Воронцов. Перезагрузка. Книга 7

Глава 6

Мы вошли внутрь особняка, и я сразу же ощутил атмосферу роскоши и торжества. Широкий вестибюль с мраморными колоннами, расписными потолками и позолоченными канделябрами поражал великолепием. Всюду горели свечи — в люстрах, в настенных бра, в высоких подсвечниках. Их было так много, что казалось, будто внутри особняка ярче, чем на улице в солнечный день.

Машка невольно сжала мою руку сильнее. Я чувствовал, как она напряглась, увидев всё это великолепие. Вокруг нас сновали слуги в ливреях, гости прогуливались парами, дамы в роскошных платьях смеялись, прикрывая веерами рот, господа степенно беседовали о политике и торговле.

— Егорушка, — прошептала Машенька, — я никогда не видела ничего подобного…

— Спокойно, солнышко, — тихо ответил я. — Держись естественно. Ты выглядишь в сотни раз лучше любой из этих дам.

И это была правда. В своём изумрудном платье, с изящной причёской, Машенька выглядела настоящей аристократкой. Несколько дам уже бросили на неё оценивающие взгляды, видимо, пытаясь определить, кто эта незнакомая красавица.

Слуга провёл нас через вестибюль в большую переднюю, откуда открывался вход в главный зал. Здесь гости снимали верхнюю одежду и приводили себя в порядок перед тем, как войти на приём.

— Егор Андреевич! — раздался знакомый голос, и я увидел Ивана Дмитриевича, направляющегося к нам через толпу гостей.

Он был одет в парадный мундир с множеством орденов на груди, выглядел внушительно и официально.

— Иван Дмитриевич, — поздоровался я, кивнув. — Рад вас видеть.

— И я рад, — ответил он, а потом учтиво поклонился Машеньке. — Мария Фоминична, позвольте выразить своё восхищение. Вы выглядите просто ослепительно!

Машенька слегка покраснела от смущения:

— Спасибо, Иван Дмитриевич. Вы очень любезны.

— Это не любезность, а констатация факта, — улыбнулся он. — Уверен, сегодня все дамы будут вам завидовать. А господа — восхищаться.

Он повернулся ко мне:

— Градоначальник уже в зале, встречает гостей. Советую пройти к нему сразу — он очень ждёт вас.

— Спасибо за совет, — кивнул я.

— Ну что же, добро пожаловать на приём, Егор Андреевич. Приятного вечера вам и вашей очаровательной супруге.

С этими словами он отошёл, присоединившись к группе военных, беседующих у одной из колонн.

Мы направились к входу в главный зал. У дверей стоял ещё один дворецкий, который громко объявлял имена входящих гостей:

— Его превосходительство надворный советник Пётр Семёнович Голицын с супругой!

Пара в роскошных нарядах вошла в зал под одобрительные взгляды уже собравшихся гостей.

— Его высокоблагородие ротмистр Александр Николаевич Тучков!

Молодой офицер в парадном мундире бодро прошагал в зал.

Подошла наша очередь. Я подал дворецкому приглашение, и он внимательно прочитал его. Глаза его слегка расширились, видимо, заметив особые пометки, а потом он с подчёркнутым уважением поклонился нам:

— Его благородие Егор Андреевич Воронцов с супругой Марией Фоминичной!

Мы вошли и на мгновение я даже остановился, поражённый великолепием открывшейся картины. Огромный зал с высокими потолками, расписанными фресками с изображениями античных богов и героев. Три массивные хрустальные люстры, в каждой из которых горели десятки свечей, отражаясь в многочисленных гранях хрусталя и создавая фантастическую игру света. Стены были обиты шёлком и украшены картинами в тяжёлых позолоченных рамах — портреты предков, батальные сцены, пасторальные пейзажи.

Вдоль стен стояли столики, уставленные изысканными яствами — запечённые птицы, заливная осетрина, пироги с различными начинками, фрукты, сладости. На специальных подставках красовались ледяные скульптуры, искусно вырезанные в форме лебедей и дельфинов. Слуги в ливреях разносили подносы с бокалами шампанского и различными напитками.

