Я уничтожил Америку

Глава 16

Решил сцепить зубы и играть. Кому интересны мои жалобы, когда на кону честь нашего цеха?

Нашего… Я уже воспринимаю сборочный цех как свой. Всё-таки быстро человек может привыкнуть к хорошему. Ещё неделю назад смотрел на волю через решётку, а сейчас буду гонять по торгпредовскому полю мячик без присмотра конвоиров. Чем не сказка?

Так и хрен ли тогда жаловаться? Подумаешь, боль в мышцах. Это все временно. Это все пройдет. А так… Сцепить зубы и через не хочу! Через не могу! Чтобы мчаться по полю и волосы назад!

Разминка показала, что мне придется очень часто зубы сжимать. За время перед матчем я успел мысленно обложить матом и Наташку, что подписала меня под это, и Маринку с Ледоимцев, и в первую очередь бывшего владельца тела. Если бы мои мысли услышал Джи гурда, то сразу бы ушел в монастырь, поскольку таких этажей из мата ему никогда не выстроить.

А Ледоимцев бегал, как заяц с батарейкой в жопе и только покрикивал на всех. Создавал видимость активного участия в разминке. А может просто красовался перед Маринкой, которая сидела на первом ряду.

Пока что на стадионе была всего одна трибуна. Уже в моём времени их станет две. Однако, и на этой трибуне было достаточно народа, чтобы поорать и посвистеть.

А что ещё делать советскому человеку в выходной день? Либо квасить, либо окультуриваться. Футбол был таким местом, где можно и подквасить, и поокультуриваться. Тем более, что скоро финал чемпионата мира, так что можно будет перетереть с другими болельщиками о спорте и о шансах на победу.

Я же бегал, прыгал, старался не показывать боли, но иногда перекошенной рожей пугал своих коллег.

— Ты как будто с похмелья, — бросил мне Сергей Васнецов, механик нашего цеха, пасуя мяч.

— Хуже, я вчера занимался, а сегодня всё тело ломит, — пробурчал я в ответ и сделал обратный пас.

— Да? Тогда могу только посочувствовать. Терпи, казак, атаманом будешь!

Будешь… Будешь тут атаманом, если Ледоимцев-есаул уже задрал бегать и орать. Как мы с ним будем играть в нападении? Ума не приложу.

В какой-то момент я обратил внимание на трибуну. Там, на четвёртый ряд, усаживалось десять человек. Все как один в кепках, в пиджаках и… И с ними был Шота. Ух, рожа у него, конечно, была не из тех, какую захочется увидеть перед сном. Приснится такая — никакими обгаженными трусами не отмашешься.

Ага, приперлись оказывать давление? На меня?

Вот же гады!

Как будто без них проблем не хватало!

Мочить меня при всех они вряд ли будут — всё же милиция присутствует на входе и выходе, но вот позлить и поиграть на нервах смогут. Ух, как же их методы напоминают методы бандюков из девяностых. Такое же давление на свидетеля, такие же примочки и попытки вытащить своего. Странно, что среди этих великовозрастных болванов затесался приличного вида мужчина с сединой на висках. Он сел прямо по центру и уставился на меня. Прямо гипнотизировать начал!

Заметил ещё одного мужика — рядом со Шотой сидел крепкий парень, с коротко стриженной головой и жёстким взглядом. Типичный персонаж из криминальных хроник девяностых: перекачанный бицепс, мозги куда-то там далеко затеряны… В общем, зрелище весьма знакомое каждому уважающему себя россиянину, выросшему в эпоху развала Союза.

Ощущение такое, словно обратно попал в лихие времена, когда фраза «за базар отвечать будешь?» звучала чуть чаще, чем звонок будильника утром. Да уж, времена меняются, а приёмы остаются прежними. Эти типы наверняка считают, что если прессануть хорошенько, то показания либо исчезнут сами собой, либо станут удобоваримыми для дела.

Но чёрт возьми!

Я ведь тоже кое-чего стою. Всех этих бандитских фишек видел немало, переживал, выживал даже. Пусть попробуют провернуть своё грязное дельце — пусть видят, каково оно, сталкиваться лицом к лицу с человеком, которого ничем не напугаешь. Что бы ни замышляли эти ушлые ребята, им придётся попотеть, чтобы сломить мою волю и заставить прогнуться под их желания. Так что гонят волну зря — скоро убедятся, что нервы мои крепче стальных канатов.

Тем временем над полем просвистел свисток. Сигнал к началу матча дан. Теперь всё будет по-взрослому!

Лишние мячи убрали. Ледоимцев, как капитан команды, подбежал к судье, чтобы выбрать ворота. Взлетела подкинутая монета, а после судья показал Ледоимцеву на те самые ворота, возле которых мы разминались.

