Адреналин для Рины

Глава 45. Чай

* * *

За окошком плескались сумерки, фелюка плавно покачивалась на волнах, как колыбелька. Рина сидела в кровати, не в силах самостоятельно ее покинуть, и мрачно жевала галеты. Их притащил Бродяга, когда она пожаловалась, что оголодала.

— Значит, надежда на лучшее будущее есть, — ответил кошак, притащив бумажную пачку.

И смылся, не поддержав робко начатой Риной беседы. Конечно, кто ее захочет видеть после того, как она хотела отказаться от клятвы. И на какое там будущее у него есть надежда? Зеленый наябедничал, что ли?.. Надежда, что с ума не сошла? Фи!

Из чувства протеста она не сразу притронулась к печенью.

А что ей оставалось делать?.. Она просто обязана защитить людей от себя! Если они будут близко, то подобные обиды будут случаться каждый день… Немая ярость превратилась в пустоту. Пустота — в глубокую печаль. И когда сон уже лез через уши, Рина все же уселась, опираясь о подушку, и начала поглощать галеты одну за другой, не чувствуя ни вкуса, ни насыщения. Хотелось сгинуть с лица земли от того, что сказала Зеленому. Она бы хотела остаться его женой и жить как все… Завести дом, собаку, посадить дерево и все такое… Но опыт подсказывал — не создана она для спокойствия и доверия. И любое ее действие причиняет всем, кто приблизится, вред. Даже взять последние события: блаблакарщики, Ракель, моряки, Бродяга, Перри — все, кто к ней сделал хоть один лишний шаг, получили кучу проблем. И к счастью, сознают это и держатся вдалеке весь сегодняшний день. Она проклята, заклята и не в силах справиться с этим. Закатные Облака — глупая байка бабушек, которые кормят голубей на набережных. С таким справиться невозможно…

Рина надкусила еще одну галету, осыпая себя крошками. Брови ее были крепко сведены, нос сморщен. Да, это горько, но так лучше — быть одной. И свободной.

Как она сможет исполнять роль жены, чтобы его не ранить? Может, просто пойти прыгнуть за корму и дело с концом?.. Рина постучала себя по лбу, как обычно не обращая внимания на боли. Это будет признаком поражения. Она не сдастся так просто. Она же боец.

В изнеможении она бросилась на подушку. Неужели жить, вот так не понимая жизнь, — справедливо?..

И нужно ли теперь искать Светочей?.. Лучше спать. И не просыпаться. Самое простое решение проблем.

* * *

Рине очень хотелось выйти. Дверь была закрыта, и за солнечный день каюта нагрелась. А снаружи — свежий воздух, море… И еще доносятся звуки дикой песни про свободных как ветер. Веселятся там. А про нее и не думают… Рина хмыкнула и уставилась в потолок.

А выйти таки придется. Она — бяка, но бороться с этим надо. Как тогда Бродяга сказал, постельный режим не похож на сражение. Нервный срыв утих, но последствия-то остались… Рина опустила ноги на пол и мелко задрожала. И холод внутри. Неуемный.

Что ж. Таков ее крест. Одним с крестом везет больше, иным меньше. Рина встала, прислушиваясь к внутренним ощущениям. Вроде бы тупая боль в затылке уже не такая сильная. Да и голова кружится менее заметно. Может, снова пронесло и нет никакого сотрясения? Да и разве повредит ей еще больше удар головой?..

Фелюка качалась нежно, совсем не препятствуя перемещению. Рина открыла дверь и с наслаждением вдохнула аромат ночного моря.

«Свободны как ветер, мы свободны как ветер», — пел Статный, пока Круглый выписывал смычком мелодию по струнам скрипки.

Оба поглядывали на озадаченного Бульдога: он схватился с ребятами в Саботажника. Видимо, производитель вписал и немецкий в инструкцию, ибо седой курчавый моряк напряженно посматривал то в нее, то в собственные карты, крякал, потирал мясистый нос и колебался в решении.

Рина прыснула и встретилась глазами с Круглым. Его румяное лицо в свете бортового фонаря таинственно подмигивало. Доброе лицо. Рина немного расслабилась.

