Завоеванная инопланетным воином

Глава девятнадцатая

Зои остановилась у самой дальней заправочной колонки, припарковала внедорожник и попросила Рена заглушить двигатель. Когда она вылезала, то убедилась, что оставила дверь широко открытой для него, и отошла в сторону. Ее дыхание вырывалось паром. Из динамиков сверху зазвучала музыка в стиле кантри, а свет был почти невыносимо ярким после непроницаемой темноты, которая окружала их в горах. Она слабо сжала кулаки и потерла усталые глаза.

Внедорожник покачнулся, когда Рен, все еще невидимый после того, как всю поездку оставался в маскировке, выбрался наружу.

Зои нервно оглядела парковку. К счастью, народу было немного — было уже больше восьми часов вечера в середине декабря, и небольшого снегопада было достаточно, чтобы большинство здравомыслящих людей остались дома.

Она пожалела, уже не в первый раз, что они не остались в коттедже, где было тепло, счастливо и уютно. Вместо этого они в бегах, без денег, и у них нет ничего, кроме дополнительного комплекта одежды. Чтобы сделать ситуацию еще лучше, контраст между обогреваемым салоном внедорожника и ледяным зимним воздухом снаружи мгновенно заставил ее вздрогнуть.

— Ты уверен, что это сработает? — спросила Зои. — Что нас… не поймают?

— Я не знаю, сработает ли, — сказал Рен где-то рядом с ней. Одна его рука легла ей на бедро, и желанное тепло просочилось сквозь одежду. — Но, несмотря ни на что, мы не попадем в плен.

— Ладно. Давай покончим с этим.

Она боролась с желанием поискать камеры. От ощущения, что за ней наблюдают, по коже побежали мурашки, но, подняв голову, она только бы дала им ясно разглядеть ее лицо. Она посмотрела достаточно телепередач, чтобы опасаться наличия у правительства технологии распознавания лиц, которая позволит компьютеру на какой-нибудь секретной базе выделить ее из миллиона видеопотоков, если у него будет конкретное изображение для работы.

Она подошла вплотную к колонке и подняла руку, как будто собиралась вставить свою дебетовую карту.

Рука Рена оставалась на ее бедре, единственный источник утешения. Дисплей на колонке вспыхнул, цифры неуправляемо менялись — отобразились все восьмерки, погасли, сменившись странными, искаженными символами — прежде чем экран предложил ей выбрать вид топлива.

— Сработало, — прошептала Зои. Ее облегчение было недолгим: она не сможет расслабиться, пока они не вернутся в дорогу, подальше от любопытных глаз… и даже тогда ее расслабление будет минимальным.

Она поспешно открыла люк топливного бака внедорожника и открутила крышку. После выбора топлива дисплей изменился на НАЧАТЬ ЗАПРАВКУ. Она подняла заправочный пистолет, вставила в резервуар и нажала на спусковой крючок. Топливо полилось в бензобак.

Прерывисто вздохнув, она прислонилась к Рену и смотрела, как цифры неуклонно растут. Звук льющегося бензина и слабое тиканье насоса странно гармонировали с текущей песней в стиле кантри. Чем больше она сосредотачивалась на этом, тем больше успокаивалась.

Веки Зои закрылись.

Ее колени подогнулись, а голова откинулась назад, что заставило ее внезапно насторожиться.

Ты сейчас поцелуешь тротуар, детка.

Она рефлекторно откинула руки назад, чтобы удержаться, но невидимые ладони Рена предотвратили ее падение.

— С тобой все в порядке, Зои? — спросил он хриплым от беспокойства голосом.

— Да. Просто устала. Очень, очень устала, — она слегка улыбнулась, глядя туда, где, по ее мнению, были его глаза, когда выпрямилась, и все его руки, кроме одной, исчезли. — Проснулась довольно рано сегодня утром, помнишь?

И с тех пор она получила удовольствие, гораздо большее, чем считала возможным, убралась в доме и постирала две партии белья, помогла Рену расчистить снег вокруг закопанного грузовика, была остановлена и обстрелена полицейским, бежала с инопланетянином через лес, угнала машину и пять с половиной часов гнала по темным, извилистым, обледенелым дорогам.

Она не жалела о первом пункте в этом списке, но могла бы обойтись без всего остального.

— Тогда тебе нужно поспать, — сказал он.

