Завоеванная инопланетным воином

Глава двадцать третья

— Зои! — снова позвал Рен, нежно встряхивая ее.

Ее голова опустилась, но она не ответила.

Огонь разгорелся в его венах, когда он проверил ее дыхание — есть, но поверхностное и слабое. Несмотря на все его усилия защитить ее, она была ранена и забрызгана кровью, большая часть которой, казалось, была из ран на голове и бедре.

Лопасти вертолета прожужжали над головой, создавая холодный ветерок, который задувал в покореженный внедорожник через разбитые окна. Он услышал, как снаружи открылись двери машины. Человеческие голоса перекрывали грохот самолета.

Его корабль был так близко. Так близко, но они были окружены, и Зои пострадала…

Она показала ему жизнь, которую он не мог себе даже представить. Пробудила в нем чувства, о существовании которых он и не подозревал. За несколько дней — так быстро, слишком быстро — она стала для него всем. Она стала будущим, которого он хотел, она стала его надеждой, его покоем.

Его любовью.

И теперь она была на грани того, чтобы ее у него отняли. Он не мог потерять ее. Не мог этого вынести, не мог пережить.

— Останься со мной, Зои, — приказал он. — Ты не можешь сдаться.

— Выходи из машины! — крикнул человек, когда Рен оторвал рукав от своего пальто и поспешно перевязал им ногу Зои, надеясь остановить кровотечение.

Когда он поднял руки, они были в малиновых пятнах, блестевших в свете мощных фар вертолета и стоящих рядом наземных транспортных средств.

Зои ранена. Моя Зои. Моя куния.

Он не хотел конфликта, не хотел битвы, он хотел просто вернуться домой, оставить свое пребывание на этой планете позади, выполнить свой последний долг. Жизни, которые он забрал, были необходимостью и не соответствовали жизням алигарийцев, отнятым этими людьми. Он был готов простить их.

Но они причинили вред Зои. Они объявили войну.

Это все, что я знал всю свою жизнь.

И теперь люди познают гнев Экхоры.

Рендаш извернулся на сиденье, согнул ноги и пинком выбил пассажирскую дверь из машины. Ее пронесло по снегу, и вместе в ней он отбросил всю оставшуюся притворную беспристрастность.

Вцепившись в дверную раму всеми четырьмя руками, он вложил силу в свою хватку и выпрыгнул из машины. Его маскировочное поле почти сразу встало на место.

Солдаты-люди — он насчитал двенадцать человек, стоявших на заснеженном поле, еще по одному за каждым из трех черных транспортов и по меньшей мере двое в вертолете — закричали от удивления и замешательства.

Рендаш сформировал врахск на каждой руке, из-за чего маскировочное поле дрогнуло как раз перед тем, как он приземлился на ближайшего солдата, вонзив два клинка ему в грудь.

От удара поднялась снежная пыль. Плотно утрамбованный снег под телом человека зашипел на лезвиях, превращаясь в пар.

Другие солдаты открыли огонь, выпустив десятки снарядов в щит Рена. Он прыгнул на людей, столпившихся поблизости, отводя их огонь как можно дальше от Зои. В воздух взлетело еще больше снега, который искрился в искусственном свете, подобно звездам, рассыпанным по ночному небу, когда Рен кружился среди солдат в боевом танце с поющими врахсками.

Крики боли и бульканье смешивались с автоматными очередями и хлопаньем лопастей вертолета, создавая леденящую душу панихиду.

С каждым ударом Рен мысленно видел Зои, бледную и без сознания, видел кровь — ее кровь — пропитывающую одежду, покрывающую его руки. С каждым ударом он увеличивал свою силу, скорость, рефлексы, распаляя обжигающий жар внутри тела. Он бросался от солдата к солдату, не предлагая пощады своим врагам.

Вертолет сделал вираж, и солдат выстрелил из большой пушки, установленной в боковом отверстии. Повсюду разлетелся снег, и снаряды безжалостным потоком врезались в щит Рена. Он пошатнулся от натиска, воздух вокруг него озарился фиолетовыми вспышками, когда его щит натянулся от повторного удара.

Она может умереть, даже если я справлюсь.

Она точно умрет, если я потерплю неудачу.

Издав рев, Рендаш выскочил из-под обстрела, кубарем покатился по холодному снегу и, снова оказавшись лицом к вертолету, схватил с земли какой-то предмет — оторванную дверь разбитого внедорожника. Оператор вертолета развернул его, чтобы предоставить наводчику четкую линию огня.