Статный кивнул ей и подошел медленно, напевая уже немного известные девушке слова, переходя к припеву. Тогда она несмело подключилась, отвечая на его приглашение глазами:

— Вир зунд фрай, фрай ви дер винд! — и Рина почувствовала себя победительницей неизвестно чего, когда ее голос влился в трели скрипки Круглого. Просто победительницей и все.

Приняв крепкий локоть Статного, она приблизилась танцующей походкой к играющим. Ракель прикусила губу в легком восторге, колеблясь между восхищением и осуждением, Влад и Антон щелкали пальцами в такт, улыбаясь, а Стас… Рина быстро отвела взгляд, потому что он смотрел слишком восхищенно, еще и рот раскрыл.Бульдог отвлекся от карт и подпел. У Рины даже прошло головокружение — так это было здорово: море, ночь, фонарь, музыка, песня, настоящие люди. И никто ничего от нее не требует.

* * *

— Ага. — Ракель отвлеклась от обучения моряков Саботажнику и приказала «барчукам» заняться этим, а заодно практиковать язык, ибо «не фиг прохлаждаться», и присела с Риной на ступеньки мостика.

Статный и Круглый из солидарности присоединились к Бульдогу, и теперь их было трое против троих: девятнадцатый век и двадцать первый.

— Кэп уединился с их капитаном и переводчиком, чтобы пояснить принцип работы мотора. А то эти собирались фелюку захватить в полное пользование. Хотя они вроде неплохие чувачки.

— Ракель, — вздохнула Рина, опираясь подбородком на колени: голова таки тяжелела, вот несносная.

— Я буду говорить так, как посчитаю нужным, — вспыхнула лысая девчонка. — И ты мне не указ! Ты бываешь жуткая вредина, знаешь? И как только Кэп женился на тебе?

— Сама не знаю, — охнула Рина, старательно пытаясь отыскать линию горизонта в темноте.

Далекие огоньки. Наверное, берег. Некоторые и движутся.

— А он так нервничал, что тебя найти не может… — проворчала Ракель. — И за что любит?..

— Да не любит он. Это просто… договор. — Рина не хотела откровенничать с мятежным подростком; но оно само как-то получалось. Она действительно теряет способность контролировать эмоции?..

— Иначе он бы так не злился! — возразила Ракель, толкая девушку в коленку, заставляя конструкцию ноги-руки-подбородок пошатнуться. — Он таким даже тогда, когда нас закидали яйцами, не был!

— Ну не то чтобы… Просто, — Рина уронила лицо на руки, — просто я гадко себя вела и нет мне прощения… Постой, вас закидали яйцами? Кто?.. За что?

— А, неблагодарная публика… Не понравилось им, как он рисовал… Я-то танцевала всегда отлично, с детства училась… — И почему Рине сделалось смешно?.. так некстати. — А с гадостью… разве нельзя справиться?

Рина было открыла рот, но смогла только рассмеяться невесело.

— Со всем можно справиться, — отмела ее смех Ракель уверенно. — Сама говорила, любовь делает красивыми. Раз он тебя любит, значит ты будешь красивой.

Ринин смех замер. Истина в устах младенца?.. Но… как можно так просто заявлять, что кто-то кого-то любит?

— Ну, и он мужик, он поймет, что это все заклятие, — махнула рукой Ракель и уставилась в звезды. — Я раньше про тебя плохо думала, но, по-моему, ты очень несчастная.

Еще чего не хватало!

— Все я счастная, — запротестовала Рина. — Трудности… у каждого случаются! — И отвернулась к стенке.

Недолго посидели.

— А Бродяга где?

— Кэп сердился, что его из трюма не вытащить, — пожала Ракель плечами. — Хотел, чтоб он переводил. Смешно, правда? — захохотала она. — Черный кот и вонючий пес — переводчики…

Да уж, что и говорить.

— Но кошак сбежал в трюм, а Кэп его обругал. И снова из-за твоего заклятия, — добавила Ракель уверенно.

— Не связано это…

— Когда он по-настоящему злится, это выглядит не так. А тут… ты его не заставляй страдать, ладно? Он мне юнгой стать разрешил, когда мы починили фелюку на заработанное и отправились вас искать…

У Рины комок встал в горле. Но, если и так… возможно ли исправить то, что она наговорила? Ведь она наговорит это снова. И в тот момент снова будет верить, что права. Может быть, легче не разговаривать вовсе?..