— Мы не можем остановиться сейчас, Рен. Не тогда, когда они подобрались так близко. Кроме того, у меня недостаточно денег на мотель, и я сомневаюсь, что смогу найти хоть какой-то, где не нужны документы и кредитная карта.

— Такие препятствия не останавливали нас раньше, и они не остановят нас сейчас, — его легкое прикосновение к ее щеке мягко привлекло ее внимание к круглосуточному магазину. — В том здании есть еда и напитки, верно?

Зои уткнулась лицом в его теплую ладонь и кивнула.

— Да.

— У тебя достаточно денег, чтобы раздобыть немного для нас?

— Достаточно, — она была благодарна, что так спешила, покидая последний круглосуточный магазин, что засунула наличные в карман пальто. Немного, но чертовски лучше, чем ничего.

— Сходи в туалет. Купи нам поесть и попить. Когда ты вернешься, я поведу машину.

— Что? — Зои выпрямилась, ее глаза расширились. Внезапно она почувствовала, что совсем проснулась. — Ты не знаешь как.

— У меня было достаточно времени понаблюдать за тобой. Это не так сложно, человек.

Зои фыркнула, закатывая глаза.

— Снова стала просто человеком, да?

Автоматика отключила подачу бензина с хлопком, сигнализируя о полном баке.

— Я склонен быть немногословным, когда мне отчаянно нужно облегчиться, — ответил он.

Она хихикнула, доставая шланг и вешая его на колонку.

— Ладно, ладно. Я придержу дверь, если ты захочешь проскользнуть внутрь за мной.

Он похлопал ее по плечу.

— Не стоит утруждать себя. Думаю, на этот раз я попробую сделать это на снег.

— Мужчины, — пробормотала Зои, закручивая крышку топливного бака.

— Это показывали по телевизору, — сказал он слегка оборонительным тоном. — Мужчины-люди, кажется, любят это делать.

— Ты не должен делать все, что видишь по телевизору, Рен.

Его рука скользнула ей между ног. Она ахнула, и жар немедленно затопил ее.

— Я делал многое из того, что видел по телевизору, и до сих пор ты не жаловалась.

— Я не жалуюсь, — сказала она, затаив дыхание.

— Хорошо. А теперь прекрати свой спор, — приказал он, и его руки исчезли. — Иди позаботься о себе, куния, чтобы мы могли отправиться в путь.

Зои шла с широкой глупой ухмылкой на лице, и потребовалось невероятное усилие, чтобы стереть ее, прежде чем зайти в круглосуточный магазин.

Продавец, молодой человек с длинными темными волосами, оторвался от своего журнала и приветственно поднял руку.

— Привет.

— Привет. Мне просто нужно забежать в туалет, и я вернусь.

— Конечно. Это в холле в задней части магазина.

— Спасибо.

В туалете Зои почти застонала, опорожняя мочевой пузырь: она не осознавала, насколько сильно ей хотелось в туалет, прежде чем сесть. Они не останавливались с тех пор, как покинули Вейл. Не помогало и то, что Рен обычно накачивал ее достаточным количеством спермы, чтобы засеять чертову ферму.

Она усмехнулась про себя.

Вымыв руки, она вышла из туалета и прошлась по проходам. Она достала из холодильника две большие бутылки воды и, хотя ее передернуло от цены, выбрала два сэндвича в зоне с закусками. На кассе ее внимание привлекла золотисто-красная обертка батончика Твикс. Они были любимыми у Рена.

Она добавила его в стопку и оплатила.

— Рен? — тихо спросила она, вернувшись к машине.

— Здесь, — тихо ответил он откуда-то поблизости.

Она открыла пассажирскую дверь и наклонилась, чтобы положить напитки и закуски на центральную консоль. Затем Зои отступила назад, дав Рену несколько мгновений, чтобы забраться внутрь, прежде чем снова закрыть дверь. Обогнув машину, она скользнула на водительское сиденье, закрыла дверь и пристегнулась.

Двигатель завелся, она взяла один из сэндвичей.

— Вот, — сказала она, протягивая ему.

— Спасибо, — ответил он. В тот момент, когда сэндвич покинул ее руку, он исчез. Единственным свидетельством того, что он существовал, был тихий звук открываемой обертки.

Зои наклонила голову.

— Почему я не исчезаю, когда ты прикасаешься ко мне?

