Путь к сердцу

Глава 3

Воцарилось молчание, лорды притихли, задумавшись, каждый о своём.

— Оставь её в покое, Дав, — первым заговорил граф. — Девочка и так натерпелась из-за тебя.

— Нет, — твёрдо ответил герцог.

— Принц не даст тебе спокойной жизни, а значит и ей, — продолжил увещевать Аден. — Мари достойна большего: иметь семью детей, уют и тепло. А с тобой — это…

— Нет, — отрезал Давей, перебив того на полуслове.

— Ты упрямый как… — раздражённо начал граф, но его опять перебили.

— Знаю, — коротко заявил его сиятельство. — Аден, помоги мне её найти.

И в интонации герцога прозвучало отчаяние, впервые за всё время их дружбы Оуен наблюдал подобное в таком непроницаемом и, казалось, непоколебимом и довольно жестоком человеке.

Ничего не ответил, но в душе принял твёрдое решение помочь не столько другу сколько Мари. Девушка очень тяжело пережила предательство. Да он сам был шокирован происходящим. Не раз пытался поговорить с его сиятельством, но наталкивался на стену непонимания и равнодушия. Теперь-то он знал причину, но тогда…

— А что будешь с женой делать? — озвучил свои мысли граф.

— Было бы неплохо запереть её где-нибудь в монастыре, но я думаю поступить иначе: Аден, сделаем вид, что их авантюра получилась. С Гвен я договорюсь, чтобы вела себя как обычно, она напугана до смерти — согласится. На людях буду притворяться безумно влюблённым. Надо усыпить бдительность принца, и собрать как можно больше доказательств заговора, только так я смогу получить разрешение на развод в храме.

— Думаешь, дадут? Лучше сразу её изолировать. Герцогиня ушлая — забеременеет, ни один храм не даст развода.

— Я к ней не прикасался! — с раздражением отмахнулся Давей.

— Ну, это дело нехитрое и без тебя справится.

На лице герцога промелькнула холодная улыбка. Аден даже внутренне сжался от исходившей сейчас угрозы.

— У неё не будет шанса.

— Мне её уже жаль, — хмыкнул граф, в его голосе не сквозило ни капли сочувствия, и вновь погрузился в задумчивость.

Выбраться из этой ситуации его сиятельству будет крайне сложно. Но главное вернуть Лису, в таком подавленном состоянии герцог может много дел натворить. Девочка делала его добрее, лучше, как будто возвращала к жизни того Давея каким он был в свои юношеские годы, не грозным стражем порядка, не щадящим никого на своём пути, а пылким и восторженным юношей, умевшим радоваться жизни.

— Фредерик всегда бил по самому больному, — горько усмехнувшись, подытожил герцог.

— И ты никогда не давал ему спуску, — решил приободрить друга Аден.

— Крысы покидают корабль? — скорее констатировал факт, чем спросил его сиятельство.

— Да! — не стал скрывать состояние дел Оуен. — Наши ряды редеют с каждым днём.

— Всё так плохо?

— Даже хуже, чем ты думаешь.

И оба вновь замолчали. Женитьба герцога на дочери рода Уэйтов, первых врагов нынешнего правителя — хуже предательства. Теперь те, кто раньше поддерживал его сиятельство и его политику, больше не были в нём уверены. Такой ход восприняли, как добровольно поражение. Раз уж сам герцог бросил своего давнего покровителя короля и перешёл на сторону наследника, то те, кто пребывал в сомнениях, теперь приняли решение.

Политические силы сдвинулись основательно в направлении нового переворота и свержения старого правительства.

Сидя на полу, его сиятельство размышлял о судьбе страны, и искал выхода из сложившейся ситуации. И пока не находил. Это что ж такое он должен совершить, чтобы вновь сдвинуть чашу весов? А совершить предстояло, иначе быть беде. Если он и дальше будет бездействовать, разразится война за власть. И будет происходить она не только в кулуарах дворца, но переберётся и на улицы. Хаос, разруха, голод, всё это неизбежно. Так долго удерживаемый им мир рушился с каждой минутой.

Но к его удивлению, все мысли от политики и разработки дальнейших ходов незаметно перекочевывали на иное. Снова и снова возвращаясь к маленькой сероглазой воровке.

И только сейчас, с острой болью в сердце, он понял насколько она ему дорога. Даже не так, жизнь без неё неожиданно потеряла все краски. Раньше он любил впутываться в разного рода авантюры, строить заговоры и предотвращать их. Вести свою политическую игру и с наслаждением выигрывать. А сейчас вдруг осознал, что ему это стало ненужно.