В центре зала располагался оркестр — человек двадцать музыкантов в одинаковых костюмах, исполняющих лёгкую мелодию.

Но самое поразительное было не великолепие убранства, а количество людей. В зале собралось не меньше сотни гостей — дворяне, военные, купцы, чиновники, все в своих лучших нарядах. Дамы сверкали драгоценностями, господа демонстрировали ордена и знаки отличия.

— Боже мой… — прошептала Машка, сжимая мою руку так крепко, что я почувствовал её ногти даже через перчатки.

Я и сам чувствовал некоторое напряжение. Да, я знал, как себя вести в высшем обществе — эти знания достались мне вместе с воспоминаниями Егора Воронцова. Но одно дело знать теоретически, и совсем другое — оказаться в самой гуще светского мероприятия, где каждое слово, каждый жест оценивается и запоминается.

Едва мы сделали несколько шагов в зал, как услышали громкий, радостный возглас:

— Егор Андреевич! Наконец-то!

Через толпу гостей к нам стремительно направлялся Глеб Иванович Дубинин — градоначальник и хозяин этого великолепного приёма. Он выглядел совсем иначе, чем когда я видел его последний раз. Теперь это был полный сил мужчина с румяным лицом, ясными глазами и широкой улыбкой. Одет он был в роскошный мундир с золотым шитьём, на груди красовались многочисленные ордена.

— Ваше сиятельство, — начал было я, но градоначальник не дал мне договорить.

Он подошёл вплотную и, к моему удивлению, крепко обнял меня, похлопав по спине:

— Никаких «ваше сиятельство» между нами! — воскликнул он так громко, что несколько голов повернулись в нашу сторону. — Вы мой спаситель, Егор Андреевич! Без вас я бы уже покоился на погосте, а не принимал гостей!

Он отстранился, но продолжал держать меня за плечи, глядя прямо в глаза с неподдельной благодарностью:

— Лекари развели руками, священник уже соборовать собирался, а жена плакала, прощаясь. И вот появились вы! И буквально за несколько часов вернули меня с того света!

Градоначальник повернулся к собравшимся гостям, которые с любопытством наблюдали за этой сценой, и громко объявил:

— Господа! Позвольте представить вам человека, которому я обязан своей жизнью — Егор Андреевич Воронцов! Талантливейший лекарь, изобретатель и просто замечательный человек!

По залу прошёлся одобрительный гул. Несколько мужчин закивали, явно слышавшие об этой истории. Дамы зашептались между собой, разглядывая меня с нескрываемым интересом.

Я почувствовал, как Машка напряглась рядом со мной, но постаралась улыбнуться, как я её учил. Градоначальник, наконец, заметил её и его глаза загорелись восхищением:

— А это, я полагаю, ваша прелестная супруга? — обратился он ко мне.

— Да, ваше сиятельство, — ответил я. — Позвольте представить — Мария Фоминична Воронцова.

Машенька сделала изящный реверанс, как я её учил, и это вышло у неё на удивление естественно и грациозно. Градоначальник галантно склонился и поцеловал её руку:

— Мария Фоминична, я счастлив видеть вас в моём доме! Вы просто очаровательны! И платье — какая работа! Это наверняка Матвей Иванович старался, я узнаю его почерк.

— Спасибо, ваше сиятельство, — тихо ответила Машенька, слегка краснея от смущения.

— Господа и дамы! — снова обратился градоначальник к гостям, не отпуская руку Машеньки. — Позвольте также представить вам прелестную супругу Егора Андреевича!

Эти слова вызвали новую волну интереса. Дамы начали перешёптываться ещё активнее, а несколько кавалеров уже направились в нашу сторону, явно желая познакомиться поближе.

Глеб Иванович, видя всеобщий интерес, воспользовался моментом:

— Егор Андреевич не просто спас мне жизнь своими чудесными лекарствами! Он ещё и невероятный изобретатель! Создаёт механизмы, которые даже в Европе не встретишь! А его стекло — чище и прочнее любого другого!

