Заря джедаев: В бесконечность

Глава одиннадцатая Рабы

В задачи паломничества, которое совершает странник, входит обучение выживанию в дикой природе, и сейчас Ланори с Дэлиеном охотятся.

Ланори крадется по лесу гигантских грибов, дыша через рот, чтобы их мясной запах не забивал ее чувства. Шаги девочки совершенно бесшумны; она определяет участки, покрытые высохшей грибной шелухой, которая может захрустеть под ногами, или впадины в земле, прикрытые мхом. Дыхание странницы свободно и медленно. А ее мысли связаны с их добычей — небольшим млекопитающим. Девочка ощущает его быстрое сердцебиение и дыхание и, если по-настоящему сконцентрируется, сможет видеть его глазами. Восприятие животного так сильно отличается от человеческого! Все, что оно видит, окрашено Силой.

Раньше ее тревожило, что представители тайтонской дикой природы столь четко гармонируют с приливами Силы. Но, став старше, она поняла, что их отношения пассивны. Лишь дже'дайи способны взнуздать Силу и использовать ее для великих свершений.

Ее движения побуждают животное бежать вперед, вниз, в неглубокий овраг, мимо зарослей розовых грибов на одном из склонов; оно продолжает шуметь где-то впереди.

Издалека доносится свист, после чего Ланори бежит среди молочно-белых грибных ножек. Она наслаждается своим беззвучным движением, ветер ерошит ее распущенные волосы, пот стекает по лбу. Когда она добирается до края оврага и заглядывает в него, Дэл уже поднимает самодельное копье с наколотой добычей. Она улыбается. «У нас отличная команда», — думает девочка, но затем ощущает знакомый укол чувства вины.

Они покинули Став Кеш шесть дней назад; с тех пор каждую секунду Ланори осознает, что лжет себе.

Дэл никогда не примет Силу, не приспособится к ее приливам и отливам.

Он молча снимает с животного шкуру, потрошит его, разделывает, разводит костер и начинает жарить мясо. Он все делает ловко и умело. Он так много учится. Ланори помнит случайно подслушанный разговор отца с матерью.

«Он как губка, — сказал отец. — После каждого вопроса, на который я отвечаю, у него возникает два новых. Его жажда знаний неутолима. Однажды он станет великим дже'дайи».

Она грустит, осознавая, как сильно ошиблись родители.

Ловкость Дэла скрывает глубокую пустоту у него в душе. Темную пустоту, где, как ожидают окружающие, должна обитать Сила. И наконец, когда он раскладывает мясо и мягкие, сладковатые корнеплоды, которые они насобирали ранее, она задает вопрос, который жжет ее, словно пламя:

— Тебе грустно?

Он протягивает ей тарелку. Еда пахнет замечательно. Лицо Дэла даже не дрогнуло: он точно знает, что имеет в виду сестра.

— Ешь, — говорит он. — У нас впереди еще долгий путь.

— Тебе грустно? — спрашивает она снова. — Там, в Став Кеше, ты себя вел… словно ребенок, который завидует окружающим, что у них игрушки лучше.

Дэл приподнимает бровь, а затем заливается смехом.

— Ты серьезно так думаешь? — спрашивает он.

— Ну…

— Ты действительно считаешь, что я тебе завидую? Тебе, маме с папой и всем остальным, что учились там раньше? Завидую, что вы все — не хозяева своей судьбы?

— Разумеется, мы хозяева своей судьбы.

— Нет! — Он ставит тарелку на землю и вскакивает — не злой, но расстроенный. — Нет, вовсе нет. Вы — рабы Силы. Может, вы и думаете, что она служит вам, но это вы служите ей. У вас никогда не бывает своих собственных мыслей, потому что на уме у вас одна Сила. Вы никогда не сражаетесь сами, потому что Сила сражается за вас.

— Ничего подобного, Дэл, просто…

— Ну, я так это вижу, — объясняет брат. — Я вижу, как ты к ней обращаешься, и в эти моменты ты не Ланори Брок. Ты не моя сестра.

— Я думала, что знаю, как для тебя будет лучше, — признается девочка.

— Но ты не знаешь! Я один это знаю! Наши родители, ты, мастера, что нас учили, — все рассказывают мне, что делать, хотят что-то навязать мне. Но я — хозяин своей судьбы. Хозяин самому себе!

