Агент пси-класса

ГЛАВА 25. Семью не выбирают

Редж Брайт

– Кстати, я не совсем человек.

Виктория скользнула пальцем по моему прессу, рассматривая царапины от когтей неизвестного хищника. Я уже промыл раны. Если бы не настойчивость валькирии в вопросе дезинфекции и пластыря, то я бы не стал признаваться. Конечно, можно было бы что-то соврать про аллергию…

– Да, я знаю.

Сказать, что удивила, – ничего не сказать. Тем временем обнажённая валькирия пожала плечами:

– У людей такого либидо не существует. По крайней мере, я ещё не встречала таноржцев, которые могли бы работать своим… – последовал легкий хлопок по опавшему члену, – инструментом как отбойным перфоратором. Признавайся, у тебя протез?

Ну что за восхитительная зараза!

И явно ведь всё ещё немного злится…

– Это не совсем то, что я имел в виду. – Она потянулась к дезинфицирующей мази, но я перехватил её пальцы. – Я имел в виду, что по матери я ларк, а вот по отцу – таноржец.

– О как… Это многое объясняет.

Она внезапно задумалась.

– И что же?

– Ты просил не брать духи из инфосеть-магазина в начале нашего знакомства, упомянул, что не любишь искусственные запахи.

– Не всем мужчинам нравятся женские духи.

– У тебя обоняние явно лучше, чем у среднестатистического человека.

– Может, личная особенность?

Она покачала головой.

– Может, но твоё выступление, когда Матвей дал мне свой пиджак, не вписывается в менталитет таноржца. Как ты там сказал? Пиджак – это покровительство! Твои плечи покрывают мужской тканью, то есть мужчина откровенно заявляет «я хочу тебя покрыть»! Он ещё тебя и своим запахом помечает, чтобы другие самцы не лезли спариваться.

Она процитировала мою фразу дословно, а я вздохнул. Да, на тот момент я был так зол, что не сильно фильтровал речь. А стоило бы…

Виктория вытянула руку и принялась загибать пальцы.

– А ещё ты чуть крупнее, чем люди.

– Я мог много заниматься спортом.

– Допустим. Но я нашла юбку ларка в твоём гардеробе. – Третий и четвёртый пальцы были загнуты. – А теперь ещё и костяной клинок. Такой нигде, кроме как на Ларке, не достать.

– Уела, детектив Палладиум. Ты действительно очень наблюдательная. – Я улыбнулся. – И именно потому, что у меня есть часть крови по матери, я предпочитаю любой дезинфекции собственную слюну[10].

Я демонстративно медленно облизал палец и провёл им по царапинам на боку. Подразумевалось, что это будет выглядеть сексуально, но Виктория внезапно стала очень серьёзной.

– А кто они, твои родители, Редж? Наша разведка не смогла найти никаких уязвимых мест у тебя, в том числе и информации о родителях.

Я задумался, как объяснить Виктории ситуацию, не раскрывая информации о пси-иллюзионистах. Не то чтобы я не доверял ей, доверял, просто… рано ещё ей пока в это вникать. Не поймёт. Тут бы с пикси, вольтами и вольтеранцами разобраться, а потом уже можно будет спокойно и постепенно ввести её в курс дела. Видимо, я слишком долго молчал, так как она внезапно сказала:

– Ты можешь мне чего-то не говорить, только умоляю, не поступай так больше, как с этим жучком. Не ври мне. Хорошо?

Глаза-топазы смотрели очень внимательно. Такая детская просьба и в то же время такая серьёзная. Я улыбнулся краешком рта:

– В этой жизни – не буду. За следующие – не отвечаю.

– «В этой жизни»! – Виктория фыркнула, расслабляясь. – Мне бы одну прожить спокойно.

Я же пробежал пальцами по её позвонкам, обнимая и привлекая к себе ближе.

– Я родился на Тур-Рине[11]. Моя мама – ларчанка, которая работает в райском саду. Отцом, по словам матери, был клиент-таноржец, она не запомнила его имени, но я думаю, что в его крови намешано разного. Она меня не планировала, но делать аборт не стала.