Он повернулся ко мне с хитроватой улыбкой:

— Надеюсь, вы не против лишнего внимания? Думаю, после сегодняшнего вечера у вас появится много новых знакомств и деловых предложений.

— Благодарю за доброе слово, ваше сиятельство, — ответил я, понимая, что градоначальник действительно старается отблагодарить меня таким образом.

К нам подошёл высокий седовласый мужчина в генеральском мундире.

— Глеб Иванович, — обратился он к градоначальнику, — не представите ли меня вашему спасителю?

— Конечно, конечно! — обрадовался градоначальник. — Егор Андреевич, позвольте представить — генерал-майор Иван Сергеевич Каменский, герой турецких войн, кавалер многих орденов.

Генерал протянул мне руку для рукопожатия:

— Рад знакомству, Егор Андреевич. Много о вас слышал. Говорят, вы не только лекарь, но и механик отменный?

— Кое-что умею, — скромно ответил я, пожимая его крепкую руку.

— Вот и отлично! — оживился генерал. — Мне как раз нужен совет по поводу одного механизма. Может быть, найдёте время переговорить?

— С удовольствием, — кивнул я.

К нам присоединился ещё один господин — полный, с круглым добродушным лицом и умными глазами. Одет он был богато, но без излишеств, что сразу выдавало в нём купца, а не дворянина.

— А вот и Никита Демидов! — представил его градоначальник. — Владелец нескольких заводов, один из богатейших людей империи!

— Не стоит преувеличивать, Глеб Иванович, — засмеялся купец, но было видно, что ему приятна такая характеристика. — Егор Андреевич, очень рад знакомству! Ваше стекло произвело фурор в Петербурге. Мои партнёры не нарадуются качеством!

— Благодарю, — ответил я. — Стараемся работать на совесть.

Тут к нам подошла пожилая дама в роскошном платье с таким количеством драгоценных камней, что она буквально сверкала в свете люстр.

— Ах, Глеб Иванович, — обратилась она к градоначальнику, но взгляд её был прикован к Машеньке. — Не представите ли меня этой очаровательной молодой особе?

— Разумеется, Елизавета Петровна! — откликнулся градоначальник. — Мария Фоминична, позвольте представить — княгиня Елизавета Петровна Шуйская, одна из самых уважаемых дам нашей губернии.

Машенька снова сделала реверанс, и княгиня благосклонно кивнула:

— Какое прелестное платье, дитя моё! И причёска! И украшения! Вы просто затмеваете всех здесь собравшихся дам!

— Спасибо, ваше сиятельство, — пролепетала Машенька, явно не ожидавшая такого комплимента от столь важной особы.

— А откуда вы родом, моя дорогая? — с явным любопытством спросила княгиня.

Вот оно — первое испытание. Я чувствовал, как Машка снова напряглась, но она справилась, ответив так, как мы репетировали:

— Из купеческой семьи, ваше сиятельство. Мой отец — Фома Степанович, торгует в Туле и окрестностях.

— Ах, Фома Степанович! — воскликнула княгиня. — Знаю, знаю! Честный купец, порядочный человек. Так вы его дочь! Какая прелесть!

Она повернулась к градоначальнику:

— Глеб Иванович, какая трогательная история! Дворянин женится на купеческой дочери по любви! Это так романтично!

Градоначальник улыбнулся:

— И не просто по любви, Елизавета Петровна. Мария Фоминична получила дворянство благодаря своему уму и добродетелям. Сама императрица одобрила это возвышение!

Это было преувеличением — на самом деле всё было организовано через связи Надежды Андреевны, но никто из присутствующих не стал бы проверять такие детали. Упоминание императрицы сразу же повысило статус Машки в глазах окружающих.

— Вот как! — восхитилась княгиня. — Значит, вы не просто красавица, но и умница! Будем знакомы, дорогая моя!