— Я должен расширить маскирующее поле, чтобы охватить другие объекты или людей.

— Это… странно, когда ты невидим?

Когда она смотрела на кажущееся пустым место, где он сидел, она на мгновение заметила падающие крошки. Они исчезли прежде, чем она смогла сказать, настоящие они или нет.

— Нет, — сказал он с набитым ртом. — Но меня долгое время учили использовать маскировку и я часто прибегал к ней во время моей службы. Для меня это естественно.

Возможно, потому что она устала, озорная мысль проскользнула в ее голову, заставив усмехнуться.

— Что означает этот взгляд, Зои?

— О, ничего, — ответила она, улыбаясь еще шире, когда переключила передачу и выехала обратно на шоссе.

Как только огни заправочной станции скрылись, рядом с ней материализовалась фигура Рена. Он держал сэндвич — без огромного куска — в одной руке, казалось, забытый.

— Я знаю, что это не так, — сказал он.

— Хм? — она выгнула бровь.

— У тебя была мысль, и какой бы она ни была, она заставила тебя улыбнуться, так, как ты делаешь, когда мы собираемся спариваться. Что это была за мысль?

— О, это была очень грязная мысль, — она взглянула на него. — То есть ты хочешь сказать, что у меня есть определенная улыбка для этого?

— Я не позволю тебе менять тему, — он нахмурился, устремив на нее все четыре глаза, и завернул сэндвич обратно в обертку, прежде чем положить на консоль. — О чем ты думала? Наверняка у вашего народа есть какая-нибудь поговорка о подобном поддразнивании и о том, насколько это опасно и невежливо.

— У нас действительно много поговорок. Мне нужно немного подумать об этом.

— Зои. Не играй со мной в эти игры.

— Но это так весело! — она рассмеялась. За смехом усталость пробиралась по краям ее сознания, как будто ища трещину, через которую можно было бы вторгнуться в разум. Поддразнивание Рена помогло ей не заснуть, но это было только вопросом времени, когда это желание снова возникнет.

— Если у тебя есть какая-то конкретная мысль, возможно, мы могли бы поработать вместе, чтобы воплотить ее в реальность? — он положил свою нижнюю левую руку на ее бедро. Высоко на ее бедро.

Ее лоно сжалось, и жидкий жар разлился между ног. По-видимому, ей не требовалось много усилий, чтобы возбудиться, когда дело доходило до него. Она прикусила губу.

— Я… подумала… было бы горячо, если бы мы… если бы мы занялись сексом, пока ты невидим. Это было бы похоже на секс с призраком или с завязанными глазами, но по-другому. Я бы не знала, что ты намереваешься делать со мной.

Медленная улыбка расползлась по его губам, понемногу обнажая клыки — это было порочно и многообещающе, что только сильнее заводило ее.

— Когда захочешь, куния, — сказал он.

Прямо сейчас. Я могу остановиться прямо сейчас…

Зои покраснела, когда взглянула на него краем глаза. Он пристально смотрел на нее, рука медленно продвигалась немного выше, его большой палец массировал ее ногу. Круиз-контроль мог бы позаботиться о скорости, но смогла бы она держать машину прямо, если бы он доставлял ей удовольствие за рулем?

— О, черт с ним, — сказала она. Светофоров не было, машин мало, и она была чертовски возбуждена. Она съехала на обочину и припарковалась. Отстегнув ремень безопасности, она повернулась к Рену. Дьявольский блеск в его глазах сказал ей, что он точно знал, чего она хотела.

Она сбросила пальто и стянула леггинсы и трусики, перелезая через центральную консоль, чтобы устроиться на коленях у Рена. Ее руки опустились к верхней пуговице брюк, отчаянно пытаясь освободить его член.

И Рен исчез. Она чувствовала его под собой, хотя часть ее разума отвергала это как невозможное. Все, что осталось в машине — это тени, а тени не могли иметь твердой формы.

Три его руки легли на ее обнаженную кожу, горячие, как раскаленные утюги. Сиденье внезапно откинулось назад. Он схватил ее за плечи, удерживая ровно, позволяя ей возиться с пуговицами. Затем четвертая рука напомнила о себе, скользнув между ее ног. Один из его толстых пальцев скользнул в ее складочки и погладил клитор.

— Ах, Зои. Такая влажная и нуждающаяся во мне, — его хриплый голос грохотал вокруг нее, скорее ощущался, чем слышался.

