Адвокат Демонов

Глава 14

— Присмотри за отпрыском, — строго командует граф Толстопалов, опираясь на стол и сверля дознавателя взглядом. — И установи тайную охрану вокруг магического ясли-терната. Если хоть одна мышь пропищит, что рядом с ним видели Софию — доложи мне незамедлительно!

Дознаватель кивает с должным уважением.

— Принято, Петр Васильевич.

— А расследование убийства охранника беру под личный контроль, — продолжает граф. — Марь Иванну из следственного изолятора не выпускать, к ней никого не впускать, особенно адвокатов. Я на дух их не переношу.

Петр Васильевич кривит губы, точно так же, как когда однажды закусывал заморский алкогольный напиток долькой лайма. Граф не мог припомнить название этого напитка — что-то вроде Тейк-Иры или Ты-киллера — но точно помнил, что его подавали из рук длинноногих девушек в почти откровенном наряде, и что вкус был похож на беленькую, но с особым послевкусием.

— Я тоже ненавижу адвокатов, — услужливо поддакнул дознаватель. — Пренеприятнейший народец.

— Убивал бы таких прямо с рождения, — поддал жару граф. — Надо бы лоббировать закон, по которому новорожденным не только способности к магии измеряли, но и наклонности к адвокатуре.

— Абсолютно с вами согласен, граф, — не отставал дознаватель. — И чтобы всем им сразу — голову с плеч.

— Ну это ты борщнул… Хотя… — граф задумывается на мгновение, а потом продолжает: — Император давече указ подписал. Всех младенцев без магических способностей от роду — в бочки закрывать и в море пускать. Пробудятся способности — выберутся. А нет — так концами в воду. Нечего этих бездарных гами плодить, хлеб государственный на них тратить.

— Воистину! — подтверждает дознаватель, но тут замялся и, словно бы взвесив слова, произнёсит: — Вот только…

Он замолкает на полуслове, неуверенно глядя на графа.

— Что? — резко переспрашивает Толстопалов.

— Я… вспомнил кое-что, что может вас заинтересовать, — тихо говорит дознаватель. — Насколько я понимаю, по приказу Императора только младенцы без магии подлежат такой участи. Но есть слухи, что несколько таких «бездарей» исчезли из-под контроля. Или… их кто-то тайно вывез. И сын вашей…. — починенный заходится испуганным кашлем, пытаясь в уме подобрать слово, после которого ему не прилетит плаха по шее.

Дознаватель понимал, что влюбленность начальника в княжну Софью, замужнюю к тому же женщину, — это строго конфиденциальная информация, о которой не стоит говорить даже в присутствии самого графа.

— ….знакомой Софии, — заканчивает он.

Граф нахмурился.

— Что? Что с ним? — рычит граф.

— Он — «бездарь» с рождения. И князь разыскивает его, чтобы саморучно убить.

— Вот как?

— Помимо этого по неподтверждённым данным, младенцы «бездари» могут привести к новой магической аномалии. А этот значит, что, кто-то захочет использовать их в своих целях. И если София действительно рядом с отпрыском — это может быть опасно для её жизни, — заканчивает дознаватель и замирает, чувствуя как вся его спина покрылась испариной.

Граф хмурится сильнее.

— Это все? Чую ты что-то не договариваешь…

— Не все, — произносит дознаватель и нервно сглатывает, понимая, что сам выносит себе приговор. — Марь Иванна сказала, что малыш Милослав, сын Софии, был заточен в ту самую камеру, где произошло преступление. А затем оттуда просто исчез.

— Такого не может быть. Он либо бездарь либо маг высшего ранга. Как он мог выбраться из закрытой одиночки без использования магических сил.

— Возможно, дверь ему открыл охранник. Потому что со слов медсестры, ребёнок был найден ею на лестнице из тюремного помещения.

— Похоже на попаду. Охранник открыл дверь, бездарь выполз. В чем тогда подвох?

— Во-первых, бездарю было всего несколько дней отроду, а он уже полз. Это странно. А во-вторых… остается загадкой, кто убил охранника? На месте преступления недалеко от его обгорелого тела была найдена деталька от машинки. А на ней отпечатки пальцев Мирослава.

