? – спросила я, не узнавая в жалобных интонациях собственного голоса.

Агент кивнул.

– Обычно пиксиянки имеют куда меньший дар, кто-то вообще рождается без него, и абсолютно всегда его скрывают. Добавить сюда то, что даже ты не поверила мне сразу, – вот и получается, что они очень ловко хранят свой секрет. Если что-то и просочится наружу, то, скорее всего, пиксиянки сведут всё в шутку или в обычный медицинский гипноз, о котором сразу же подумала ты. Опять же, добавь сюда шарлатанов, коих в любой сфере на грани науки порой больше, чем учёных… Таких, как Миталла, мы называем пси-кинетиками.

– «Мы»? – переспросила тихо, но на этот раз Редж не стал отвечать.

Тем временем пиксиянка решительно ввела из шприца-пистолета снотворное испуганно пятящемуся вольту. Животное издало жалобный звук, обмякло и легло на траву рядом с пастухом. Бледно-голубые молнии вокруг светлого меха ярко вспыхнули и почти затухли, а из здания вышло ещё четверо пикси. После приказа женщины в белом халате они живо подхватили и понесли вольта внутрь, затем вернулись за пастухом.

– Пойдём, нам пора.

– А как же… как же… – Я до боли закусила губу. Бросать вольта отчаянно не хотелось.

– Нам пора, – с нажимом произнёс Редж. – Ты обещала слушаться.

Пришлось подчиниться.