Всё поглощало одно острое желание — видеть её, осязать, прижать к себе и вдохнуть такой родной запах, провести рукой по шелковистым прядям. С удовольствием наблюдать озорной блеск глаз, при очередных её аферах. Поймать легкую мечтательную улыбку на устах и запечатлеть поцелуем. Невольно его сиятельство и сам заулыбался, закрыв глаза, вспоминая свою девочку.

Он должен её вернуть, иначе ничто не имеет смысл.

— Аден, допроси Молли, будь добр. Её уже должны были доставить по моему приказу.

— Это та самая Молли, такая хорошенькая… — решил уточнить друг.

— Та самая, — зло подтвердил его сиятельство.

— А почему сам не… — начал было Аден, но герцог его перебил вновь.

— Боюсь, убью ненароком. А она очень ценный свидетель.

Позже, когда Аден допрашивал девушку, причины её предательства оказались до банального просты. Бедняжка всю жизнь была тайно влюблена в герцога. И всё надеялась, что когда ни будь он заметит её нежную красоту, и чуткую натуру. Но в один из дней, принеся в комнату его сиятельства завтрак, увидела то, что разрушило все её мечты. Герцог нежно целовал незнакомку. Но даже не это поразило её, девушка сразу же поняла, что чувства герцога к той другой настоящие. Он никогда ни на кого так не смотрел, ловя каждый жест, каждый взгляд. А ведь девчонка самая простая, серая мышь, даже не красавица. Она, Молли, во много раз красивее, а её он даже не заметил.

Молли долго рыдала после своего открытия, и когда подвернулось предложение принца опоить герцога, сомневалась недолго, а разговоры прислуги о том, что его сиятельство собирается жениться, ускорили события.

Поговорив обо всём, и наметив дальнейшую стратегию, лорды всё так же сидели на полу, теперь тихонько потягивая вино и уточняя детали. Когда их идиллию прервал громкий стук в дверь. Она широко распахнулась и на пороге появился дворцовый стражник. Он сразу остолбенел от открывшейся картинки, и сидящих, собственно, на полу, но быстро взял себя в руки. Вытянувшись по струнке, громогласно провозгласил:

— Чрезвычайное происшествие первостепенной важности! Ваше сиятельство по приказу его величества, вызываются во дворец!

Лорды переглянулись, и у одного и у другого в тревожном предчувствии ёкнуло сердце.

Быстро вскочив на ноги, и поправив одежду, они синхронно кивнули стражнику и последовали в молчании за ним. В таком же молчании ехали всю дорогу в карете.

Войдя в королевский дворец, не заметили ни суеты, ни паники. Всё было как обычно. Слуги сновали по своим делам, лорды и леди вальяжно прогуливались по коридорам, кто а ожидании аудиенции, кто по иным причинам. Но дворец правителя жил своей ни чем не нарушаемой жизнью.

Следуя за стражником, друзья направились в сторону королевской сокровищницы, и тут одна и та же догадка пришла им в головы. Они многозначительно переглянулись, и поняли друг друга без слов.

В сокровищнице их ожидал сам его величество, король Вильям Боргевид. Дело было чрезвычайно секретное, потому о нём знали лишь единицы.

При появлении лордов, поднялся и поприветствовал вошедших. Мужчиной король был видным, почти под два метра ростом, широк в плечах, седовлас. И в свои почти шестьдесят лет ещё сохранил военную выправку и плавность движений. Но не смотря на всю свою внушительную фигуру, король не обладал ни жесткостью ни властностью, присущими правителю. Слишком добрый и слабохарактерный, увы, не смог воспитать детей со всей строгостью. От чего и претерпевал в последние годы от собственного сына.

— Давей, Аден, — поприветствовал он по-простому лордов, не называя ни чинов, ни фамилий, и относясь к ним, как к собственным детям. Тем более, что герцог Лаисский вырос на его глазах, вместе с наследником. Иной раз видя, каким человеком стал герцог, король жалел, что тот не его сын.

— Мальчик мой, полюбуйся! — проговорил фамильярно, в сокровищнице находились только они трое, приведший стражник тут же вышел, потому Вильям позволил обратиться к главе Тайной канцелярии в простоте. — Это вопиюще! — добавил с истеричными нотками в голосе. — Международный скандал нам обеспечен! Через неделю у нас будут послы с договором о невмешательстве! Это катастрофа!

Кивнув на раскрытый посреди стола, резной ларец, тяжело опустился в кресло рядом и прикрыл глаза.

