Земли Падшего. Книга первая – Новое начало

Глава третья

Глава третья

Когда из-за поворота, куда ушел неизвестный ничем не примечательный парнишка, одетый в серую базовую одежду, вышла фигура, окутанная тьмой — никто этого не заметил. Когда фигура направилась к гомонящей толпе — это заметила IH8U. Её ник был аббревиатурой на фразу «I Hate You» — «Я Ненавижу Тебя». В народе её просто звали Дашей. Глаза Дарьи округлились.

«Это ещё кто такой?.. Неужели?.. Да нет, быть не может…»

Мысль о том, что «нуб» оказался «совсем не нуб» просто не укладывалась в её голове. Здесь не могло быть высокоуровневых игроков. Тем не менее — высокоуровневый игрок был перед ней. Профессиональная броня, стоящая не одну тысячу золота и аура, доступная только сильнейшим магам, давно пользующимся своими способностями. В современных понятиях, ауру могли получить только те, кто около года постоянно пользовался магией одного типа. В среднем игрок получал ауру через полтора-два года игры, так как эту магию ещё нужно было найти, научиться ей, применять её постоянно в боях… в общем — дело не быстрое. То, что этот игрок явно больше пары лет в игре — факт.

Ошеломленная, она даже не подумала вытянуть в его сторону руку и запросить информацию. Да и было это в современном мире не вежливо. Обычно так делали или с разрешения, или профессиональные игроки с профессиональными «деками».

«Дека» — именно так игроки, в этой игре именуемые «Посланцами Богов» — именовали информационные браслеты.

Темная фигура, облаченная в кожаную броню, не стесняющую движений, но при этом даже на вид дарящую приличный уровень защиты, приблизилась к гомонящей толпе. Дарья поморщилась от воздействия ауры незнакомца. Словно в уши напихали ваты. Парадокс в том, что слух не страдал, просто изменялось восприятие, словно попавший под воздействие получал легкое оглушение, а на органы чувств накладывали фильтр. Стоило выйти из зоны действия ауры, как «ватное состояние» проходило. Это не действовало на других владельцев подобных аур. Только вот таких здесь не имелось — начальная деревня, как-никак.

Игроки начали замолкать и поворачиваться, когда на их мозги начало «капать» — воздействие аурой. Увидев мрачную фигуру, игроки против своей воли начали расступаться, освобождая дорогу. В деревне Вердамт повисла гнетущая тишина.

Приблизившись к воротам, неизвестный сделал движение-жест кистью. Ворота из вертикальных бревен начали отворяться наружу.

«Нихрена у него объем энергии и уровень контроля… Чтобы базовым воздействием открывать тяжелые ворота — это года три в игре надо хреначить!..» — Дарья была в шоке.

Надо ли говорить о том, что никто и не подумал возмутиться или попросить провести вместе с собой? Все были на столько ошеломлены появлением высокоуровневого игрока, что молча проводили его взглядами и ещё долго смотрели вслед удаляющейся спине черной фигуры. Удаляющейся на встречу заходящему солнцу.

Киллеры, сидевшие в засаде снаружи деревни, даже не думали нападать на неизвестного, на столько нагло вышедшего из ворот деревни. Никто не сомневался, что он помножит их на ноль и не заметит. Причем в этом не сомневались не только те, кто снаружи, но и те, кто внутри, прекрасно понимая, что с «фигурой в черном» никто связываться не будет. Жаль только шанс проскочить они упустили. Похоже игроку плевать на их проблемы.

Я неторопливо шел по проселочной дороге, прочь от деревеньки, готовый к сражению. Заходящее солнце светило в лицо, но это не приносило мне дискомфорта — темная аура надежно защищала от ультрафиолетовых лучей. Ну да. Именно от них. Сами солнечные лучи вредят вампиру не потому, что они солнечные, а потому что это всё-таки ультрафиолет. Ультрафиолету же, в свою очередь, нет дела, надета на мне одежда, или же так, слегка. Потому и зажариться в одежде для вампира нормально — о чем и вещают нам фильмы. Другое дело аура, по сути являющая собой энергетический барьер, не пропускающий ультрафиолет — тоже своего рода энергия — внутрь.