Он ее правда любит? Но за что?.. Невозможно.

* * *

Рина коснулась пальцами стекла двери в рубку. Райнер и Осьминог склонились над картой на подставке. Перри… как это получается у него?.. Листал пальцем в сэре Айве. В ее айпаде! Когда-то ее… Глупо это смотрится в компании с лысой макушкой и серьгой Райнера, с шейным платком и длинными кудрями Осьминога…

Рина вздрогнула. Муж посмотрел на нее. Она попыталась выдержать взгляд, чтобы дать понять, что… им нужно поговорить. Попытаться ему объяснить… Вдруг он поймет… Рина теребила пальцами рубашку. Зеленую. Его рубашку. Ту самую. Зеленый вздохнул. Она видела — вздохнул. И закрыл чехол айпада.

— Я могу быть еще чем-то полезен? — уточнил он у Осьминога по-английски.

Голос его слышался приглушенно сквозь закрытую дверь, терялся среди легкого шелеста волн.Осьминог и Райнер выпрямились и заметили Рину. Затем переглянулись, Райнер заулыбался, тряся одинокой серьгой, и великодушно махнул рукой, отпуская Перри. Рина усмехнулась. Было в этих моряках что-то такое… отчего они казались давними хорошими знакомыми.

Перри с достоинством легко поклонился и подошел к двери, взявшись за ручку с другой стороны. Их взгляды встретились вновь. И — почему-то Рине показалось, что после этих взглядов говорить ничего не нужно. Странно, очень странно…

Зеленый повернул ручку, отворяя дверь, а Рина почему-то застыла у него на пути, не шелохнувшись. Она смотрела ему в глаза и смотрела, с отчаянием ища в них ответ на вопрос, что сверлил ее изнутри: что теперь?.. Как жить, чтобы не забрать его счастья?.. Перри задержался на пороге, отмечая, как в этих глазах цвета моря в грозу застыли боль и тоска, ранее так умело скрываемые. Его сердце защемило и почувствовало жгучую потребность прижать ее к себе и спрятать от этой боли, этой тоски, принять все удары на себя и дать ей то, чего она так тщетно ищет: свободу. Стать Тем, кто избавит ее от заклятия и откроет дверь счастью. Позволит ли она?..

Он робко положил руки ей на плечи. Фелюка дрейфовала в заливе и тихо покачивалась. Рина сжала губы и заморгала. Надеясь на то, что он ее поймет.

— Прости, — прошептала она. — Но я точно когда-нибудь сделаю это снова…

Перри улыбнулся и провел рукой по ее волосам. Они уже такие светлые.

— Я знаю. Глупая… ведь я говорил тебе, что мне по силам справиться с твоей… темнотой.

— Но сейчас ты не справился… — опустила Рина глаза, избегая смотреть на него, такого… доброго сейчас.

— Я был зол. Прости, — он мягко взял ее за подбородок другой рукой и заставил посмотреть себе в глаза. — Можешь просто верить в меня?.. Что все, что я сказал тогда, я исполню? Пожалуйста.

Рина кивнула, утопая в его глазах. Стало так хорошо, что лицо Перри аж начало двоиться.

— Я обещала… что буду, — прошептала она, завороженно глядя, как его лицо приближается, и прикрыла глаза.

Фелюка дернулась, и парочку встряхнуло. Он ухватил ее за плечи крепко, ловя этот испуганный и блестящий взгляд. Такой родной взгляд. Она воззрилась на него — он был рядом. И это был он.

Голоса Райнера и Осьминога вернули к действительности. Они оба все еще стояли на пороге рубки.

— Идем что ли, — усмехнулся Перри чуть смущенно и взял жену за руку. — Нечего нам тут…

Только резкий крик Райнера прервал его:

— Полундра!

И моряки внизу побросали карты.

* * *

Перри решительно засунул Рину вместе с собой в рубку, где Осьминог уже схватился за штурвал, а Райнер поспешил вниз отдать дополнительный приказ.