Спина под ладонью напряглась.

– Ох, Редж, прости, что спросила о таком…

– Да ничего такого нет. – Я фыркнул. – Мама сама улетела с Ларка и выбрала такую жизнь. Ей нравится работать ночной бабочкой, она всем довольна. Детство я провёл на Тур-Рине, но, как понимаешь, для ребёнка райский сад – не самая лучшая обстановка.

– Зато теперь я понимаю, откуда у тебя титановая самоуверенность и обаяние… – пробурчала Виктория, внезапно расслабляясь и устраиваясь на мне сверху так, чтобы не давить на рану.

За тонкой синтетической перегородкой на Падэме-3 бушевал ливень, и небо раскрашивалось алыми грозами, но внутри палатки было тепло и хорошо.

– Подростком я отправился на историческую родину. Мама договорилась с родственниками из племени, чтобы меня приняли… Вот только с сородичами как-то не задалось общение. Мы оказались слишком разными, – продолжил я, вспоминая детство.

На Ларке я прожил около года, но этот год запомню на всю жизнь. Как меня, по сути, ребёнком в четырнадцать лет выставили против хищника. Как я, городской житель Тур-Рина, испугался и убежал… Как после этого на меня косились и презрительно говорили «он даже не Защитник[12]». Добавить то, что внешне я больше похож на человека, чем на ларка, – и сразу станет понятно, почему я не прижился на родине. Это уже позднее мне удалось завалить хтэрра и сделать из его хвоста собственный дентайр, но это не отменяло того, что сам обряд инициации я с треском провалил.

– В итоге я вернулся обратно на Тур-Рин, но и там оказалось, что я уже слишком взрослый и матери не до меня. Пытался приткнуться, но всё никак не мог. В один день обнаружил, что у меня неплохо получается блефовать и играть с приезжими туристами в карты в игровых заведениях. Собственно, на этом какое-то время и жил. Благодаря тому, что выглядел крупнее, чем люди, меня принимали за совершеннолетнего. Плюс мамины подруги из райского сада красили и одевали так, что на входе в некоторые казино даже идентификационную карту не спрашивали. А в семнадцать меня нашёл Рафаэль.

– Рафаэль? – Виктория сонно причмокнула в мою подмышку. – Кто это? Тот, из-за кого ты стал агентом пси-класса?

Я задумчиво пропустил её перламутровые волосы сквозь пальцы. Можно было бы ответить «да», но это не отразило бы и части моего отношения к нему.

– Почти. Рафаэль разглядел во мне то, чего я не понимал, забрал к себе, обучил, помог во всём. Говорят, семью не выбирают – она дана нам по рождению. Но иногда крепче нас связывает не кровное родство, а выбор сердца, отзывающегося на чужую душу, которую звёзды послали на наш жизненный путь. Рафаэль именно такой. Он стал для меня больше чем отцом, которого у меня никогда не было, а ещё познакомил с семьёй.

Я накрутил шёлковый светлый локон на палец и сказал чуть тише:

– Придёт время, и я обязательно вас познакомлю.

В ответ послышалось лишь мерное сопение. Виктория спала.

***

Виктория Палладиум

Весь следующий день снова лил дождь. Редж вылезал из палатки только для того, чтобы проверить и покормить лошадей, а всё остальное время мы, обнажённые, провели в палатке.

Говорили и занимались сексом.

Занимались сексом и вновь говорили.

А ещё – играли в шахматы.

С Реджем я будто попадала в другое пространство-время. Аномалия. Временная петля. Называйте как хотите, но я действительно не понимала, сколько времени мы проводим вместе. Не было у меня мужчин, которые понимали бы настолько легко – с полуслова.

Мы вроде бы говорили о шахматах, но это были разговоры на грани.

– Это рискованно, – прокомментировала я, когда Редж открыл короля.

– Рискованно. Но шахматы – это компромисс между обороной и атакой, – ответил мужчина, ловко шахуя слоном в миттельшпиле[13].