— Да, — прошептала Зои, когда удовольствие пульсировало в ее глубине.

Она застонала, потираясь о его палец. Две его руки опустились на ее бедра, поощряя ее движения, толкая сильнее, но не позволяя двигаться быстрее. Свободная рука скользнула под ее рубашку. Огненный след пробежал по животу, прежде чем приподнять чашечку лифчика, чтобы поласкать твердый, чувствительный сосок.

Зои расстегнула последнюю пуговицу. Его эрекция высвободилась, излучая тепло, когда коснулась ее рук. Она обхватила его пальцами. Рен зарычал и приподнял бедра. Член был горячей сталью в ее ладони, пульсирующий от желания.

Прикусив губу, она направила головку к своему входу. В слабом свете приборной панели она могла видеть вмятины на своих бедрах, где его пальцы впивались в ее кожу, но под ней ничего не было, в ее руке ничего — только темнота. Злая, соблазнительная, притягательная тьма.

Сильные руки Рена подняли ее и насадили на свою толкающуюся длину.

Рот Зои открылся в беззвучном крике, когда она упала вперед, прижав ладони к твердой чешуе его широкой груди. Он заполнил ее, растянул, заявил права на каждую частичку ее тела. Их связь выходила за рамки физической, она чувствовала его в своем сердце, в своей душе, как будто он стал ее частью.

Управляемая его руками, она поднимала и опускала бедра, наслаждаясь каждым медленным, обдуманным, сводящим с ума движением его члена. Другие его руки скользили по ее коже, в их прикосновении были равные части огня и сладости. От нежного прикосновения кончиков его пальцев у Зои по рукам побежали мурашки, обжигающее прикосновение его ладоней к грудям раздуло пламя ее похоти, твердая хватка рук на ее бедрах и икрах заставила лоно сжаться от желания, уколы его ногтей на пояснице заставили ее стонать от наслаждения.

Шуршание чешуи по ее коже усиливало все ощущения, выводя тело за пределы удовольствия. Дрожь пробежала по ней, усиливаясь от того, как выступы его члена скользили по ее клитору.

— Дай мне больше, куния, — прорычал Рен. Одна из его рук прошлась по ее позвоночнику от задницы до шеи, прикосновение было таким нежным, насколько это возможно, пока он не схватил ее за волосы и не прижал к себе в обжигающем поцелуе. — Отдай мне все.

Инстинкт овладел Зои, когда она закрыла глаза. Ее бедра ускорились, и она превратилась в дикое создание, отчаянно ищущее тот последний элемент, то освобождение, которое связало бы их тела воедино, когда они падали с высот своей страсти.

Ее прерывистое дыхание смешивалось с его рычанием, наполняя салон, их смешанные ароматы пропитывали воздух, еще больше усиливая ее возбуждение. Внедорожник трясло, и любой проезжающий мимо не усомнился бы в том, что происходит внутри. Зои было все равно.

Она открыла глаза и обнаружила, что Рендаш смотрит на нее снизу вверх, его глаза — четыре светящихся шара, лицо выделялось только зеленоватыми бликами, отбрасываемыми огнями приборной панели на его резкие черты. В тот момент это поразило ее, как чирканье спички вызывает взрыв.

Экстаз пронзил ее, ненасытно пожирая все ее существо, разгораясь все жарче и жарче по мере того, как Рен продолжал свои толчки. Она прижалась губами к его губам, заглушая крики, обвивая руками его шею.

Рев Рена вырвался из груди и проник в Зои. Его и без того крепкая хватка усилилась, прижимая ее тело к своему, когда он взорвался и затопил ее своим раскаленным семенем. Она почувствовала эту связь в тот момент, когда она была установлена, и прижалась к нему своим лоном, пока толчки оргазма отдавались в ней.

Наконец, Зои рухнула на него, тяжело дыша, и положила голову ему на грудь. Она лениво погладила большим пальцем его подбородок. Истощение захлестнуло, придя на смену эйфории, требуя, чтобы она закрыла глаза.

Ни один из них не произнес ни слова, их действий было достаточно. Но одна мысль эхом отдавалась в ее голове, укрепляясь с каждым разом.

Я не хочу, чтобы он оставил меня.