— Что случилось? — уточнил Зеленый у рулевого.

— Береговой патруль, — пожал тот плечами.

— И что с того, — пожал плечами Перри, сжимая одной рукой пристенный поручень, а другой — плечо Рины.

— Что он сказал? — уточнила Рина; она не поняла этого слова.

— Береговой патруль, — пояснил ей муж. — Только не понимаю, от чего тут приходить в такое движение. Разве что… — и он взволнованно перескочил на английский: — А что вы везете?

— Колбасу, — невозмутимо отвечал Осьминог.

Раздался дребезжащий звук мотора. Фелюка дрогнула и начала набирать ход.

В темноте прогремел предупреждающий выстрел.

Рина вздрогнула, прижимаясь к мужу.

— Не похоже, что простую колбасу, — пробубнил под нос Перри. — Раз удираем… Это небезопасно, отказываясь остановиться, вы нарушаете закон.

— Вы — только пассажиры, — сказал Осьминог, не меняя выражения лица.

— И что? — спросила Рина.

— Кэп! — стук босых ног по ступеням.

Это бежала Ракель, а следом за ней — Влад, Антон и Стас в хвосте.

— Они отказываются остановиться перед патрулем!

Осьминог сжал губы, не намереваясь подчиняться назревающему бунту пассажиров.

— Вы — пассажиры, — снова сказал он, чеканя каждый слог.

Перри прищурился, обвел взглядом взволнованных ребят и посмотрел на Рину. Ему показалось или в ее глазах он увидел каплю доверия?.. Что он примет правильное решение?..

— Да, — кивнул он твердо. — Мы пассажиры, ребята, айда в каюту. Разберутся без нас.

— Но… — возразила было Ракель.

— Ракель, для тебя я все еще капитан?

— Да! — вытянулась девчонка по струнке.

— Тогда выполнять! — гаркнул Перри, и четыре пары ног не замедлили потопать вниз, а четыре левых руки цеплялись за перила, чтобы не свалиться.

Потянул Рину за собой.

— Идем.

Он с ними, видать, солидарен: и сам был вне закона, контрабандистом. Контрабандистом?..

— Они везут контрабанду?.. — прошептала ему на ухо Рина свою догадку.

— Возможно, Бродяга в трюме сможет дать нам ответ, — так же вполголоса ответил Зеленый. Ему нравилось, что сейчас они снова были в одной команде.

Райнер проводил парочку настороженным взглядом.

— Шерш кацэ, — сморозила Рина с милой улыбкой.

— И что это значило? — уточнил Перри, придерживая ее, пока девушка нашаривала ногой ступеньку трапа в нижнюю темноту.

— Надеюсь, «искать кота», — отвечала Рина, и глаза ее блеснули от новой дозы адреналина.

* * *

— Повезло, что Винд сюда спускаться не хочет, — отвечал Бродяга, наблюдая, как Зеленый отрывает крышку с бочки молотком.

Рина подсвечивала ему айпадом, а кошак жмурился, когда свет попадал ему в глаза.

— Он бы порвал за порчу имущества. Колбаса… слышите этот запах?..

— Если это просто колбаса, ты ничего не получишь, — предупредил Перри, возясь с бочкой.

— А нам ничего за это не будет? — робко уточнила Рина. — Это обязательно?

— Я должен знать, зачем мы удираем от патруля. Может, и помогу, — отвечал ей муж.

Пришлось согласиться. А вдруг это оружие какое-нибудь для революции?.. Рина не могла ничего припомнить по истории Пруссии, но такой факт оказался бы классикой жанра. Запах колбасы даже влажный трюм был перебить не в силах.

Перри отбросил крышку.

— Свети сюда, — попросил он Рину, утирая пот со лба.

Рина скривилась:

— Фу, они похожи на гигантских червяков… Меня снова тошнит…

Свет сэра Айвы выхватил из темноты аккуратно сложенные колбасные кольца. Зеленый засучил рукав рубахи и запустил руку внутрь. С сосредоточенным лицом он копался среди жирных «червяков».

— Ну? — спросила Рина нетерпеливо. Кошак только облизывался.

— Ага! — издал Перри долгожданный возглас. — Нашел!