— Интересно…, — задумчиво произносит Толстопалов, вставая из-за стола. — За этим малышом нужен особый присмотр. Устройся в ясли воспитателем.

— Но как же моя основная работа?

— Никуда не денется. Ты переходишь на 24х часовой рабочий день. За сына Софии отвечаешь головой.

Дознаватель, понимая, что это не шутки, испуганно кивнул и вышел из кабинета, а граф остался один. Он налил себе благородного виски. В его голове бродили мысли — кто стоит за исчезновением убийством охранника и связано ли оно с серией убийств аристократов. И какую цену придется заплатить, чтобы сохранить власть и порядок в этом хрупком мире, где магия была одновременно благословением и проклятием.

Он вернулся за стол и начал листать ленту новостей в своем аристократофоне. Одна из новостей привлекла его внимание. О ней кричали их всех чайников.

«У Императора родился долгожданный наследник от новой супруги», — буквально кричала новость.

«Какая судьба ожидает теперь его совершеннолетнего сына от первой жены, царевича Алексея? И какими магическими способностями обладает малыш. Эльфийский вестник вам скоро ответит на эти и другие вопросы».

Император не может прийти в себя от волнения. Он зигзагами ходит вперёд-назад по тронному залу, ожидая заключения эксперта. В покоях дворца самый дорогой и уважаемый магический специалист империи сейчас измеряет способности его новорожденного сына.

Император мечтает, чтобы у малыша обнаружился дар к магии огня — как у него самого. Или хотя бы к магии воды — как у супруги Екатерины. Обычно младенец наследует магию от отца, как и цвет глаз, но в сорока процентах случаев — от матери. Вспоминается ему избалованный царевич Алексей, который унаследовал магию воздуха от своей матери — той самой, что сбежала к послу Австрии. Иными словами, её как ветром сдуло. Император не оставил попыток вернуть её: наемники нагнали беглянку недалеко от границы и убили. Народу же сообщили о её внезапной кончине от чумы, а сына заточили в императорскую тюрьму — чтобы тот не проболтался лишнего.

Император уже принял решение: если новорождённый Дмитрий окажется магом, то царевича Алексея надо по-тихому устранить — развязать войнушку и послать на фронт или подстричь в монахи.

Хотя, что значит «если»? Конечно, его сын — врожденный маг. Иного быть не может.

В тронный зал входит эксперт. Его ноги дрожат, но он старается сохранять спокойствие и профессиональный вид.

— Ваше царско-императорское величество, — произносит он.

Император смотрит на него, затаив дыхание.

— Ваш сын… не обладает никакими магическими способностями, — говорит эксперт, голос его ровен, но напряжён.

— Что ты сказал, смерд? — рычит император, ярость вспыхивает в его глазах.

— Я сказал, что ваш сын — бездарь.

В мгновение ока император выхватывает кинжал и бросает его в эксперта. Лезвие точно попадает в сонную артерию. Мужчина падает на пол без признаков жизни, заливая паркет алой кровью.

Император стоит над телом, сердце его бушует, а в голове лишь одна мысль: никто не должен знать слабость императорского рода. Мне нужен другой ребёнок, которым можно подменить моего бездаря — сына.

Император достает свой императорфон и набирает номер единственного человека, которому он мог доверять.

— Петр Васильевич? У меня для вас сверх-секретный приказ. Найдите мне мальчика, младенца или чуть постарше из какого-нибудь интерната. Главное условие: чтобы он обладал магической силой и одним видом магии. Огня, воды или чего-то другого.

— Какой срок выполнения?

— Неделя, ни дня больше. Бог сотворил Вселенную за семь дней. Не думаю, что вам потребуется больше времени, чтобы подобрать мне младенца.

Император оборвал вызов и посмотрел с негодованием на распластавшееся тело эксперта.

— Все настроение испортил, холоп, — досадно резюмировал император и нажал на красную кнопку для вызова слуг для особых поручений.