Схватив дверь за тонкую изогнутую верхнюю раму, Рен крутанулся, чтобы набрать инерцию, и швырнул ее в вертолет.

Дверь ударила в основание лопастей, разбив оборудование. Вертолет резко накренился в сторону. Крича, стрелок вывалился наружу, болтаясь на ремне. Рен отпрянул в сторону, когда лопасти вонзились в землю. Снег, лед и замерзшая грязь брызнули в него с такой силой, что сработал его щит. Сама Земля содрогнулась, когда корпус вертолета врезался в нее с мощным, оглушительным треском.

Рен не оглядывался назад: он атаковал оставшихся на поле боя солдат, уклоняясь от разрывов снарядов, чтобы достать их своими клинками.

Один из солдат вытащил из кармана на груди цилиндрический предмет, выдернул из его верхней части маленькое кольцо и бросил в Рендаша.

Убрав врахск, Рен протянул руку, поймав цилиндр ладонью и подняв руку, закинул предмет в группу солдат. Двое людей были достаточно быстры, чтобы нырнуть на землю, закинув руки за голову.

Взрыв цилиндра эхом разнесся в ночи, как раскаты грома. Сила сотрясения подбросила пару людей в воздух, их кровь туманом разбрызгалась по снегу. Несмотря на звон в ушах, Рен услышал крики боли выживших. Он быстро убил их и подобрал два их длинных пистолета.

Пожар в обломках вертолета отбрасывал мерцающий оранжевый отблеск на окровавленный снег, углубляя окружающие тени и выделяя безжизненные трупы, разбросанные поблизости.

Откуда-то с дороги донесся рев двигателей; приближались новые наземные транспортные средства.

Рен вскинул человеческое оружие на плечо, прицелился в мужчин, стоящих у неподвижных внедорожников, и нажал на спусковые крючки. Оружие сверкнуло, выпустив снаряды с удивительной точностью. Двери машин не обеспечивали должного укрытия, и все трое мужчин рухнули на снег, но один прожил достаточно долго, чтобы закричать от боли, ударившись о землю.

Огни на краю поля зрения Рена привлекли его внимание. Еще несколько черных внедорожников. Каким-то образом он знал, что Станц был в одном из них.

Он перевел взгляд на поврежденный автомобиль, в котором находилась его пара.

Сколько времени у нее было?

Они слишком близко, чтобы я мог безопасно переместить ее.

Его внутренности скрутило и тошнотворно сжало: он хотел подойти к ней, нуждался в том, чтобы подойти к ней, но сначала он должен был покончить с этим. Должен был полностью посвятить себя той части, которую он так отчаянно желал оставить позади. И он должен был сделать это быстро, иначе рисковал потерять ее навсегда.

Его пара, его любовь, его все.

Убрав оставшиеся клинки, он присел над ближайшими телами и подобрал два цилиндра со взрывчаткой. Он включил свое маскировочное поле и помчался по снегу вдоль обочины дороги навстречу приближающимся машинам.

Собравшись с духом, Рендаш свернул на дорогу. Его маскировочное поле упало, когда он усилил свой щит и мышцы ног до такой степени, что почувствовал жгучую боль, и врезался в водительскую часть головной машины, разбивая металл и стекло. Его щит вспыхнул, когда поглотил энергию столкновения с внедорожником. Транспортное средство подпрыгнуло и крутанулось на дороге, прежде чем опрокинуться в кювет на дальней стороне.

Удар потряс Рена, но он не позволил себе ни секунды промедления. Он развернулся ко второму внедорожнику, когда тот вильнул, чтобы избежать столкновения с первым, и разрядил оба длинных пистолета в лобовое стекло. Автомобиль потерял управление и съехал с дороги, врезавшись в деревянный столб. Столб накренился в сторону внедорожника, когда над головой затрещало и загудело электричество. Передняя часть автомобиля была разрушена, обернувшись вокруг основания столба искореженным месивом из погнутого металла.

Он отбросил огнестрельное оружие в сторону, поджал ноги и запрыгнул на последнюю машину, сформировав с помощью найроса заостренные когти на руках, чтобы вцепиться в крышу. Транспорт покачивался, мчась по дороге. Нижняя половина тела Рена моталась из стороны в сторону.