Касаемо же готовности к бою — никто нападать не спешил. Что игроки в деревне, — молча проводили взглядами, ошеломленные моим появлением — что игроки снаружи, — даже не появились.

«Интересно пляшет страус…»

Могли бы воспользоваться и покинуть деревню вместе со мной. В общем-то их проблемы, насильно мил не будешь. А вот почему на меня не нападают — вопрос.

С другой стороны, даже хорошо, что никто не нападает. В конце концов, я ещё не совсем освоился со своими новыми умениями и не готов «нагибать» один против толпы, как делал это год назад, в жало убивая могущественных паладинов, по типу моего заклятого врага Онтора.

Ох уж мне этот Онтор. Глава гильдии «Драконорожденные». Паладин, с которым мы не поладили с самого начала проекта «Земли Создателя». Тогда я ещё только-только прибыл в свой первый город, так и оставшийся для меня безымянным, и впервые столкнулся с беспределом. Его гильдия нагло требовала от игроков подчинения и запрещала посещать городское подземелье всем, кроме тех, кто вхож в их ряды. Недолго думая, я объединился с другими игроками, и мы начали сражаться с его гильдией. А потом, в ходе прохождения того самого городского подземелья, я случайно поспособствовал появлению около-мирового ивента, вынудившего тварей из океана совершить массовую атаку на город. Это был портовый город.

Из-за нависшей угрозы, игроки быстро пошли под крылышко «Драконорожденных», так как воевать оно конечно круто, но «Драконы» всё-таки могут дать защиту и снаряжение, чтобы участвовать в ивенте на равных, а не сразу же улететь на респаун. Именно в «безымянном городе» я впервые увидел настоящего дракона, который выступил на стороне защитников города, прилетев хрен знает откуда со всадником на спине. Как оказалось, далеко позже, всадником был Эрданион. Маг огня. В будущем — мой друг. Один из первых владельцев уникального питомца типа «дракон» в игре.

Ну а я… Я непримиримый поборник справедливости. Я стараюсь быть объективным, но я тоже человек, потому далеко не все мои решения объективно-правильные с точки зрения справедливости. Опять же — я человек. После занятия должности Мастера гильдии и проведения двух лет в этой должности, я изменился. Если кому-то не нравится моё решение — я никого не держу. Однако, моя гильдия была, есть и будет на стороне политики открытых данжей и открытой торговли. Никогда «Тени» не будут пользоваться правом силы и могущества, устанавливая свои правила для игроков и требуя выполнение тех или иных условий, навроде добровольно-принудительного вступления в свои ряды или выплаты определенного «налога».

Примерно так завязалась война с Онтором. И именно так я познакомился с Клаустрофобией, когда, спустя более чем год, уже на более старших уровнях она, вместе с ДенегНет и ЯВсехНагну уничтожила Онтора, напавшего на Элиот во главе своей гильдии. Затем я вступил в «Агатовые Когти», где познакомился с маршалом УндуНом…

Я скрипнул зубами, вспомнив урода.

Покинув «Агатовых», лишившись Элис, — на тот момент она ушла от меня, а подлинную причину этого я узнал существенно позднее — я отправился на ивент, в тот момент запустившийся в «Землях» на территории проклятых земель и замка Крайвенскар. Ох уж этот мне Крайвенскар….

Я улыбнулся своим мыслям.

Согласно ивенту, приуроченному к хэллоуину, нужно было захватить вампирский замок. Во главе объединенной армии игроков встали «Агатовые», ещё несколько ТОПовых гильдий и… «Драконы». А во главе замка Крайвенскар стоял вампирский ковен. Ковен тех, кто приглашал меня к себе когда-то — ещё когда я только вернулся в игру после перерыва, вызванного моей как-бы-смертью в капсуле.

Устроив небольшую диверсию, я тогда примкнул к войску Крайвенскар. А затем ко мне примкнули те, кто увидел во мне нечто большее, чем простого игрока. Фигуру, идущую против всех. Лидера, которому нужно лишь помочь встать во главе. Слегка подтолкнуть.