Меж тем я не в курсе планов императора. Поэтому с наслаждением плаваю между акул и крокодилов — пусть и надувных, которых запустили в бассейн. Вода холодит кожу, а я ловлю каждое движение, чувствуя, как мышцы становятся сильнее.

Жизнь в магическом ясле-тернате напоминает кадетский корпус: ранний подъём, завтрак, тренировка, бассейн, перекур, снова тренировка. И так по кругу. Чем дальше, тем яснее понимаю — из нас пытаются выжать все соки, чтобы вырастить боевых магов.

Я стараюсь изо всех сил, у меня начинает получаться, и, что удивительно, я начинаю получать удовольствие. А вот мой недруг Бугай начал сдавать.

— Не в курсе, что с ним? — спрашиваю, переплывая в глубокую часть бассейна.

— Смотри, не утонешь, — шипит угрожающе Мстислав.

— Ха, в круге на шею? Это надо постараться, — говорю я. В этот момент вода попадает мне в рот и в нос, отчего я начинаю задыхаться, но быстро справляюсь с этим недоразумением.

— Егорка переживает из-за своей мамочки, которую посадили.

— А кто такой Егорка?

— Бугай. А мамочка его — та стерва, что закрыла тебя в одиночке.

— Что ж, справедливость торжествует. Иначе и быть не могло.

Раздаётся громкий свисток.

— Всем из бассейна! — кричит тренер.

Ага, будто так легко встать и вылезти, когда ты малыш.

Я подплываю к бортику, и нас одного за другим вытаскивают, как цыплят на конвейере. Эта малышня вся лезет вперёд меня.

— Эй, в очередь, сукини дети, в очередь.

Меня достают пятым.

Вижу, как предыдущих младенцев нянечки бережно обтирают мягким полотенцем. В предвкушении тяну руки вперёд, но вместо нежных рук меня хватает огромный мужик. Он стряхивает с меня воду и грозно произносит:

— А ты, Мирослав, пойдёшь со мной.

Я моргаю, не понимая, что происходит.

Меня держат огромные мужские руки, на которых чувствуются грубые мозоли.

Моя голова прижата к белой рубашке мужчины от которого несет сигарами и потом. Я мало, что вижу, но понимаю, что меня куда-то стремительно несут.

Что тебе надо мужик⁈ А ну пусти!

— Стойте! Куда вы уносите ребёнка? — окликает одна из нянечек мужчину, когда мужчина практически выходит со мной из помещения бассейна. Я вижу порог, который разделяет голубую плитку с гладким полом коридоров.

Я пытаюсь поднять голову, но не могу толком разглядеть его лицо. Зато вижу нянечку, которая смотрит на меня с беспокойством.

Мужчина разворачивается на неё, отчего беспокойство на её лице переходит в испуг.

— Это дело государственной важности. Гриф секретности вам о чем-то говорит? — рычит мой «похититель».

Но из-за воды, успевшей попасть мне в уши слова мне слышатся исковерканными.

Грибы? Какие ещё грибы? В жульенчике⁈

Я бы, если честно, с радостью перекусил.

Плавание отнимает много сил и рождает животный голод.

Я с недоумением верчу головой, пытаюсь избавиться от воды в ушках, чтобы лучше слышать. Кто этот мужчина? Что ему нужно? И где мои грибы?

— Говорит, — пугается нянечка. Я чувствую её тревогу.

Я сжимаю свои маленькие ручки в кулачки, готовый навалять этому похитителю, если он нагрубит моей любимой нянечке или не даст мне поесть.

— Но вы так и не ответили на вопрос, — произносит с давлением вторая нянечка, что явно похрабрее.

Действительно. Отвечать вопросом на вопрос — это одна из тактик в адвокатской деятельности. Она используется, чтобы перехватить власть у собеседника.

Но мне-то сейчас важна не тактика, а ответ на вопрос. Который касается меня непосредственно, черт побери. А ну отвечай, куда меня тащишь!

И где мое мягкое полотенчико. Мне холодно.

Кожа покрывается гусиной лапкой. Это не шутки, так и заболеть можно.

— Не ответил, значит не посчитал нужным, — отрезает мужчина, и с этими словами выносит меня из помещения бассейна.

