Я – Товарищ Сталин 8

Глава 9

Лондонское утро выдалось ясным: солнечные лучи заливали улицы мягким светом, а лёгкий ветерок приносил прохладу, смягчая летнюю духоту. В кабинете генерал-майора Уильяма Кроуфорда, расположенном в неприметном здании неподалёку от военного министерства, царила напряжённая атмосфера. Тяжёлые деревянные панели на стенах и массивный дубовый стол придавали помещению строгую торжественность. Окна, забранные плотными шторами, слегка пропускали свет, отбрасывая узоры на полированный пол. На столе лежала карта Европы с красными отметками: Берлин, Лиссабон, Бухарест, Осло. Рядом — несколько папок с грифом «Совершенно секретно», аккуратно сложенных в стопку.

За столом собрались ключевые фигуры британской разведки. Уильям Кроуфорд, глава военной разведки, сидел во главе. Его лицо выражало усталость, но взгляд оставался внимательным. Напротив расположился полковник Джон Синклер, заместитель директора MI6, задумчиво рассматривавший карту. Сэр Вернон Келл, глава MI5, сидел чуть в стороне, сосредоточенно перелистывая страницы отчёта. Ричард Пирс, молодой помощник министра иностранных дел, держал блокнот, готовый записывать каждое слово. Центральной фигурой был Уинстон Черчилль, чья массивная фигура доминировала в комнате. Его сигара дымилась в пепельнице, а голос, когда он заговорил, звучал так мощно, что, казалось, стены кабинета задрожали.

— Господа, — начал Черчилль, — мы стоим на краю пропасти. Слабая политика Британии, её бесконечные уступки и попытки умиротворить Гитлера только развязывают ему руки. Германия вооружается, её амбиции растут, а мы ждём, пока буря не разразится над нашими головами. Никто не встревожится, пока Гитлер не высадится на наших берегах, но тогда будет поздно. Мы не можем продолжать эту опасную игру.

Кроуфорд кивнул, сохраняя непроницаемое выражение лица, но в его глазах мелькнула искра согласия. Он откинулся в кресле, скрестив руки на груди.

— Сэр Уинстон, вы правы. Ситуация выходит из-под контроля. Абвер действует всё наглее, их агенты проникают в ключевые регионы Европы. Мы перехватили сообщения: они усиливают присутствие в Норвегии и на Балканах. Если мы не предпримем решительных шагов, они окружат нас. Их действия в Норвегии особенно тревожат — они создают наблюдательные пункты, которые могут перекрыть наши морские пути в Северном море. Это стратегический удар по нашей безопасности.

Синклер, оторвав взгляд от карты, добавил:

— Норвегия — лишь часть их плана. Мы видим признаки активности в Румынии. Абвер пытается заручиться поддержкой местных элит, чтобы обеспечить доступ к нефтяным месторождениям. Если они добьются успеха, Германия получит ресурсы для своей военной машины. Кроме того, есть данные о попытках наладить контакты в Венгрии и Югославии.

Келл, отложив отчёт, заговорил:

— В Лондоне тоже неспокойно. Мы выявили двух подозреваемых в доках Ист-Энда, но это лишь вершина айсберга. Наши агенты сообщают о подозрительных перемещениях в портах Ливерпуля и Саутгемптона. Абвер готовит нечто масштабное, и мы не можем ждать, пока они нанесут удар. Нам нужен план, который не только сорвёт их операции, но и покажет, что Британия способна ответить.

Черчилль затянулся сигарой, и дым медленно поднялся к потолку.

— Господа, больше так продолжаться не может. Гитлер думает, что мы слабы, что мы боимся действовать. Его армия растёт, его пропаганда отравляет умы, а разведка становится всё более дерзкой. Нам нужен удар, который заставит Берлин задуматься, который покажет, что Британия не позволит собой манипулировать. Мы должны действовать с такой силой, чтобы Германия поняла: их планы будут разрушены.

Ричард Пирс, до этого молчавший, поднял взгляд от блокнота. Его голос был осторожным, но искренним:

— Сэр Уинстон, как отреагирует правительство? Премьер-министр Болдуин и некоторые министры настаивают на сдержанности, чтобы избежать эскалации. Если мы предпримем решительные шаги, это может вызвать раскол в кабинете или дипломатический кризис. Многие в парламенте считают, что любое агрессивное действие спровоцирует Гитлера на ответные меры, и мы окажемся втянуты в конфликт, к которому не готовы.