Его глаза расширяются, но одновременно он улыбается во весь рот. Ланори видит в брате не ярость и не безумие. Она видит радость.

— Что ты собираешься делать? — спрашивает она.

Дэл глядит на сумеречное небо, где уже появились звезды, и Ашла с Боганом выглядывают из облачной дымки. Высоко-высоко движется сотня огней — спутники и космические корабли, летящие в верхних слоях тайтонской атмосферы.

— Я собираюсь учиться, — отвечает он, — всему, что смогу освоить во всех храмах, где мы с тобой побываем. И после этого я устремлюсь к звездам.

— К звездам?

— Я отыщу свой собственный путь домой.

Он замолкает, не поясняя своих слов, и Ланори охватывает чувство сродни грусти — что их дома, в котором жили они вдвоем вместе с родителями, Дэлу недостаточно.

Они пересекают восточную оконечность Кейто-Закара, где грибные леса сменяются болотами, а те, в свою очередь, вскоре превращаются в песчаные дюны, простирающиеся на целые километры, и пять дней спустя выходят к берегу моря. Оттуда на горизонте виден первый из Лунных островов. В сотне километров по ту сторону пролива, за семью островами лежит континент Талсс.

Брат с сестрой болтают между собой и путешествуют вместе, но с каждым днем они все больше отдаляются друг от друга. Ланори чувствует это и ощущает, что Дэл чувствует то же. Разница в том, что ему это нравится.

Дэл глубоко вздыхает. Его воодушевляют энергия моря и буйство волн.

— Прекрасно! — восклицает он. — Ты когда-нибудь видела нечто столь же прекрасное, Ланори?

Идет дождь. Волны, бьющиеся о песчаный берег, тяжелые дюны, на которых они стоят, — лишь мимолетные мгновенья в жизни Тайтона. Волны венчают гребни, сверкающие в свете зари, и бессчетное число мельчайших существ отдает свой свет водам океана. Ступнями Ланори ощущает мощь. Вид изумителен, и да — он прекрасен.

— Это потрясающе, — произносит она.

— Может заставить стыдиться твою Силу, да? — Он ухмыляется, а морской бриз приносит капельки дождя, от которых намокают его волосы.

Ланори не отвечает, хотя знает ответ. Она может рассказать, что мощь, которую он ощущает, — это и есть Сила, потому что она течет сквозь море, так же как и сквозь воздух и скалы, растения и землю, живых существ, что летают, и бегают, и ползают, и мертвую материю, что разлагается под землей или в толще воды. Она может все это рассказать, но он не станет слушать. И, что еще хуже, не поймет.

Поэтому она закрывает глаза и вместе с братом стоит под брызгами дождя и морской воды.

Позже, в порту Запретная Гавань, им предлагают сопровождение для перехода к Талесу.

— Стаи желерыб зашли дальше к югу, чем когда-либо в этом году, — говорит женщина. Она не называет им своего имени, но на поясе у нее звезда следопыта. — Я пересекала Лунные острова туда и обратно семь раз, и каждый раз наш корабль подвергался нападению. Советую вам выбрать время, странники. Крупные корабли располагают специальными защитными средствами, чтобы противостоять всем опасностям Лунного пролива, а если вы поплывете одни, у вас будет лишь небольшая парусная яхта.

— Мы поплывем одни, — говорит Дэл. — Да, Ланори? В конце концов, мы ведь странствуем для того, чтобы познавать и исследовать.

Следопыт возражает, но Ланори замечает в ее глазах отблеск уважения. Возможно, во время своего Великого странствия она поступила так же, хотя и не говорит им.

Они ночуют в Запретной Гавани, в простом бараке у кромки океана. На поддерживающих крышу деревянных балках вырезаны сотни имен. Их оставили странники прошлых лет, ночевавшие здесь перед тем, как совершить свое собственное опасное путешествие к Талесу через Лунные острова. Ланори некоторое время ищет имена родителей, но не находит.

Позже Дэл устраивается на помосте, окружающем барак. Большие волны бьются о пляж в полукилометре от них, в свете звезд виднеются лишь их светящиеся пенные гребни, словно гигантские извивающиеся змеи во тьме. Но девочка смотрит на брата. Он ложится на спину, закинув руки за голову, и глядит вверх.

