Всё не то, чем кажется

Глава 1. День прекрасен каждый, но не этот день

Если бы в этот замечательный, солнечный и тёплый день на границе весны и лета вы оказались в столице Второго королевства, в Мох-Камне, то уж точно бы не пропустили пышное празднество. Смотрите, смотрите, как украшен цветами город, какая собралась толпа! То здесь, то там хлопают двери, и запоздалые горожане присоединяются к процессии. За ними увязываются весёлые псы. Кое-где уже хнычут дети, испытывающие отвращение к сколь-нибудь долгим церемониям.

Между тем начало процессии уже далеко за городскими воротами, уже в лугах. Впереди идёт непривычно нарядный король Бернард в расшитом золотыми узорами бархатном камзоле цвета подсохшего мха. На широкие плечи короля спадает густая грива пшеничных волос, массивный подбородок решительно выпячен вперёд. За ним с несчастным лицом плетётся первое его дитя, а вот второе…

Поглядите-ка на эту стройную фигурку в пышных кружевах цвета старой кости. Полюбуйтесь блеском золотых локонов, спадающих на плечи из-под головного убора. Красоту серебристых глаз, к сожалению, вы не сумеете оценить, поскольку их скрывает вуаль. Но вы непременно заметите белизну тонкой руки, хрупкость запястья, подчёркнутую лёгкой цепочкой.

А как плавно она идёт…

Она опять остановилась, к великому негодованию отца.

Это и есть я.

Мои руки ощутимо дрожат, цепляясь за тонкую ткань пышных, богато украшенных юбок. Губы трясутся, и то, что моё лицо скрыто под несколькими слоями вуали, не может не радовать. Глаз, подкрашенный чёрной, синей и золотой краской, дёргается. Корсет немилосердно стискивает ноющие рёбра.

Плевать мне сейчас и на нежный утренний щебет птиц, и на легкий ласковый ветерок, разносящий по округе ароматы цветущих садов (но, впрочем, также и отчётливые запахи тины, и кваканье из Жабь-болота).

Наша процессия движется вдоль зелёных лугов, покрытых ещё не иссушенными солнцем травами. Там и сям мелькают цветы, в большинстве своём белые и алые.

Дорога из плотно пригнанных друг к другу серо-голубых камней совершенно ровная, я точно это знаю. Довелось побывать здесь, когда её строили. Мастера хвалились, что на любой участок дороги можно поставить полный до краёв бокал, и он не перевернётся, даже самую малость не накренится, не уронит ни капли. Потому не могу понять, отчего же мои ноги в расшитых жемчугом и камнями серебристых туфельках то и дело заплетаются.

Кожу между лопатками жжёт укоризненный взгляд отца. Меня бы не удивило, если бы он (с его-то вспыльчивым нравом) подлетел ко мне, встряхнул и под руку потащил вперёд. Но всё же, видимо, его сдерживает серьёзность текущей церемонии.

Похоже, настало самое время объяснить, что происходит.

В Дальних Кремовых скалах, что на границе четырёх королевств, в замке Белого Рога у нас живут, сменяясь, драконы. Они занимают древний замок с незапамятных, покрытых мхом и пылью времён. По устоявшейся издавна традиции, каждый дракон живёт не в одиночестве: ему непременно требуется принцесса. И одну такую дракон ждёт прямо сейчас, поскольку предыдущая на днях покинула этот свет в весьма почтенном возрасте.

Согласно легендам, которые раньше казались мне слишком скучными, чтобы внимательно вслушиваться, рано или поздно должен объявиться храбрый воин, чтобы победить чудище и вернуть принцессе свободу. А до тех пор она обязана жить в замке, составляя дракону компанию.

Лишь сейчас я запоздало задумываюсь, как же прежние принцессы проводили свои дни. Может быть, занимались уборкой, или с утра до ночи возились у котлов, чтобы утолить драконий аппетит, или наводили блеск на бесчисленные драгоценности, которых, по слухам, в замке Белого Рога скопились целые горы? Ничего, скоро я об этом узнаю.