Черчилль резко повернулся к Пирсу.

— Правительство? — воскликнул он. — Правительство боится принять трудные решения! Болдуин и его сторонники думают, что умиротворение спасёт нас, но они ошибаются. История не простит тех, кто бездействовал перед лицом угрозы. Потомки вспомнят нас добрым словом, если мы сделаем то, что должны, даже если это будет нелегко. Страх перед кризисом не должен нас парализовать. Если мы будем сидеть сложа руки, Гитлер воспримет это как слабость, и его следующий шаг будет ещё более дерзким.

Кроуфорд поддержал:

— Сэр Уинстон прав. Если мы будем ждать, пока Абвер нанесёт удар, мы потеряем инициативу. Норвегия — лишь один фронт. Если они закрепятся в Румынии, Германия получит доступ к нефти, что сделает их военную машину неудержимой. Мы знаем, что их агенты уже работают в Бухаресте, подкупая чиновников и военных. Мы должны сорвать их планы, пока они не укрепились.

Синклер добавил:

— Но нам нужна чёткая цель. Мы знаем, что Абвер активен, но без конкретной информации мы рискуем ударить вслепую. Нам нужен план, точечный и эффективный. Провал в Норвегии, Румынии или где-либо ещё даст Германии время перегруппироваться.

Келл, внимательно слушавший, заговорил:

— Согласен. Нам нужно сосредоточиться на ключевых точках их операций. Норвегия и Румыния — приоритеты, но мы должны учитывать их активность в Лондоне. Если они готовят диверсию здесь, это может отвлечь нас от внешних угроз. Нужно усилить контрразведку, выявить их агентов и одновременно подготовить операцию за рубежом.

Черчилль улыбнулся. Он наклонился вперёд, опираясь на стол, и его голос стал тише, но от этого ещё более интригующим:

— Господа, я получил сообщение. Очень важное сообщение. Оно пришло из Советского Союза, от человека, чьё имя я пока не могу назвать. Этот человек занимает высокое положение, и его информация заслуживает доверия. Он утверждает, что знает о планах Абвера, которые могут переломить баланс сил в Европе. Но он предупреждает: времени у нас мало. Мы должны действовать быстро, иначе их операция станет необратимой.

Келл, внимательно слушавший, поднял брови:

— Из Советского Союза? Сэр Уинстон, вы известны своей неприязнью к большевикам. Почему вы доверяете этому источнику? Как мы можем быть уверены, что это не попытка Советов втянуть нас в их игру?

Черчилль усмехнулся.

— Сэр Вернон, я не питаю иллюзий насчёт Советов. Их цели мне ясны, и я не доверяю их намерениям. Но этот случай особый. Источник доказал свою надёжность в прошлом, и его информация слишком важна, чтобы её игнорировать. Вы всё узнаете в своё время, но сейчас нам нужно сосредоточиться на действиях. Этот человек знает, что мы не станем действовать вслепую, и предоставил данные, которые мы уже частично подтвердили.

Кроуфорд, задумчиво глядя на карту, спросил:

— Какого рода информация? И что именно вы предлагаете, сэр Уинстон? Нам нужны детали, чтобы начать подготовку.

Черчилль откинулся в кресле, его пальцы сжали подлокотники.

— Пока могу сказать одно: Абвер готовит операцию, которая подорвёт наши позиции в Европе. Это не просто диверсия или разведка — это стратегический удар, способный изменить баланс сил. Детали я раскрою, когда мы будем готовы действовать. Я предлагаю создать специальную группу под вашим руководством, генерал-майор Кроуфорд. Группу, которая будет действовать быстро, решительно и без оглядки на бюрократию. Мы не можем позволить себе медлить.

Синклер, всё ещё настороженный, спросил:

— А если это ловушка? Советы не раз пытались манипулировать нами. Мы не можем рисковать, основываясь только на словах неизвестного источника, даже если он занимает высокое положение.

Черчилль посмотрел на него, его взгляд был непреклонным.

— Полковник, я понимаю ваши опасения. Но я не стал бы созывать это совещание, если бы не был уверен. Информация подкреплена фактами, которые мы проверили через наши каналы. Советы играют свою игру, но в этом случае наши интересы совпадают. Это шахматы, и мы должны быть на шаг впереди. Если мы не используем эту информацию, мы упустим шанс ослабить Абвер.