Герцог тоже без лишних церемоний, поклонился правителю и подошёл к столу. Аден последовал его примеру. На черной бархатной обивке ларца покоилась одна единственная бумага. Небольшой листок с изображением рыжей лисы. Автор рисунка красок не пожалел. Мордочка животного выглядела до забавного ехидной, как будто подсмеивалась над лордами.

Его сиятельство невольно улыбнулся, слишком уж похоже было изображение на хозяйку. Но тут же спрятал улыбку, и принялся со всей серьёзностью проводить расследование.

Он задал несколько положенных вопросов его величеству, исследовал территорию сокровищницы, выяснив, как воры (это он для короля представил укравших во множественном числе) проникли в здание.

— Мальчик мой, — в конце заявил его величество несчастно. — Полагаюсь на тебя, нужно в кратчайшие сроки найти перстень. Если слух о краже дойдёт до…

Он не договорил, многозначительно расширив глаза, но всем троим стало ясно, что о похищении века никто не должен знать, иначе и правда разразится катастрофа.

Король, наблюдая за действиями главы Тайной канцелярии, пришёл в хорошее расположение духа. Если сразу ему казалось, что происшествие по своей сути настолько чудовищно, и неслыханно, грозит международным скандалом, и что ещё хуже, свержением его с престола. То сейчас, немного успокоился, он знал, что самый преданный ему человек, не допустит ничего плохого, и он может во всем положится на его сиятельство. Последний раз тяжко вздохнув, и внутри посетовав, что собственный сын не обладает и толикой тех прекрасных качеств, что герцог, оставил дело расследования профессионалам и покинул сокровищницу. Привычка доверятся во всем Давею пошла ещё с того времени, как мальчишкой герцог вытаскивал из всех, даже самых опасных передряг его взбалмошного сынка.

Даже его странная женитьба на девушке из рода Уэйт, лишь слегка шокировала короля. И он с прежним доверием отнёсся и к этому событию, решив, что Саблер знает, что делает.

Как только Его величество покинул помещение, герцог расплылся в довольной улыбке, вернувшись к рассматриванию рисунка.

— Она мне мстит! — сказал Адену, всем своим видом выражая крайнюю степень удовлетворения.

— И чему ты так радуешься? — удивился друг.

— Значит, Лиса где то рядом и у меня есть шанс её вернуть!

****

Выехав торжественно через центральные ворота города, я ещё какое то время красиво гарцевала по главной дороге, чтобы как можно больше людей меня запомнило. Отъехав на нужное расстояние, уверившись, что дорога пустынна, свернула быстренько в небольшой лесочек.

Переодевшись в мальчишескую одежду, платье и иные драгоценности тщательно спрятала в походном мешке. Вытерла всю краску с лица, вынув с прически шпильки, стянула волосы в хвост и спрятала оный под шапку с полями, как у крестьян. Вымазав лицо и руки грязью, довершила образ.

Теперь вместо красивой леди, предстал мальчишка- пастушок.

Лошадку пришлось отпустить, пусть гуляет себе. Лето, зелёных трав достаточно, а там глядишь, кто-нибудь обнаружит, бесхозной не останется. Вернувшись на дорогу, пошла медленно назад в город. Прошагала совсем немного, как увидела приближающуюся карету. Удача всё ещё со мной, подумала удовлетворённо и, пропустив немного средство передвижения вперёд, догнала и уселась на закорках. Возвращение в город одинокого мальчишки стражи на воротах вряд ли заметят и запомнят.

Так и случилось: доблестные хранители порядка заинтересовались людьми, ехавшими в карете, тогда, как на меня никто и не глянул.

Очень довольная таким положением вещей, тенью нырнула в ближайший переулок и была такова.

К своему новому дому добиралась практически весь день, то на попутках: на закорках кареты по городу, а за пределами, чаще, на деревенских телегах, а то и вовсе пеша. Вымоталась основательно, и к новому жилью доплелась, уже еле передвигая ногами.

Сам домик находился на окраине деревни, вернее на небольшом пригорке, немного в стороне от основных построек. Чтобы до него добраться, надо выкарабкаться на небольшую горку. Зато оттуда открывался чудеснейший вид. С одной стороны лежала небольшая деревенька, утопающая в зелени садов и огородов. С другой луга, бескрайние, так и хотелось разбежаться с пригорка и бежать, бежать, куда глаза глядят, пока, наконец, не упасть в душистую высокую траву и лежать, раскинув руки в стороны, глядя на проплывающие облака.

Но самое удобное было то, что с тыла наш особнячок прикрывал лес. Самый настоящий, тёмный и густой. И скоро в него можно будет ходить за ягодами, травами, грибами. А совсем недалеко в лесу протекал ручей с чистой, родниковой водой.