Эй, мы что, даже не зайдем попариться в баньку⁈

Я пытаюсь закричать от возмущения, но с волос капает вода прямо в рот.

Бееееее. Противная хлорка…

— Не переживай, малыш, — говорит мужик, наклоняясь ко мне. — Я не причиню тебе зла.

Агась. Так и поверил. Это что значит? Типо смерть будет мгновенной?

В мозгу начинает активно путаться мысли, будто кто-то переворачивает в нем кучи игрушек.

Мужчина заводит меня в комнату для переодевания и плотно закрывает дверь. Я оглядываюсь вокруг. В комнате светло, стены окрашены в нежный голубой цвет, а в углу стоят весы в виде большого медведя. Здесь миллион шкафчиков, похожих на улей.

В одном из шкафчиках висит мой халатик, белый махровый, я тяну к нему ручку, практически дотрагиваясь до мягкой ткани.

Ээээ, дай мне хотя бы одеться, для приличия, — говорю я, пытаясь выразить недовольство.

Мужчина кивает, словно все понимая.

— Действительно, надо тебя одеть, а то еще заболеешь и лапти откинешь — меня по головке не погладят за это.

Он берёт халатик и надевает его на меня, поверх моих непромокаемых подгузников.

Я чувствую, как ткань приятно щекочет мою кожу. Халатик такой мягкий, словно облачко. Я начинаю улыбаться, забывая о мрачных мыслях.

«Ну и кто ты? Представляешься будешь?» — мысленно спрашиваю я, строго сдвинув бровки, чтобы выглядеть серьёзным.

— Меня зовут Семён, — говорит мужчина. — Семён Семеныч.

Ха, Семен Семеныч — неплохая кличка для кота. Может переназвать так Берендея.

— Я дознаватель… кхм… то есть воспитатель, — быстро исправляет он себя, понимая, что проговорился. — Твой новый персональный воспитатель. С этого момента ты будешь слушаться меня.

Я смотрю на него с недоверием.

«Агу! Щас!» — думаю я. Единственный человек, кого я слушаюсь, это пристав, когда он произносит «Всем встать, суд идет». Я вспоминаю тот чудный момент, когда заходит судья, все встают, и в зале судебного заседания сразу становится тихо. Еще я слушаюсь молоточка судьи, который стучит по столу, когда судья уже на пределе нервного срыва от моей оправдательной речи. И, лучше всего остального, я слушаюсь маму, когда она говорит: «Покушай, сыночек. Открой ротик».

Но слушаться этого типа. Три ха-ха! Увольте меня лучше с должности малыша.

Дознаватель, назвавший себя воспитателем, иными словами Семён, продолжает на меня смотреть. Я чувствую, как он пытается понять, что у меня на душе. Он что тоже умеет читать мысли? На вряд ли. Этим даром обладают только маги высшего ранга. А этот не внушает о себе такого высокого мнения.

Я не знаю, что делать, но на всякий случай отвожу взгляд к игрушкам. На полке стоит машинка с блестящими колёсами. Я тянусь к ней, чтобы снять с себя все подозрения, какие только могут быть у этого дознавателя. И изобразить из себя обычного грудничка.

— Агу-гу-ся, — произношу я по слогам слово «машинка». Когда же уже, наконец, эта «каша» начнет превращаться в слова?

— Сначала давай закончим с нашим разговором, — говорит он.

А я кидаю на него недовольный взгляд. Не о чем грудничкам разговаривать с незнакомыми дядями!

— В ясли-тернате творятся странные вещи. Ты что-то знаешь об этом? — спрашивает Семён, продолжая всматриваться мне в глаза так, будто не оставляет попыток прочесть мои мысли.

Ага! Я-то знаю. Но тебе точно не скажу. И не надейся пролезть в мою голову. Я знаю, как бороться с мысле-крадами.

Надо установить мысленный заслон или думать о чем-то малышковом.

«Машинка. Картинка. Картонка. И маленькая собачонка», — произношу я мысленно.

Дознаватель хмурится.

— А ты не слишком смышленный для своего возраста, а?

Сколько там тебе годиков?