Келл добавил:

— Если мы создаём группу, нам нужен человек, способный действовать в полевых условиях. Капитан Джеймс Харроу доказал свою эффективность в прошлых операциях. Он идеально подходит для этой задачи. Его навыки внедрения и знание языков делают его незаменимым.

Кроуфорд кивнул:

— Харроу — лучший выбор. Он знает, как работать под прикрытием, и имеет опыт противостояния Абверу. Но нам нужны ресурсы: дополнительные агенты, финансирование, поддержка на местах. Если операция будет крупной, потребуется координация с нашими людьми в Норвегии, Румынии и, возможно, других странах.

Пирс спросил:

— А что, если Советы используют нас? Их сообщение о Мюллере оказалось правдой, но их мотивы неясны. Что, если они втягивают нас в конфликт с Германией, чтобы отвлечь от своих планов? Мы рискуем оказаться между двух огней.

Черчилль посмотрел на Пирса с лёгкой улыбкой.

— Молодой человек, вы задаёте правильные вопросы. Но я не тот, кого легко обмануть. Источник в Москве знает, что мы не станем действовать вслепую. Его данные подтверждены нашими каналами. Это игра, и мы в ней не новички.

Кроуфорд подвёл итог:

— Итак, мы создаём группу под моим руководством. Харроу — ключевой агент. Мы усиливаем наблюдение за Абвером и ждём вашей информации, сэр Уинстон. Когда мы получим вторую часть сообщения?

Черчилль ответил:

— Скоро, генерал-майор. Очень скоро. Мой источник знает, что время критично. Как только данные поступят, мы созовём новое совещание. А пока готовьтесь. Это будет удар, который изменит ход игры. Но нам нужно больше, чем просто операция. Нам нужно показать Германии, что их действия не останутся без ответа.

Келл добавил:

— Мы также должны усилить наблюдение за Абвером в Лондоне. Если они готовят крупную операцию, они попытаются отвлечь нас. Каждый порт, каждый вокзал, каждый подозрительный контакт — всё берём под контроль. Мы не можем позволить им нанести удар первыми.

Черчилль кивнул, его голос стал ещё более решительным:

— Согласен. Усильте меры безопасности. Проверяйте каждый корабль, каждый поезд. Но главное — мы должны быть готовы атаковать. Абвер думает, что мы боимся. Мы докажем обратное. Они должны почувствовать, что их планы рушатся, что их сеть уязвима.

Пирс, записывая слова Черчилля, поднял взгляд:

— Сэр Уинстон, а если операция провалится? Риск огромен. Если мы ошибёмся, последствия могут быть катастрофическими — не только для нас, но и для всей Европы.

Черчилль улыбнулся.

— Риск — часть нашей работы, Пирс. Если мы не будем рисковать, мы потеряем всё. Абвер, Гитлер — все ждут нашей слабости. Мы не дадим им этого шанса. История судит не тех, кто рисковал, а тех, кто бездействовал. Мы должны быть готовы к любым последствиям, но бездействие — не выход.

Синклер, уже убеждённый, кивнул:

— Хорошо. Мы начнём подготовку. Но я хочу, чтобы мы держали Советы под контролем. Если они играют с нами, мы должны быть готовы ответить. Нам нужны гарантии, что мы не станем инструментом в их руках.

Черчилль ответил:

— Полковник, я не позволю никому манипулировать Британией. Советы, Абвер, Гитлер — все они узнают, что мы не так слабы, как они думают. Мы будем действовать на наших условиях, и мы будем действовать быстро.

Кроуфорд, задумчиво глядя на карту, добавил:

— Нам нужно больше информации о целях. Норвегия, Румыния — это приоритеты, но мы должны знать, где именно ударить. Если ваш источник предоставит детали, мы сможем спланировать операцию, которая нанесёт максимальный ущерб. Но нам нужно время на подготовку — агенты, оборудование, маршруты.

Черчилль кивнул, его взгляд был устремлён на карту.

— Время — это тот ресурс, которого у нас мало, генерал-майор. Но мы будем готовы. Мой источник обещал передать вторую часть информации в ближайшие дни. Когда она поступит, мы определим цель. А пока я хочу, чтобы вы начали собирать команду. Харроу — ключевой игрок, но нам понадобятся и другие. Люди, которые не боятся действовать в условиях неопределённости.

Келл, внимательно слушавший, добавил:

— Мы также должны подготовить дезинформацию. Если операция будет масштабной, нам нужно отвлечь внимание от нашей причастности. Мы можем использовать наши контакты в прессе, чтобы создать историю, которая запутает Абвер. Например, слухи о внутренней борьбе в их рядах. У них достаточно врагов внутри, чтобы это выглядело правдоподобно.