И вытащил железную коробку.

— Свети!

— Что же там…

Открыли. И остолбенели.

— Это… Перри, это же чай!

Бродяга воспользовался замешательством и прыгнул в бочку с колбасами. Не зря он стерег их весь день.

— Чай… Знаешь, где мы сейчас?

— Где?

— На северо-западном побережье Германии. Бухта Ядебузен. Странно, но GPS работает. Если бы не Дания, ты была бы почти дома, Рина… И недалеко остров Гельголанд — отличный перевалочный пункт для контрабандистов. Где можно выгодно продать или купить вот этот простейший напиток, не оплачивая пошлин.

— Все так безобидно, — с облегчением вздохнула Рина.

— Безобидно?! Ты представляешь, какое наказание светит за контрабанду чая?!

— Нет… А какое?

— Я тоже не представляю…

— Тогда зачем волнуешься?

— Потому что теперь есть за кого. Чай в девятнадцатом веке — недешевая штука. Он точно краденый. И, если его найдут на нашей фелюке… Проблем нам только прибавится.

— Тогда давай спрячем его обратно, — предложила Рина, закрывая коробку. «За кого» — значит за нее? Ведь за нее? — Это нас не касается. В конце концов, так этот напиток и распространился, разве нет? Таких, как Райнер, были тысячи, думаю. Ну, а безопасность… Я ведь думала собственной головой, когда выходила замуж за контрабандиста, — и она обезоруживающе улыбнулась.

Лицо Зеленого преобразилось.

— Неужели ты мне веришь? Хоть немножко

Рина опустила глаза, теперь пытаясь спрятать улыбку, что все не стиралась.

— Кольцо у меня украли те, кто ударил по голове… Я бы ни за что не продала его.

Экран сэра Айвы потух, оставляя троицу в темноте. Бродяга довольно чавкал в воцарившейся тишине.

— Где айпад… — проговорила Рина, пытаясь нащупать в темноте планшет. Но попала на жесткую руку Перри. Он в ответ сжал ее пальцы. Прошило, как током.

— Я знаю… Кто посмел избить тебя?

— Ой, они только раз ударили… — дрожащим голосом отшутилась девушка. — А потом на меня просто шкаф упал… А в нем были чугунные ковшики. Райнеру тоже от него досталось.. А это правда, что тебя забросали яйцами за плохой портрет?..

Зеленый хмыкнул в темноте и тихо посмеялся, все не отпуская ее руку. Шума мотора не было слышно. Но сейчас это не было важно. Совсем.

— Чего молчишь? — первой нарушила тишину Рина.

— Кажется… — несмело прозвучал голос контрабандиста. — Рина, кажется, я…

Рина навострила уши, не веря. В темноте все кажется немного призрачным. Даже слова.

И тут над ними раздались гулкие шаги и громкие приказы на немецком. Голос Райнера что-то пытался кричать, а потом перестал после дополнительного возгласа и гулкого удара.

Сплетенные пальцы Перри и Рины напряглись.

— Скорее спрячем чай, — шепнул Перри.

— Сюда, — тихо позвал кошак, скрывая свое чавканье. — Не включайте планшет, заметят… А я никталоп.

И он был тем ужасно горд.

* * *

— Ты уверен, что знаешь, что делать? — прошептала Рина Зеленому в темноте.

— Дорогая, я же контрабандист, — прошептал тот в ответ. — Вот, возьми, поешь колбасы.

— …который переживает о безопасности, — усмехнулась девушка. — Но я не хочу, снова тошнит… Да, карета всегда превращается в тыкву.

Перри затрясся от беззвучного смеха. А потом добавил:

— Тогда делай вид, что ешь, — и сунул ей в руку вонючее кольцо колбасы.

И умолк — луч фонаря скользнул в трюм. Выхватил Бродягу, сидящего на бочке с колбасой и облизывающего лапу. Кот прищурился, вздыбил шерсть и с громким мявом нырнул в темноту.

— Каце, — объявил один громкий голос кому-то с облегчением.

Рина прижалась к мужу крепче. Он успокаивающе погладил ее плечо и вдруг встал, ступая прямо в луч света.