— Поешь, — предлагает Ланори. Дэл берет принесенную ею тарелку и кивает в знак благодарности. — Нам предстоит опасная прогулка.

— Не волнуйся, сестренка, — отвечает Дэл, хотя она старше его. — Я о тебе позабочусь.

Путешествие по Лунному проливу занимает всего три дня, но Ланори запомнит его навсегда.

Когда они отплывают на рассвете следующего дня, море успокаивается. Следопыт встречает их в гавани и рассказывает, как она при помощи Силы избегала угроз или отражала нападения морских тварей — чаще всего смертоносных желерыб, — когда ходила меж Лунных островов ранее. Затем она желает им успехов.

Дети идут под парусом от острова к острову, останавливаясь лишь для пополнения запасов воды. Они ненадолго сходят на землю, чтобы поспать, но, пока бодрствуют, все время плывут.

На середине пути разражается шторм. Стая желерыб сталкивается с их яхтой и начинает взбираться по бортам, истекающие ядовитыми выделениями щупальца шарят по воздуху в поисках живой плоти. Ланори при помощи Силы сталкивает их обратно в воду. Дэл при помощи бластера разбивает их стайки еще до того, как они успевают приблизиться к яхте. Стая проходит мимо.

Но они все еще в опасности. Словно ниоткуда, появляется морской змей и едва не переворачивает яхту; его голова размером с туловище человека, с зубов капает яд. Ланори касается разума твари и вводит ее в заблуждение, а Дэл несколько раз пронзает ее багром. Чудовище отшатывается и сбегает, и девочка ощущает, как оно погружается все глубже в поисках темной дыры, чтобы затаиться и залечить раны.

Они сражаются плечом к плечу. Вместе противостоят опасностям Тайтона, вместе встречают его бури.

Когда странники достигают Талеса и высаживаются в маленьком порту, Дэл сходит на берег без лишних слов. У него нет свободного времени, он не видит смысла в отдыхе. Как будто в Энил Кеше находится нечто важное для него и ему не терпится туда попасть.

Над Талесом бушуют ураганы. Тяжелые капли дождя лупят по детям, словно град из мелких камешков, сверкают молнии, и Ланори чувствует завихрения в Силе. Из-за урагана Силы она ощущает себя больной и растерянной, и Дэл хватает ее за руку, чтобы помочь идти. Теперь у него новая цель, и Ланори остается лишь надеяться, что она понимает, что им движет.

Храм наук по-прежнему в двух днях пешего пути.

— Он называет это Сеткой, — поведал Тре. — Это разрозненная на первый взгляд группа связных, информаторов и шпионов, не только в Лесном городе, но почти во всех городах Нокса. И даже за его пределами. Настолько свободная, что любой разрыв Сетки защищает всех остальных. Любое нарушение связей в узле паутины отсекает всех остальных. В самом деле гениально.

В его рассказе сквозит чуть ли не уважение.

— У Максхагена ушло много лет на ее создание, и он не станет ею рисковать, разве что мы сделаем так, что это принесет ему выгоду.

— А ты сам встречался с Максхагеном? Пользовался его Сеткой?

— Ни то ни другое. Но мы вместе провернули одно дельце.

— Так что же ты тогда…

— Скажу кое-какую правду о нем прямо сейчас, — сурово заявил Тре. — Признаюсь: ты мне нравишься, Ланори. В моем прошлом есть темные пятна, и, уверен, Дэм-Паул намекала об этом. Но Максхаген — не тот, с кем следует дурачиться. Он — просто уникум. Маньяк. Чудовище.

По шаткому мостику они перешли через грязную, вонючую канаву и оказались в Шестом округе. В его дальнем конце возвышалась башня из камня и металла, которая служила центральной опорой Лесного города: все гигантские ребра огромного купола, плавно изгибаясь кверху, сходились на ее вершине. Ее первый этаж оказался настолько широк, что обойти его кругом можно было разве что за половину утра, а вершина скрывалась за завесой дыма и пара. Вокруг башни с гулом перемещались транспортные средства — дирижабли и моторные суда. Ланори заметила там даже какую-то зелень. Растения свешивались с балконов, листья и цветочные лепестки разлетались по всему Шестому округу, где их топтали на тротуарах бесчисленные ноги. Как будто обитатели башни дразнили прочее население купола своим богатством.