Чееерт, он читает мысли! Главное не спалиться!

Агуууууу. Нян-ням. Пи-пи.

Мышцы на лице дознавателя расправляются.

— Показалось, — произносит от с некоторым облегчением. — Ладно, отнесу тебя на кормежку. Но не расслабляйся…. Я слежу за тобой.

Ха, следи следи. То есть агууууу. Ещё посмотрим, кто за кем будет следить.

Я быстро выясню у тебя… кто тебя сюда прислал, чего он добивается и…. как пробраться в кабинет директора, который опечатали, и захватывать конфетки.

Дознаватель вновь пристально смотрит мне в глаза. Как раз вовремя. Ведь я думаю о конфетках, конфетулечках.

— Любишь сладенькое? — спрашивает он.

— Агу, — киваю многократно.

Последние сомнения у меня тут же завиваются — он чтец мыслей. С ним придется постоянно быть на строже, не позволяя себе мыслить ни о чем, что не соответствует статуса малыша. Вот я попал.

Дознаватель достань конфетку. Я мгновенно разворачиваю её своими проворными пальчиками и пихаю в рот.

— Во даешь, ну ты шустрый. Вот это моторика пальцев! А говорят малышам ее развивать надо.

Ну это смотря кому. А конфетка вкусная…

Может мы ещё и подружимся с тобой, Семён.

— Я тоже сладкое люблю, — признается он мне. — Спер парочку…. десятков из кабинета вашего директора. Все равно она нескоро на волю выйдет.

Я вытаращиваю глаза. Вот это новости!

— Да и потом я дознаватель, что мне будет? Не посадят же меня за кражу, — внезапно гогочет мужик.

Вот, что значит «упиваться властью». А еще адвокатов ругают. Мы хотя бы не воруем чужого, нам клиенты сами золотые приносят за верную работу.

Я доедаю конфетку и тяну ручку за новой.

Хочу ещё одну конфеточку!

— Обойдешься, — говорит дознаватель. — Пора и честь знать. Что там у тебя по расписанию? Таааак….

Семён направляет взгляд на белую стену без ящичков. И через секунду на ней появляется проекция и его головы.

Фотографическая память. А он не так плох.

Может и вправду ему будет чему меня научить, как дознавателю, вернее воспитателю.

На стене появляется расписание занятий.

После бассейна полдник. А потом тренировка по магии.

Отлично! У меня как раз разгорелся аппетит после конфетки. Человечка заморили пора и перекусить.

В комнату заходят воспитатели. Они заводят наплававшихся в бассейне малышей, обернутых в махровые полотенца и лежащих на двух огромных тележках для перевозки младенцев.

Семён протягивает меня одной из воспитательниц. И я радостно перемещаюсь к ней на её мягкие пухлые ручки.

— Оденьте мне его для тренировки. У него будет доп тренировка от меня. С парочкой других подозрительный… вернее поразительных ребят.

— У нас так не принято, — пытается возмутиться бойкой воспиталка.

— Новая программа одобрена замом директора, — уверенно произносит дознаватель-воспитатель. Хотя я совсем не уверен в правдивости его слов.

— А как же полдник? — спрашивает та, что держит меня на руках. Мягкая во всех смыслах женщина.

— А полдник он сегодня пропустит, — отрезает мужчина.

Как это пропущу⁈ Это возмутительно! Тренировки тренировками, а полдник ложен быть по расписанию!

Семён бросает мне в глаза яростный взгляд.

А что я? Я ничего.

Агууууу-гу-гу….

Семён отворачивается пока воспитательница переодевает меня в боевые ползунки цвета хаки.

Черте что, а не новая жизнь! Свободы слова меня лишили, теперь и на свободу мысли покушаются. Еще и право на еду.

Ничего…. Скоро подрасту и всех нагну!

— Мирослав, ну что ты машешь своими кулачками, дай мне рукав тебе на ручку одеть, — выводит меня воспитатель из гнева.

От её доброго голоса вспоминается мама.

Она так давно не приезжала? Надеюсь, этот изверг мой папенька не добрался до неё⁈

Если так — я его в потроха испотрашу!