Не считая этого единственного условия, вреда от драконов никогда не было, а даже имелась польза: в каждом городе или крупном поселении у старейшин хранились специальные трубы из белого рога. Подуешь в такую — на звук прилетит дракон. Мы вызывали его на моей памяти дважды: чтобы вытащить из болота увязший там обоз с ценными товарами и ещё раз — чтобы он помог нам во время сильного разлива реки Волнушки, перенеся на возвышенность скот, людей и разные нужные вещи.

Дальние Кремовые скалы находились прямо на стыке границ четырёх королевств, и, надо полагать, для дракона нередко находилась работа. Так что выделять ему раз в несколько лет принцессу не считалось особо тяжким долгом, особенно раньше.

В прежние времена жизнь с драконом была чем-то вроде обязательной, но не очень тяжёлой службы. Девушка, на которую пал жребий, проводила в замке несколько лет, затем освобождалась и возвращалась к привычной жизни, а её место заступала другая. Не так уж страшно, да и в те времена в королевских семьях рождалось много детей. Потому у каждой дочери короля была надежда, что она успеет выйти замуж по достижении двадцати одного года, прежде чем наступит её черёд жить с драконом. Замужних никто уже никуда не отправлял.

Но за последнее столетие произошло несколько обвалов, и до замка Белого Рога теперь можно было добраться только по воздуху, а люди ни летать не научились, ни дорогу не замостили. Оттого две последние принцессы дожили до глубокой старости, так и не дождавшись никакого спасителя, и этот факт меня несколько огорчает. Возможно, принцессы были некрасивыми и противными, и ради них никто не стал стараться именно поэтому, но легче от этого не становится.

Впрочем, у меня в рукаве припрятана козырная карта, которую я собираюсь разыграть немного позже. Мы с Сильвией решили, что дракону тогда неминуемо придётся меня отпустить. Но с моим-то везением, ох… Что, если дракон скажет: «Конечно, ты можешь идти, но только домой добирайся, пожалуйста, самостоятельно»? И кормить откажется. Буду, как крыса, жить в тёмном углу и утаскивать крохи со стола новой принцессы. А по ночам стану в тоске выть на луну в надежде на прекрасного (или хоть какого уже) спасителя.

Но может, камней и украшений у дракона так много, что можно вымостить ими себе дорогу на волю, засыпав глубокие пропасти? Поживём — увидим.

Я решаю, что лучше мне не заглядывать далеко наперёд, потому что всё равно неясно, что да как будет. Пытаясь вообразить, что может случиться, я только выдумываю лишние страхи, а ведь всё может пойти совсем не так, всё может оказаться ещё хуже…

Нет, хватит. Сейчас лучше сосредоточиться на том, чтобы благополучно дойти во главе процессии до вершины холма — оттуда, если верить отцу, меня и должен забрать дракон. Ещё некоторое время придётся вести себя самым лучшим образом, как и полагается благовоспитанной принцессе. Тут уж придётся постараться, но, без сомнений, я справлюсь. А что делать дальше, подумаю позже.

За спиной сердито пыхтит отец. Он тащит окованную бронзой шкатулку с белым рогом, не доверяя её никому из свиты (по справедливости, шкатулку стоило бы назвать сундучком). И хотя моего отца никак нельзя назвать старым или слабым, но эта ноша тяжела даже для него. Да и путь наш неблизок, и, пожалуй, это первый на моей памяти раз, когда приходится добираться куда-то пешим ходом, а не в карете.

За отцом следуют все до единого придворные и работники дворца, даже новички-поварята, а замыкают процессию зеваки из ближайших и не очень окрестностей, возжелавшие увидеть церемонию прощания с принцессой. Их так много, что на дороге они не умещаются, идут по обочинам, топчут цветы. Когда я оборачиваюсь, то даже не могу разглядеть, где тают края толпы.

Дорога после этого дня, я думаю, больше уже не будет безупречно ровной.