Клаустрофобия, ДенегНет и ЯВсехНагну стали первыми офицерами новообразованной гильдии. Именно Фейт — она же Клаустрофобия — подтолкнула меня к созданию гильдии, заявив, что можно привлечь кучу игроков к защите Крайвенскара, так как, согласно правилам ивента, нужно атаковать замок, а не защищать его. Исходя из этого, за «скрытый квест» будет больше плюшек, чем за поверхностный, указанный в описании ивента.

Так и оказалось.

Одним из первых членов гильдии стал и Эрданион. Маг огня, бывший член «Агатовых», пофигист, себе на уме и довольно душевный парень. Дорожка свела нас. Снова.

В бою за Крайвенскар я впервые потерял Инь, своего собственного дракона. Потерял навсегда. Без права возрождения. Зато обрел любовь. А впоследствии всё поменялось местами. Любовь меня предала, а Дракон воскрес.

Я тяжело вздохнул, отгоняя воспоминания.

Самое интересное, что сейчас я ни в клановый чат написать не могу, ни дракона призвать. Я должен как дурак топать по грунтовой дороге в сторону города. Откуда я знаю, что в сторону города? Ответ прост — дорожный указатель. Раньше было перемещаться проще. Серьёзно.

Когда солнце скрылось за горизонтом, деактивировал ауру и прислушался к ощущениям.

«Надо отрабатывать навык…» — пронеслась мысль.

Чтобы понять, сколько энергии я потратил, приходилось буквально вслушиваться в себя секунды три. А если я ещё и шел, параллельно оценивая окружающую обстановку, то все десять! Судя по ощущениям, осталось порядка тридцати процентов энергии. Ну и ауру я задействовал не на всю, а так — слегка. Не вбухивал всю энергию в это, а лишь немного развернул её. Как неудобно оценивать свое состояние именно так! С другой стороны, это даже интересно, какой-никакой реализм. В животе заурчало.

«А ведь точно. Как-то не задумывался об этом раньше, по привычке иду себе, да и пофиг. К тому же, вампирские физическая сила и выносливость серьёзно помогают не уставать…»

Раньше, чтобы утолить голод, я не особо заморачивался — я постоянно находился в сражениях и у меня постоянно была кровь. Если не сражаешься — пойди в данж, убей кого-нибудь. Сейчас же… Это могло стать проблемой.

Оглянулся, чтобы убедиться, что по тракту никто не передвигается и не станет свидетелем, после чего скользнул в лес и скрылся между деревьями. Если мир реален, значит в нем есть и животные. Пора менять своё мнение об игре и менять своё восприятие касаемо «Земель Создателя».

Напружинив ноги, ускорился, с легкостью преодолевая препятствия — разлапистые корни, поваленные полусгнившие и покрытые мхом стволы деревьев, ветви и даже кусты. Каждый новый шаг словно всё больше пробуждал ото сна организм, давно и прочно забывший, что такое движение.

«Я уже и забыл, как это приятно!» — подумалось мне, когда я ускорился ещё больше. Рывок, поднырнуть под ветвь, перескочить куст. Броня, как и положено, не мешала, облегая тело где нужно и не болтаясь где не нужно. Кинжалы плотно прилегали к поясу, не мешая. Ноздри начали улавливать ночные запахи, на кои ранее я не обращал внимания. Запах прелой листвы, замшелого мха… всё это было тональностями ночной жизни, ночной музыки. Рецепторы чутко улавливали движение в ночи. Хищнику в условиях леса не столько нужны глаза, в отличие от птиц, сколько обоняние и слух. Ухо вампира чутко улавливало малейшие шорохи.

Ещё через полчаса я нашел свою жертву. Зависнув на высоте пяти метров, разместившись на нижней ветви дерева и прижавшись к его стволу, я изучал то, что мне нужно было выпить. С наступлением темноты, каждую минуту голод проявлял себя всё сильнее. Моей добычей была… «волчья семья». Не знаю, как правильно назвать.