К нам продолжали подходить всё новые и новые гости. Градоначальник представлял нас с видимым удовольствием, каждый раз подчёркивая мои заслуги и расхваливая Машеньку. Я уже начал терять счёт именам и титулам — граф такой-то, полковник сякой-то, купец, чиновник, помещик…

Все они смотрели на нас с интересом и любопытством. На меня — потому что я был тем самым чудо-лекарем и изобретателем, о котором говорил весь город. На Машку — потому что она была красива, хорошо одета и представляла собой интересный социальный феномен: девушка из купеческой семьи, ставшая дворянкой и женой талантливого человека.

Несколько молодых офицеров откровенно пялились на Машеньку, пока их дамы не отвлекали их веерами или резкими замечаниями. Старшие господа оценивали нас более сдержанно, но не менее внимательно. Дамы шептались между собой, обсуждая, без сомнения, каждую деталь нашего внешнего вида.

Я краем глаза заметил Ивана Дмитриевича, стоящего в стороне и наблюдающего за происходящим с довольной улыбкой. Он поймал мой взгляд и едва заметно кивнул — мол, всё идёт по плану.

— А теперь, Егор Андреевич, — сказал градоначальник, когда поток желающих познакомиться немного уменьшился, — позвольте угостить вас и вашу прелестную супругу! Мой повар постарался на славу!

Он повёл нас к одному из столов с яствами, и я увидел, как глаза Машки расширились от удивления. На столе было столько еды, сколько в Уваровке хватило бы на целую неделю для всей деревни. Запечённый поросёнок с яблоком во рту, жареные гуси и утки, огромная осетрина в желе, заливное из дичи, пироги с разными начинками — грибами, капустой, мясом, рыбой. Отдельно стояли сладости — пирожные, торты, засахаренные фрукты, марципаны.

— Попробуйте вот это, — рекомендовал градоначальник, указывая на какое-то блюдо с розовым мясом. — Французский повар готовил специально к празднику. Телятина с особым соусом.

Слуга положил порцию на тарелку и подал Машеньке. Она осторожно попробовала и её глаза загорелись от удовольствия:

— Как вкусно!

— Рад, что вам нравится! — обрадовался градоначальник. — А вы, Егор Андреевич, что предпочитаете?

— Спасибо, ваше сиятельство, возьму вот этого гуся, — ответил я, указывая на золотистую птицу.

Пока мы ели, к нам снова начали подходить гости. Теперь уже не просто знакомиться, а с конкретными предложениями и вопросами.

— Егор Андреевич, — обратился один из купцов, представившийся Семёном Григорьевичем, — я слышал, вы делаете особое стекло разных форм? Не могли бы мы обсудить поставки для моих лавок?

— С удовольствием, — кивнул я. — Обратитесь к Игорю Савельевичу, или Фоме Степановичу — они ведут все мои торговые дела.

— Уже обращался, — улыбнулся купец. — Но хотел бы услышать и от вас лично. Может быть, найдём время после приёма?

— Хорошо, — согласился я.

Подошёл военный, представившийся майором артиллерии:

— Егор Андреевич, генерал Каменский говорил мне о ваших механизмах. Не могли бы вы взглянуть на один из наших лафетов? Никак не можем добиться плавного хода.

— Можем обсудить, — ответил я.

Каждый, кто подходил, хотел чего-то — совета, товара, услуги, знакомства. Я понимал, что именно это и имел в виду Иван Дмитриевич, говоря о полезных знакомствах. Здесь собрались люди, которые могли помочь с развитием производства, дать заказы, открыть двери в нужные кабинеты.

Но при всём при этом я не забывал о Машке. Она держалась молодцом, улыбалась, отвечала на вопросы дам о платье и украшениях, поддерживала светские разговоры. Видно было, что она устала от напряжения, но старалась не показывать этого.

— Егорушка, — тихо сказала она, когда выдалась свободная минута, — можно мне присесть? Ноги устали…

— Конечно, солнышко, — ответил я и огляделся в поисках места.

Вдоль стен стояли кресла и диваны для отдыха гостей. Я подвёл её к одному из диванов в углу зала, где было потише.

— Посиди, отдохни, — сказал я. — А я рядом буду.

Она благодарно опустилась на диван, и я заметил, как она незаметно сняла туфлю и потёрла ногу. Видимо, несмотря на мастерство сапожника, новая обувь всё-таки натирала.

