Зябрики в собственном соку, или Бесконечная история

Глава 36

«Это не пипец, это не пипец, расслабляемся и машем, берем с полки огурец…»[226]

Блин, самовнушение и Масяня не помогают. Нервы все равно звенят, как натянутые канаты. Хотя, в отличие от подавляющего большинства стоящих в коридоре у меня вступительный экзамен по математике – вовсе не первый. Второй, однако. Мог бы и привыкнуть…

Мог бы. Но не получается. Нервы звенят, пальцы подрагивают… Сходить покурить, что ли?

Еще утром, когда бы всей нашей дружной комнатой собрались и пошли на экзамен, я страдал от невозможности покурить. Папиросы давно закончились, а мальчишки-соседи, так уж получилось, не курили. Редкое, кстати, здесь качество: здесь, судя по всему, начинали курить сразу после окончания школы – в смысле, официально начинали, а так курили класса, наверное, с шестого – и курили везде: на улице, в кинотеатре, в автобусах… – да просто везде! Кроме метро, здесь курящих не было. Курили, в основном, папиросы, самокрутки с табаком и махоркой, иногда – сигареты, без фильтра[227], курили мужчины, курили, пусть и реже, женщины – примерно так на двух мужчин с папиросами мне встречалась одна курящая женщина[228] – курили, наверняка, и мальчики, а может быть даже и девочки, но те, из опасения за свои уши, на людях не дымили…

Но вот так мне свезло, что курева у моих соседей не было. Мамочкину, видимо, запрещала мамочка, Берген Кароев именно сейчас решил начать бросать курить, красавчик Арман, я подозреваю, все же имел сигареты, но зажал, а Ирис Мартанко, несмотря на фамилию, куркулем не был и поделился бы, но он сам последнюю выкури с вечера, так что утром, чуть отстав от компании, мы с ним наперегонки кинулись к табачному киоску.

Отвык я как-то за время своего бродяжьего состояния, что у меня, оказывается, в кармане есть деньги, и я могу не выпрашивать покурить у соседей и прохожих, а просто купить папиросы.

Поначалу мой взгляд упал на папиросы с название «Афосинские», на котором был изображен товарищ Афосин, на лихом коне, поднявшемся на задние ноги над каким-то обрывом… Потом до меня дошло, что это – не Афосин, а местный вариант Медного всадника. Ну да, если вспомнить, что Афосин – не только город, но и здешний аналог товарища Ленина, а Владимира Ильича, при всем к нему уважении, сложно представить на коне… В общем, папиросы были интересные, но обладали совершенно конским ценником в семь рублей с полтиной, поэтому я ограничился бюджетным вариантом – папиросами «Канал», за два рубля. Размял одну из них в пальцах, потому что табак в здешние папиросы набивали так, что затянуться ими было практически невозможно, табак приобретал плотность чуть ли не ДСП, а вы пробовали курить ДСП? Чиркнул спичкой – и с наслаждением впитал в себя порцию никотина в несколько глубоких затяжек.

И вот сейчас, в ожидании вступительного экзамена и преддверии начинающегося мандража мне все больше и больше хотелось покурить еще раз. Нет. Будем стойкими и сдержимся. Еще и потому, что дышать табачным дымом в лицо экзаменатору – нехорошо… впрочем, экзаменатора и не будет. Я не на инженерный факультет поступаю, где экзамен по математике устный и письменный, у нас всего лишь письменная часть. И все равно – вонять табаком не стоит.

Спрашивается в задаче – как успокоить разгулявшиеся нервишки? Валерьянка? Был у меня один знакомый, который, вместо того, чтобы покурить, как все нормальные люди, жевал валерьянку, такие маленькие желтенькие таблеточки. Но это не мой случай – я валерьянку и прочие пустырники органически не перевариваю. Меня флакончик Новопассита успокоит только в одном случае – если я с размаху фигану его о стену. Но, опять-таки, в нынешнем варианте это не подойдет, слишком радикально.

Остается – отвлечь мозг от самопоедания на другую задачу.

Я достал из кармана тонкую бумажную книгу, раскрыл и углубился в чтение.

«Цифры располагались группами, с промежутками между ними. Внутри каждая группа разбивалась запятыми на три части. Внизу, вместо подписи, стояло: «И. № 267 (5198)»…

– Что за методичка? – подскочила ко мне девчонка. Светленькая, полненькая, с круглым лицом и курносым носом, делающим ее похожим на розовую свинку. Еще бросали в глаза ее… кхм… глаза. Размера так четвертого, не меньше. А те глаза, что на лице были, наоборот, непримечательными – серо-голубого цвета, окруженные белесыми ресницами и тонкими светлыми бровями. Лицо, кстати, такое… я такие лица называю «стянутыми»: как будто хозяйка в любой момент ожидает нападения, отчего мышцы лица постоянно напряжены, превращая лицо в маску.