Одинокая волчица с волчатами лежала в углублении под навалившимися ветвями, прямо под стволом огромного дуба. Разлапистые корни образовывали естественный настил для неглубокой норы, расположенной аккурат под самим деревом, а низко свешивающаяся одна из ветвей прикрывала вход снаружи.

Три волчонка беспокойно шебуршились возле матери, но не шумели, не пищали. Вот они — мои жертвы. Только вот я не хотел убивать мать. Не хотел убивать волчат. Почему-то сейчас, ещё больше осознавая реальность виртуальности, я не хотел убивать благородных животных вообще. Я люблю животных. Я люблю природу и жизнь. Я люблю ночь. Особенно я люблю луну — она дарит невероятные ощущения. Даже будучи человеком, я ощущаю прилив сил ночью, прилив энергии, заряд бодрости.

На ум пришли давно забытые слова из старого-старого стихотворения:

«Ночь. Как же я люблю это время суток. Время, когда тебя никто не трогает. Ты никому не нужен. Только ты и твои мысли. В это время ты становишься их пленным. И нет ни единого выхода от них сбежать. В это время твои мечты и фантазии становятся ещё более… безумными. В тебе просыпается тот, кем ты никогда не будешь утром. Тот сумасшедший, который готов на все эти неистовые поступки, какими бы они ни были! В это время можно быть… другим собой…»

Тихо выдохнув, применил способность и перенесся на соседнее дерево. Затем мягко спрыгнул наземь. Ещё через секунду меня здесь уже не было, в то время как волчица обеспокоенно прислушивалась к окружающей тьме, затаив дыхание. Она слышала шорох чьего-то приземления.

Для меня же вставал совсем иной вопрос. Как долго я протяну в реальной виртуальности в голодном состоянии? Что будет потом? Я начну бросаться на людей? Вот лучше уж на людей, потому как к этим представителям фауны я испытываю куда меньше симпатии. Учитывая, что игроки вообще возрождаются, то можно даже не волноваться об этом. Однако сейчас игроков рядом нет. Вернуться в деревню и устроить там резню? Пока вернусь — потрачу ещё несколько часов. Потом снова идти по дороге и к рассвету так никуда и не дойти. Глупости какие-то.

Так, неспешно перемещаясь по лесу, невесомой тенью скользя по ветвям и вдоль стволов деревьев, я провел час. Мое внимание привлек запах. Это был человеческий запах. Это был запах пота и страха. Запах загнанной в угол жертвы, прощающейся со своей жизнью. Тончайшие нотки биения молодого человеческого сердца. Глаза застелила пелена. С хриплым рыком я бросился в сторону, откуда доносился столь желанный аромат.

Когти самопроизвольно удлинились, — так вот почему у меня перчатки «без пальчиков»! — а глаза перешли на новый тип восприятия. Картинка стала черно-белой, но именно ночью так было видно лучше.

Ещё через минуту достиг небольшой полянки. Возле скалы, прижавшись к камню, дрожала девушка. Возраст определить не представлялось возможным, картинка была слегка расфокусированной, но зато увидел кое-что новое. Мое зрение, помимо черно-белого фильтра, отображало кровь. Я буквально видел судорожно дрожащее сердечко и крупные вены внутри тщедушного тела. Сердце было молодым, как подсказывало чутье. Особа совсем юная. Кровь — сладкая. То, что и нужно!

При взгляде на кровеносный моторчик в груди юной особы, картинка начала окрашиваться в багровые тона. С каждой секундой ночные звуки уступали место сердцебиению моих жертв. Их было трое. Прямо перед девушкой, предвкушая знатный обед, а заодно представляя для моего собственного голода куда меньший интерес, прижавшись к земле и напружинив ноги медленно крались два вервольфа. Две угольно-черные человекоподобные волчары, порыкивая от возбуждения и пуская слюну, вздыбив шерсть, готовились к прыжку. К прыжку на МОЮ жертву. Хрипло рыкнув, окончательно потеряв над собой контроль, я бросился к двум носителям темных, почти черных, и совсем не вкусных сердец.