Сам по себе Шестой округ состоял из заводских корпусов, складов и открытых площадок для более крупной продукции. Ланори увидела большую площадь, наполовину заставленную шеренгами наземных штурмовых машин различных форм и размеров, и множество площадей, вокруг которых теснились жилые и административные здания. Площади кишели народом, торопившимся на работу и с работы, а на самой большой из них располагался огромный рынок, где рабочие тратили свою зарплату.

Сейчас они приближались к этой площади. По левую руку от них грохотал гигантский завод, по правую руку возвышалось прокопченное пятиэтажное офисное здание. Ланори задумалась, как живые существа могут жить и работать в подобных условиях. Но она знала, что для многих выбора не существовало. Обитатели Нокса рождались и умирали на этой планете, их жизнь была расписана от начала до конца. Большая часть зарабатывала достаточно, чтобы жить под одним из куполов и время от времени баловать себя роскошью. Но чтобы покинуть планету, денег требовалось столько, сколько большинству не удалось бы скопить за целую жизнь.

Без сомнения, корпорациям это нравилось.

Ланори подняла взгляд на высокий купол, едва видимый над их головами, затем посмотрела на шумный, зловонный завод слева. Дэл может находиться где-то здесь. Девушка ощутила острое желание не просто поймать брата, но и увидеть его вновь.

— Я и прежде имела дело с чудовищами, — возобновила разговор Ланори.

— Ага, готов спорить, ты с ними сражалась. Но Максхаген — чудовище с мозгами. Четыре года назад его кинула семья Фолк с Чикагу. Они купили у него кое-какую информацию, которая помогла им создать производственную базу в Хрустальном городе — это купол в восьмистах километрах к югу отсюда. А потом отказались платить. Убили трех его посланников и свалили на Чикагу, оставшись в полном плюсе.

Они остановились и отошли в сторону: мимо них по колее, проложенной в середине улицы, проехал грузовой состав.

— О, так это история о мести и о том, какую страшную кару он обрушил на них, — подначила спутника Ланори. Она знала, чего ожидать. Ее предыдущий визит на Нокс был кратким, но она знала подобных Максхагену. Такие встречаются по всей системе.

— Что-то вроде того, — подтвердил Тре. — Ему понадобилось время. Он тайно спровоцировал в Хрустальном городе междоусобицу, та привела к вооруженным столкновениям, в результате которых погибло три тысячи жителей. Все влияние семьи Фолк на Ноксе рассыпалось в прах; не осталось и каких-либо следов, ведущих к Максхагену. Он не собирался тешить собственное самолюбие, не стремился, чтобы хоть одна живая душа узнала, что это его рук дело. Он не хотел дурной славы. Он хотел лишь мести.

— Тем не менее его дурная слава при нем.

Тре пожал плечами:

— Все это получило огласку.

— Острый ум, значит…

— Острый и жестокий. Среди тех трех тысяч было много детей. Сомневаюсь, что он после этого плохо спал по ночам.

— Так он зарабатывает на информации?

— Это лучший способ заработать. — Тре обвел жестом здания в туманном, несмотря на модули воздухоочистки, воздухе. — Все это мимолетно и в любой момент может исчезнуть из-за аварии купола. Или быть уничтожено, как мы видели по пути сюда. Информация вечна, и Максхаген полагается на это.

— Существует Сила, — заявила Ланори. — Я полагаюсь на нее.

— Я полагаюсь на это, — откликнулся Тре, касаясь бластера на поясе.

— Привозная вода, — покачала головой дже'дайи. — Какая ирония, что он занимается тем, что олицетворяет чистоту.

— Хорошее прикрытие, — пожал плечами Тре. — И не знаю, как ты, а я хочу пить.

Они двинулись дальше, и вскоре их взорам предстала гигантская центральная площадь Шестого округа, расположенная в неглубокой ложбине. В ней волновалось целое море, и Ланори, глядевшую на площадь сверху вниз, на мгновение замутило. Множество народу копошилось возле прилавков и перемещалось туда-сюда, маленькие ларьки и более солидные сооружения покушались на их деньги, запахи пищи смешивались с промышленной вонью города, от этого у нее скрутило живот. Где-то там, внизу, находится глава Сетки и, возможно, ее дорожка к Дэлу.

Ланори зашагала вниз по пологому склону, в гущу толпы.