Неприятная девушка, в общем. Стервоза.

Я посмотрел на обложку:

– Тайна профессора Мекшаева.

– Какая еще тайна? – захлопала поросенковыми ресницами «свинка», – Секретная, что ли?

– Да нет, – я протянул ей книжку. Девчонка схватила ее, раскрыла… и чуть ли не в лицо мне ее швырнула, – Это же про шпионов! – обвиняющее выкрикнула она.

– Ну да, – меланхолично кивнул я. Чтение детективчика из стопки, притащенной в общежитие из брошенной квартиры моряка, меня действительно успокоило.

– Как можно перед экзаменом читать это… эту… макулатуру?!

– А что мне нужно читать перед экзаменом?

– Учебники!

Чего она так надрывается? Больше всех надо?

– Читать учебники нужно заранее. Например, в школе. А перед экзаменом их читать уже поздно, – менторским тоном заявил я.

Судя по горящим глазам, Свинка с радостью треснула бы меня по голове чем-нибудь тяжелым, но сдерживало ее только то, что на нас уже начали обращать внимание остальные абитуриенты.

Я почесал бороду, и это невинное движение окончательно вывело девчонку из себя. Быть бы мне битому, но тут объявили, что можно войти в помещение.

Лекционный зал, скамьи, поднимающиеся полукругом, или спускающиеся, смотря откуда глядеть. Большая часть экзаменуемых предсказуемо убрела на самые зады, видимо, считая, что чем дальше от комиссии, тем больше возможности списать… ну или просто по школьной привычке. Несколько человек, напротив, уселись на первые ряды. Наверное те, кто был в школе отличниками и сидел на первой парте, чтобы маячить перед глазами учителя. В числе этих предполагаемых зубрил оказалась и Свинка. И почему я не удивлен?

Где сижу я сам? Ну… На первом ряду. И не потому, что я в школе был зубрилой, совсем нет: просто я хочу сразу же запомниться преподавателям. Конечно, у лохматого и бородатого талганца шансов затеряться в толпе и так немного, но тем не менее. А вот зачем мне, чтобы меня помнили преподаватели… Во-первых, затем, что преподаватели – тоже люди и к тому, кого знают, они будут относиться… не с поблажками, конечно, но с некотором снисхождением. Как минимум, хоть чуть-чуть будут лояльнее на экзаменах и зачетах. А вторая причина вытекает из моего нахождения в этом мире на, прямо скажем, птичьих правах. Чем больше людей меня знает – тем меньше вероятности, что кто-то заподозрит во мне чужака.

Так, хватит думать, надо решать задачи. Я взял чуть желтоватый двойной листок из тетради в клетку и карандаш. Сначала – черновик. А потом придется переписывать начисто, между прочим, стальным пером, макая его в чернильницу…

Что тут у нас в билете?

Две задачи, одна по алгебре, другая – по геометрии, три примера… бррр. Если я что-то из математики и не люблю, то это логарифмы и неравенства. Нет, я их умею решать… но не люблю.

Ладно, начнем с задач, для разминки, а потом перейдем к примерам.

«За 4 карандаша и 3 тетради заплатили 7 рублей, а за 2 карандаша и 1 тетрадь заплатили 2 рубля 80 копеек. Сколько стоит одна тетрадь и сколько стоит один карандаш?». Обожаю такие задачи. Даже в уме могу их решить. Итак: карандаш – икс, тетрадь – игрек, тогда два икс плюс игрек равно 280, следовательно, игрек равен 280 минус 2 икс, а икс, значит… так, четыре икс плюс три умножить на 280 минус два икс равно семьсот, два икса равны 140, икс равен 70…

Карандаш – семьдесят копеек, тетрадь – рубль сорок.

Есть!

Вторая задача: «В прямоугольном треугольнике один катет равен 4 см, а второй – на два сантиметра короче гипотенузы. Чему равен периметр треугольника?». Хм. Периметр я сразу могу назвать – 12 сантиметров. Потому что если катет – 4 см, то второй – 3, а гипотенуза – 5. 3, 4 и 5 – это же египетский треугольник, его еще древние египтяне знали! Они его при постройке пирамид использовали, когда нужно было получить точный прямой угол: берешь веревку, делишь ее на 12 равных частей, складываешь в треугольник со сторонами 3, 4 и 5 – вот тебе и прямой угол. Но мне-то надо вычислить, а не просто ответ написать. Особенно если учесть, что египтян здесь не было, в смысле – были, но назывались иначе. А так можно было бы выпендриться и приписать про в конце про них.

Ладно, пойдем путем вычислений.

Один катет – 4 см, второй – икс, гипотенуза – икс плюс два. Тогда четыре в квадрате, плюс иск в квадрате равно икс плюс два в квадрате…

Скрипели карандаши, шуршала бумага…