К нам подошла та самая княгиня Шуйская в сопровождении ещё двух дам:

— Мария Фоминична, позвольте составить вам компанию? — спросила она. — А то мужчины совсем заговорили нас своими делами и механизмами!

— Пожалуйста, ваше сиятельство, — кивнула Машенька.

Дамы уселись рядом, и я отошёл на несколько шагов, давая им возможность поболтать. Знал я, что женщины засыпят Машку вопросами с ног до головы, но надеялся, что она справится.

— Егор Андреевич! — окликнул меня градоначальник. — Пройдёмте, хочу показать вам кое-что в своём кабинете!

Я оглянулся на жену, и она кивнула, мол, иди, я справлюсь. Княгиня Шуйская уже что-то оживлённо рассказывала ей, и остальные дамы смеялись.

Я последовал за градоначальником через зал к боковой двери. Мы прошли по коридору, обитому шёлком и вошли в просторный кабинет с книжными полками до потолка, массивным дубовым столом и большим глобусом в углу.

— Вот, — сказал Глеб Иванович, подходя к столу и открывая резную шкатулку. — Это для вас. В знак благодарности.

Внутри лежал массивный золотой перстень с крупным рубином.

— Ваше сиятельство, это слишком, — начал было я, но он остановил меня жестом:

— Ничего не слишком! Вы вернули мне жизнь, Егор Андреевич! Какой подарок может сравниться с этим?

Он взял перстень и протянул мне:

— Носите на здоровье. Это фамильная реликвия рода Дубининых. Считайте, что отныне вы — почётный член нашего рода.

Я понял, что отказываться бесполезно, и принял перстень:

— Благодарю, ваше сиятельство. Я очень тронут такой честью.

— Вот и отлично! — обрадовался градоначальник. — А теперь давайте вернёмся к гостям. Скоро начнутся танцы, и я хочу, чтобы вы с вашей прелестной супругой открыли бал вместе со мной и моей женой!

Это была великая честь, и я понимал это. Открыть бал вместе с хозяевами приёма — значило публично продемонстрировать особое расположение градоначальника.

— Глеб Иванович, раз уж мы остались наедине, позвольте и вам тогда подарок вручить. Сами делали, — я протянул ему завернутый в холстину нож из дамасской стали. Тот с нескрываемым любопытством развернул ткань, с легким удивлением осмотрел кожаные ножны и составную рукоять, а потом потянул нож из ножен… Его глаза округлились.

— Это… это булат?

— Нет, Глеб Иванович, это дамасская сталь, — поправил его я.

— И вы это сами сделали?

— Ну почти сам. Кузнец мой помогал.

— Егор Андреевич, это… это царский подарок. Спасибо вам.

Он протянул мне руку, я пожал ее в ответ. Потом он снова приобнял меня, похлопав по плечу.

— Вот уж удивили, Егор Андреевич.

Мы вернулись в зал, где музыканты уже готовились к танцам. Машенька всё ещё сидела в окружении дам, но теперь выглядела более расслабленно. Видимо, разговор складывался удачно.

— Мария Фоминична, — обратился к ней градоначальник, подходя к дивану, — не согласитесь ли вы открыть бал вместе со мной и моей супругой?

Глаза Машеньки расширились от неожиданности, но она быстро взяла себя в руки:

— Буду счастлива, ваше сиятельство.

Градоначальник протянул руку и помог ей встать. Я подошёл ближе, и он повернулся к залу:

— Господа и дамы! Позвольте открыть наш бал!

Оркестр заиграл полонез — торжественную мелодию для первого танца. Глеб Иванович взял под руку свою супругу в роскошном платье. Я подал руку Маше, и мы заняли место рядом с хозяевами приёма.

— Помнишь, чему я тебя учил? — тихо спросил я.

— Помню, — прошептала она. — Только очень волнуюсь…

— Всё будет хорошо, — заверил я. — Следуй за мной.