Волколаки среагировали мгновенно. Они услышали тихий рык где-то в ветвях дерева позади. Они услышали мягкое приземление за их спинами. А затем они почувствовали ненавистный запах упыря. Хрипло зарычав, они стремительно развернулись к вампиру.

Оборотни умели действовать в паре. Они всегда охотились вдвоем. Они знали, как загонять жертву. Убить вампира для них — раз плюнуть. По крайней мере, так было всегда.

Первый волколак начал приближаться к клыкастому спереди, тогда как второй двинулся в сторону, с целью обогнуть свою жертву и зайти сбоку. Вампир не стал ждать. Хрипло зарычав, он бросился к оборотню, кравшемуся к нему спереди. К готовому к прыжку оборотню. Зверь взвился в воздух. Второй вервольф бросился сбоку. События понеслись вскачь.

Неожиданно вампир, в которого сейчас должен был врезаться первый волколак, чтобы тут же начать рвать податливую мягкую тушку когтями и клыками… исчез. Он просто растворился. В следующий миг чье-то ловкое тело оказалось на спине зверя. Руки с когтями обхватили громадную голову вервольфа. И сжали.

С шумом приземлившись, они вместе покатились по земле. Волколак бешено вращался, мохнатое тело с силой билось о землю, силясь сбросить с себя вампира, лязгая челюстями и порыкивая. В это время второй зверь крутился рядом, пытаясь помочь товарищу. С каждой секундой непрерывной борьбы рык затухал, сменяясь скулежом. Воздуха катастрофически не хватало. Движения замедлялись и теперь уже вервольф отбивался не так активно от цепкого упыря.

Этим воспользовался второй зверь. Он набросился на вампира сзади, вцепился в его тщедушное тело и резко мотнул головой, отрывая упыря и отбрасывая в сторону. По крайней мере этим должно было всё закончиться, однако клыкастый, попав в надежный капкан из челюстей, между прочим способных играючи смять рыцарский доспех, неожиданно растворился и возник на загривке второго волка. На этот раз он уцепился руками за его пасть, крепко обхватив шею коленями и сжав.

Вервольф попробовал дотянуться до наглого упыря лапами, встав на задние ноги-лапы. Непрошеный наездник неожиданно ловко отклонился всем телом назад, вынуждая зверя упасть на спину, что полностью лишало возможности достать до вампира. А затем вампир начал медленно отгибать голову волколака в сторону. Первый вервольф никак не мог помочь товарищу, даром что они оба были человекоподобными волками. Движения второго становились всё более судорожными. Из пасти раздавался надрывный хрип и скулеж. Ничто не могло спасти зверя.

Кроме чуда. Неожиданно перехватив контроль над звериной формой, зверь ловко извернулся, встал на колени. Схватив лапами ловкого вампира, он оторвал его от загривка — всё-таки силу вервольфа в трансформации не сравнить с силой вампира — и намеревался было уже разорвать на части, когда упырь, должно быть, перестал играть. Клыкастый молниеносно извлек кинжал и одним движением вонзил его глубоко в пасть твари. Зачарованное лезвие вошло в верхнюю челюсть зверя, снизу-вверх, проникло глубоко в плоть и достало мозг. В следующий миг упырь растворился и возник в стороне, готовый к схватке. В его правой руке поблескивал второй кинжал.

Первый вервольф замер. Его товарищ, скуля и суча всеми конечностями по земле, бился в конвульсиях, судорожно пытаясь достать кинжал и дать регенерации спасти его. С каждым ударом сердца движения раненного оборотня становились всё более хаотичными и конвульсивными, а скулеж более невыносимым. Ошарашенный вервольф медленно отступил. Ещё шаг назад. Он обеспокоенно переводил взгляд с упыря, замершего без движения и с интересом наблюдающего за нерешительностью соперника, на товарища, чьи движения становились всё более конвульсивными. Началась агония.