В конце концов найти Максхагена оказалось просто. Возможно, он считал, что, скрываясь, вызовет больше подозрений. Или, может, он был просто слишком самоуверен, чтобы прятаться.

Безусловно, он оказался одной из самых скромных персон, когда-либо виденных Ланори.

— Ну вот вроде бы и он, — хмуро объявил Тре. Они стояли в продуктовом ряду: вокруг громоздились горы корнеплодов и прилавки с маринованным мясом. На другой стороне широкого прохода находился ларек с водой. Там продавалась только вода — в емкостях различного объема. Вывеска над прилавком гласила: ЧИСТЕЙШАЯ ВОДА С КАЛИМАРА. ИМЕЕТСЯ СЕРТИФИКАТ ПОДЛИННОСТИ. Мужчина, стоявший за прилавком и беседовавший с семьей рабочих-людей, был низенький и толстый, с темной кожей, изрезанной морщинками от смеха, и несколько оставшихся на голове пучков белых волос придавали ему комический вид. Его глаза лучились добрым юмором; после нескольких произнесенных им слов покупатели засмеялись вместе с ним.

— Он, — подтвердила Ланори. — У него здесь четверо подручных. Ногри с ареной для боевых ящериц через три ларька от нас, та татуированная женщина, торгующая книжками с предсказаниями, сзади, шагах в ста, и в зданиях вокруг площади один снайпер с бластерной винтовкой и еще один — с переносной ракетной установкой. Все наблюдают.

— Истинная дже'дайи. — Тре не смог скрыть восхищения.

— Здесь это слово лучше не произносить. Ну что же, пойдем, купим водички.

Они подождали, пока не ушла семья, а затем Ланори улыбнулась Максхагену и подошла к прилавку. Она держалась начеку, направив обостренные Силой чувства на тайную охрану, которую уже обнаружила. Последнее, что она могла бы сделать, — позволить внешности Максхагена себя одурачить.

— Ба! — воскликнул торговец при виде тви'лека. — Какими судьбами, Тре Сана?

Тре не смог скрыть удивления. Возможно, они не встречались лично, но, похоже, Максхаген всегда знал тех, с кем ведет дела.

— Он мой проводник, — пояснила девушка. — Мы хотели бы кое-что купить у вас.

Максхаген перевел взгляд с тви'лека на его спутницу и обратно, и его улыбка не исчезала ни на мгновение, даже из глаз. Он почесал уголок рта; Ланори напряглась, ее рука придвинулась чуть ближе к мечу, спрятанному под плащом. Следопыт мягко «прощупала» торговца, но, не успев коснуться его разума, отпрянула. Его мысли представляли собой такие выгребные ямы, что она почти чувствовала вкус гнили.

— Дже'дайи, — прошептал Максхаген.

— Ну и что? — как ни в чем не бывало спросила Ланори.

Тре застыл рядом.

Максхаген уставился на нее, по-прежнему улыбаясь. Он не глядя налил три стакана воды из пластоидного контейнера, поднес один из них ко рту и пригубил.

— Не видал здесь много дже'дайи.

Он мгновенно ощутил ее вмешательство. Подготовившись на этот раз, Ланори мысленно потянулась к нему, чтобы «прочитать», но теперь он закрылся от нее. Установленная им ментальная преграда была объемной и прочной, чувствовалось какое-то внешнее влияние. У него имелся техноимплант где-то в голове — несомненно, под одним из этих пучков волос — высококлассный прибор, высокотехнологичная военная разработка. Его защита оказалась намного серьезнее заурядных телохранителей.

— Я делаю все возможное, чтобы и не было видно, — сказала она.

— Ничего не имею против дже'дайи, — заявил Максхаген. Поставив свой стакан на прилавок, он взял их стаканы и протянул им. Ланори приняла свой и кивнула Тре, чтобы сделал то же самое.

— Только не… — он покрутил пальцами у головы, — ну, знаешь, не путай мне мысли или что-нибудь в этом роде.

— Это будет трудновато, — признала Ланори.

Максхаген громко расхохотался, так заразительно, что она обнаружила, что тоже улыбается.

— Ну, защиту-то иметь всегда желательно, особенно в подобной дыре. А, Тре? — Он крякнул и вздохнул. — Ладно, у меня сейчас перерыв на обед. Идемте со мной и поговорим.