Синклер поддержал:

— Хорошая идея. Мы можем также усилить наблюдение за их связными в нейтральных странах, таких как Швеция или Швейцария. Если они попытаются перегруппироваться после нашего удара, мы должны знать об этом заранее.

Пирс, всё ещё записывая, спросил:

— А что, если Гитлер использует наш удар как повод для эскалации? Если мы сорвём их планы в Норвегии или Румынии, он может обвинить нас в провокации. Как мы будем объясняться перед союзниками?

Черчилль посмотрел на Пирса, его голос стал тише, но в нём чувствовалась непреклонная уверенность:

— Молодой человек, если мы будем бояться каждого шага Гитлера, мы никогда ничего не сделаем. Наши союзники поймут, что мы действуем ради общей безопасности. А если нет — мы заставим их понять. Дипломатия важна, но сейчас не время для компромиссов. Мы должны показать силу, иначе нас просто сметут.

Кроуфорд подвёл итог:

— Итак, мы создаём группу под моим руководством. Харроу будет ключевым агентом, но мы подберём и других. Мы усиливаем наблюдение за Абвером в Лондоне и за рубежом. Мы ждём вашей информации, сэр Уинстон, чтобы определить цель. Но нам нужно больше ресурсов — людей, денег, оборудования. И нам нужно время, чтобы всё организовать.

Черчилль кивнул.

— Ресурсы будут, генерал-майор. Я позабочусь об этом. Что касается времени — его у нас мало, но мы используем то, что есть. Мой источник знает, что мы не можем ждать. Когда данные поступят, мы должны быть готовы действовать мгновенно.

Келл добавил:

— Мы также должны подготовиться к возможным последствиям. Если операция сорвётся, нам нужно иметь план на случай дипломатического кризиса. Мы можем использовать наши связи в Париже и Вашингтоне, чтобы заручиться поддержкой союзников.

Синклер согласился:

— И нам нужно усилить контрразведку. Если Абвер заподозрит нас, они могут нанести ответный удар здесь, в Лондоне. Мы должны быть готовы к любому сценарию.

Черчилль, всё ещё глядя на карту, сказал:

— Господа, это не просто операция. Это война, пусть и тайная. Мы сражаемся не только с Абвером, но и с амбициями Гитлера. Если мы не остановим его сейчас, он станет неудержимым. Мы должны быть готовы ко всему — к риску, к потерям, к критике. Но мы не отступим.

Совещание завершилось. Мужчины поднялись и стали выходить из кабинета. Черчилль остался сидеть, глядя на карту Европы. Его сигара догорала, а мысли были заняты таинственным сообщением из Москвы. Что задумал его источник? Какой удар они готовят для Абвера? Ответы были близко, но пока оставались за завесой тайны. Одно было ясно: игра становилась всё опаснее, и Британия готовилась к своему следующему ходу.

Вечер окутал Кремль мягким сумраком. В кабинете Сергея, где свет лампы отражался на полированном столе, царила тишина, прерываемая лишь тиканьем настенных часов. Карта Абиссинии, разложенная на столе, была усыпана пометками: красные линии обозначали позиции итальянских войск, а синие — немногочисленные советские отряды, поддерживавшие абиссинскую армию. Дверь тихо отворилась, и в кабинет вошёл Павел Судоплатов. Его лицо, обычно спокойное, сейчас выражало сдержанную тревогу. Он держал в руках тонкую папку с грифом «Секретно». Сергей поднял взгляд, жестом приглашая Судоплатова сесть.

— Павел Анатольевич, что у вас? — спросил он, стараясь скрыть усталость в голосе.

Судоплатов положил папку на стол и начал без предисловий:

— Товарищ Сталин, только что поступило сообщение от итальянцев. Их военные предлагают сделку. Они обещают не трогать наши отряды в Абиссинии и дать им возможность спокойно эвакуироваться. Условие одно: мы не должны мешать им захватить Аддис-Абебу.

Сергей нахмурился, переваривая услышанное. Он откинулся в кресле, его пальцы замерли на подлокотнике.

— Итальянцы… — медленно произнёс он. — Они уверены в своей победе, раз выдвигают такие условия. Что ещё?

Судоплатов открыл папку, бегло взглянув на лист с шифровкой.