Боль ранила звериное сердце вервольфа. Он отомстит. Обязательно отомстит. Не сейчас. Потом. Но он отомстит. Запрокинув голову, наплевав, что рядом находится его злейший враг, волколак взвыл, давая свою клятву мести Луне. Он убьет того, кто убил его брата. Или умрет сам. С этого дня, вся его жизнь будет посвящена мести. Вампир не вмешивался, осторожничая.

Бросив последний взгляд на клыкастого, запоминая его запах и ауру, зверь бросился прочь и скрылся в темном лесу.

Я с трудом сохранял хладнокровие. Руки мелко подрагивали. Жажда стала невыносимой. Ни о каком продолжении драки не могло быть и речи — я физически устал! Голод и физическое истощение от схватки с невероятно сильными тварями измотали меня! И если бы последний зверь это заметил — отправляться бы мне на реролл… Притом сделал бы это я в весьма болезненной форме. Не думаю, что вервольф растерзал бы меня быстро, ой не думаю. Наконец я выдохнул и выпрямился на подрагивающих ногах. В ушах снова послышалось сердцебиение.

«Девочка!»

Обернулся. Теперь, вблизи, запах девушки стал удушающим и столь же приятным. Я желал обладать им. Желал вкусить её плоти и полностью осушить это тщедушное тело. Я сделал первый шаг в направлении жертвы.

Её юное сердце тревожно билось. Худощавое тельце вжалось в скалу. Картинка окончательно расплылась, оставив лишь багровые краски, еле-различимый силуэт и сердце. Такое манящее и сладкое. Такое желанное…

Я не заметил, как оказался рядом с девушкой. Мои пальцы сжались вокруг её горла.

«НЕТ! СТОЙ! СТОЙ С-СУКА!!» — завопил другой-я. Тот, кто находился сейчас внутри, вынужденный отступить под натиском Зверя. — «ВОН ТРУП ЛЕЖИТ! ЖРИ ЕГО!»

«Не вкус-с-сно…» — мысленно отозвалась тварь, что сейчас управляла моим телом.

«Так! Контакт налажен! Либо ты сожрешь его, либо я вонжу себе кол в сердце!» — рыкнул я в ответ.

«Не пос-смееш-шь!» — неуверенно возразил зверь.

«ХОЧЕШЬ ПРОВЕРИТЬ⁈» — рявкнул я. Зверь вздрогнул. Он нехотя отпустил девушку, тут же рухнувшую на колени и вжавшуюся в камень с такой силой, будто желая полностью всосаться в него. Я её понимал.

Ощутив слабину зверя, я рванулся вперед, сразу перехватывая управление и тут же разворачиваясь «на сто восемьдесят». Подав импульс к мышцам, кинулся к трупу волколака.

Меньше чем через мгновение оказался подле него, рывком извлек собственный кинжал из пасти, после чего припал к запястью твари — на шее было много шерсти, тогда как запястья были покрыты лишь коротким ворсом. Клыки легко вспороли эластичную кожу вервольфа и вошли глубоко в прорезиненную плоть.

«Ну и гадость!»

Когда в рот хлынула горьковатая солоноватая жижа, с трудом сдержал рвотный позыв, заставив себя сглотнуть. И ещё. Всосать кровь из пока ещё теплого тела, набрать в рот, затем сглотнуть. И ещё раз. Всосать — сглотнуть. Всосать — сглотнуть. Туториал для онлифанщиц! Записываем! Всосать — сглотнуть!

Оторвался я только тогда, когда живот уже начало распирать от количества выпитого, а глотать дальше не мог уже просто физически — я ощущал, что следующий глоток приведет к рвоте и всё выпитое окажется снаружи!

Вытерев рот рукавом, скривился от отвращения. Заодно подмечая, что куда-то делась моя маска.

— Ну и дерьмо… — прошептал я.