Наконец мы оказываемся на месте. Дворцовые музыканты тут же располагаются полукругом и рождают заунывную мелодию, вгоняющую меня в тоску ещё больше. Псы, увязавшиеся за хозяевами, принимаются выть от такой музыки (я тоже хочу, но мне нельзя). Всё громче хнычут малыши. Отец, перекрикивая всех, читает по бумажке длинную речь, то и дело теряя нужную строку, и советники слева и справа указывают ему пальцами, с чего продолжить. Речь оказывается такой затянутой и запутанной, что меня даже слегка начинает клонить в сон, но по раздавшимся вокруг хлопкам становится понятно, что церемония прощания подошла к концу. Сон снимает как рукой.

Отец опускается на колено, вынимает из стоящей у ног шкатулки белый рог. Все замирают и притихают (кроме детей, конечно — вот уж кто не питает никакого уважения к происходящему).

Рог издает удивительно мощный звук, вызывая у меня неприятное шевеление в желудке. Толпа благоговейно ахает. Дети кричат: «Ещё, ещё!».

Мы ждём, но ничего не происходит.

Отец трубит в рог ещё раз и недовольно хмурится, затем почёсывает короткую бороду цвета пшеницы. Он всегда так делает, когда волнуется, и уже совсем не заметно, что не далее чем сегодня утром эту бороду расчёсывали и подстригали. Даже удивительно, что она ещё не облысела (впрочем, в пути руки отца были заняты шкатулкой, и это принесло свою пользу).

В толпе поднимается ропот. Ну а чего они ждали, путь от замка занимает время, дракон не смог бы появиться мгновенно. А ещё, может быть, — тоненьким голоском произносит моя надежда, — с ним что-то произошло и сегодня он не покажется.

— Летит! Глядите, вон там! Летит!

Мне хочется верить, что это может оказаться птица, но один лишь взгляд лишает меня иллюзий. К нам и вправду приближается дракон, планируя в воздушных потоках и изредка взмахивая широкими крыльями.

— Нет! Нет! — внезапно раздаётся пронзительный крик, и моя сестра Сильвия повисает у меня на шее. — Не надо…

— Тише, дурёха, — шиплю, зажимая ей рот. — Вот уж чего не надо, так в последнюю минуту подобное устраивать! Только опозоришь нас.

— Пусть он меня заберёт! — плачет сестра.

Отец недовольно оглядывается на нас. Дракон всё ближе.

Я крепко, но нежно обнимаю Сильвию, шепчу ещё раз, что всё будет хорошо, убираю ей за ухо выбившуюся светлую прядь и осторожно отстраняюсь. Затем расправляю своё слегка измятое платье.

Ух! — ударяет по лицу поток воздуха, чуть не срывая с меня головной убор. По толпе проносится гул и затихает. Катится барабан, в наступившей тишине выстукивая по каменной площадке свою мелодию.

На площадку приземляется маленький (чтобы не сказать, крошечный) молочно-белый дракон. Встряхнувшись, он садится и по-кошачьи вылизывает лапу.

Вот так неожиданность, ждали мы совсем другого.

— Э… дракон? — зачем-то уточняет отец нелепым голосом.

Подвижные брови этого существа хмурятся, хвост ударяет по земле.

— Длякон! — сердито отвечает оно.

— А где твоя мама, деточка? — медовым голосом спрашивает наш советник Бэрр.

— Я узе давно беж неё обхожушь! — гневается дракон. — Где там ваша пвинцесса? Дайте шюда её, некогда мне.

Торжественность момента сильно портится, люди так и покатываются со смеху. Собаки лают, припадая на передние лапы, и дракон отпугивает их, пуская дым из ноздрей. Одна только радость — дети перестают плакать.

— Длякон! Длякон! — восхищённо вопят они.

А я чувствую, что мои надежды величественно вознестись в небо в когтях могучего древнего чудища идут прахом — хотя бы потому, что его жалкие лапки чуть ли не тоньше моих рук.

Отец подбоченивается и хмурит густые брови.

— Ты принцессу-то донесёшь?! — с сильным недоверием в голосе спрашивает он. — Уронишь на полпути — самолично башку откручу!

Ящер даже дымится от обиды.

— Да цтоб его! — возмущается он. — Двякон я или не двякон?!

— Вот и я об этом думаю, — хмыкает отец.

Дракон приподнимает лапку и тычет в меня тонким пальцем.