Подтянувшись вперед, он ударил кулаком в лобовое стекло. По стеклу расцвели трещины. От еще одного удара оно смялось, открывая пролом в верхней части.

Он вытащил кольцо из одного из цилиндров и бросил взрывчатку через щель в лобовом стекле.

Рен спрыгнул с машины, кувыркнувшись в сугроб на обочине дороги.

Пассажирская дверь распахнулась, и солдат внутри отчаянно пытался покинуть внедорожник. Сзади автомобиля вспыхнули красные огни, и его шины завизжали, когда он остановился. Внутри раздался оглушительный взрыв, разбив окна и разбросав стекло по дороге. Солдата с пассажирской стороны выбросило через открытую дверь, и он кучей рухнул на землю. Дым клубился над его разорванной спиной.

Он неподвижно лежал на дороге.

Внедорожник медленно покатился вперед, остановившись только тогда, когда врезался в один из других автомобилей.

Поднявшись на ноги, Рендаш подбежал к головной машине, которая лежала на боку в канаве. Окровавленный солдат пытался выбраться через разбитое окно водителя. Рен вонзил врахск в горло человека и забросил оставшуюся взрывчатку в открытое окно. Крики изнутри были прерваны еще одним оглушительным взрывом.

— Я почти вернулся, Зои, — прошептал он, подходя к последней машине у поврежденного столба. Из ее разрушенного двигателя валил дым.

Он рывком открыл пассажирскую дверь. Двое людей на передних сиденьях были мертвы, их тела были изрешечены пулевыми ранениями. Задняя дверь со стороны водителя была открыта, и одинокий человек тащился по заснеженному полю за ней.

Рен вытащил маленький пистолет из-за пояса мертвого пассажира и выпустил три пули в сопротивляющегося человека на заднем сиденье. Бросив оружие, он перепрыгнул через автомобиль, чтобы преследовать последнего выжившего.

— Птиц сюда сейчас! — крикнул мужчина — Станц.

Рен сокращал расстояние между ними, не пытаясь скрыть хруст снега под ногами.

Станц развернулся, чтобы посмотреть на Рена широко раскрытыми от страха глазами, и, споткнувшись, рухнул на землю. Он перевернулся на спину и пополз прочь, отступая, когда Рен прыгнул на него.

Рен приземлился, поставив ноги по обе стороны от Станца, и навис над человеком.

— Вы объявляете войну Соединенным Штатам Америки! — Станц отчаянно закричал. — Подумайте об этом. Даже вы не сможете противостоять этой стране!

Схватив мужчину за куртку, Рен оторвал его торс от земли. Станц вытащил пистолет из набедренной кобуры. Прежде чем он успел прицелиться, Рен схватил его за запястье и сжал. Кость хрустнула под сокрушительной хваткой алигарийца. Человек закричал.

Отдаленный жужжащий звук возвестил о приближении еще нескольких вертолетов.

— Пощади! Прояви милосердие, и я позабочусь о том, чтобы тебя и женщину не убили! — умолял Станц.

Зои.

Склонившись над человеком, Рен оскалил зубы.

— Возможно, ты уже обрек ее.

— М-м-мы можем оказать ей м-медицинскую помощь, — заикаясь, пробормотал человек, — л-лучшую в мире!

— Ты замучил и убил все, что осталось от моего Умен'рака, — прорычал Рен, формируя клинок на нижней части правой руки. — Ты отнял у меня моих людей, отнял у меня мой дом, а теперь пытаешься отнять у меня и Зои? Теперь ты предстаешь перед правосудием за то, что натворил.

Станц уставился на гудящий врахск, который отбрасывал розово-фиолетовый отблеск на его перепуганное лицо.

— Женщина может идти. Она может…

Слова человека закончились болезненным, испуганным хрюканьем, когда Рен вонзил лезвие ему в живот, под ребра и прямо в сердце. Шок и замешательство смешались на лице Станца.

— Это лучшая смерть, чем ты заслуживаешь, — выплюнул Рен. Он отпустил врахск и позволил безжизненному телу рухнуть на снег.

Не тратя больше ни секунды, Рен помчался обратно к Зои. Звук вертолетов быстро приближался.

Он наклонился к потрепанному автомобилю с открытой пассажирской стороны. Она была бледна, губы посинели, но повернула к нему голову.

— Рен? — слабо спросила Зои. Одна ее рука легла на его руку, ледяные пальцы сомкнулись в слабом пожатии.

