Я уничтожил Америку

Глава 22

Мэри до вечера просидела в комнате Семёна Абрамовича. Несколько раз к ним заглядывала Матрона Никитична, спрашивала о состоянии девушки. Игонатовы на выходные уехали в гости, поэтому не участвовали в происходящем.

Хотя Мэри и пыталась сама вернуться домой на трамвае и метро, но я всё-таки поймал для неё такси, заплатил за доставку до дома. Матрона Никитична пожертвовала ради девушки запасную трость для ходьбы. Правда, взяла клятвенное обещание вернуть, как только поправится. Мэри дала такую клятву.

Семён Абрамович в очередной раз поблагодарил меня за спасение девушки. Мы с ним немного потрещали про акцию на понедельник, а после я сбегал до магазина. Успел как раз почти перед закрытием.

Купил из-под полы редкий пока ещё для Москвы «Киевский» торт. Да, заболтал продавщицу, рассказал про аварию, про то, что сам едва выжил и спас десятерых детей… В общем, дал языку волю.

В итоге стал обладателем этого круглого чуда. Пришлось заплатить две цены, но оно того стоило. Когда я пришёл и бухнул круглую коробку на стол, то у Семёна Абрамовича брови поднялись едва ли не до лысины. Также позвал на чай и Матрону Никитичну. У неё лысины не было, но брови поднялись не меньше.

Оно и понятно — купить «Киевский» было той ещё проблемой. Его расхватывали на подвозе к магазину, заказывали у тех, кто ехал поездом «Киев-Москва», и даже дарили в качестве взятки!

По самой популярной версии первый «Киевский» торт родился не по рецепту, а по воле случая — той самой причудливой игры обстоятельств, что превращает обыденность в чудо.

Случилось это в душных цехах фабрики, где воздух всегда сладок, как первая любовь. Заготовили как-то белок яичный — целое озеро жидкости, что должна была стать основой для воздушного бисквита. Но кондитер оставил драгоценную ношу на столе, не спрятав в холодные объятия холодильника.

Ночь сотворила своё волшебство. Утром рабочие, обнаружили вместо привычной жидкости странную массу — будто само время сгустилось в этих чанах, превратившись в застывший крем.

В те времена за подобную оплошность могли и строго взыскать — начальство не любило, когда жизнь вносила поправки в железные планы производства. Но разве может настоящий мастер испугаться каприза судьбы? Так из, казалось бы, досадной ошибки родилось то, что позже станет сладким символом целой эпохи.

Исправлять ошибку коллег взялся начальник бисквитного цеха Константин Петренко, взяв в помощницы молодую сотрудницу предприятия Надежду Черногор. Вместе они достали белковые коржи и покрыли их масляно-яичным кремом, а сверху украсили их орехово-шоколадным кремом и цукатами.

Партию бракованных тортов выставили на продажу, и неожиданно для киевских кондитеров их раскупили буквально за полдня. Спустя еще пару дней эксперимент повторили — и в магазине вновь не осталось ни одного торта. С тех пор десерт начали готовить постоянно, а через два года наконец официально утвердили его рецепт. Уже к концу пятидесятых «Киевский» торт стал настоящей кулинарной визитной карточкой города наряду с небезызвестными котлетами по-киевски. К слову, первое время купить знаменитую сладость можно было только в столице Украины, и за ней выстраивались целые очереди.

Вот этим вот чудом мы и завершили насыщенный субботний день. К слову, Матрона Никитична на самом деле оказалась нормальной бабкой. Да, слегка скандалила, но это больше от одиночества, от желания пообщаться.

Увы, кризис общения приходит вместе со старостью. Это пока молод можешь болтать с друзьями и подругами целыми днями. С приходом старости друзей и подруг становится всё меньше. А новые знакомые не так уж сильно жаждут послушать твою болтовню. Скорее сами норовят присесть на уши…

А сейчас… Субботний вечер у нас закончился почти семейными посиделками. Семён Абрамович рассказывал одесские анекдоты, Матрона Никитична вспоминала случаи с фронта, я же по большей части молчал и слушал. Улыбался…

На воскресный день у меня были планы.

Я с утра совершил пробежку, позавтракал, а после начал приводить себя в порядок. Всё-таки сегодня я должен буду совершить поход на танцы!