Музыка зазвучала громче, и мы начали танец. Полонез — это торжественное шествие, больше похожее на прогулку под музыку, чем на танец. Главное — держать осанку, двигаться плавно и не сбиваться с ритма.

Машка справлялась отлично. Наши домашние репетиции не прошли даром — она двигалась грациозно и уверенно, следуя за мной и за парой градоначальника.

Я чувствовал на нас десятки взглядов. Кто-то смотрел с одобрением, кто-то с завистью, кто-то просто с любопытством. Но главное — никто не смотрел с презрением или насмешкой. Мы выглядели достойно, и это было важно.

После полонеза оркестр заиграл менуэт. Теперь уже все желающие могли присоединиться к танцам. Я повёл Машеньку через зал, и она следовала за мной, повторяя те движения, которые я ей показывал.

— Ты молодец, — тихо сказал я, когда мы кружились в танце. — Справляешься лучше многих здешних дам.

Машка улыбнулась, и я увидел, как напряжение начало уходить с её лица. Она начинала получать удовольствие от происходящего, перестала бояться и сковываться.

Когда менуэт закончился, к нам подошёл молодой офицер и, поклонившись, обратился к Машеньке:

— Мария Фоминична, не согласитесь ли вы дать мне честь следующего танца?

Машка вопросительно посмотрела на меня, и я кивнул — это было нормальной практикой на балах, когда кавалеры приглашали дам на танец. Она сделала реверанс:

— С удовольствием, господин…

— Корнет Павел Иванович Муромцев, — представился офицер.

Они направились в центр зала, где формировались пары для следующего танца. Я остался стоять у края, наблюдая за ними. Молодой корнет был явно очарован Машенькой — он улыбался ей, говорил что-то, на что она отвечала с улыбкой.

— Прелестная супруга у вас, Егор Андреевич, — сказал рядом со мной знакомый голос.

Я обернулся и увидел Ивана Дмитриевича с бокалом шампанского в руке.

— Благодарю, — ответил я.

— И вы оба производите отличное впечатление, — продолжил он. — Именно то, что нужно. Видите генерала Каменского? Он уже дважды интересовался, нельзя ли пригласить вас на оружейный завод для консультации.

— Можно, — кивнул я. — Когда вернусь в Уваровку и разберусь с делами.

— Отлично, — удовлетворённо кивнул Иван Дмитриевич. — А купец Демидов хочет наладить торговлю непосредственно с вами, а не через ваших доверенных лиц. Он готов платить хорошие деньги.

— Обсудим, — ответил я, продолжая наблюдать за танцующей Машенькой.

— И ещё, — добавил Иван Дмитриевич, понизив голос, — княгиня Шуйская очень впечатлена вашей супругой. Она сказала, что Мария Фоминична — воплощение добродетели и скромности. Это дорогого стоит, поверьте. Одобрение княгини открывает многие двери в высшем обществе.

Я кивнул, понимая, что вечер складывается как нельзя лучше.

Танец закончился, и Машка вернулась ко мне, слегка раскрасневшаяся и счастливая:

— Егорушка, это так прекрасно! Я никогда не думала, что танцевать может быть так весело!

Я обнял её за талию:

— Ты прекрасно справляешься, солнышко. Я горжусь тобой.

К нам снова начали подходить гости — одни хотели поговорить со мной о делах, другие просили Машеньку на танец, третьи просто желали познакомиться поближе. Зал гудел разговорами, смехом, музыкой. Свечи в люстрах мерцали, отражаясь в хрустале и драгоценностях.

Я поймал себя на мысли, что впервые за всё время с момента попадания в это время я чувствую себя действительно своим в этом мире.

Машенька тихонько прижалась ко мне.

— Счастлива? — тихо спросил я.

— Очень, — прошептала она. — Но немного боюсь, что это всё сон, и я сейчас проснусь в нашей деревенской избе.

Оркестр заиграл новый танец, и зал снова наполнился кружащимися парами. Свечи продолжали гореть, отбрасывая мягкий золотистый свет на счастливые лица гостей. Праздник продолжался, и впереди был ещё долгий вечер, полный музыки, танцев и новых знакомств.