— Я здесь, — ответил он. Его внутренняя температура, и без того высокая из-за работы найроса, только увеличилась, когда он осмотрел Зои. Ее левое предплечье имело странный изгиб в центре, а плоть вокруг него была темной от кровоподтеков, кожа была холодной, дыхание затрудненным, и хотя кровотечение из раны на ноге замедлилось, она потеряла много крови. Слишком много.

Пар, поднимающийся от его тела, заставлял воздух внутри автомобиля колебаться.

Еще. Нужно потерпеть еще немного…

— Нам нужно идти, куния, — сказал он, осторожно заключая ее в объятия, каким-то образом сумев подавить дрожь, угрожающую пробежать по его конечностям.

— Мне т-т-так холодно.

— Я знаю, Зои, — он вытащил ее из машины, обнял и прижал к своей груди. Она вскрикнула, когда он переместил ее тело. Звук пронзил его больнее, чем любая рана, что он когда-либо получал.

— Я л-люблю т-тебя, Рен, — тихо сказала она, уткнувшись в его плечо, ее тело обмякло, но дрожало.

— И я люблю тебя.

Прожекторы осветили открытое поле, когда вертолеты появились над деревьями. Стиснув зубы, Рен создал маскирующее поле, чтобы окутать им себя и Зои вместе.

— Прости, это причиняет боль. Нам осталось пройти еще немного, — он поцеловал ее в макушку и прижал крепче. — Останься со мной, куния. Я не могу потерять тебя.

Он побежал по снегу и нырнул в лес, оставляя за собой кровь и свет прожекторов. Скорость ошеломляла ее, но он не мог двигаться медленнее. Ему не нужно было много знать о биологии человека, чтобы догадаться, что она была близка к пределу возможностей ее тела.

Она умирала, и Рендаш не знал, как ее спасти.

Корабль был его единственной надеждой, на борту были медицинские капсулы. Не имело значения, был ли шанс, что они не функционируют, или что они были настроены только на его вид. Он найдет способ.

Он должен был найти способ.

Вскоре единственными звуками были треск ледяной снежной корки под его ногами, его прерывистое дыхание и хруст веток, бьющихся о его тело. Он заслонил Зои руками и плечами от царапающих прутьев. Жар внутри него неуклонно возрастал, когда он толкал свое тело за пределы возможностей найроса.

Наконец, он добрался до поляны в глубине леса. Нетронутый снег покрывал знакомые ему формы, огибая изгибы и плоскости командного модуля. Он призвал найрос, чтобы установить связь, но не смог инициировать ее, кроме базовой линии отслеживания.

— Блядь, — пробормотал он.

Инстинкт. Не было времени что-либо переосмысливать.

Он осторожно опустил Зои на землю и поспешно снял свою одежду, подложив под нее, чтобы ткань служила буфером между ней и холодом. Затем бросился к кораблю, всеми четырьмя руками цепляясь за снег, отчаянно раскапывая вход.

Снег был таким холодным по сравнению с его кожей, что обжигал, тая при прикосновении. Он не останавливался до тех пор, пока не почувствовал под своими ладонями корпус, сохранивший маскировочное поле. Он поднес к нему руки, и связь ожила.

Почти все внутренние системы были отключены для экономии энергии.

Он заставил найрос отменить отключение. Когда корабль ожил, сверху на Рена соскользнул рыхлый снег, более тяжелый, чем во время снежной бури в Вейле. Рен отшатнулся, когда маскировочное поле отключилось, и летательный аппарат слегка приподнялся над снегом, вызвав небольшую лавину вокруг себя. Весь снег, касавшийся его корпуса, быстро растаял.

Вход скользнул в сторону, открывая пандус до земли и заливая его мягким светом.

Рен поднял Зои, попутно подбирая одежду под ней. Ее голова запрокинулась, конечности безвольно раскачивались: она снова была без сознания.

Он отнес ее на корабль и бросился по коридору в главную каюту, где находилось все функциональное оборудование командного модуля. Двигаясь, он побудил корабль выполнить все необходимые функции для выхода на орбиту. Его слегка тряхнуло, прежде чем включились системы стабилизации.

Присев на корточки, он сорвал с Зои пропитанную кровью одежду и отбросил в сторону. На ее бледной коже появились новые признаки кровоподтеков. Он осторожно уложил ее в одну из медицинских капсул и подключился через найрос к кораблю. Внутри Зои выглядела такой маленькой, такой хрупкой. Капсула с шипением закрылась, вокруг нее образовалось давление.