— Вот эта? — с оттенком лёгкого презрения спрашивает он. — Да пф-ф-ф-ф! И не такое нофил!

— Что-то меня сомнения берут, — вздыхает отец. — Ну ладно. Сейчас попробуешь поднять мою доченьку, но очень осторожно, и если по силам тебе окажется — то даю добро, уноси. Но чтоб потом мне весточку от неё принёс, чтоб я знал, что она там живая!

Дракон слегка краснеет и злобно щёлкает зубами (а кому бы не стало обидно, если бы в нём так сильно сомневались), но кивает головой и, наконец, поворачивается ко мне.

Тут смех застревает у меня в горле. До этого момента было забавно, происходящее порядком развлекло меня, но теперь я с новой силой понимаю, что лететь придётся, что это неотвратимо. Лишь бы только дракон и вправду не уронил меня где-то на полпути. А как он собирается брать меня в лапы и взлетать, такой кроха? Ведь изваляет по земле перед всей толпой. О боги, ну и позор.

Дракон слегка обнюхивает меня и примеряется, сминая когтями пышное платье.

— Уи-и-и-и! — вырывается вопль из груди.

Ого, мне даже не было известно, что я могу так визжать. Немедленно становится стыдно. Да, щекотно, да, страшно, но нельзя же терять самообладание перед лицом толпы и бить дракона по морде. Принцесса я, хе-хе, или кто.

Дракон отпрыгивает и прижимает уши.

— Фто это с вас-с-шей пинфессой? Не в шебе она, фто ли?

— Прошу меня простить, о высокородный дракон, — склоняясь в поклоне, сдавленно произношу я (проклятый корсет!). — Щекотно!

Ящер потирает лапкой лоб.

— И как нешти-то тебя?.. — раздумывает он.

Тут в мою голову приходит замечательная мысль: ведь можно сесть на дракона верхом. Разбег, прыжок, опля! В юбках ужасно неудобно, конечно.

Дракон странно кашляет, сгибаясь в коленях. На какое-то мгновение я даже пугаюсь, что его хребет не выдержал, но нет, дракон вновь привстаёт на лапах. А затем расправляет крылья, делает взмах, второй…

— Прощайте! — громко кричу я, принимая горделивый и торжественный вид, и машу толпе. Впрочем, быстро приходит понимание, что вместо этого мне лучше держаться, да покрепче.

Отец застывает с протянутыми руками. Я запоздало соображаю, что он хотел обнять меня напоследок. Не грусти, отец, скоро ты вместо этого захочешь мне всыпать как следует. А если всё пройдёт, как задумано, вернусь я быстрее, чем ты перестанешь сердиться. Уж не знаю, хорошо это или плохо.

Музыканты играют пронзительно и печально, слаженно воют псы. Опять ревут дети, которым не позволили потрогать дракона. Отец и главный советник утирают уголки покрасневших глаз, хотя советник, мне кажется, делает это не вполне искренне. Горько плачет Сильвия (вот дурёха, ей бы радоваться, что не её дракон забирает), народ вокруг ахает и охает. И я чувствую, как ходит подо мной ходуном чешуйчатая спина, потому что мы разбегаемся, разбегаемся и, наконец, летим!

— Доченька-а! А вещи-то, пожитки твои как же? — доносится снизу крик отца.

Какие там вещи, этот недомерок хоть бы меня благополучно донёс.

Крепко обнимая дракона за тонкую шею, я очень боюсь его придушить, но ещё больше я боюсь упасть. Платье скользит по чешуе, я то и дело сползаю, мне страшно — даже ладони вспотели. Вниз я смотреть не хочу, а вперёд — неудобно, так что я прижимаюсь к белой тёплой шее и разглядываю роговые чешуйки, стараясь ни о чём не думать.

Видимо, мы набираем высоту, потому что воздух вокруг нас становится ощутимо холоднее, а встречный ветер пробирает до костей.

Но когда первое острое ощущение от полёта проходит, мне делается даже немного скучно. Ну а что? Ничего не видно, шевелиться не стоит, когда прилетим — непонятно. Но прилетаем мы довольно быстро.