Мы заняли свои позиции. Мне досталась роль крайнего левого нападающего. Мы играли по схеме 4−4–2. То есть, два нападающих, четыре полузащитника и четыре защитника. Классика, что говорить…

После этого раздался свисток, и игра началась!

Ледоимцев сделал пас Васнецову, а тот уже передал мне. Я рванулся вперёд. Даже успел ударить пару раз по мячу, как у меня лихим подкатом выбили снаряд из ног, а самого отправили жевать газон.

Хорошо ещё, что я успел подпрыгнуть, когда краем глаза увидел подкатывающегося защитника. Но всё равно — недостаточно высоко, чтобы перелететь этого игрока.

— Тринадцатого на мыло! Ты чито — пастись сюда пришёл, э? — тут же раздался подбадривающий крик со стороны трибун.

Вот же гандоны!

А между тем игра продолжилась. Никакой жёлтой карточки, никакого предупреждения за подкат. А ведь мне едва ли не шипами по голени прилетело!

М-да, вот тебе и судейство. Эх, не хватает тут видеоповтора…

Я вскочил, побежал, чуть прихрамывая. К основной боли добавилась ещё ссадина на колене. Малоприятные ощущения, должен признаться.

Ребята из защиты отобрали мяч. Пас. Пас. Пас. Отбор и передача. Снова ко мне и вот теперь я уже бегу по краю поля, толкая перед собой круглый «колобок». В голове прямо сами собой возникают слова: «Я от бабушки ушёл. Я от дедушки ушёл…»

От полузащитника, сука, уйти не получилось!

Удар по правой ноге отозвался вспышкой в глазах. Чертила ударил прямо по косточке! Я снова покатился по пахнущей свежестью траве. Закусил губу, чтобы не застонать.

И снова никакого свистка! Как будто так и надо!

Подскочил, мать его, снова включаюсь в игру. Понимаю, что сидеть жаловаться бессмысленно — надо мстить сопернику на футбольном уровне. Теперь каждое касание мяча отдаётся болью в больной ноге, но я стараюсь держаться спокойно, хотя внутри кипит лютый гнев.

Возле лица пролетел мяч, и я невольно отшатнулся. Инстинктивно прикрылся, чтобы кожаный снаряд не сломал нос.

Свисток!

Только тронул мяч рукой — рефери сразу бросается ко мне, угрожая карточкой. Зато этому мудаку, что чуть не вспорол мою икру своим шипастым ботинком, — ноль внимания. Судейская слепота, ёшкин кот!

Видимо, решили устроить показательное избиение соперника ради удовольствия публики. Видел я раньше подобные постановки, когда судья играет за одну команду, позволяя ей творить беспредел. Сейчас мы в таком положении оказались. Гнать эту систему поганых футболистов к чертям собачьим!

— Ну ты чего? — кричит наш капитан. — Совсем ослеп?

А чего ему скажешь? Он же сам всё видел!

— Всё нормально! Пляшем!

И вот опять мчусь вперёд, получив очередной пас от Ледоимцева, надеясь создать опасный момент. Опять вижу, как враг собирается вновь попытаться уложить меня. Напрягаюсь, готовлюсь уклоняться, напрягая ноги и мышцы спины.

Прыжок и на этот раз всё нормально. Я веду мяч, не взирая на боль, не взирая на улюлюканье и свист. Почти добежал до зоны вратаря и в этот момент…

Удар пришелся снова болезненно — судя по всему, защитник решил отвесить мне годовую премию за активность в игре. Нога опять заныла адской болью, голова пошла кругом. Подбежав к судье, попытался привлечь его внимание, показал красноречиво ногу, намекнув на жестокий фол. Тот лишь махнул рукой и отошёл подальше.

Сука!

Наткнулся на ржущих в голос носатых утырков на трибунах. Неужели они подстроили? Да ну… Не может же быть.

— Го-о-о-ол! — взрывается трибуна.

Действительно, гол… В наши ворота.

Повесили «банку», прорвались сквозь защиту.

Меня охватывает дикое чувство бессилия и злобы одновременно. Игра продолжается, соперники забывают обо всём, кроме одной единственной цели — отправить ещё парочку мячей в наши ворота.

Что теперь остаётся делать? Смириться и позволить победить нашим противникам или собрать остатки сил и продемонстрировать класс футбола?

— Тринадцатого с поля! Тринадцатого на мыло! — скандируют с трибуны.

Хочется показать оттопыренный средний палец, но ведь не поймут всю широту жеста. Не понимают тут пока этот американский посыл на три весёлых буквы.

Ледоимцев начинает кричать подсказки, активно жестикулируя руками и ногами, видимо рассчитывая изменить ход поединка. Правда, толку немного — судьи продолжают игнорировать очевидные нарушения правил, направленные против нашей команды.