Медицинские системы просканировали Зои, но не распознали анатомию. Рен пытался принудительно передавать команды, пытался принудить к каким-то действиям, но система отвергала его попытки. Все это время ее грудь поднималась и опускалась от неестественно поверхностных вдохов, каждый из которых казался слабее предыдущего. Сканирование показало, что она потеряла слишком много крови, но у системы не было ресурсов, чтобы синтезировать что-либо взамен.

Он обрушил поток человеческих ругательств на капсулу, его разочарование подавило ясность мыслей. Отведя руку назад, он замахнулся и остановил себя всего за мгновение до того, как вонзил бы врахск в машину. Все внутри него замерло, когда он уставился на пульсирующее лезвие. Он перевел взгляд и увидел лицо Зои, освещенное фиолетовым сиянием через стекло капсулы.

В этот момент он понял, что есть только один шанс. Только одна вещь, которую нужно попробовать, пока не стало слишком поздно.

Он убрал клинок, забрался во вторую капсулу и лег на спину, закрыв себя внутри.

Это было против традиций его народа, возможно, даже против законов, но ему было все равно. Он должен был попытаться ради Зои. Он должен был сделать все, что в его силах, чтобы не потерять ее.

Медицинские системы сопротивлялись его командам.

Контроль.

Огонь вспыхнул в его животе, когда он заставил найрос отменить все предупреждения и начать передачу. Ослепительный свет заполнил капсулу и заставил его зажмуриться. Боль была невыносимой, когда крошечные механизмы, которые были его частью с самого детства, связанные с теми самыми молекулами, из которых он состоял, были вырваны из его тела и перенесены в капсулу Зои. Все его мышцы мгновенно напряглись, а спина выгнулась дугой на мягкой обивке капсулы.

По мере того, как его найрос уменьшался, он чувствовал, что злоупотребления, которым подверглось его тело, дают о себе знать, вся боль и старые раны возвращаются. Это было ничто по сравнению с агонией от того, что из него вырвали часть его самого, но он не озвучил свою боль. Все было ради нее.

Частичка его сердца уже лежала в той, другой капсуле, и он отдал бы столько себя, сколько потребуется, чтобы сохранить ее в целости.

Что-то проскользнуло под этой болью, незаметно, но постепенно усилилось по мере того, как его найрос уменьшался.

Осознанность.

Он узнал это ощущение — связь, общая для членов Умен'рака, невидимая паутина, связывающая найросы вместе из-за их общего источника. Он чувствовал Зои, ее тело, ее боль, ее страх, ее любовь. Ее жизнь, слабую, но еще не побежденную. Отодвинув в сторону собственную агонию, он вложил в эту связь столько силы воли, сколько мог.

Живи, куния!

Наконец свет исчез, и Рен рухнул на обивку. Он сделал несколько глубоких, обжигающих вдохов и повернул голову, чтобы посмотреть на другую капсулу: Зои была окутана тем же светом, какой окружал его мгновение назад.

Его найрос зашевелился, такой же слабый и невосприимчивый, каким был во время его пленения. Со временем он восстановится, но Рена это не волновало.

Он все еще чувствовал ее.

Крик Зои прозвучал приглушенным, когда свет в ее капсуле усилился.

Снова отключив компьютер, он заставил свою капсулу открыться и выбрался наружу. Ноги подогнулись под его весом, но он оперся о стену, прежде чем упасть, и, пошатываясь, подошел к ней. У него кружилась голова, желудок угрожал восстать, и каждая частичка его тела была в агонии, но это было ничто по сравнению с тем, что пришлось пережить ей.

Тело Зои корчилось в интенсивном сиянии, когда найрос вошел в ее тело и связал себя с ней. Он хорошо помнил эту боль по своему собственному связыванию.

Рен уперся руками в поверхность капсулы, беспомощно сжимая пальцы на ее поверхности. Он уткнулся в нее лицом и с усилием втянул воздух через сжатое горло.

Это единственный способ, сказал он себе. Единственный шанс.

Но найрос не был создан для таких, как она. Его найрос был для Экхоры, и многие алигарийцы погибали в процессе связывания. Как ее хрупкое человеческое тело справится с этим? Как он мог подумать, что это сработает?

— Останься со мной, куния, — прохрипел он.