Они спустились вслед за Максхагеном под площадь по одной из многочисленных лестниц. Там располагалось оборудование, дающее городу свет и фильтрованный воздух, а также были места, где велся незаконный бизнес. Бордели, наркотические бары, бойцовские ринги — Ланори видела все это и чувствовала при помощи Силы: построено из руин, относившихся к далекому прошлому Лесного города. Иногда проще строить новое из старого.

Но Максхаген не проявил интереса ко всей этой подпольной возне. Миновав три двери и несколько коридоров, а затем спустившись по потайной лесенке, скрывавшейся за запертой стенной панелью, они в итоге очутились в помещении, которое могло бы произвести впечатление даже на официальных лиц корпораций, живущих в своей высокой башне.

— Мило, — отметила Ланори, когда Максхаген провел их внутрь. Здесь им придется рассчитывать только на себя: Максхаген установил неплохую оборону. Она ощущала тяжесть боевых дроидов в стенах и подозревала, что его техноимплант, вероятно, контролирует все в этом помещении. Одно неверное движение — и начнется свалка.

— Предпочитаю наслаждаться комфортом, — пояснил хозяин. — О, и не подумайте, что я привел вас сюда, проникшись к вам доверием. У меня подобных мест десятки по всему куполу. А здесь я уже давненько не бывал, чему свидетельством… — он сгреб со стола несколько бутылок и швырнул их в угол, — плохой выбор напитков. Приношу свои извинения.

— Мы здесь не ради выпивки, — предупредил Тре.

— А что, еще наемники нужны, да, Тре? — В глазах Максхагена промелькнул огонек, а тви'лек неловко поежился.

Но Ланори не повелась на эту приманку.

— Я кое-кого ищу, и Тре говорит, что ты можешь помочь, — начала она. — Возможно, он уже прибыл в Лесной город, или его корабль сейчас на подлете. С ним его сторонники. Они называют себя «звездочетами».

— Ты его по должности ищешь?

— Он мой брат, — сообщила Ланори. Это не был ответ, но, похоже, Максхагена он удовлетворил.

— Это недешево. Но в бизнесе я честен, поэтому можешь сделать мне предложение.

— Полмиллиона кредитов, — встрял Тре.

Ланори скрыла удивление, но ей приятно было видеть, как Максхаген вытаращил глаза.

— Щедрое предложение, — заметил он.

Тре улыбнулся:

— В бизнесе я честен.

Максхаген прошелся по своей роскошной комнате, проводя пальцами по стенам и недовольно морщась при виде накопившейся пыли.

— Его зовут Дэлиен Брок, — продолжала Ланори. — Мне нужно знать, где он находится. А он не должен знать, что я здесь.

— Ты собираешься его убить? — поинтересовался Максхаген.

— Это не твое дело.

— Верно. Но каждый раз, когда я пользуюсь Сеткой, я подвергаю ее риску. И поскольку я в бизнесе лишь для удовольствия, всегда есть цена помимо денег. Будь щедрее, Тре.

Ланори не отреагировала.

— Вдобавок, — продолжал Максхаген, — вы хоть представляете, как пострадает мой бизнес, стоит кому-нибудь разнюхать, что я помогаю дже'дайи?

— Мы никому ничего не скажем, — пообещала Ланори.

— Само собой.

Он говорил с такой уверенностью, держался с таким невероятным самообладанием, что Ланори ощутила, как по спине пробежала дрожь. Лишь один человек однажды вызвал у нее подобную реакцию — Дейген Лок, которого она когда-то видела во время краткого уединения на Богане. Никто из ее отделения его не видел, а сопровождавший их мастер заявил, что это невозможно, что заключенные находятся за силовыми полями. Но хотя Лок предстал практически лишь тенью на отдаленном склоне холма, она ощутила на себе его взгляд и бремя его внимания. Тяжелого. Темного.

— Итак, — продолжал Максхаген, — ответ на мой вопрос также входит в стоимость. Ты собираешься убить своего брата?

Ланори обдумала этот вопрос. Она уже задавала его себе, и он вызвал больше переживаний, чем когда она девять лет назад нашла порванную и окровавленную одежду Дэла. Но ответ уже выкристаллизовался в ее уме:

— Только если возникнет крайняя необходимость.

Максхаген кивнул. В его глазах полыхал огонь.