Я получаю пас, отталкиваю полузащитника. Пасую Ледоимцеву, а того тут же сносят, как будто он всего лишь берёзка на пути едущего по лесу бульдозера. И снова никакого свистка.

Подскочил и протянул руку:

— Ты как?

— Нормально, — буркнул он в ответ, но руку взял.

— Похоже, что ребята тут взялись за нас не на шутку, — быстро произнес я.

— Ага, и судья… сука…

— Держись. Попробуем пробиться!

Ещё одна атака, ещё один агрессивный контратакующий манёвр противника. Твари! Мяч уходит от ворот, я смотрю вслед удаляющимся защитникам, тщетно пытаясь восстановить дыхание. Сердце стучит бешено, пульс зашкаливает. Конец первого тайма приближается неумолимо.

— Го-о-о-ол! — снова раздается с трибун.

Наш вратарь с грустной миной вытаскивает мяч из сетки ворот. Ребята хмуро переглядываются друг с другом. Игра вообще не хочет идти. Хочется всё послать ко всем чертям и…

Звучит свисток. Первый тайм закончен.

По пути меня несколько раз освистели «добрые» знакомые. Я проигнорировал их. Пусть себе насвистывают. Они не достойны моего внимания…

В раздевалке Ледоимцев попытался было устроить разбор полётов, но я громко кашлянул и перехватил инициативу:

— Коллеги, вы сами видите ту херню, что творится на поле. Нас гасят по-чёрному. А судья и в ус не дует. Если так дело дальше пойдёт, то можно даже не надевать бутсы. Всё одно затопчут и победят по очкам. Надо поступить хитрее… Ребята, слушайте сюда! Первые сорок минут уже позади, но игра ещё не закончена. Да, они сильны, да, но это футбол — всё можно изменить точной передачей, одним ударом! Смотрите: они уже устают, их защита даёт слабину. Видели, как их центральные защитники нервничают, когда мы давим? Они боятся нашей скорости, нашего напора!

— И чего? Они вон как нас мутузят. А судьям хоть бы что! — подал голос Ледоимцев.

— Так, давай сперва с тобой. При всех мужиках заявляю — я никогда не буду с Маринкой! Что было, то прошло! Если у тебя есть что возразить, то давай после матча! Сейчас нам с тобой делить нечего — мы заодно! Ребята, теперь вы! Я верю в каждого из вас. Полузащита — давайте больше острых передач, не даём им опомниться! Защита — вы несокрушимы, продолжайте в том же духе! А мы с капитаном будем рвать их, будем забивать! Это наша игра, наш матч! Пусть они помнят, против кого играли. Не ждём их ошибок — заставляем их ошибаться! Выдыхаем! Собираемся! На нас смотрят наши родственники, наши семьи! Пусть контролёры играют нечестно и грязно — мы возьмём их умением! Идём туда и добиваем противника во втором тайме! За себя, за команду, за наших болельщиков! Вперёд!!!

— Да! Давайте порвём их жопы на британские флажки! — гаркнул Васнецов, поднимая вверх руку.

— Всех порвём, пусть помнят сборочный цех! — поддержал другой полузащитник.

Ледоимцев пожевал губами, посмотрел на меня, а потом протянул руку:

— Давай, Жигулёв! Покажем им кузькину мать!

Я крепко пожал протянутую руку. Кивнул. Взглянул на коллег:

— Ну что, пошли, научим этих засранцев как надо в футбол играть?

— Да-а-а!!! — дружный рёв был мне ответом.

Мы вышли на поле под улюлюканье с трибун. Ну да, два-ноль — это не тот счёт, от которого следует радоваться.

Вот если бы он был в нашу пользу…

— Тринадцатого на вылет! Пазор Жигулёву! Пазор! Пазор! — донеслось с мест моих «добрых» знакомых.

— Ты этим тоже успел насолить? — кивнул в ту сторону носатых Ледоимцев.

— Не дал себя обмануть на рынке. Хотели гнилую луковицу вместо хорошей подсунуть. Вот теперь пришли… мстят! — хмыкнул я в ответ.

Ледоимцев только ухмыльнулся на мои слова. Вряд ли он мне в этом поверил. Ну да и ладно. Не буду же я его грузить перед таймом. Сейчас надо заняться другим!

После пары передач мяч оказался у меня. Ещё один уход от защитника и…

Наступила моя очередь действовать. Движением головы указал на свободное пространство слева, призывающе взглянув на Ледоимцева. Получив одобрение, рванул туда, стараясь сбить защитников с толку неожиданным движением. Пара мощных дриблингов, и я стремительно несусь вперед, стремясь протолкнуть мяч к штрафной площадке.