Наконец сознание прояснилось. Зверь ушел. Подняв голову, попутно схватив отложенный кинжал, я тяжело поднялся и посмотрел на всё ещё дрожащую девушку. Теперь, когда зрение снова обрело привычную остроту, я мог уверенно сказать, что это девочка лет девятнадцати на вид. Худая только очень и одета в какие-то тряпки, но исконно женские очертания уже имеются. Я осторожно приблизился, попутно вытирая кинжал о рукав и убирая его в ножны. Девушка сжалась ещё сильнее, должно быть думая, что сейчас и наступит её конец. Чуткие вампирские уши услышали рвущееся наружу совсем ещё юное девичье сердце.

— Эй… — полушепотом обратился я к девушке. — Я не враг тебе. Я не причиню тебе вреда. Тише… Где ты живешь? Я отведу тебя домой.

Девушка осторожно подняла на меня заплаканное лицо, покрытое веснушками, и ясные голубые глаза. Также я обратил внимание на её босые ноги, покрытые кровью. Последствия погони. Только вот сказала она совсем не то, что я ожидал услышать.

— Ты ведь убьешь меня, да? — она всхлипнула носом, но взгляд не отвела. — Сейчас ты сыт, но потом ты выпьешь мою кровь, верно?

— С чего ты взяла? — я нахмурился оторопело.

— Ты вампир. Тебе нужна кровь. Сейчас ты просишь отвести меня в… — она оссеклась. — просишь отвести к нам. Там ты будешь охотиться. Лучше убей меня сразу, потому что я не поведу тебя… к нам.

Она неожиданно твердо посмотрела мне в глаза. Я хмыкнул.

— Ты храбрая девочка. Если уж на то пошло, я могу выследить, где ты живешь. По запаху. И могу устроить там резню. Если бы мне это было нужно, если бы я преследовал цель истребить твою деревню, или где ты там живешь, я бы так и поступил.

Я постарался дружелюбно улыбнуться и продолжил:

— Однако сейчас я преследую цель помочь тебе. Если я покину тебя, кто знает, кто на тебя наткнется, пока я ищу дорогу. Я вернусь, а ты уже будешь мертва. Желая тебе помочь, я и спрашиваю, куда отвести, чтобы ты была в безопасности. Тебя как кстати зовут?

Девушка нахмурилась, явно серьёзно задумавшись над моими словами. Спустя почти минуту молчания, наполненного сосредоточенным размышлением, она выдала:

— Ты странный вампир.

— Я добрый вампир, — хмыкнул я. — Ну так что?

— Туда, — её пальчик указал куда-то мне за спину. Своё имя она не назвала.

— Чудненько! — я улыбнулся и протянул руки к девушке. Она отшатнулась в ужасе.

— Эй! Я хотел взять тебя на руки, потому что сама ты босиком, — выразительный взгляд на окровавленные ноги, — далеко не убежишь.

Она нахмурилась, но почти сразу расслабилась и кивнула, давая мне разрешение. Протянув руки, я осторожно поднял легкую, как пушинка, девушку на руки и прижал к груди. С ходу перейдя на легкий бег, что вынудило мою ношу прижаться ко мне сильнее, устремился в указанную сторону. Впрочем, спрашивал дорогу я зря — пара вервольфов оставила много следов, по которым можно было легко определить направление.

В лесу пришлось замедлиться, чтобы не слишком часто и не слишком сильно бить девушку по голове листвой и ветками. Маршрут пришлось выбирать осторожнее, дабы ненароком не навредить. Ещё минут через десять подобного перемещения я услышал далекие крики и лай собак.

— Скажи-ка мне… То, куда мы идем… это деревня или что-то типа того? За тобой может пойти толпа людей с собаками?.. — покосился на притихшую особу на моей груди.

Непонимающе подняв голову, девушка нахмурилась. Ну да, мой слух куда острее. Я осторожно поставил девушку на мягкий мох.

— Стой здесь. Я буду рядом. Там, впереди, люди с собаками. Я полагаю, это твои родичи.

Сказав это, скрылся в тенях и кошкой взлетел к кроне дерева так, что девушка даже и не поняла, куда я делся. Еще через минуту несчастная жертва вервольфов сама наконец услышала шум приближающихся людей. Я же слышал куда больше. В нашем направлении, рассредоточившись цепочкой, двигалось порядка пятнадцати человек с более чем дюжиной собак. Они гремели и издавали много шума, явно привлекая внимание или отпугивая кого-то. А ещё они кричали имя:

— Ариадна! Ари!