С каждым мгновением мне всё больше нравилось это место.

Любой путник, шедший к дому, будет хорошо виден с одной единственной ведущей к нему дороги.

Здесь сразу начинал чувствовать себя дома.

Добравшись на вершину, присела на деревянной скамье у входа. Нынешний дом, был намного меньше городского особняка. На первом этаже находилась небольшой холл, гостиная, две комнатки, кухня, и кладовки. На втором две спальни и кабинет, который я заняла под свою лабораторию и одновременно библиотеку. Когда туда перетащили всё мое лабораторное оборудование, места осталось совсем немного, как раз для стола под окном.

В одной из спален второго этажа поселили Кет с Хеттер, а во вторую меня с Соули. Внизу, в одной комнате разместили мужчин, а вторую пока использовали как чулан.

Для местных из деревни мы сочинили небольшую историю, из которой следовало, что в доме живёт семья с двумя маленькими детьми. Глава семьи болен легочным заболеванием, потому практически не выходит, ему доктора советовали свежий лесной воздух для поддержания сил. Это всё для того, чтобы любопытствующие меньше искали с нами встреч. Всё таки деревенские привержены ко всякого рода предубеждениям, и вряд ли будут стремится в дом с больным человеком.

И в случае посещения деревни шпионами его сиятельства, будем надеяться, на нас не обратят внимания.

Первое время пока обустраивались, создавали уют и тепло, старалась с утра до вечера плотно занимать себя работой, чтобы никакие мысли не мучили моё сознание. Но, увы, даже драя полы в гостиной, продолжала вести диалоги с его сиятельством. О чем я с герцогом только не разговаривала. Сначала выливала все обиды, а в моих фантазиях он стоял на коленях, иногда подолгу, и вымаливал прощение. А я всё отвечала: «Нет, никогда!» Как я была красива и горда в этот момент. Но как только возвращалась в действительность, сердце сжималось болью, и накатывала тоска. И как я ни старалась себе запрещать даже думать о нём, ничего не получалось. Время говорят, лечит, но проходил день за днём, а боль моя, казалось, не становилась меньше.

Наведя порядки в доме, взялась исследовать близлежащую территорию. Каждое утро мы с Соули ходили на долгие прогулки. Сначала исследовали все травы и растения на полях. Обнаружили даже несколько целебных, потом ближайший к дому лес, где нашли целую поляну земляники, правда ещё зелёной, и заросли малинника, которые в будущем обещали много вкусных ягод. Под конец прогулок обязательно заходили к ручью и приносили домой свежей родниковой воды.

Продукты мы покупали у местных жителей, они нас обильно снабжали свежим молоком, маслом, сырами, кто яйцами, кто мясом и овощами, пока у нас не было собственного хозяйства и огорода. Но этим вплотную занялась Хеттер, в её далеко идущих планах нам предстояло обзавестись курами, гусями, и даже коровой. Я нисколько не возражала. Соули на свежем воздухе и домашней еде похорошела, поправилась, щёчки окрасились живым румянцем. Одно загляденье, моя девочка вырастет настоящей красавицей.

Только я оставалась бледной, как моль, несмотря на все ухищрения Хет меня накормить.

Как я могла ей объяснить, что меня внутри съедает боль, и вряд ли её вылечить хорошим питанием.

Так незаметно пролетело три месяца. Целых три, для меня это был период самого большого бездействия. И под конец я уже маялась, не зная, куда себя деть.

Потому, когда деревенский горшечник собрался на ярмарку в город, я ни секунды не колеблясь, напросилась с ним. Уж больно хотелось знать последние новости, да и за Шкетом уже порядком соскучилась.

Оделась в самое простенькое платьице, повязала на голову платок, дабы сойти за сельскую жительницу.

Дорога к городу мне показалась удивительно долгой, кажется, я пешком тогда меньше шла. В нетерпении ёрзала на телеге, и с каждой минутой волновалась всё больше, как будто перед встречей с возлюбленным. Глупая, глупая Лисичка. Но сердцу не прикажешь, оно трепыхается в груди пойманной птицей.

Скорей всего я его даже не увижу, город огромный, да и что он будет делать на ярмарке. И понимаю, что нужно его вычеркнуть из жизни, забыть и идти дальше, но ничего не могу с собой поделать. Увидеть бы хоть раз…

Спрыгнув с телеги на булыжную мостовую, договорилась с горшечником об обратной дороге и отправилась бродить по городу.