Там по намётке должен буду дать окончательно от ворот поворот Маринке, если она совершит последнюю попытку, а также поболтать и попытаться чуть больше сблизиться с Ледоимцевым. Где же ещё это сделать, как не в неформальной обстановке?

Бритьё, мытьё, глажка — всё это занимает уйму времени, если нет под рукой привычного бритвенного станка, стиральной машинки и нормального утюга. Люди в моём времени просто должны быть счастливы, что у них появилась уйма свободного времени!

В моём времени как? Закинул костюм в стиралку, засыпал порошок, добавил кондиционер и занимаешься своими делами. Потом перетащил в сушилку, пока крутится — делаешь что-то ещё. И уже в финале прогладишь утюгом с паром так, чтобы о стрелки можно было порезаться!

Но большую часть времени человек свободен! Может почитать, позависать в соцсетях, попялиться в сериал…

Тут же как начал стирку, так до победного финала хреначишь! И уже потом, спустя три-четыре часа суровой работы можешь любовно стряхнуть невидимую соринку с плеча пиджака и не менее любовно огладить рубашку. Сделал! Потратил часть жизни, но сделал!

— Ой вэй, вы таки собрались идти жениться? — спросил меня Семён Абрамович, когда мы столкнулись на кухне. — Я вижу, что вы целый день носитесь со своим костюмом, как заботливая мамаша со своим крайне любимым сыном.

Матрона Никитична в это время усвистала на рынок, а Игнатовы ещё не вернулись из гостей. Так что мы могли поговорить, не скрываясь от посторонних ушей.

— На танцы иду, — сказал я. — Хочу произвести приятное впечатление.

— Да? И что? Когда владелица приятного впечатления будет представлена пред наши стариковские очи?

— Думаю, что в скором времени, — улыбнулся я в ответ.

— В таком случае вы предупредите меня, я хотя бы более тщательно побреюсь и даже два раза капну одеколон.

— Обязательно предупрежу, — кивнул я в ответ. — Обязательно…

— Петя, я вот хотел вас спросить…

— Про футбол? — насторожился я.

— Нет, за футбол как раз-таки всё в ажуре. Про то, что вы сказали, будто заберете меня заграницу. Знаете… Я вот подумал, поразмышлял и… Я уже старый человек. Мне уже, если честно, не совсем туда хочется. Ну что я там буду делать? Мне как бы и тут уже привычнее, роднее. А там… Ну сколько мне осталось? Всего-то с гулькин нос… Так что, если вы планируете меня забрать, то… Лучше уж без меня, — застенчиво улыбнулся Семён Абрамович.

— То есть это вовсе не потому, что утром из вашей комнаты были слышны шаги в другую комнату, соседнюю? — улыбнулся я в ответ.

И снова брови Семёна Абрамовича взлетели под самую лысину. Он посмотрел на меня лукаво, а потом усмехнулся:

— У вас очень хороший слух, Петя. Это просто… ветер старый дом поскрипывает. Или мыши. Да-да, наверное, мыши.

Я прищурился:

— Странные мыши у вас, Семён Абрамович. Кряхтят иногда и пахнут «Красной Москвой».

Старик фыркнул, потирая ладонью подбородок:

— Современный мыши… они такие.

— Допили коньяк?

— Да, там же полбутылки оставалось…

— И что, теперь будете вместе на лавочке семечки щёлкать? — пошутил я.

— А почему бы и нет? — Семён Абрамович взглянул с озорной хитринкой в глазах. — В моём возрасте, Петя, даже семечки — событие. А уж если щёлкаешь их не один…

Он замолчал, и я не стал допытываться. Вместо этого просто сказал:

— Ну что ж, тогда заграницу, выходит, я еду один?

— Езжайте, — кивнул он. — А я тут… присмотрю за комнатой. И за теми самыми… мышами.

Я расхохотался в ответ. Всё-таки хорошо, когда на старости лет люди находят друг друга. Матрона Никитична не сахар, конечно, но у Семёна Абрамовича море спокойствия и океан терпения. Думаю, что эти два характера — огонь и вода — смогут ужиться и встретить достойную старость.

Даже прикинул, сколько перечислю весёлой паре с выигрыша. В бедности не останутся.

Мы ещё немного потрещали с Семёном Абрамовичем, а потом я взглянул на часы, всплеснул руками и побежал собираться.

Возле Дворца культуры имени Лихачёва я появился вовремя. Поздоровался с ребятами-футболистами, кивнул их спутницам. Некоторые пришли с жёнами, другие просто с подругами. Маринка была с Ледоимцевым, ожгла меня взглядом, но просто мило улыбнулась и поздоровалась.