— В моей лавке, на закате, — сказал он. — Если он в Лесном городе, я успею это выяснить. — Он снял с пояса электронное устройство и протянул Тре: — Буду признателен за неотслеживаемые облигации, с твоего позволения. И всю сумму сразу.

— Половину сейчас, половину… — начал Тре.

— Всю сумму вперед, — перебила его Ланори. — Я вижу, ты человек чести.

Максхаген на мгновение нахмурился, пытаясь понять, не играет ли с ним дже'дайи. Затем он снова громко расхохотался, откинув назад голову и прижав ладонь к боку.

На этот раз девушка не испытала ни малейшего желания смеяться вместе с ним.

— Мне нужен душ, — сказала следопыт. — Хочу сменить кожу. Купить новую одежду. Этот человек — просто какая-то зараза.

— Я тебя предупреждал.

— И где ты добудешь столько денег?

— Тебе лучше не знать.

«Лучше мне знать, — думала Ланори, когда они уходили из Шестого округа так быстро, как только могли. — Лучше знать». Она убедилась, что за ними не следили. Следопыт понимала, что Максхаген в состоянии установить за ними надзор, но такое внимание — часть платы, которую они отдают за его помощь. Однако любой увязавшийся за ними стал бы угрозой, которую нельзя игнорировать.

И она хотела знать про Тре, и откуда у него возьмутся деньги, и как скоротать время до сумерек.

— Я знаю, куда мы можем пойти… — начал Тре.

— Нет. Мы прогуляемся. Он знает, что я здесь, и мне это не нравится. Он станет каким-то образом следить за нами, но на ходу мне будет комфортнее. Кроме того… мне нужно лучше узнать город.

— Зачем? — осведомился тви'лек.

— Пригодится, если дойдет до драки. — Она ткнула спутника в плечо. — Пойдем. Пропустим пару кружек, погуляем. Сольемся с толпой. И ты мне расскажешь что-нибудь о себе.

Они купили выпить и двинулись по улице; Тре говорил, а Ланори впитывала в себя окрестности. Мысленно составляла план города. Рассчитывала собственное местоположение относительно поврежденного сектора, намечала пути отхода, если таковые потребуются.

Следопыт постаралась как можно убедительнее заверить себя, что Максхаген ее не одурачил.

— Я сделал себе имя на насилии, а деньги — на тайнах.

Ланори молчала; это побуждало Тре говорить, а она не собиралась прерывать его излияния вопросами.

— Из-за третьего лекку меня сторонились даже наши тви'леки на Калимаре. Надо мной смеялись. Тебе бы такое даже в голову не пришло, верно? Что в обществе, где так много форм, рас и религий, какое-то отличие может сделать тебя изгоем? — Он фыркнул. — В детстве я от этого страдал, а когда вырос, это подтолкнуло меня на тот путь, которым я следовал в молодые годы.

Он умолк. Они пересекли площадку, где в загончиках из металлической сетки сидели маленькие существа болезненного вида. Животные были совершенно тихими — основной шум производили люди и представители других рас, которые подвешивали их за задние ноги к специальному устройству и разделывали. Мясо и деньги переходили из рук в руки. В глазах животных читалась тяжесть знания.

— Какой путь? — поинтересовалась Ланори.

— Путь насилия. Первое убийство я совершил в семнадцать лет. В уличной драке рядом с таверной на одном из не самых благодушных калимарских островов. Его смерть оказалась никому не интересной, а через день — и мне самому тоже. Это мне помогло. Его насмешки, его жестокость по отношению ко мне теперь были смыты. — Он опустил взгляд на свои ладони. — Его же кровью на моих руках.

— Убивать и не должно быть легко.

— А мне было. И у меня по-настоящему хорошо получалось. Защищая свою честь, я обнаружил, что стал бойцом. Другие тоже это заметили. Я попал в криминальный мир. Что-то внутри меня всегда этому противилось, но выгода пересилила. Я отбросил сомнения и с распростертыми объятиями принял открывшиеся мне новые миры. Богатство, власть, репутация. Меня в равной степени стали бояться и уважать. Я приобрел имя. Я объединил вокруг себя других и создал целую преступную организацию. Честно — это вышло случайно. Но так получилось, и мне это понравилось.