«Она или не она? Вот в чем вопрос…»

Затем я увидел меж деревьев огоньки факелов.

— Папа! — закричала девушка внезапно так, что я аж вздрогнул.

«Чё пугать-то, а?..»

На душе стало спокойнее. Я выдохнул. Кажется, пронесло. Миг воссоединения семьи я наблюдал с кроны дерева уже с улыбкой. Мужчина, лет сорока на вид, неравномерно покрытые белой сединой волосы, нос-картошка и морщины, глубоко испещрившие лицо. Он с нежностью прижимал девушку к себе, а из его глаз по щекам бежали одинокие слезинки. Даже такой сильный воин, охотник, не мог сдержать своих чувств. За его спиной болтался заряженный арбалет на скобе предохранителя. Его губы беспрестанно шептали:

— Ариадна! Девочка моя! Ты жива! Слава Богам, ты жива!

А внизу, у его ног, беспокойно скулили две собаки. Они облизывали ноги девушки и бешено виляли хвостами, радуясь возвращению хозяйки.

Наконец мужчина оторвал девушку от груди и осторожно поставил на мох. К отцу и дочери стягивались остальные охотники. Все улыбались. Спасены. Луки и арбалеты были опущены, кто-то вовсе разрядил оружие и убрал за спину. У кого был предохранитель — убрали заряженным и присели на корточки.

«Я бы на их месте не радовался, второй волколак где-то рядом бегает…»

— Но как⁈ Я думал ты уже мертва! — он неверяще осматривал свою дочь.

— Ну… Это будет сложно объяснить. Меня спас… один человек. Он убил одного оборотня, а второй сбежал.

— Человек? Кто этот храбрец? И где он? — кустистые брови отца, также тронутые сединой, взлетели к линии волос.

— Ну… Он не совсем человек. Как я поняла — он вампир… — видя, как глаза отца округлились, она быстро протараторила:

— Но он спас меня, не тронул и довел до сюда. Потом услышал вас и сказал, что вы сейчас придете. А потом ушел. Вот!

— Дочь. Ты же знаешь, кто такие вампиры… — начал мужчина серьёзно. — Ты уверена, что это был он?

— Конечно уверена! Как на картинках — бледная кожа, красные глаза. А ещё он выпил кровь оборотня и стал неотличим от человека.

— Неотличим от человека, говоришь… — он бросил суровый взгляд за спину девчушке и кивнул молодому парню, сидящему на корточках и наблюдающему за сценой воссоединения с присущей охотнику внимательностью. Облачен он был в легкую накидку. Оружием ему служил короткий топорик на поясе и арбалет в руках. Пожалуй, этот парень был одним из немногих, кто не убрал оружие и не поставил на предохранитель. Парень кивнул в ответ.

— Позволь тебя осмотрят, доча, — сухо сказал он.

— Он не кусал меня! — возмутилась девушка, но сопротивляться не стала.

Парень приблизился к ней сзади и поманил пальцами одного из охотников с факелом. При свете огня он внимательно осмотрел шею девушки. Наконец взглянув на её отца, отрицательно покачал головой.

— Возьми людей и прочешите лес. Найдите мертвого оборотня, если это действительно правда, — сухо бросил мужчина.

— Это правда! Ты не веришь мне⁈

— Нет. Вампиры не помогают, — отрезал он. И уже обращаясь к остальным громко добавил:

— Уходим!

Не смотря на причиненную дочери обиду, я его понимал. Он ведь прав. Нельзя доверять ни вампирам, ни оборотням… никому нельзя. То, что я помог, не делает добрым весь вампирский вид. Я — просто игрок. Я — исключение из правил.

Исключение — подтверждает правило. Сам факт наличия исключения уже говорит о том, что правило истинно верно. Просто потому что иначе исключение не было бы таковым и само являлось бы правилом. Её отец — умный мужчина. А вот она дурочка, лучше бы молчала про меня.