Рендаш сделал долгий, медленный вдох и провел кончиками пальцев по ее взъерошенным волосам. Зои лежала в его объятиях, не зная, сколько времени прошло. Мимо проехали по меньшей мере три машины, их фары отбрасывали мимолетные, волшебные отсветы и тени на его лицо.

— Мы должны двигаться, — наконец сказал он. Она почувствовала, как его слова перекатываются у него в груди.

— Ммм, — Зои вздохнула, закрыв глаза. — Мне нравится, где мы сейчас.

— Мне тоже, но нам еще далеко ехать, а наши преследователи слишком близко.

— Я не хочу покидать тебя, — пробормотала Зои. Она положила руку ему на плечо, слабо сжав твердую, ребристую чешую. Она смутно ощущала его легкое прикосновение к своей щеке, прежде чем погрузиться в сон.



Рендаш лежал неподвижно, пока дыхание Зои не выровнялось и ее вес полностью не лег на него. Ее усталость была очевидна уже давно, и она превосходно с ней боролась. Им нужно было продолжать двигаться, нужно было опередить их преследователей, но никому не пошло на пользу, что она так перегружалась.

Он не мог избавиться от чувства вины. Она делала это для него. Она жертвовала жизнью, которую знала, ради него.

Я не хочу покидать тебя.

Имела ли она в виду сейчас или когда придет время ему покинуть Землю? Он не мог быть уверен, и не собирался будить ее только для того, чтобы спросить, но ее слова заставили его сердце затрепетать, а кровь закипеть — это была надежда, то чудесное, опасное чувство.

Моя способность отстраняться от этого — от нее — давно умерла.

Что же тогда оставалось, кроме как смотреть в будущее? Воспользоваться частичкой этой надежды?

Истинная проблема заключалась в разнице между желанием и реальностью. Помимо основных уроков, его учили предвидеть все возможные варианты развития событий. Военные действия редко шли по плану, и реагировать на осложнения становилось легче, если заранее продумать множество сценариев.

Практика была далека от совершенства, но она поощряла сосредоточенность, критическое мышление и импровизацию в стрессовых обстоятельствах.

Было много вариантов, как все могло пойти не так — достаточно вариантов, где Зои могла пострадать, — чтобы у Рена все внутри перевернулось.

Он потянул за рычаг сбоку от кресла, чтобы вернуть сиденье в вертикальное положение и сел, прижимая Зои к себе и стараясь как можно меньше тревожить ее. Его член освободился некоторое время назад, но он был не в состоянии заставить себя отстраниться. Он не хотел ничего, кроме моментов, подобных этому. Ничего, кроме этой легкой, страстной близости, ничего, кроме ощущения, что они были единственными существами на свете и все будет хорошо.

Он открыл дверь, поморщившись от порыва холодного воздуха, ворвавшегося в машину. Зои пошевелилась, прижимаясь к нему. Так осторожно, как только мог, он выскользнул из-под нее и выбрался из внедорожника, наклонившись, чтобы подтянуть леггинсы обратно и переложить ее в, как он надеялся, более удобное положение.

Дрожь пробежала по его спине; было холодно, несмотря на то, что найрос регулировал температуру тела. Он наклонился, с сожалением засунул член обратно в узкие брюки и застегнул пуговицы. После того, как пристегнул Зои ремнем безопасности, он нашел на полу пальто и накинул его на нее. Прежде чем закрыть дверь, он воспользовался рычагом, чтобы опустить спинку сиденья.

Дорога была пустынной, когда он подошел к месту водителя. Тем лучше: он, возможно, преувеличил свою уверенность в том, что сможет управлять человеческим транспортом, и из того, что он понял, существовали специфические протоколы для их эксплуатации, которые, как ожидалось, должны были соблюдаться. Чем меньше потенциальных свидетелей, тем лучше.

Рендаш открыл дверь и присел, чтобы отрегулировать сиденье. Управление с этой стороны было автоматическим и перемещало сиденье в различных направлениях. Он сдвинул его как можно ниже и дальше назад. Когда он сел в машину, его колени уперлись в руль по бокам.

Нахмурившись, он потянул на себя дверь, и, закрыв ее, зашипел от боли, когда колено оказалось зажатым между рулем и дверью.

Автомобиль тряхнуло, когда он попытался вырвать ногу из тесного пространства. Как только она освободилась, он согнул колено под более острым углом, чтобы не касаться руля. Его взгляд метнулся к Зои, но, к счастью, она крепко спала, не потревоженная закрывающейся дверью и тряской машины.