Они ушли с площадки с обреченными животными и попали в лабиринт узких улочек и низеньких домиков. Из раскрытых окон хлынули звуки жизни: крики детей, брань родителей, развлекательные передачи, музыка. Ланори ощущала свою отстраненность от окружавшего, а дело, которое она на себя взвалила, давило еще сильнее. В сердце стучала его безотлагательная срочность. Надо отыскать Дэла. Прямо сейчас.

— Ты не похож на криминального авторитета, — заметила Ланори. — Сейчас ты выглядишь совсем иначе.

— Сейчас — да. Как я говорил, я сделал себе имя на насилии. Приобретя славу, я перенес свою деятельность на Чикагу, и там я стал… одним из множества. Затерялся. На Калимаре у меня была империя, на Чикагу я стал просто очередным выскочкой. Настоящие криминальные авторитеты смотрели на нас свысока, выбирали тех, кто, по их мнению, мог им пригодиться, иногда убивали тех, кто забывал свое место. И с этим я ничего не мог поделать. Я возник слишком неожиданно, зашел слишком далеко и слишком быстро. Меня заметили.

— И? — Тре подвели лекку: по ним Ланори заметила, насколько он нервничает и как неудобны ему эти воспоминания.

— И они дали мне шанс. Убили многих моих помощников, но во мне разглядели что-то, чем, по их мнению, могли бы воспользоваться. Они были… — Он покачал головой, словно понял, что не в силах объяснить.

— Как Максхаген, — подсказала Ланори.

— Среди них крайне мало таких, как он. Самые страшные… чудовища. Отвратительней всего, чем я когда-либо хотел стать. Меня это отталкивало. Но они дали мне шанс на жизнь, и я им воспользовался.

— И что за шанс?

— Зарабатывать на хранении тайн. Я снова стал одиночкой и хозяином своей судьбы. Два из Девяти Домов сделали меня своим посланником. Они доверяли мне тайны, которые не могли записать или сохранить при помощи иных технологий, не могли переслать по каналам передачи информации или заложить в ненадежных дроидов. Я хранил для них эти тайны, и если бы я сбежал, то был бы убит. Я и сейчас могу быть убит. Я мог бы рассказать тебе, Ланори, такое…

— Но не расскажешь.

— Нет. И даже величайшие дже'дайи не смогут вытащить это из моей головы после того, что со мной сделала Дэм-Паул.

— Она тебя защитила, — сообразила наконец Ланори. Сделав Тре Сану непроницаемым даже для «прощупывания» дже'дайи, она дала ему совершенный разум, в котором можно было хранить те секреты из его прошлого, что могли принести ему гибель.

— Это лишь малая часть того, что она обещала, — произнес Тре севшим голосом. — Потому что я хочу начать новую жизнь. Хозяева не вызывали меня почти целый тайтонский год, но скоро я им понадоблюсь. А я этого больше не хочу. Я хочу получить все, что обещала Дэм-Паул, — новую личность, новое лицо, новый дом. И забыть обо всем, что я натворил. — Он тихонько рассмеялся, коснувшись своего третьего лекку. — Сделаю операцию. Хочу растворяться в толпе, а не выделяться. Я хочу быть… нормальным.

«Тебе никогда не стать нормальным, — подумала следопыт, — после того, что ты видел и чем занимался». Ланори это понимала. Но она ничего не сказала, чтобы не разрушать мечты своего спутника. Пока он пребывает во власти мечтаний, он может ей помогать. Ей было жаль его, но она осознавала, что желание отринуть прежнюю жизнь не снимает с него заслуженной вины. Он рассказал ей лишь малую часть того, что совершил. Его красная кожа запятнана кровью, но скольких жертв — она никогда не узнает.

— После этого Дэм-Паул меня освободит, — заявил тви'лек. Он казался таким самонадеянным. Таким уверенным.

— Она — хозяйка своего слова, — подтвердила Ланори. — И большей частью того, что я есть, я тоже обязана ей.

Тре поднял бровь, а его лекку вопросительно соприкоснулись. Но дже'дайи больше ничего не сказала. Он, может, и открыл ей свое сердце, но ее история не относится к тем, которыми можно делиться с такими, как Тре Сана.

Ланори кивнула на западную часть купола, откуда прошедший сквозь фильтры слабый желтый свет растекался по городу:

— Скоро закат. Пришло время выслушать Максхагена.