Первым делом решила найти Шкета, завернула в уголок площади, где он обычно обретался. Но его место пустовало, телега одиноко высилась среди различных ящиков и корзин. Мальчишки не было. Пришлось идти на пустырь, где его банда собиралась, но и там никого не обнаружила. Неужели босоногой команде из-за моей выходки пришлось тоже скрываться. От такого предположения меня бросило в холодный пот, а ведь я даже и не подумала, что герцог может и им устроить «сладкую жизнь», или вообще изгнать из города. Я так привыкла на него полагаться, что предательство восприняла только в отношении себя, а ведь всё не так. Он остался стражем порядка, тем, кого всегда боялись. И с чего это я взяла, что не найдя меня, он не обрушит свой гнев на мальчишек. Теперь забеспокоилась не на шутку. Пока я там в тиши да благодати прохлаждалась, что случилось здесь?

Вернулась на площадь и стала медленно продвигаться вдоль рядов, делая вид, что рассматриваю всевозможные товары, а сама выискивала в толпе покупающих хотя бы одного сорванца. Сердце сжималось от тревоги, может снять платок с головы? Мальчишка так быстрее меня узнает. Стало так страшно за моего беспризорника, что даже перестала бояться случайно встретить герцога.

Неожиданно со стороны площади послышался шум цокота копыт по мостовой. Толпа народа всколыхнулась, расступаясь. Я тоже оглянулась, узнать причину волнений, и замерла, увидев оную.

Во главе небольшого конного отряда гарцевал его сиятельство герцог Лаисский. Невольно попятилась, прижав корзинку к груди.

Приблизившись к людному месту, герцог придержал коня, и процессия проследовала мимо меня в медленном темпе. А я следила за ним завороженная. Внутри всё сжалось в тугой комок, взорвавшись резкой болью. Словно по едва покрывшейся коркой ране провели острым ножом. Ничего не изменилось, мне всё так же больно видеть его, и всё так же не могу оторвать взгляд. Где то время, что лечит?

Уже почти проехав торговые ряды, его сиятельство внезапно остановился и резко обернулся. Могу поклясться, взгляд его был направлен точно на меня.

Сердце бедное трепыхнулось и убежало куда-то в пятки. Я даже дышать перестала, в ужасе глядя на Саблера, а перед глазами как наяву, встала картинка на том балконе, и его последние холодные слова. Пока я пыталась вздохнуть, его сиятельство начал разворачивать своего коня в мою сторону. В мозгу промелькнула молнией мысль: «Нужно бежать». Но ноги словно налились каменной тяжестью. Даже пошевелиться боялась, и лишь наблюдала, как он, протискиваясь сквозь толпу, движется в моём направлении. Всё ближе и ближе.

Его губы шевельнулись и я скорей догадалась чем услышала, что он произнёс: «Мари!»

В ту же секунду меня схватили за руку и потащили в противоположную от герцога сторону. Переставляла ногами совершенно неосознанно, оглядываясь на Давея.

Когда площадь скрылась из виду, я смогла перевести дыхание, и ощутить биение собственного сердца. Постепенно возвращались все чувства. С удивлением обнаружила, что меня тянет в неизвестном направлении какая то цыганка. Лица её не видела под огромным цветастым платком, но пышные цветные юбки и такой же верхний наряд, позволили узнать в ней представительницу этого народа.

Дернула руку, чтобы вырвать из железного как оказалось захвата, цыганка обернулась и я охнула от неожиданности, узнав в ней своего дорого мальчишку.

— Шкет! — взвизгнула и повисла у него на шее. Именно повисла, потому что оказалось, чтобы достать до его шеи, мне пришлось встать на цыпочки.

Мы не виделись всего три месяца, но за это время он так вырос, вытянулся, раздался в плечах. И теперь в чудном женском наряде выглядел до смешного нелепо.

— Шкетик, родненький! — чуть не расплакалась у него на груди.

После встречи на площади, все мои чувства ещё пребывали в потрясённом состоянии.

Немного постояв обнявшись, нехотя выпустила его из своих объятий. Он немного смущённо отошёл в сторону. А мой мальчишка становится совсем взрослым.

— Что это? — улыбнулась, рассматривая его чудной наряд.

— Не только ты у нас мастер маскировки, — выдал беспризорник, гордо задрав подбородок. И я опять охнула, голос у него стал грубее с надрывом, совсем как у взрослого, а над верхней губой пробились небольшие усики. Ощущение, что мы не виделись по крайней мере целый год, до того он изменился.

— Ты чего так открыто шастаешь? — в следующее мгновение его взгляд изменился став из озорного обеспокоенным. — Думаешь, зачем я всё это на себя нацепил?