Контроль, Экхора. Это несложная задача.

Он обхватил двумя руками руль и проверил его отзывчивость и диапазон движений, несколько ограниченный положением его правого колена.

Теоретически можно было просто разбудить Зои и попросить ее объяснить некоторые функции, но он не мог заставить себя потревожить ее сон. Кроме того, он был Клинком Алигарии, его не одолела бы эта примитивная технология.

В конце концов, он разобрался, как управлять механизмом регулировки угла наклона рулевого колеса, и переместил его в более удобное положение.

— Намного лучше, — пробормотал он, снова поворачивая руль из стороны в сторону, проверяя сопротивление неподвижных шин. Все казалось странным, но он предположил, что транспортные средства, ограниченные передвижением только по земле, с самого начала были для него необычны.

Наклонив голову так, что подбородок уперся в грудь, он изучал педали на полу перед собой. Он не солгал — он часто наблюдал за ней, пока она вела машину, и знал, что узкая правая педаль предназначена для ускорения, а другая, более широкая, — для торможения.

Просто. Легко. Никаких проблем для существа, обученного управлять межзвездными кораблями и сложными боевыми машинами.

Он нажал ногой на акселератор. Двигатель взревел с утробным рычанием, но машина не тронулась с места. Нахмурившись, он нажал сильнее. Двигатель взревел, и движение скрытых механизмов в передней части автомобиля было достаточно сильным, чтобы заставить его вибрировать.

Подняв ногу, он пробормотал несколько неподобающих слов, которым научился у Зои.

Что я упускаю?

Он снова взглянул на нее, пока в уме перебирал накопившиеся за несколько дней воспоминания о том, как она вела машину.

Рен чуть не дал себе пощечину, когда понял, что сделал не так. У машины было несколько различных режимов, одним из которых было ее текущее неподвижное состояние. Он нажал ногой на педаль, как много раз делала Зои, и двинул рычаг с правой стороны от него вниз, к символу полумесяца, закрытого вертикальной линией — символ человеческого вперед, или идти, или что-то вроде того.

Когда он переключил рычаг, машина медленно покатилась вперед.

Рен переместил ногу на другую педаль и нажал на нее. Машина рванулась вперед, резкий скачок скорости отбросил его назад, к креслу. Он повернул руль, и его желудок скрутило, когда транспорт выехал на главную дорогу. Сзади салон осветили фары.

Высокий гудящий звук, напоминающий боевые горны из алигарийских исторических хроник, предшествовал быстро приближающемуся сзади автомобилю. Другой автомобиль промчался мимо на расстоянии вытянутой руки от столкновения.

Пораженный, Рен вывернул руль вправо, чтобы объехать другую машину, и нажал на тормоз. Шины завизжали. Его машина дико развернулась, и он почувствовал, что она пытается перевернуться, подчиняясь инерции. Он всем весом преодолел силу вращения, отчаянно вцепившись в руль, в то время как его внутренности, казалось, слиплись воедино. Мир бешено вращался вокруг него.

Наконец вращение прекратилось, и автомобиль на мгновение покачнулся, прежде чем полностью остановиться. Рен моргнул и неохотно разжал свою крепкую хватку на руле.

Они смотрели в том направлении, куда направлялись. Машина, которая чуть не столкнулась с ними, исчезала вдали, превратившись в пару красных огоньков в темноте, похожих на глаза самодовольного, игривого хищника.

Рендаш посмотрел на Зои, готовый к тому, что она заявит, что берет управление на себя и что ему больше никогда не разрешат садиться за руль.

Она повернула к нему голову, черты лица были напряжены, брови нахмурены, но глаза по-прежнему были закрыты.

— Убедись… что ты соблюдаешь… — она широко зевнула и уткнулась лицом в спинку сиденья. — …ограничение скорости.

Широко раскрыв глаза, он наблюдал, как она снова погружается в сон. Казалось, прошла целая вечность, прежде чем он выпустил задержанный вдох.

Зои спала как убитая. В большинстве ситуаций это было не очень хорошо, но сейчас он был благодарен за это.

Его руки болели, вероятно, из-за того, что он так крепко сжимал руль, пока соображал, как отрегулировать зеркала, чтобы видеть пространство за внедорожником.