Мы подождали ещё немного, ребята выкурили по последней сигарете, а потом двинулись в клуб. Как раз к этому времени подскочила и Наташка. Когда она окинула меня взглядом, то я был вынужден себе признаться, что по большей части старался нарядиться для неё.

Мне было приятно, когда она взяла меня под локоток и мы, два молодых советских человека прошли в большой и красивый Дворец культуры. Ух, как будто в самом деле в молодость окунулся. Прямо даже за душу взяло, когда певец со сцены начал петь «Чёрного кота».

— Ну что, Пётр, готов покорять танцпол? — Наташка лукаво подмигнула мне, и я почувствовал, как по спине пробежали щекочущие мурашки.

— Готов не готов, а отступать некуда, — ответил я, стараясь казаться невозмутимым, хотя сердце колотилось, как мотор «Жигулей» на старте.

Зал был полон, люди зажигали под «Чёрного кота», смех и выкрики сливались с музыкой. Ледоимцев с Маринкой уже вовсю отплясывали где-то в центре, а мы с Наташкой пока пристроились с края, чтобы не лезть в основную массу.

Тут и не так слышен грохот из легендарных динамиков «Электрон-10». И поболтать можно, не боясь сорвать голос.

— Ты знаешь, — вдруг сказала она, — я в детстве думала, что во Дворцах культуры живут настоящие принцессы. Ну, или хотя бы передовики производства.

— Ага, и каждое утро выходят на балкон и машут народу, — фыркнул я. — Только вот вместо короны — значки «Ударник коммунистического труда».

Она рассмеялась, и мне вдруг страшно захотелось, чтобы этот вечер не кончался. Чтобы музыка не умолкала, а этот смех звучал всегда где-то рядом.

— Пошли танцевать, — Наташка вдруг встала, протягивая руку. — А то вдруг я тоже передовица, а ты и не знал?

И мы пошли. Под того самого «Чёрного кота», под ободрительные взгляды ребят. И мне было кайфово. Потому что в этот момент я чувствовал себя не семидесятилетним стариком, а тем самым пареньком из юности, который верил, что всё только начинается.

А когда певец сменился на певицу и на сцене затянула песню «Там, где клён шумит» и Наташка прижалась ко мне, и я понял: вот оно! То самое, ради чего и стоит надевать костюм, бриться дважды и даже терпеть эти дурацкие туфли, в которых уже к полуночи натрут мозоли.

Неожиданно я услышал неожиданный куплет, которого обычно не было в мужском исполнении. Я даже прислушался. Певица выводила:

— И зачем опять ходишь словно тень? Без тебя порой был и день не в день… Если б мог ты знать, как тебя ждала! Да устала ждать и любовь прошла…

М-да, первоначальная песня отличалась от привычного мне исполнения. Но так как танцующие вполне себя чувствовали комфортно, то это было нормально. Привычно.

После «медленного» танца вернулся певец и затянул донельзя модную «Шизгару». Она только в этом году начала занимать верхушки чартов и докатилась до СССР. Ну и кто же удержится от пляса, когда играет такая зажигательная мелодия?

Я активно замахал руками, задёргал ногами, старательно повторяя движения ребят, которые танцевали неподалёку. Выходило вроде бы неплохо. По крайней мере, на меня никто не обращал внимания, кроме Наташки.

Краем глаза заметил, как Ледоимцев с нахмуренными бровями пробирается сквозь толпу танцующих за невысоким худощавым пареньком. Чем-то мне этот паренёк показался знакомым. Может, видел его на заводе?

Но если брови нахмуренные, а позади Ледоимцева старается удержать Маринка, то идут они явно не в буфет за лимонадом «Буратино»…

Судя по всему, назревает скандал. И выводят сейчас Ледоимцева не просто так, а с целью нанесения телесных повреждений. По моему мнению, сейчас то самое время вмешаться в это дело.

Я подмигнул Наташе:

— Может, чего принести из буфета?

— Ой, я пока ничего не хочу. А ты?

— Я бы промочил горло, — моргнул я в ответ. — Там видел пару аппаратов с газировкой. Сейчас глотну и вернусь.

— Давай! — крикнула она и запрыгала в припеве.

Я же двинулся следом за уходящими.