— Кто там? — вопросил Зеленый, заслоняясь от яркого света и жуя колбасу с выражением особенного удовольствия. — Райнер, ты?

«Это же не Райнер, — прошептала едва слышно Рина в колени, притянутые к подбородку. — Что он делает?.. Хочет подставиться вместо контрабандистов?..»

Ее так и тянуло встать и сделать что-то безумное, глядя, как Перри вылез из темноты на свет и стоит такой веселый, довольный вкусом колбасы, и невозмутимый. Останавливал лишь его вопрос, заданный пару минут назад: «Ты мне веришь? Хоть немного?».

Прусский патруль отвечал нечто не вполне любезное, и, пока один офицер светил сверху, второй опасливо спускался по отвесной лестнице, оглядываясь через плечо.

— Мы пришли поесть колбасы, — беззаботно отвечал Перри, перекидывая не прожевывающийся кусок за другую щеку. — Колбаса, вюрсте! — он потряс объедком, оставшимся в руках. — Гут! — и показал большой палец, глупо ухмыляясь.

Рина прищурилась. Что бы эта маска значила? Неужели патруль купится?

Второй офицер подошел к Зеленому. Ростом не ниже, в плечах шире, в бровях — сплошная туча. Суровый дядька.

— Русс? — уточнил он недовольно.Зеленый подумал и кивнул, продолжая изображать рубаху-парня.— А вюрсте — гут, — продолжил он улыбаться. — Только вы не говорите Райнеру… Что мы его бочку вскрыли, — он кивнул на бочку и приложил палец к губам. — А вы кто?

Офицер вздохнул, выругался по-немецки и оттолкнул Зеленого в сторону, крича своему напарнику, чтобы направил свет на бочку. Видимо так, потому как луч переместился на нее.

Патрульный не церемонился: просто толкнул бочку на бок, высыпая все творения колбасоделов на грязный пол.

— Тэ, тэ, — приговаривал он.

Рине вспомнилась Жаклин и чай, который она заваривала. И это слово — «тэ». Чай.

И свет слепил глаза болезненным блеском. В затылке стучала боль, а в ушах шумело.

— Вюрсте — гут, — пристал Перри к патрульному, копающемуся в колбасе, все предлагая попробовать.

Тот отмахивался и от настырного «русса», и от тошнотворного запаха колбас. Наконец патрульный выпрямился, отирая жирные руки о грязноватую форму. Рина замерла, боясь шелохнуться и обнаружить себя в темноте.

— Не понравилась? — энергично продолжил Перри. — Кстати, я Петя. Ихь — Петер, — добавил он для ясности, облизывая пальцы правой руки и протягивая ладонь для знакомства.

Офицер снова был недоволен: поморщился, толкнул приставучего в сторону, так, что тот еще и упал. Рина вскрикнула; луч тут же переместился на нее, заставляя защищаться от света рукой и щуриться.

— О, — довольно протянули оба патрульных и прокомментировали появление нового действующего лица. Тот приближался к Рине, заставляя сердце замирать и биться одновременно, а изображение в глазах — темнеть.

«Делай хотя бы вид, что ешь», — всплыли в голове слова Перри. Так что Рина улыбнулась, как могла приветливее и глупее, и, чавкнув, откусила от палки колбасы кусок. Жирный, противный… Но она должна доверять плану мужа!

— Гут, — посоветовала довольно замершему патрульному.— Да вы попробуйте, можно и из других бочек, — потянул уже его за рукав и Перри.

— Нихтц! — рявкнул патрульный своему товарищу наверху.

Тот обвел светом трюм еще раз и махнул рукой. Бедняга, попавший вниз, поспешил к лестнице, но, забираясь, несколько раз соскальзывал жирными руками и ругался. Наконец трюм снова наполнила темнота.

Рина и Зеленый напряженно прислушивались, не двигаясь с места. Скоро чеканные шаги на палубе утихли, а потом снова раз и два рыкнул мотор фелюки, лодка дрогнула.

— Вот и все, — вздохнул Зеленый. — Сильно испугалась?

Он был великолепен. Рина открыла рот, чтобы это сказать, но неожиданно ее вырвало.

— Та-ак, — услышала она над собой голос. — Никуда это не годится!

* * *