Теперь, когда он лучше почувствовал управляемость транспорта, его вторая попытка выехать на дорогу прошла гораздо более гладко.

Пока он вел машину, в ней что-то запищало. Звук повторился несколько раз и прекратился. Через несколько мгновений он появился вновь, немного быстрее. Сосредоточив часть своего внимания на дороге, он искал источник звука, но казалось, что он доносится со всех сторон сразу.

Звук снова исчез, но когда вернулся в третий раз, он звучал с непрекращающейся настойчивостью, от которой у Рендаша чуть не побежали мурашки по коже. Звук действовал ему на нервы. Самое похожее, что он когда-либо слышал, — это аварийные сигналы об ударе, либо предупреждение о неминуемой катастрофе, либо о каком-то оружии, готовом нанести удар.

Тем не менее, дорога снова была пустой и темной, он не видел никаких признаков того, что другие машины собирались врезаться в них, никаких признаков оружия, и внедорожник, казалось, не испытывал проблем с функционированием, насколько он мог судить.

— Рен, — простонала Зои, прикрывая ухо рукой, — пристегнись.

Раздраженный и сбитый с толку, он протянул руку через плечо и схватился за ремень.

— Я разрежу тебя пополам, машина, если ты не прекратишь этот шум, — проворчал он.

Ремень безопасности дважды застопорился, когда он попытался натянуть его на туловище. Все это время звук продолжался, каждая повторяющаяся нота была более пронзительной, чем предыдущая.

Жар расцвел вдоль одного из его предплечий; ему потребовалось мгновение, чтобы осознать, что он собирается сформировать врахск, чтобы срезать проклятый ремень безопасности.

Контроль!

Он перенаправил накопившуюся энергию, позволив ей рассеяться по всему телу, и сделал несколько глубоких, успокаивающих вдохов. Ремень безопасности, наконец, защелкнулся. Звук внезапно прекратился.

— Я никогда не испытывал ненависти к машинам, но ты подталкиваешь меня пересмотреть свое решение, — сказал он сквозь стиснутые зубы.

Вскоре он миновал один из белых знаков, о которых Зои рассказывала ему, когда они уезжали из Вейла: знак ограничения скорости. Он отрегулировал давление на акселератор, чтобы число на внутреннем дисплее автомобиля соответствовало числу на знаке. Педаль казалась слишком чувствительной, из-за чего было непросто удерживать нужное значение, но он решил, что оно достаточно близко.

Хотя было темно и пасмурно, Рен в достаточной мере мог разглядеть окружающий пейзаж, чтобы сказать, что он не похож ни на одно место, где он до сих пор побывал на Земле. Они спустились с гор на обширную плоскую равнину, которая началась так внезапно, что ее существование казалось невозможным, слишком сильно контрастируя со скалистыми вершинами, которые они оставили позади.

Ему не потребовалось много времени, чтобы почувствовать себя незащищенным: здесь негде было спрятаться.

Без карты, которая могла бы направлять его, и неспособный прочитать что-либо, кроме цифр, которые он узнал, играя в карты с Зои, он следовал направлению дороги, не отклоняясь. По крайней мере, она вела примерно в правильном направлении, чтобы привести их к его кораблю, хотя он чувствовал, что расстояние все еще велико. Их направление изменилось, когда дорога превратилась в более широкую трассу — возможно, в автостраду? — но он не запаниковал. Они приближались к кораблю, и это было все, что имело значение.

Он полез в сумку между ним и Зои нижней рукой, нащупывая одну из купленных ею бутылок с водой, когда его пальцы наткнулись на что-то знакомое — гладкую обертку с двумя твердыми, похожими на палочки предметами внутри. Он вытащил предмет. Его обертка поблескивала в свете панели управления автомобиля.

Твикс.

Даже когда Зои вышла за пределы своих возможностей и была измотана, она все равно нашла минутку, чтобы подумать о Рене и принести то, что ему понравилось. Небольшой жест, но настолько наполненный добротой и вниманием.

Рен снова посмотрел на нее. Она крепко спала, взъерошенные волосы частично скрывали ее лицо.

После всего, через что он прошел в своей жизни, всех сражений, всей крови, которую он пролил, выполняя свой долг, Рендаш не был уверен, что заслуживает ее.

Но он, черт возьми, не собирался отдавать ее ни за что.

— Еще немного, куния. Тогда мы сможем обрести мир вместе.