— По данным английских источников, император Хайле Селассие готовится к эвакуации. Они говорят, он покинет страну 9 июля вместе с британцами. Наши силы в Абиссинии слишком малы, чтобы противостоять итальянскому наступлению. Если мы попытаемся удержать позиции, наши люди, скорее всего, погибнут. Итальянцы наступают с подавляющим преимуществом, а абиссинская армия деморализована.

Сергей молчал, его взгляд скользил по карте. Он знал, что шансов на сопротивление почти нет. Советские советники и отряды, отправленные в Абиссинию, сделали всё возможное, чтобы поддержать Селассие, но император, похоже, потерял волю к борьбе. Сергей чувствовал горечь: он вложил столько усилий, чтобы укрепить позиции СССР в регионе, чтобы помочь Абиссинии устоять против итальянской агрессии. Но реальность оказалась безжалостной — итальянцы были слишком сильны, а союзники Селассие либо отступали, либо преследовали свои интересы.

— Селассие уходит… — тихо сказал Сергей, словно обращаясь к самому себе. — Если он не хочет сражаться, держать наших людей там — значит обречь их на бессмысленную гибель.

Судоплатов кивнул:

— Товарищ Сталин, я согласен. Если мы примем предложение, мы сможем вывести их без потерь. Но это значит, что Аддис-Абеба падёт, и Италия укрепит свои позиции в Восточной Африке.

Сергей встал и подошёл к окну. За стеклом мерцали огни Москвы, но его мысли были далеко — в пыльных равнинах Абиссинии, где советские бойцы, рискуя жизнью, пытались выполнить его приказы. Он знал, что отступление — не поражение, а необходимость. Но в душе всё равно оставалась тяжесть. Он повернулся к Судоплатову.

— Мы не можем позволить нашим людям погибнуть ради проигранного дела, — сказал он. — Если Селассие покидает страну, у нас нет причин держать там силы. Дайте приказ готовить эвакуацию. Но я хочу, чтобы всё прошло безупречно. Никаких потерь, никаких ошибок. Свяжитесь с итальянцами через наши каналы и подтвердите, что мы не будем препятствовать их наступлению. Но предупредите: если хоть один наш человек пострадает, они пожалеют.

Судоплатов кивнул, записывая указания.

— Будет сделано, товарищ Сталин. Я организую связь с нашими людьми в Абиссинии. Мы начнём вывод войск немедленно. Но есть ещё один вопрос. — Он сделал паузу, словно взвешивая слова. — Итальянцы могут использовать эту уступку как знак нашей слабости. Это может повлиять на нашу репутацию в других регионах, особенно в Европе.

Сергей вернулся к столу и снова посмотрел на карту. Он понимал, что Судоплатов прав. Отступление, даже вынужденное, могло быть воспринято как признак уязвимости. Но рисковать жизнями ради символического сопротивления было бы ошибкой. Он знал, что СССР должен сосредоточиться на более важных фронтах — в Европе, где Гитлер набирал силу, и в Азии, где Япония становилась всё более агрессивной.

— Пусть думают, что хотят, — ответил он. — Мы не слабые, Павел Анатольевич. Мы выбираем, где сражаться, а где отступить, чтобы сохранить силы. Абиссиния — не главная наша цель, хотя мы сделали там очень многое. Главное — спасти наших людей и подготовиться к тому, что ждёт нас впереди. Итальянцы получат свою Аддис-Абебу, но это будет временно. Мы ещё вернёмся к этому вопросу.

Судоплатов закрыл папку и поднялся.

— Я всё понял, товарищ Сталин. Мы с Борисом Михайловичем начнём эвакуацию и обеспечим безопасность наших людей. Если будут новые данные от итальянцев или англичан, я немедленно доложу.

Сергей кивнул, его взгляд снова упал на карту. Он чувствовал, как внутри борются противоречия: желание дать отпор агрессору и понимание, что сейчас не время для бессмысленных жертв. Он сделал всё, что мог, чтобы поддержать Абиссинию, но мир менялся быстрее, чем он успевал реагировать. Итальянцы, немцы, британцы — все играли в свою игру, и ему предстояло найти новый ход.

— Идите, Павел Анатольевич, — сказал он тихо. — И держите меня в курсе.

Судоплатов вышел, оставив Сергея наедине с его мыслями. Вечер становился всё темнее, но в кабинете горел свет, и Сергей знал, что впереди его ждут новые решения и новые битвы. Абиссиния была лишь одним эпизодом в большой игре, и он не собирался сдаваться.