Спустя несколько ходов я сделала рокировку и с вызовом посмотрела на Гроссмейстера.

– Ну как, не страшно?

– Жизнь, пропитанная страхом, – это не жизнь, – серьёзно ответил Брайт. – Если хочешь чего-то, то за это надо бороться до конца.

Ту партию я выиграла, но Редж внезапно ни капли не расстроился.

– Иногда надо проиграть партию, чтобы выиграть, – сказал он с хитрой усмешкой, пододвигаясь ко мне.

– Выиграть что? Войну?

– Просто выиграть.

И горячий язык с металлической штангой щекотно прошёлся по рёбрам. Я захохотала, заелозила и попыталась выбраться из мужских объятий, но Редж внезапно перехватил меня за руки, жестко зафиксировал и спустился ниже. Стало совсем не до смеха.

Никогда не верила во вторые половинки. Концепция существования идеальных пар казалась мне математически необоснованной. Ну как во Вселенной, где проживают миллиарды гуманоидов, можно найти того самого? Как коренная таноржка я понимала, что даже если какими-то высшими силами и заложены «вторые половинки», то вероятность их встретить стремится к нулю. Но и здесь Редж стал статистическим отклонением. Аномалией в распределении. Я всё ещё понимала, что не знаю и трети информации об этом мужчине, но меня влекло к нему с такой силой, что гравитация чёрной дыры в сравнении показалась бы детским магнитом.

Наутро погода Падэма-3 вновь изменилась. После потопа планетарного масштаба на горизонте появилось солнышко. Редж набрал воды во все емкости, какие получилось, подогрел на огне, перелил в огромный мешок-пузырь и продырявил снизу, организовав нам таким образом давно желанный душ.

А следующие два дня мы вновь провели в седле, но только на этот раз больше не молчали. Гроссмейстер не был бы собой, если бы неожиданно не предложил поиграть в игру – шахматы, но с удержанием позиций фигур в голове.

Сумасшедший!

Я сопротивлялась как могла, но Редж продавил:

– А что такого? Это тренирует память и логику, многие умеют играть с закрытыми глазами.

– И как далеко ты можешь просчитать свои ходы? – Я не выдержала.

– Это вопрос, на который я не стану отвечать. В конце концов, тебе надо научиться просчитывать лишь на ход глубже, чем это делает противник.

Пришлось подчиниться этому тирану.

***

Утром шестого дня я проснулась раньше Реджа, чего не случалось со мной за весь Падэм-3 ни разу. Редж спал рядом в позе, неуловимо напоминающей крупного дикого кота. Ночью ему приходилось вставать несколько раз: лошади нервно ржали, хотя никого вокруг не было. Я тихонько выбралась из-под увесистой мужской руки, натянула спортивные штаны, футболку и куртку – с Реджем спать в одежде никак не получалось – и выскользнула за полог палатки. Розовая дымка плотным покрывалом окутывала опушку, на которой мы остановились. Трава и листья тонули в росе.

Потрепав по холке Грозу и дав ей кусочек сахара, я скользнула в лес по утренним делам. Подходящее место всё никак не находилось, а потому я отходила от палатки всё дальше и дальше, пока внезапно не споткнулась: прямо передо мной в воздухе мелькнула смазанная белая тень. Вот она была, и вот – нет.

Я моргнула.

Тень снова появилась, и её очертания стали чётче: пушистое округлое тело, тонкие мягкие лапы, длинная шея, милые шерстяные ушки и узкая мордочка с очень внимательными глазами. Это была натуральная альпака, если бы не одно «но»! От чудного создания исходили еле заметные крохотные бледно-голубые молнии, а тело животного переливалось, иногда становясь полностью прозрачным. Всё вместе походило на галлюцинацию.

Я потёрла глаза, пытаясь понять, реально ли происходящее. Животное исчезло, но какое-то шестое чувство подсказывало, что это не пригрезилось.

– Поздравляю, ты нашла вольта, – послышалось сзади.

Запоздало пришло понимание, что за всеми перипетиями я забыла выяснить и как выглядят вольты, и опасны ли они.