Вряд ли они будут разбираться перед входом, так как их там быстро разнимет милиция. Скорее всего пойдут за угол. Эх, Сергей Павлович, куда же ты полез-то и один?

Явно же это один из тех посыльных, которые сначала напрашиваются на драку, а потом отводят туда, где уже ждут три-четыре человека. Блин, а ведь ещё и Маринке попасть может. Она-то по любому вступится и огребёт леща.

Не, точно надо вмешаться!

Пока я пробирался через зал, они почти успели выйти. Я заметил, что они двинулись влево. Что же, там их и буду искать. Ледоколом прорвался через океан танцующих и выскочил наружу.

Заметил, как уходили за угол.

Блин, ну и скорость! Куда же так торопятся-то?

— Петя! Они туда пошли! — окрикнула меня Маринка, стоящая чуть поодаль. — Серёжа сказал, чтобы я не ходила за ними!

Глаза уже на мокром месте. Того и гляди расплачется. Значит, переживает. Это уже хорошо.

Я строго взглянул на неё:

— Так, внутри были дружинники, вот их можно позвать. Действуй. Объясни и проводи. Я пока постараюсь помочь начальнику!

Она кивнула и бросилась обратно в зал. Я же быстрым шагом направился в указанную сторону.

Когда я приблизился к углу здания, то услышал хекающие звуки. Значит, экзекуция уже началась.

Я выпрыгнул из-за угла и бросился разнимать дерущихся. Четверо против одного. Вообще нечестно!

Я откинул одного, дёрнул за воротник другого. Третьему вдарил с локтя по загривку, отчего тот отлетел в сторону. Сергей Ледоимцев сам успел зарядить четвёртому. Мы встали рядом, пока поднимались и отряхивались нападавшие.

— Вы чего, совсем охренели? — выкрикнул я. — Четверо на одного? Это вообще не по-самурайски!

— Ты кто, придурок? — просипел один из нападавших.

— Тебе паспортные данные нужны? Стой-стой, я же не просто так спросил! — выставил я вперёд руки. — Я же для убеждения, что ты не из милиции. А то вдруг вы тут пытаетесь задержать опасного уголовника, а я вам мешаю? Скажи, друг, ты опасный уголовник? — спросил я у Ледоимцева, повернувшись к нему, но не выпуская из вида остальных.

— Вообще не опасный. Я безопасный, — буркнул Сергей, сплёвывая кровь и вытирая губу.

— Вот, видите, он безопасный! — продолжал я валять дурака.

Надо было выиграть время, подождать, пока прибегут дружинники…

— Да чего вы с ними базарите? — выкрикнул тот невысокий, который выводил Ледоимцева. — Этот фраер издевается над нами! Гаси их!

Стоило только этому молодому парню открыть рот, как я сразу же узнал его. Да, голос изменился, но не сильно. Те же блатные интонации, тот же гонор…

А уж когда он бросился вперёд, заведя правую руку за спину, то я всё понял. Он дёрнулся к Ледоимцеву и тот не успевал ничего сделать!

Прыжок вперёд и футбольный удар между ног заставил согнуться нападающего. За его спиной звякнуло.

— Су-у-ука-а-а, — жалобно простонал невысокий, зажимая пах.

— Да ты че, козёл? — ко мне двинулись остальные, но в этот момент раздался переливчатый свисток со стороны входа.

— Менты! Дёргаем! — крикнул один из четвёрки.

Троица подалась в сторону кустов. Лежащий попытался приподняться, я наклонился к нему:

— Сухов Семён Валерьевич по кличке Сухой, я тебя спас от реального срока и даю тебе второй шанс. Образумься, заведи семью, устройся на нормальную работу. Не спускай свою жизнь под откос, чтобы потом не сдохнуть на тюремных нарах!

— Чего? — просипел он, пытаясь подняться.

Я протянул ему руку, параллельно ударив по лежащему на асфальте ножу и запуская его прочь в траву:

— Дарю тебе второй шанс. Измени свою жизнь, не вступай на преступную дорожку, она тебя никуда не приведёт. Попомни моё слово. А теперь… Вали!

— Давай, вали, — буркнул Ледоимцев. — И не попадайся больше.

Сухой, который ещё не успел стать вором в законе, зыркнул на меня прежде, чем начать убегать:

— Ну, мы ещё встретимся…

— Нет, это уже вряд ли, — покачал я головой. — Уже вряд ли…