Осторожничают конкуренты. Закрывают возможные варианты передачи, стараются помешать развитию атаки. Приходится проявлять хитрость и коварство. Обманный финтом отправляю мяч в сторону Васнецова, заставляя оппонентов растянуться и потерять позицию.

Наш защитник перехватывает мяч, передавая пас среднему полузащитнику. Противник в растерянности от неожиданной передачи. Мы пользуемся моментом, начав новую комбинацию.

Удар! Удар! Пас! Ещё пас!

Мяч у меня! Я подпрыгиваю, чуть ли не делая сальто. Чего там орут? Да идите в жопу, оруны хреновы! Я играю! И даже боль в мышцах отступает…

Вперёд уходит Ледоимцев, а я ухожу от ещё одного полузащитника и накидываю точно на ногу.

Игра в одно касание и…

— Го-о-ол! — кричу я и вскидываю руки к небу.

Ледоимцев не подкачал. Всё сделал чётко и устроил мяч точно в «девятку». Вратарь только кончиками перчаток коснулся мяча.

— Го-о-о-ол! — закричали на трибунах.

Ледоимцев произвёл небольшую победную пробежку с поднятыми руками. Ему свистели. Я даже увидел, как он послал воздушный поцелуй, а сидящая на трибуне Маринка его перехватила.

И ведь никакого укола ревности!

Даже чуточку порадовался за них. Может быть сегодня Ледоимцеву даже что-то обломится…

Новый розыгрыш и новая атака. Один из наших катится по земле, зажав колено, но потом с трудом встаёт. Свист с трибун режет уши, но вот свистка судьи не слышно. Как будто отвернулся в этот момент.

Зараза!

Что же, чего-то подобного мы и ожидали, поэтому решили биться дальше. Снова перехват. Пас! Пас! Удар вдаль и вот уже мы с Ледоимцевым мчимся за мячом.

Боль в теле отошла на второй план. Впереди мяч. Впереди ворота. Вижу цель, не вижу препятствий.

Полузащитники и защитники пытаются нас остановить, но куда там. С таким же успехом можно остановить несущийся на всех парах «Зил».

Ледоимцев добежал до мяча первым. Тут же передал мне. Я обыграл защитника, второго. Передал пас обратно и рванул к воротам. Остается надеяться, что Ледоимцев поймёт мою задумку.

И он понял. Убежал от защитника и сделал отличный навес!

Правда, я разогнался и не успевал затормозить, но… Да плевать!

Я взвился в воздух, сделал полуоборот и, оказавшись спиной к воротам, ударил через себя!

Упал спиной так, что вышибло дыхание.

Стук сердца, ещё стук и…

— Го-о-о-ол! — взревели трибуны.

— Го-о-ол! — подскочил ко мне Ледоимцев. — Го-о-ол!

Я пытался вдохнуть, но получалось слабо.

— Ты как? — протянул руководитель мне руку.

— Нормально, — просипел я в ответ и поднялся при помощи капитана команды. — Главное, что сейчас два-два!

— Да! Молодчага! Красиво заколотил! — восторженно улыбался Ледоимцев.

Я не стал никому посылать воздушные поцелуи, а просто пробежался до места розыгрыша.

Третий гол на исходе второго тайма заколотил уже Васнецов. Он подхватил мяч на нашей половине поля и промчался, как вихрь по полю. Все ждали передачи мне или Ледоимцеву и нас блокировали, но… Васнецов оказался хитрее. Он обыграл полузащитника и сделал вид, что подает пас мне.

Защитники перекрыли меня, а в это время Васнецов рванул к воротам мимо растерянного таким поворотом событий защитника. Вышел один на один и…

— Го-о-о-ол! — вскинула руки вся команда сборочного цеха.

Мы кинулись поздравлять друг друга, а вскоре прозвучал финальный свисток. Мы победили!

Уже направляясь к раздевалке, я дерзко взглянул в сторону сидящих десятерых. Меня ожёг злым взглядом Шота, а вот мужчина с сединой в волосах поднял руки и несколько раз хлопнул одной ладонью о другую.

Поаплодировал…

Я криво ухмыльнулся в ответ.

В раздевалке творилось веселье. Ребята поздравляли друг друга, как будто не футбольный матч выиграли, а по меньшей мере Суперкубок взяли. Прыгали, бесились, хлопали друг друга по плечам, обнимались.

Мне тоже досталось этих «ласк». Ну и я не остался в стороне, чего уж скрывать. Тоже обнимался, орал со всеми, выплёскивал накопившиеся эмоции.

В общем шуме мы не слышали, как открылась дверь и на пороге появился мужчина кавказской наружности. Обратили внимание после того, как тот громко окрикнул:

— Граждане, кто из вас Пётр Жигулёв? С ним хочет поговорить товарищ Кантария!